Души, сшитые золотом

Многие ёкаи считают, что служить человеку - низость. Тэхён не думает, что это так. Когда-то он был свободным в своём выборе, и это не принесло ему ничего, кроме одиночества и разочарования в существовании. Конечно, он имел друзей среди других ёкаев и нередко развлекался, забавляясь со слабыми людишками, забрёдшими в горы, но всё это было не так уж и весело. Однако всё изменилось, когда в его долгой пустой жизни появился Мин Юнги. Он пленил его, чёртов оммёдзи, и сделал своим шикигами. Сначала Тэхён бесился. Он, благородный кицунэ с четвёртой сотней лет за хвостами, не желал служить человеку. Где это видано, чтобы ёкай прибирался в доме человека и готовил ему чаи? После пришло смирение и принятие. Не скоро, конечно. Тэхён упрямился, артачился и вообще нередко подстраивал мелкие пакости своему хозяину. Подкупило то, что Юнги никак не реагировал и не наказывал его. Тэхён после очередной своей шалости наведался к заброшенному храму в глубине леса возле подножия гор, наслушался рассказов местных ёкаев обо всех известных им оммёдзи и понял, что его человек не такой уж и плохой вариант. После этого кицунэ начал присматриваться к своему хозяину и не заметил, как привязался. - Тэхён, мне нужно в поселение. Останешься и присмотришь за домом. Резко обернувшись, Тэхён нос к носу сталкивается со своим хозяином. Ну, или почти нос к носу. Юнги ниже его на голову, но из-за его особой ауры и силы кицунэ порой кажется, что это он здесь маленький, хрупкий и смертный. Даже забавно. Тэхён нередко размышлял об этом в свободное от работы или поручений своего оммёдзи время. Юнги удивительный. Живёт на отшибе, людей терпеть не может, ёкаев тем более не переваривает, но при этом помогает люду поселения, привязал к себе кицунэ и изредка оказывает услуги даже ёкаям. Тэнгу в друзьях у оммёдзи. Кому расскажешь - не поверят. - Не лучше ли будет пойти вместе? В прошлый раз на тебя напали на распутье перед перевалом. Если ты думаешь, что за полтора года жизни здесь все местные ёкаи смирились с твоим присутствием, то глубоко заблуждаешься. Они только и ждут подходящего случая, - хмурится Тэхён, нервно дёргая хвостом. Юнги едва заметно улыбается и тянется вперёд. Опускает ладонь на его макушку, мягко поглаживает между золотистого окраса лисьих ушей, и сразу становится так спокойно. Тэхён в который раз проводит параллель между своей прошлой жизнью и нынешней. Тогда была свобода, но была и пустота. Сейчас он скован оммёдзи, но при этом не чувствует себя запертым в клетке. У него есть тепло и забота его хозяина, который пусть и скуп на проявление эмоций и частенько раздражается из-за шумного подвижного кицунэ, но всё равно ценит его и дорожит его присутствием рядом. - Я пойду один. Мне нужно кое-что проверить, и присутствие за спиной шикигами будет только мешать. Тэхён обиделся бы, если бы не пристальный серьёзный взгляд. Вздохнув, кицунэ согласно кивает и следует за хозяином во двор, чтобы проводить его до ворот. В конце концов, ему есть, чем заняться. Бельё постирать, ужин приготовить, дорожки подмести и проверить охранные знаки на землях дома, чтобы никакие настырные жаждущие крови оммёдзи ёкаи не подобрались к дому под покровом ночи, когда Юнги крепко спит. Конечно, Тэхён защитил бы его при любых обстоятельствах, но покой и мир лучше, чем война. Всё же он сам по своей природе демон, и убивать собратьев ему не очень-то нравится, пусть даже Юнги и стоит для него сейчас на первом месте. Не только из-за контракта, но и потому что Тэхён прикипел к этому человеку. - Счастливого пути, - желает он, на прощание мягко обхватывая запястье правой руки Юнги. Мин благодарно кивает, принимая крупицу его силы, способную помочь выбраться из засады в случае чего, а после покидает двор. Тэхён смотрит ему в спину до тех пор, пока человеческий силуэт не исчезает вдали, вздыхает и направляется в дом, чтобы заняться делами. Негромко позвякивают фурины на входе в дом, когда он проходит мимо. Шелестит кронами клёнов ветер. В доме без Юнги совсем пусто и не так уж и уютно. Без него вообще всё не так. «Что я буду делать, когда придёт его время отправиться в мир духов?» - задумывается Тэхён. Сложно представить свою жизнь без Юнги. Без этого небольшого аккуратного дома. Без этих квадратов солнечного света на полу, перезвона фуринов, развешенных везде, где только можно, и вида на лес и темнеющие вдали горы из окон. Без ярких клёнов, что по осенней поре окрасились в красные, жёлтые и золотые цвета. Без протекающей неподалёку спокойной реки, берущей бурное кипящее начало где-то в горах. Без аккуратного двора с цветами и каменных дорожек. Без небольшого сада. Что Тэхён будет делать, когда Юнги состарится и умрёт? Человеческий век недолог. Конечно, кицунэ мог бы найти его душу вновь, но какой в этом смысл? Душа Юнги после смерти может оказаться где угодно. Сам Тэхён тоже окажется где-то. Где-то не здесь. Подальше от этих земель и горько-сладких воспоминаний, связанных с ними. «Я пойду один», - звучит в голове голос оммёдзи. Тэхён спешно заканчивает со стиркой, развешивает бельё на заднем дворе и берётся за метлу. Все дорожки перед домом усыпало разноцветной яркой листвой деревьев. Тэхёну эта картина нравится, напоминая заброшенный храм в лесу, где всегда оживлённо и весело, а вот Юнги любит порядок и пригрозил выгнать его жить в этот самый заброшенный храм, если кицунэ не начнёт его слушаться. Глупый человек. Тэхён тогда отшутился, но подобная перспектива его напугала. Юнги нет даже тридцати, но кицунэ всё равно переживает и волнуется. Конечно, оммёдзи живут очень долго. Если только их не сжирают ёкаи. Тэхён знает, что Юнги доживёт до ста лет, а то и дольше. Он обязательно станет дряхлым стариком: ещё более ворчливым и ленивым, чем сейчас, и с седыми волосами. Может, даже бороду отрастит, как некоторые монахи. Кицунэ бы на это посмотрел. Однако что потом? Что будет, когда срок, отведённый Юнги, закончится? - Один он пойдёт, - ворчит Тэхён, сгребая листья в маленький стог. Как Юнги не может понять, что кицунэ желает проводить с ним каждую секунду? Присутствие Юнги, биение его сердца и звук дыхания - то, без чего Тэхёну плохо. Ему жизненно необходимо чувствовать присутствие Юнги рядом и ощущать его запах, чувствовать тепло человеческого тела. Хотя в этом-то демону повезло. Юнги может часами сидеть на веранде, пить чай и смотреть вдаль. В такие моменты Тэхён спешит поскорее разобраться со всеми делами, чтобы свернуться рядом со своим оммёдзи клубком, пристроив голову на чужих коленях. Раньше за своё поведение и привязанность было стыдно. Благородный демон с немалым количеством прожитых лет за спиной, подаривших ему уже целых четыре золотистых лисьих хвоста, а ластится к рукам человека беспомощным слепым лисёнышем, нуждающимся в заботе и тепле. Стыд и позор. Сейчас Тэхёна затапливает лишь радость при виде его человека, постепенно перетекающая в горечь. - Просто не думай об этом, - советовал Намджун каждый раз, как заглядывал в гости. Дурацкий тэнгу. Вроде такой умный, но такой глупый. Легко ему рассуждать. Живёт в подоблачных горах и людей видит раз в десятилетие, когда устаёт сидеть среди скал. Понятия не имеет о том, что такое привязанность и следующая за ней слабость. Тэхён не может не думать о смерти Юнги, потому что в чёртовом селении постоянно кто-то умирает. То болеют, то убиваются, то ломают шеи, то заваливает камнями при обвале в горах. Юнги отправился в поселение один, и без всякого нападения ёкаев Тэхён может составить список чужой случайной или неслучайной смерти из десятков пунктов, если не больше. Пальцы касаются лодыжки. Взгляд кицунэ впивается в тонкую светящуюся нить, что опутывает его ногу и тянется прочь: в сторону поселения, куда ушёл Юнги. Вот было бы хорошо, чтобы Тэхён через эту нить связи мог не только подпитываться силой своего оммёдзи, но и привязать его к себе. Буквально. Чтобы шагу лишнего за границу территории дома не сделал. - Что-то ты совсем не весел в последнее время. Когда в храм-то заглянешь? Наши тебя совсем потеряли. Обернувшись на звук голоса, Тэхён слабо улыбается. За границей земли дома, защищённой охранными заклинаниями, стоит потягивающийся Чимин. Кошачьи уши на его голове стоят торчком, улавливая малейшие шорохи со стороны дома, а длинный хвост подёргивается, обвив левую ногу. Как только бакэнэко понимает, что оммёдзи поблизости нет, то тут же расслабляется и с удобством устраивается на земле. Оставив уборку двора, Тэхён выходит наружу и садится на один из валунов, расправляя складки «рабочего» серого одеяния. - Ты слышал когда-нибудь о том, чтобы ёкай не сжирал, а запечатывал душу оммёдзи? - спрашивает кицунэ. Чимин склоняет голову к плечу, одаривает Тэхёна пристальным сверлящим взглядом и дёргает левым кошачьим ухом, улавливая перезвон фуринов. Кидает взгляд на дом, глубоко вдыхает пропитавший всё вокруг запах кицунэ, смешавшийся с запахом его человека, а после неопределённо пожимает плечами. - Возможно? - задумчиво тянет он, и узкие кошачьи зрачки сужаются сильнее при виде робкой улыбки, украсившей губы кицунэ. - Вообще никто из адекватных ёкаев таким не занимается. Но я слышал, как Хосок рассказывал о чём-то таком. Говорят, души оммёдзи перерождаются быстрее остальных, потому что у них есть особая цель в их жизни и существовании, присутствии на земле. Если ёкай сжирает душу оммёдзи, то при любом раскладе не может забрать её себе полностью, и часть духовной материи уходит на перерождение. Зато если запечатать душу оммёдзи, то круг разорвётся. Запечатанная душа будет вечно спать, ограждённая от мира духов каким-то предметом. Хосок сказал, что это лучшая месть ёкая, ведь тогда оммёдзи никогда не появится на земле вновь, переродившись. - Интересно, - тянет Тэхён, поглаживая пальцами мех на своём хвосте, уложенном на колени. - Я могу попросить тебя навестить Намджуна? У этого тэнгу из поколения в поколение передаются знания, закрытые от других ёкаев. Может, он сможет узнать, как мне сохранить душу Юнги? - Ты совсем помешался на этом человеке, - неодобрительно качает головой Чимин и вздыхает. - Можешь. Всё равно в последнее время скучно. Из-за спустившихся холодов люди в поселении сидят, и даже повеселиться невозможно. Потом и вовсе зима придёт. За тобой должок, кицунэ. Я отправлюсь к Намджуну и добуду для тебя сведения, а ты, если мне будет совсем скучно зимой, упросишь своего оммёдзи пустить меня на территорию вашего дома. Не хочу помереть со скуки или впадать в спячку. Опять просплю всё самое интересное. - Нападение ёкаев на Юнги - это не «интересное», - недовольно шипит на него Тэхён, и Чимин усмехается. - Брось. Это было офигеть как круто, если верить Хосоку. И твой дражайший оммёдзи всё равно всем навалял, оставшись невредимым. Где твоё сочувствие? У нас тут вообще-то не так много развлечений. - Брысь, Пак Чимин! - Эй! Я тебе не дворовый кот! Перебранка длится ещё какое-то время, а после Чимин обращается котом с двумя живущими своей жизнью хвостами и уносится прочь. Тэхён провожает его взглядом, качает головой и возвращается на территорию дома. Вслушивается вновь в шелест крон деревьев и перезвон фуринов. Собирает разлетевшиеся за время разговора с бакэнэко листья в один стожок и переносит его с помощью своих сил в старый заброшенный храм в лесу. Вот там красота наверняка на головы ёкаев посыпалась, переливаясь всей палитрой осенних цветов. Представив эту картину, кицунэ на мгновение замирает. Из-за отвлечённости мысли вновь возвращаются к разговору с Чимином. Пальцы касаются висящей на шее полой бусины из красного стекла. «Запечатать душу», - крутится в голове, и на губах расцветает улыбка. Тэхёну нравится эта идея. Если он присвоит душу Юнги себе, то они всегда будут вместе. А потом, когда отведённый самому Тэхёну срок подойдёт к концу, он отпустит душу Юнги, и они переродятся вместе, связанные посмертно силой оммёдзи. И не придётся искать, переживать и терзаться сомнениями. Тэхён возьмёт судьбу в свои руки. В конце концов, к закату жизни Юнги у него появится пятый хвост, и сил кицунэ хватит, чтобы воплотить свои замыслы в жизнь. А если случится так, что на него нападут и смертельно ранят, то Тэхён сам поглотит душу Юнги, чтобы она не досталась другим ёкаям, и часть её всё равно пойдёт на перерождение оммёдзи. Почти идеальный план. Осталось только дождаться ответа от Намджуна. - Ух, ты! Вот это хвостище! Тэхён едва позорно не взвизгивает, когда слышит звонкий детский голос, а после чувствует хватку на своём хвосте. Судорожно оборачивается и огромными глазами смотрит на мелкого мальчугана с копной чёрных чуть вьющихся волос, который тискает его хвост в своих руках. Лисьи уши прижимаются к голове, и хочется выдрать своё пушистое золотистое сокровище из загребущих ручонок, но тут Тэхён слышит смех и отвлекается. Юнги стоит чуть в стороне с накрытой полотенцем плетёной корзиной, наверняка полной сдобы, если верить сладкому аромату выпечки, и с интересом наблюдает за разворачивающейся картиной. - Это Чон Чонгук. Из-за него я ходил в поселение, - поясняет Юнги, подходя ближе и зарываясь пальцами в спутанные кудри мальчишки. - Утром я почувствовал всплеск силы и решил проверить, что случилось. В нём проснулось наследие. Повезло, что я успел вовремя. У мальчика чуть истерика не началась, когда он начал видеть другую сторону жизни. Пришлось успокаивать и его, и его мать. - И что он тут делает? - заикаясь, спрашивает Тэхён. И заливается краской под насмешливым взглядом Юнги. Лисий хвост - часть его тела чувствительная и почти интимная. Хвост - показатель силы лиса, как и количество пушистых отростков. Хвост - скопление особых рецепторов, улавливающих изменения в мире вокруг. Помимо этого хвост в самом простом понимании довольно нежная часть его тела. Наглый мелкий мальчишка, этот Чон Чонгук, гладит, щупает и лапает его хвост! Его сокровище! Проводит по шерсти, а потом против неё, и Тэхён едва сдерживается, чтобы не вильнуть хвостом. Движение на вид простое, но Чонгука снесёт в сторону и впечатает в стену дома. Ещё голову себе расшибёт или спину повредит. Но что делать? Цепкие горячие пальцы мальчишки уже добрались до основания хвоста, а у Тэхёна пылают человеческие уши, горя маковым цветом. Как нагло и грубо! - Он будет моим учеником. Его родители с радостью согласились, - сообщает Юнги и скрывает улыбку за пальцами, направляясь к входу в дом. Эти слова немного остужают Тэхёна. С радостью согласились? Скорее, в ужасе поспешили избавиться от странного ребёнка, видящего то, чего остальные не видят. Отношение к оммёдзи в поселении граничит с обожествлением, но это касается лишь взрослых умелых мастеров, а не маленьких детей, которые видят нечто странное, но поделать ничего не могут. Ещё и рассказывают всякие ужасы вроде: «Мама, над тобой висит паукообразное существо с десятком глаз и сосёт твою душу». Кому бы такое понравилось? Страх толкает людей на чудовищные поступки, и отказ от собственных детей - один из таких. Тэхён уже спокойнее смотрит на восторженного мальчишку, но всё-таки вырывает из цепких ручонок свой хвост. Прикусывает язык от боли, недобро щурится, когда мальчишка с восторгом смотрит на выдранный из лисьего хвоста клок золотой шерсти, зажатый в его пальцах, и замирает, когда тот вскидывает на него неожиданно взрослый, серьёзный, пронизывающий взгляд. - Я вырасту и сделаю тебя своей женой, кицунэ, - заявляет Чонгук. Челюсть Тэхёна здоровается с только что подметённой каменной дорожкой. Звенят из-за налетевшего ветра фурины. Где-то в глубине дома очень громко и совершенно бессовестно смеётся Юнги.

***

- Этот старик! Почему он заставляет своего ученика тренироваться в лесу? - шипит Чимин, расхаживая по дорожке. - Юнги ещё не старик. Ему всего-то сорок не так давно исполнилось. И он не заставляет Чонгука. Скорее, всё совсем наоборот, - дёргает лисьими ушами Тэхён. Какое-то время он наблюдает за тем, как бакэнэко гневно хлещет хвостами по воздуху будто плетью, а после негромко смеётся и тут же делает максимально серьёзное лицо, когда Чимин разворачивается к нему и пронзает недовольным взглядом. Кицунэ мог бы почувствовать угрызения совести, но это не в его природе. В последнее время он вообще живёт по принципу «что угодно, только меня не трогайте». Причина тому - Чон Чонгук, прижившийся в их с Юнги доме. Парень стремительно обучается учению оммёдо, поглощает свитки со скоростью несущегося по полю вольного ветра и постоянно уламывает Юнги научить его новым печатям. Мин каждый раз сопротивляется, заявляя, что рано ещё Чонгуку вступать в бои с ёкаями, но после довольно быстро сдаётся, ведь Чонгук начинает угрожать походами в чащу леса без защитных оберегов. Конечно, все вокруг прекрасно знают, что в случае чего Тэхён сожрёт любого, кто посягнёт на мальчишку, но кицунэ всё же не вездесущ. Тем более, помогать Чонгуку у него нет никакого желания. Этот мальчишка преследует его в свободное время, мешая выполнять домашние дела, лапая за хвост и постоянно смущая разговорами о том, какой прекрасной женой будет Тэхён. А они, вообще-то, оба мужчины! - Ты готовишь, стираешь, убираешь в доме и приглядываешь за садом. Чем не жена? - пожал плечами заглянувший в очередной раз на огонёк Намджун, выслушав его причитания. За что и получил глиняным чайничком в лоб. Тэхён сам прекрасно знает, на каком положении находится в доме. Он никакая не жена. Он - шикигами Юнги, его помощник в боях и в повседневной жизни. Пусть они не часто встревают в заварушки, и кицунэ больше следит за порядком в доме, это ничего не значит. Юнги относится к нему с уважением, которое кицунэ просто не может не ощущать через их связь. Более того, иногда он даже улавливает искры благоговения. Обычно, когда выпускает все свои хвосты по особым праздникам и надевает красное праздничное кимоно, расшитое золотыми цветами. Так и должно быть, потому что они равны. Хрупкий человек, подчинивший себе демона с четырьмя хвостами. Непокорный лис, склонивший голову перед величием чужой духовной энергии. «А Чонгук - бака», - фыркает мысленно кицунэ. И поспешно прощается с Чимином, когда видит появившегося возле кромки леса раскрасневшегося счастливого мальчишку. Ему ещё нужно столько дел по дому сделать. И попросить Юнги загрузить Чонгука работой, чтобы не лип к нему и его хвосту.

***

- Что ты думаешь о Чонгуке? Тэхён приоткрывает глаза и смотрит на закатное небо, окрашенное оранжевыми и алыми цветами. Его голова покоится на коленях Юнги, от которого пахнет сухим пергаментом, чернилами и зелёным чаем. Пальцы оммёдзи перебирают каштановые волосы с затерявшимися среди них золотистыми прядками и изредка поглаживают за лисьими ушами, отчего на душе легко и спокойно. Тэхён покачивается на волнах неги и совсем не хочет отвечать, однако не может проигнорировать своего оммёдзи. Переворачивается на спину и заглядывает в тёмно-карие глаза, всё так же лучащиеся силой, как и в их первую встречу. У Юнги первая седина в волосах и изменившееся с возрастом лицо, появившиеся морщины. Мужчина прибавил себе ещё один десяток лет жизни, а кицунэ ощущает колебание потусторонней силы вокруг себя, собирающейся в кокон. Скоро, совсем скоро по меркам ёкаев придёт время для появления пятого хвоста. - Взбалмошный, шумный и неуёмный мальчишка. Неусидчивый, непослушный и наглый. Но умный. Очень умный. Схватывает всё налету, умеет проводить быстрый анализ и находить выход даже из достаточно сложных ситуаций. Не знаю, стоит ли удивляться прыти в его двадцать с хвостом лет или нет. В конце концов, он ведь твой ученик. Но почему ты спрашиваешь? Раньше тебя моё мнение о нём не интересовало. - Намджун прилетал, когда ты отправился в храм. Оставил для тебя свиток, содержащий ритуал запечатывания души. Моей души, если судить по оставленным тэнгу заметкам. Тэхён замирает, а после медленно садится прямо. Поправляет ворот тёмно-синего кимоно, расшитого серебряными нитями. Подбирает под себя ноги, укладывает единственный видимый хвост на колени и нервно зарывается пальцами в золотую шерсть. Молчит какое-то время, а после поднимает взгляд на Юнги, что спокойно рассматривал его всё это время, не являя недовольства или злости, недоверия и опаски. Едва заметно улыбается и касается полой стеклянной бусины красного цвета, висящей на шее. Оберег, что когда-то подарил Юнги. - Я не смогу тебя отпустить, - негромко говорит кицунэ. - Ты стал для меня всем за прошедшие годы. Ты - мой человек, Юнги. Пусть ты - оммёдзи, а я - шикигами, это ничего не меняет. И я не отпущу тебя. Не собираюсь тратить своё время на бесполезные поиски тебя по всей земле. Твоя душа останется со мной, когда придёт твоё время. Я буду хранить её до тех пор, пока не придёт мой закат. И даже если ты против, я всё равно это сделаю. Мы переродимся одновременно и обязательно найдём друг друга, даже если никогда в том, другом мире не узнаем о нашей связи. - Мне лестно такое отношение, - едва заметно улыбается Юнги и тянется вперёд, нежно поглаживая льнущего кицунэ по щеке. - Очень лестно, Тэхён. Но я рассчитывал, что после моей смерти ты присмотришь за Чонгуком. Если ты запечатаешь мою душу, наша связь оммёдзи и шикигами не исчезнет, и Чонгук не сможет привязать тебя к себе. - И поделом ему, - фыркает Тэхён, отводя взгляд и едва заметно алея щеками. - Он всё ещё относится ко мне без уважения, лапает за хвост и хочет сделать своей женой. Бака. Я не буду служить такому оммёдзи. - Он просто влюблённый мальчишка, - улыбается Юнги. - Ты слишком строг к нему. Не знаешь, как выглядишь со стороны. Как видят тебя другие люди. Как видят тебя другие оммёдзи или ёкаи. Ты особенный, Тэхён. - Ты не подкупишь меня лестью, хитрый человек. Потому что я - кицунэ и намного хитрее, - фыркает ёкай, но румянец на его щеках становится ярче. - Помимо прочего... Если ты пожелаешь, я буду присматривать за ним, Юнги. Одно твоё слово, и я проведу жизнь подле него до самого его конца. Мне не обязательно связывать себя с ним контрактом. Я стану его тенью, если ты попросишь меня. - Мы ещё вернёмся к этому разговору, - заверяет Юнги. Тэхён с ним не спорит. У него в голове гулким эхом «влюблённый мальчишка». Так странно. Тэхён знает, что очень красив по человеческим меркам. Много раз девушки и даже некоторые парни засматривались на него, когда кицунэ вместе с Юнги ходил в поселение. Тогда он прятал уши и хвост от людских взглядов и сходил за обычного человека, но к нему всё равно тянулись. Однако Чонгук - другое дело. Свои глупые заверения о том, что Тэхён станет его женой, он начал болтать ещё в глубоком детстве. Такой милый маленький мальчишка с пухлыми щеками, а делал столь громкие заверения. Тэхён на самом деле был очарован где-то в глубине души таким отношением и напором. Он знал, что Чонгук далеко пойдёт, потому что тот был упрямым. А ещё в нём светился яркий особый огонь, присущий всем оммёдзи. Юнги не зря взял мальчишку в ученики с раннего детства. Чонгук многому обучился и многое понял, осознал к своему нынешнему возрасту. Вот только он до сих пор следует по пятам за Тэхёном и болтает глупости. «Бака», - в который раз думает Тэхён, когда позже видит Чонгука, дремлющего на веранде со стороны сада. Вот только в этот раз ругательство выходит с примесью странной нежности. Встряхнув головой, Тэхён бесшумно подкрадывается к парню и садится рядом, подбирая под себя ноги. Он чувствует настроение Чонгука, и тот явно недоволен. Вероятно, слышал их недавний разговор с Юнги. Это одновременно веселит и озадачивает. Природа человеческих чувств всё ещё не до конца ясна Тэхёну, а ведь он достаточно долго ходит по земле. В то же время кицунэ понимает такие чувства Чонгука, как зависть и ревность, и это странным образом согревает где-то в глубине его существа. Может, он просто боится остаться один, потому и цепляется за Чонгука? Нет. Нет, к Чонгуку тянет любопытство и желание поиграть. Натура кицунэ рядом с этим парнем просто сходит с ума. Вероятно, именно поэтому Тэхён до сих пор позволяет так нагло трогать себя за хвост. Просто это Чонгук, и Тэхён ему доверяет. Просто это Чонгук, светящийся рядом яркой душой, и Тэхён поддаётся этому манящему свечению, как когда-то поддался свечению силы Юнги. «Я рассчитывал, что после моей смерти ты присмотришь за Чонгуком», - вспоминаются слова Юнги. Тэхён едва слышно фыркает. Он бы в любом случае не оставил Чонгука. Они все стали странной, но единой цельной семьёй. Когда-то он думал, что после смерти Юнги навсегда покинет эти земли, унося с собой душу своего оммёдзи, но теперь кицунэ не собирается подаваться в бессмысленные бега. Теперь у него другой план. Более корыстный. Более дикий. Юнги не знает, и Чонгук не знает тоже, но в резной шкатулке, спрятанной под половицами кладовой, у кицунэ спрятан мешочек с ещё одной полой стеклянной бусиной. Эту бусину синего цвета для него нашёл в горах Намджун, достав со дна горной реки. Шутил, что её специально по заказу тэнгу сделал местный каппа. А может, и не шутил. В любом случае, бусина эта для души Чонгука: более крепкая, способная выдержать весь неуёмный свет оммёдзи в первом поколении. Души людей, в которых в первый раз открывается подобный дар, не являющийся семейной наследственностью, более сильные. Алая бусина, уже подготовленная для Юнги и готовая в любой момент принять его душу, не выдержала бы напора души Чонгука и лопнула бы, выпуская её на волю. Синяя бусина надёжно запечатает душу Чона. И когда придёт время Тэхёна, он распечатает обе души, чтобы в новой жизни они обязательно встретились и оказались рядом. Потому что они, эти двое невыносимых шумных сумасшедших оммёдзи, его семья, как бы дико это ни звучало из уст ёкая. - Ты и правда глупый кицунэ, - вдруг подаёт голос Чонгук и приоткрывает глаза, смотрит недовольно. - Ты действительно не понимаешь, как выглядишь со стороны, да? Юнги правду сказал. Я-то думал, ты просто играешься со мной, поэтому кокетничаешь, а потом сбегаешь, а ты и вправду ничего не понимаешь. - И ничего я с тобой не кокетничаю, - фыркает Тэхён, хотя прекрасно знает, что это ложь, ведь в последнее время он действительно позволял себе подобное, наслаждаясь раскрасневшимся лицом смущённого из-за его внимания Чонгука. - И что такого с моей внешностью? Человек как человек. - Ты не человек, - закатывает глаза Чонгук и садится прямо, вперивая в него пристальный взгляд. - Ты - ёкай. Демон. Кицунэ. Дело не в твоём нынешнем облике. Хотя признаюсь, лицом ты очень красив. Дело в твоей сущности. В твоей природе. В твоей силе. Ты светишься, Тэхён. Каждый раз, когда я смотрю на тебя, ты светишься. Твои уши и хвост переливаются золотыми всполохами силы, а в глубине твоих глаз я вижу твою истинную сущность. Крупный лис с крепкими лапами и вьющимися дикими лозами четырьмя хвостами, состоящими из живого огня. Острые когти и клыки. Лоснящаяся шерсть и искры, пробегающие по ней. Яркий. Необузданный. Бесконечно прекрасный. Ты действительно особенный. Ты не скрываешь под людским обликом уродство. Твоя истинная форма кицунэ намного прекраснее, чем твой облик человека. Чем любой другой облик. А сейчас, когда подходит время формирования пятого хвоста, тебя и вовсе постоянно окружает светящийся кокон из потусторонней энергии. Будто искусный цутигумо сплёл его для тебя из нитей солнечных лучей. Тэхён невольно краснеет от обилия лестных слов. Дёргается слегка от неожиданности и волнения, когда тёплые ладони Чонгука ложатся на его щёки, и тут же замирает под чужим пронизывающим взглядом. Чонгук садится вплотную, продолжая смотреть ему в глаза, и Тэхён постепенно начинает чувствовать себя странно. Будто кто-то касается его сущности, скрытой человеческим телом: поглаживает за ухом, проходится по холке и спине, цепляет пальцами вьющиеся пламенем хвосты. Прикосновения эти осторожные, робкие и восторженные. Тэхён охает, когда понимает, что это Чонгук своей духовной энергией тянется к его сущности. Глупый, глупый оммёдзи. - Если бы я не был связан контрактом с Юнги, я мог бы выпить твою душу до дна прямо сейчас, - едва слышно говорит кицунэ. - Если бы ты не был связан контрактом с Юнги, то был бы связан контрактом со мной, - так же тихо отвечает Чонгук, поглаживая его большими пальцами по покрасневшим нагревшимся щекам. - Хочу тебя себе. Всего. Без остатка. Называй это жадностью или жаждой, но я очень, очень хочу обладать тобой: телом, сущностью, чувствами и эмоциями. Хочу, чтобы мы были связаны контрактом. Хочу, чтобы на моих коленях ты дремал так, как дремлешь на коленях Юнги. Чтобы при виде меня твои глаза сияли от радости так же, как сияют тогда, когда ты видишь моего учителя. Хочу, чтобы мне ты тоже показал свою истинную лисью форму. Хочу питать тебя своей духовной энергией и иметь возможность всегда найти тебя по следу нашей связи. Звучит всё это не то чтобы неожиданно, ведь Тэхён и так подозревал о желаниях Чонгука, читающихся в его почти чёрных глазах, однако кицунэ поражает искренность этих слов и затаённая тоска в голосе мальчишки. Чонгук действительно хочет себе его вот так, без остатка. Хочет, чтобы их связывали узы ещё крепче тех, что есть между Тэхёном и Юнги. Что это? Что за странное новое неизведанное чувство зарождается в груди? Когда Юнги привязал его к себе и сделал своим шикигами, Тэхён злился, бесился и клялся его уничтожить. После оммёдзи стал тем, кто подарил блудному ёкаю покой, тепло, уют и заботу. Но чувства, которые вызывает в нём Чонгук, совсем не похожи на те, что вызывает в сердце Юнги. Это что-то более глубокое и притягательное. Более тёмное и одновременно светлое. Тэхён просто не может противостоять этой тяге. Сколько бы ни боролся, а уж за прошедшие года кицунэ приложил достаточно сил, чтобы избавиться от странных мыслей в голове и непонятной природы тепла в груди, стоит Чонгуку появиться рядом, и всё внутри начинает петь. - Я не разорву связь с Юнги, - говорит Тэхён, опуская свои ладони поверх чужих рук. - Но я буду с тобой, Чонгук. Буду, попросит меня мой оммёдзи или нет. - Потому что я взбалмошный, неуёмный и неусидчивый мальчишка, которому необходим постоянный присмотр, чтобы не вляпался в неприятности? - горько усмехается Чонгук. - Потому что для тебя... Потому что для тебя я тоже подготовил бусину, - всё же признаётся Тэхён. Повисает тишина. Чонгук растерянно хлопает ресницами, а после дёргается и отнимает ладони от его лица. Начинает суетиться, поправляет зачем-то одежду, ерошит волосы на затылке и немного нервно и неуверенно улыбается. Щёки парня краснеют. Широко распахнутые чарующие глаза постепенно начинают лучиться переполняющим Чонгука ярким светом счастья. Тэхёна вся эта ситуация смущает не меньше, и кицунэ просто прячет пылающее лицо в своём пышном хвосте, жалея, что потащился к этому глупому мальчишке, а теперь всё так неловко, что хочется сбежать. Но претворить свой план, касающийся побега, в жизнь Тэхён не успевает, потому что Чонгук вдруг сгребает его в крепкие объятия и вжимается губами в уголок его губ. - Мой кицунэ, - шепчет едва слышно молодой оммёдзи, и душа его вспыхивает где-то глубоко внутри слепящим белым светом. Тэхён ничего не отвечает, потому что просто не в силах. Вместо этого он прижимается к груди Чонгука и утыкается лицом в его шею, крепко обнимая парня за пояс. Если бы кто-то спросил его, когда всё это началось, когда начали зарождаться его чувства, кицунэ не смог бы ответить. Может, во время этого разговора с Чонгуком он понял важность этого человека для себя. Может, всё произошло в те времена, когда кицунэ учил мальчишку ориентироваться в лесу. А может, он и вовсе пропал ещё в тот день, день их первой встречи, когда услышал громогласное: «Ух, ты! Вот это хвостище!» и заглянул в наполненные неподдельным восторгом и восхищением глаза. «Как знать», - думает Тэхён и едва заметно, счастливо улыбается, пригреваясь в объятиях такого же счастливого до одури Чонгука, уткнувшегося лицом в его макушку. «Как дети малые», - закатывает глаза Юнги и удаляется от закрытых дверей, ведущих на веранду. Теперь он спокоен за будущее этих обалдуев. А для верности ещё обратится к тэнгу северной горы в лице Намджуна и попросит его приглядеть за сумасбродной парочкой.

***

- ... и вообще про это место столько легенд ходит! Говорят, вон в тех горах раньше обитали тэнгу под самыми облаками! На месте горячих источников испокон веков были разные поселения, и записи, сохранившиеся там, говорят о духах, призраках и всякой нечистой силе! А ещё говорят, что на отшибе у леса жил самый настоящий оммёдзи, и у него в услужении был кицунэ! - Да-да. А потом оммёдзи умер, а кицунэ стал служителем его ученика, который тоже умер, и после ни тел их не нашли, ни на территорию сгоревшего дома не сунулись, потому что посчитали место проклятым. Якобы кицунэ мстил обоим оммёдзи таким образом, потому что они не разорвали с ним свою связь или вроде того. - Он не мстил! Он сжигал таким образом связь с этим местом! Это целый ритуал, неучи! Тэхён от души бьёт брошюркой путеводителя посмеивающихся над ним Чонгука и Юнги по головам и уносится вперёд, возмущённо пыхтя. Он организовал им целый тур по интересным местам Японии, связанным с местным интересным и необычным фольклором, и вот как они ему отплатили! Только смеются и издеваются, сволочи! Хотя на самом деле Тэхён в глубине души рад, что его парень и сводный старший брат согласились отправиться с ним в эту поездку. Когда Юнги спросил, что за чёрт его дёрнул, Тэхён только пожал плечами. Просто однажды он проснулся посреди ночи и понял, что до чёртиков хочет отправиться в Японию из родной Кореи. Это желание терзало его до тех пор, пока они не оказались в Японии. После оно на какое-то время притихло, иногда только подгоняя вперёд каким-то странным ощущением грядущего непонятно чего, но вот они оказались в этой местности, и Тэхён наконец-то может свободно вздохнуть. Будто вся эта странная тяга терзала его лишь для того, чтобы путешественники быстрее добрались до этих мест. «Сфотографировать горы», - вспоминает Тэхён и достаёт камеру. Намджун сказал, если Тэхён вернётся без фотографий местных гор, то парень его пинком отправит в обратный полёт до Японии. Вообще это странно - так гореть горами. Намджун постоянно шатается по этим горам, занимаясь скалолазанием, а ещё обожает всякие туристические поездки с прогулками по диким горным дорогам, по каким только горным козлам прыгать. Тэхён делает несколько фотографий виднеющихся вдали тёмных силуэтов гор и улыбается. Наверное, Намджуну здесь очень бы понравилось. Он и хотел поехать, как и Чимин, но оба не смогли выбраться из-за своей занятости на работе. Убрав камеру, парень направляется вперёд и вскоре выходит на заросшую дорогу, ведущую к тому самому сгоревшему дому. Конечно, от него уже ничего не осталось. Когда Тэхён добирается до нужного места, то видит лишь расколовшийся камень фундамента, поросший травой и кустарником, и полустёртые каменные ступени, покрытые трещинами, отшлифованные ветром. С интересом парень обходит своеобразные руины по кругу и делает несколько фотографий, захватывая в кадр клёны, разросшиеся вокруг. Осень вступила в свои права, и всё вокруг такое яркое и красочное, завораживающее. Тэхён всю жизнь прожил в Корее, но искренне считает, что красивее осенней японской природы нет ничего. - А это что? - сам у себя спрашивает парень и доходит до мелкого ручья. Река разлилась за прошедшие столетия и сменила свой маршрут. Какие-то земли оказались заболоченными, а сюда спустилось лишь несколько резвых ручьёв с чистой прозрачной водой. В этой самой воде Тэхён и замечает два ярких цветных блика. Сев на корточки, парень запускает руку в обжёгшую холодом воду и цепляет пальцами что-то цветное и гладкое. Две бусины: крупные, стеклянные. Одна красного цвета, а другая - синего. Тэхён просвечивает их на солнце, поднимается на ноги и с интересом рассматривает две абсолютно одинаковые трещины на бусинах, будто служащих отражением друг друга. И вроде ничего особенного в этих стекляшках нет, но Тэхён всё равно забирает их, убирая в карман. Он не знает, зачем ему две треснувшие бусины, но от этих мыслей парня отвлекает едва слышный перезвон. Будто фурины покачиваются на ветру где-то совсем рядом. Тэхён уже хочет пойти искать их из любопытства, но не успевает. - Эй, Тэхён-а! Ну где ты? Это не смешно! - слышит он грозные окрики Юнги где-то в стороне и тут же направляется по заросшей каменной дорожке к выходу с территории дома. Говорят, где-то здесь в лесной чаще есть один заброшенный храм, удивительно хорошо сохранившийся во времени. Местные поговаривают, что там до сих пор собираются ёкаи, стерегущие и оберегающие это место. Тэхён решительно настроен туда заглянуть. Зачем? Кто знает. Может, потому что уходить совсем не хочется. А может, потому что Тэхён чувствует себя так, будто все свои прошлые жизни прожил счастливо именно здесь.

|End|