Путь в Колумбию

Одинокий маяк освещал темное, неспокойное море. Шел мелкий, неприятный дождь, гулял порывистый ветер… Изредка в черном небе вспыхивала молния, однако грома не было слышно. Взволнованная стихия из стороны в сторону раскачивала небольшую лодку, направляющуюся прямо к маяку. В ней сидело три человека: двое незнакомцев в желтых плащах-дождевиках – они молча, опустив головы, гребли и совершенно ни на что не обращали внимание; и мужчина лет сорока, в темной рубашке, пиджаке, рукава которого были закатаны до локтей, и брюках в полоску, на шее же у него был повязан яркий красный платок. Этого человека звали Букер Девитт. Легкая небритость на его лице с правильными прямыми чертами и суровыми карие глазами указывала на то, что мужчина не сильно беспокоится о своей внешности и о впечатлении, которое может произвести на людей. Однако это не лишало Букера привлекательности, а скорее, наоборот, даже делало его еще более мужественным. Девитт и не пытался разговаривать со своими спутниками – понимал, что это бесполезно – не задавая лишних вопросов, он взял в руки небольшой деревянный ящик, который лежал перед ним. Справившись с двумя замками, мужчина стал внимательно изучать содержимое. Первое, что попалось ему в руки, – это черно-белая фотография. На ней была изображена девушка лет двадцати, в светлой блузке и длинной клешеной юбке, с темными волосами, аккуратно затянутыми ленточкой. Букер повертел фотографию и обнаружил на обратной стороне надпись: «Передай нам девчонку, и долг будет прощен». Ниже было еще кое-что: «Ступай на Площадь Монумента». «Это и есть мое задание? – Букер еще раз взглянул на девушку. – Зачем, интересно, она им? Хотя, это вообще не мое дело, главное, чтобы долг простили, а то проигрался-то я в пух и прах…» Помимо фотографии в ящике оказался пистолет. «Неплохо, – подумал Девитт, – становится все интереснее. А что у нас тут еще? Записка?» Действительно, маленькая картонная бумажка с нарисованными на ней тремя символами: ключом, клеткой и саблей – и цифрами: единицей, двойкой и тройкой – соответственно под каждым изображением тоже должна была как-то помочь Букеру. «Это еще что за ребусы?» – однако времени размышлять больше не было: лодка остановилась у причала. Незнакомцы угрюмо уставились в пол и даже не оборачивались, Букер встал и направился к возвышающемуся маяку. Дождь неожиданно усилился, море разбушевалось, послышался гром. Девитту стал тяжело даваться каждый шаг: ветер своими порывами пытался то и дело оттолкнуть его назад. Однако мужчина все-таки добрался до маяка и стал подниматься прямо по витой лестнице наверх, так как других путей, куда можно было бы пойти, он не видел. Наконец Букер дошел до двери. Он попытался открыть ее, но она не поддавалась. «Заперто?! Что за шутки…» – он обернулся и заметил рядом три колокольчика, под каждым была табличка с изображенным символом: ключом, клеткой и саблей. «Так вот оно что! – Букер угрюмо взглянул на записку. – Не зря я ее взял». Девитт позвонил в каждый колокольчик столько раз, сколько было указано на бумажке. Звон постепенно затих, и мужчина услышал щелканье открывающегося замка – путь свободен. Просторная комната встретила его своим холодным и почему-то жутко противным бытом: столы с разбросанными на них какими-то странными инструментами, схемами, картами, поваленные и поломанные стулья, умывальник, из которого раздражающе капала вода, тусклый и мерцающий свет – все это вызывало далеко не приятные чувства. Букер решил здесь не задерживаться и направился к очередной витой лестнице, наверх. Он оказался в другой комнате, которая, как и предыдущая ничем не радовала, может быть еще и потому, что у стены, привязанный к стулу, сидел мертвый человек с бумажным пакетом на голове, на котором кровью было написано: «Не разочаруй нас». Букер поморщился: «Неплохо… Стимулировать вы умеете…» И он направился дальше. Преодолев еще не один десяток ступеней, Девитт наконец дошел до самой последней комнаты. Она была пустая, темная, лишь в середине стояло одинокое красное кресло. «Так, и что теперь? Раз есть стул, ничего не остается, кроме как сесть на него», – но как только Букер опустился на сидение и положил руки на подлокотники, они оказались сразу же закованными в металлические браслеты, и ноги, кстати, тоже. «Черт возьми! Что здесь вообще происходит?! – Девитт попытался вырваться.– Бесполезно…» Дверь резко захлопнулась, в комнате стало еще темнее прежнего. Букер огляделся: всего одно окошко, маленькое, овальное, как в подводной лодке, стены же оказались полностью замурованными. Неожиданно все пришло в движение: Девитт, словно на лифте, стал подниматься вверх. Тьма. Полная темнота. Единственное, что можно было разглядеть через окно – черное небо, изредко освещаемое вспышками молнии. Вдруг яркий свет озарил всю комнату – Букер зажмурился. Когда он открыл глаза, то перед ним через это маленькое отверстие в стене предстала невероятная, изумительная картина: никаких туч, дождя и ночи – а лишь бесконечное прекрасное голубое небо с пышными кудрявыми облаками, из-за которых выглядывало ярко светившее солнце. Но это еще не все: Букер заметил, что он пролетает город, который буквально висел в воздухе! «Что за ерунда, такого просто не может быть…» Но действительно – все: здания, дороги, мосты, улицы – парило в небесах. Букер увидел также на одном из домов развевающий флаг, очень похожий на американский, но с какой-то другой, искаженной, символикой. Ничего больше мужчина разглядеть не успел: лифт резко дернулся и вошел в темный тоннель одного из зданий. Перед Девиттом промелькнула светящаяся табличка: «Будьте как пчелы», – Иеремия Финк» (от англ. Be like bee – игра слов). Наконец комната остановилась, оковы щелкнули, дверь открылась. Букеру ничего не оставалось – он пошел дальше. Но как только сделал шаг из лифта, то понял, что стоит по колено в воде, которая была настолько прозрачной и чистой, что можно было разглядеть дно, полностью усеянное блестящими камнями, очень похожими на драгоценные. «Да я смотрю, людям здесь неплохо живется», ¬– Девитт огляделся. Это было большое, просторное помещение, напоминающее храм, с очень богатым убранством: повсюду горели свечи, все стены были украшены цветами необыкновенной красоты, на столиках стояли вырезанные из дерева бюсты неизвестных людей, необычные статуэтки, а в центре комнаты – огромная каменная фигура женщины-ангела, которая, судя по ее взору, обращенному куда-то ввысь и протянутым вверх рукам, молилась некой всевышней силе. Букеру также бросился в глаза необычайно большой портрет. На нем была изображена, видимо, та самая женщина-ангел. Правда на картине у нее не было крыльев: в синем, пышном, закрытом платье она стояла, оперевшись руками на трость. Вроде бы ничего особенного, но Букера поразило ее лицо: взгляд темных, больших глаз завораживал и выражал чувство достоинства и смирения, власти и покорности, гордости и снисхождения одновременно – перед такой женщиной действительно хотелось преклонить колени. Мужчина подошел поближе и прочел под портретом: «Леди Комсток спасет ваши души». «Так, что-то это мне уже начинает не нравиться…» – и Девитт отправился на звук приятного хорового пения, которое послышалось откуда-то из коридора. Он оказался в огромном зале, и первое, на что обратил внимание – это здоровенный, на всю стену, цветной витраж, озаренный теплым светом. Сюжет его был прост: седой старик с густыми усами и бородой нежно обнимал женщину (это, как понял Букер, тоже была Леди Комсток), державшую на руках младенца. Витраж сопровождала высеченная золотыми буквами надпись: «Агнец – будущее нашего города». Вдруг Девитт услышал голоса. Оказалось, что в зале, неподалеку, стояла толпа людей в белых закрытых одеждах, которые сгорбившись, видимо, совершали некий обряд. «Ну, наконец-то! Хоть кто-то живой! Я думаю, они смогут мне помочь», – и Букер, подойдя к толпе, стал осторожно протискиваться сквозь нее в поисках «главного». Стоявший в центре священник в черном балахоне заметил его: – Вот оно дитя, сошедшее с пути истинного! – Что? Нет-нет… Вы не правильно поняли. Скажите, как можно пройти в город? – Не смывший с себя грехи прошлые не сможет пройти дальше! – не успокаивался священник. – Ты должен принять крещение. – Нет, мне это не нужно, просто скажите, где здесь выход, и я уйду, не буду вам мешать… – Путь прощения – единственный путь в город! – кричал священник. Позади послышался шепот, Букер обернулся. Люди, смиренно склонившись, тихо повторяли: «Прими крещение… Пожалуйста…» – и смотрели таким жалобным, умоляющим взглядом, что даже Девитту стало не по себе, и он, подойдя к священнику сказал: – Ладно, я согласен… – Правильно, дитя мое! – священник взял Букера за руку. – Ты действительно готов? – Да… – Тогда, вперед! Смой с себя грязь прошлого и освободись от мучений! – с этими словами священник с силой окунул Букера в купель. Тот, от неожиданности, стал захлебываться, но вырваться не мог: священник, несмотря на свою внешнюю хилость, оказался необычайно сильным. Мужчина боролся, но безуспешно… Тьма закрыла глаза, он потерял сознание…

***

Очнулся Девитт на какой-то скамейке. Голова жутко болела и кружилась. «Я что в раю? – и в самом деле вокруг было очень красиво: на развесистых деревьях пели птицы, повсюду росли цветы, по улицам гуляли люди, бегали, весело смеясь, детишки, а рядом из фонтанчика, блестя на солнце, струилась вода… «Нет, я вроде не сплю», – и тут Букер понял, что он жив, что он нашел вход и что он находится сейчас в том самом городе на воздухе! «Похоже этому священнику все равно: крестить человека или топить… Ну это уже не важно. Что ж… Самое время найти девчонку».