Давай попробуем снова

      Скинув очередной звонок от клиента, Джинён раздраженно бросает свои очки на рабочий стол, заваленный папками, и потирает ноющую переносицу. Одна из бумажных башень опасно покосилась, и мужчина тяжело вздохнул, наблюдая за тем, как разлетается по полу результат его трехдневной работы. В офисе за исключением него и директора еще осталась парочка сотрудников, и Джинён, решив размять затекшие плечи (и задницу, чего уж там), со стоном встает со стула.       Марк из отдела рекламы меланхолично потягивал дешевый и крайне поганый на вкус Джинёна кофе из автомата и бездумно листал ленту новостей на смартфоне. При виде коллеги он слегка кивает:       — Погано выглядите, менеджер Пак.       — Конец квартала. Света белого не вижу. Ухожу на работу — еще темно; возвращаюсь — уже. И когда это все закончится?       — Ты бы Ёнджэ видел. В его мешки под глазами продукты в магазине можно складывать.       — Это который из разработок? — Джинён нажимает на кнопку с американо, и автомат противно зажужжал в полупустом коридоре.       — Именно. Хочет всю работу перед отпуском доделать, бедолага.       Мимо них проходят девушки из отдела Марка и здороваются с ними, устало улыбаясь.       — Зато директор наш, кажется, на допингах сидит. Иначе я не понимаю, откуда у него столько энергии. Еще и интервью успевает давать, — Марк допивает остывший кофе и выбрасывает стаканчик в мусорку. — Мирэ, ты не знаешь, что пьет директор?       Джинён поворачивается и слегка задевает плечом рядом стоявшую девушку, сразу же извиняясь и отходя подальше.       — Кровь своих подчиненных? — фыркает она и свою же шутку и зависает на выборе сиропа. — Не завидую я его секретарше.       — Ты ведь как-то пробовалась на эту должность, да?       — И слава всем Богам, что он выбрал Юну.       — Что, у него совсем все плохо?       — Даже не представляешь, насколько. Ладно, пойду я. Опоздаю на автобус с вами. Пока, — Мирэ уходит, оставляя после себя шлейф дорогих духов. Джинён, молчаливо наблюдавший за их разговором, тоже решает, что ему пора. Дома его ждут целое ничего и пустой холодильник, но это все равно лучше душного офиса.       Он прощается с Марком, хватает по пути свои вещи и идет к лифтам, вспоминая, где припарковался с утра. На пятом этаже он снова сталкивается с Мирэ. Она одаривает его скучающим взглядом и молча поворачивается к дверям.       — Мирэ, не хочешь поужинать?       — С чего такая щедрость от Пак Джинёна? — язвит она. — Хочу.       — Почему ты никогда не можешь просто согласиться? Вечно какие-то комментарии ненужные.       — Это чтобы ты не считал, что в этой жизни тебе легко достается.       Джинён покачал головой.       — Я год за тобой ухаживал, прежде чем ты согласилась на свидание со мной сходить. А уж про секс я и вспоминать не хочу. Да и в целом отношения с тобой легкими никогда не были.       — Заткнись и веди меня к машине, Пак Джинён. Иначе прокляну тебя на вечное одиночество.       — Спасибо.       — И вечную работу в офисе.       — А вот это уже реально страшно.       — Видел, вы вчера с Мирэ домой вместе ушли, — ухмыляется в свой обед Марк. Ехидненько так, что Джинёну резко захотелось врезать ему посильнее.       — Поужинали просто. Потом я отвез ее домой и уехал.       — Что, даже без жаркого продолжения?       — Ударю сейчас.       Две миловидные коллеги подошли к их столику, но, заметив взгляд Джинёна, быстро ретировались. Не хватало еще женские сплетни слушать. У них и Бэм неплохо с этим справляется.       — То есть, зря я надеялся, что вы снова сошлись, да? А жаль, такая хорошая пара была.       Джинён вздохнул. Он бы и рад вернуть былые времена, да только Мирэ четко и недвусмысленно постоянно повторяет, что между ними ничего не может быть. За два года они устали друг от друга, разошлись на месяцок-другой, а сойтись снова не смогли. Так и маются по-отдельности.       — Мирэ меня видеть не может.       — Тебе кажется. Из всех мужчин в компании она неравнодушна только к тебе и к нашему стажеру. Но это ее кузен. Хотя и его она, по-моему, тоже видеть не может. Задумайся.       И Джинён задумался. Крепко так, на весь день, пропуская мимо ушей все распоряжения начальника и постоянно путаясь в ненавистных цифрах.       Раздумался только к вечеру, когда стрелки часов перевалили за восемь.       — Снова у тебя миллион дел, да? Ничего не меняется, — Мирэ подкрадывается неожиданно. Джинён заметно дергается то ли от испуга, то ли от запаха ее духов, которые когда-то сам ей и выбрал. — Чего нервный такой?       — Я думал, ты уже ушла.       — Почти. Дай, думаю, посмотрю, как там бывший работу работает. Отвезешь до дома? Я ужином отплачу.       — Ты же в прошлый раз сказала, чтобы я на пороге твоего дома не появлялся больше.       — А кто сказал, что мы будем у меня дома?       — Ладно, подожди, я захвачу… — Джинён встает с кресла и замирает, не успев закончить фразу, — пальто.       — Держи свое пальто и шагай. Я есть хочу.       — Как твой кузен?       — Придушить его готова. Уже жалею, что согласилась стажировать его. А ты?       — Что я?       — Не нашел себе нового стажера, которого потом в постель затащишь? — хихикает она. Джинён даже завидует ее хорошему настроению.       — Ты, Сон Мирэ, официально единственный такой стажер и всегда им будешь.       — Теперь я почему-то думаю, что это не ты меня, а я тебя в постель затащила, чтобы попасть на эту работу.       — А разве это не так?       Джинён чувствует несильный толчок под ребра, но вместо боли только щекотно становится.       — Просто иди молча и отвечай только на мои вопросы.       — Раньше ты просила говорить с тобой. Теперь просишь молчать. Определись уже.       — Как же ты бесишь, придурок. Лучше бы пешком домой шла.       — Мне уехать?       — Нет.       Джинён прикрывает ладонью лицо, чтобы не выдать свою улыбку. Ему очень не хватало таких обыденных разговоров с ней. Хоть он и доказывает всем, что между ними больше ничего нет, подкоркой сознания понимает, что это не так. Он все еще влюблен в ее непосредственность и резкий юмор на грани. Сам ведь такой же. Марк всегда говорил, что они — два идиота, которые нашли друг друга. Видимо, прав.       — Мирэ, давай снова попробуем?       — Ты про отношения или ужин?       — И то, и другое.       — Давай. На оба вопроса.