Тяжелое сердце

Объятый магией ствол старого дерева зарастал корой, покрываясь поверх, мягким мхом под теплом тонкой, изящной кисти волшебницы. В холодном свете полной луны, ее бледная кожа, казалась прозрачной, отражая холодное сияние, оттеняемое только изумрудным огнем глаз и сжатыми в напряжении кроваво-алыми губами. Она вздохнула, выпуская облачко пара в воздух. Близилась зима — самое тяжелое время для жителей болот и такое любимое самой феей. На Топи в это пору, вместе с первым снегом, ложиться тишина, безмятежная, спокойная, как дыхание леса. Сладкие обледеневшие ягоды, клонят к земле тонкие ветви и практически все волшебные существа прячутся в норах, пещерах или дуплах деревьев, разбиваясь на пары, чтобы пережить холода. «Ягоды слаще с мороза». — Сказал, как-то ее ворон, протягивая в горячих ладонях горсть алой вишни. Иссиня-чёрные пряди спадали ему на глаза, и он часто встряхивал головой, чтобы согнать их. И, кажется, именно в тот момент, она, тогда, впервые улыбнулась ему иначе. Это была еле заметная улыбка в уголках губ, но она была настоящей. Не ироничной, злой, или надменной как в момент раздумий о свихнувшимся короле, а искренней, даже нежной. И обращена она была к нему, ворону, приставленному к фее, как ее крылья и до какого-то момента, являвшимся, не более чем лакеем для той, что, однажды спасла ему жизнь. А теперь, он был чуть ли не единственным, удостоившимся видеть властную, темную волшебницу топей другой. Такой, какой ее не знали люди и уже не помнили подданные — хрупкое и нежное создание смотрело на него, и он видел, как мерцают снежными хлопьями, смешинки в светло-карих глазах.       — Что я сделал? — Тихо спросил слуга, не отрывая взгляда от ее улыбки.        — Ничего. — Она протянула руку и взяла вишню. — Странно, руки теплые.       — Это все ваша магия в моих жилах, Госпожа. — Пожал он плечами. Она надкусила ягоду и вопросительно изогнув бровь, произнесла тихо, смотря Диавалю прямо в глаза:       — Думаешь?        — Предполагаю, Госпожа. Люди, как и птицы, в большинстве своем, плохо приспособлены к холодам.       — Хм… — Она вдохнула морозный воздух и на мгновение отвернулась, оглядев пустую заснеженную поляну, а когда снова посмотрела на Диаваля в ее взгляде, в словах, проснулся, какой-то необъяснимый и непривычный для слуги трепет. — Каково это, стать другим? Отказаться от себя, от своей истинной сущности? Каково стать тем, кто по природе твоей, тебе чужд? Что это?       — Госпожа… — Он выглядел потерянным. Ему и самому, зачастую было трудно осознать, многое, что происходит с ним в облике человека, но она ждала ответа, а значит, Диаваль должен был его дать.        — Я не знаю правильно ли…. — неуверенно начал ворон. — Точнее, не знаю, как точно объяснить, но иногда, всего становится так много, что я толком не понимаю, что чувствую. Порой, когда я вижу, Аврору рядом с этими горе-няньками, у меня, словно кровь бурлит в жилах, но вот, например, когда, она пару дней назад, играя на улице, расхохоталась и упала в снег, став похожей на малький сугроб, я почувствовал, что-то другое, что-то вот тут, — он положил ладонь на грудь. — Что — то очень….       — Теплое. — Подсказала Малефисента. Он задумался, а потом закивал, поняв, что фея нашла нужное слово и тут, до него дошло.       — Человеческое сердце оказалось слишком тяжелым для ворона. — Сказала ему Госпожа с грустной улыбкой. — Это не магия Диаваль, это ты. Она пошла вперед, слыша за спиной хруст снега от чужих шагов. Он ступал медленно, видимо, пытаясь осмыслить услышанное и Малефисента дала ему такую возможность. Фея подошла к ближайшему дереву и сорвала со свисающей ветки еще одну ягоду. Сладко-кислый привкус сока на языке, действительно был ярче. Она отпустила посох и сомкнула замерзшие ладони в кулаки, ветер резал влажную ото льда кожу. Диаваль подошел к ней бесшумно, и наверно удивление, если не испуг, был первой причиной, почему она его не оттолкнула, когда он взял ее руки в свои и поднеся к губам, обдал теплым дыханием. Она смотрела на него, широко раскрыв глаза и пытаясь осознать происходящее.       — Так тоже может стать теплее. — Спокойно сказал он, подняв на нее глаза. Она хотела, что-то ответить, но слова не сорвались с губ, а рук она, так и не отняла. Теперь, когда она обрела новый дом и свое племя, то редко бывала на болотах. Ей теперь не было необходимости заботиться об этом месте как прежде. Аврора объединила два королевства, заключив мир между людьми и жителями топей, а Диаваль… Он, кажется, был на нее обижен после последней их встречи. Гордая птица. Он расценил ее тон в присутствии ее соплеменников и знати Алстада, на празднике у королевы, слишком пренебрежительным. Дальше, когда они остались одни, была долгая тирада про то, что он, хоть и слуга, но все-таки, надеялся называться, если не другом, то товарищем и не собирается больше терпеть от нее такое обращение, когда его не ценят ни в каком виде. Он не заслужил этого. Вряд-ли, когда-то ворон узнает, что она предприняла несколько попыток отыскать Диаваля, пускай, это, даже, противоречило ее принципам. Она обошла практически все излюбленные вороном места на болотах, но так и не нашла его. У нее остался только один вариант. Она остановилась, оглядев укрытую в этот раз пожелтевшими листьями, ту самую поляну, где они бывали каждую зиму, после той, что осталась с ней, тем теплым воспоминанием. Фея, коснулась рукой восстановленной коры дерева. Тогда, с обледеневших ягод, на его ветвях, слетали от ветра холодные капли, но в ее руках было тепло. Она улыбнулась своим мыслям и прикрыла веки, вслушиваясь в тишину. Вдали послышался шум крыльев.       — Слишком тяжёлое сердце для ворона… — Прошептала она, а потом, развернулась и щёлкнула пальцами, встречаясь с тёплым глубоким взглядом чёрных глаз.