Следы в лунном свете - Footprints in the Moonlight

Тут, в машине Накамори Гинзо, все еще витает болезненная аура, вызывавшая у Хакубы сильное желание исчезнуть. Честно говоря, он был готов просто отстегнуть ремень безопасности и выпрыгнуть прямо из двери пассажирского сиденья на улицу. Свалиться на улицу и просто лежать на асфальте в пузыре вины и ненависти к себе. Всё, что угодно, лишь бы не слышать тихих рыданий Кенты на заднем сиденье машины. Он взглянул в зеркало заднего вида и тут же отвернулся, увидев дрожащую фигуру мальчика, лежащего в таких же дрожащих руках Аоко. Он стиснул зубы и воздержался от каких-либо слов. Никто не должен был слышать его гнев, кроме него самого. Если бы только! Он сжал кулаки. Если бы только он был быстрее! Если бы только он добрался туда раньше. Если бы только он был, черт, хоть немного умнее! Он должен был быстрее установить личность Кошмара! Он должен был понять, куда делись Кошмар и Кид. Он должен был…он должен был… — Это не твоя вина. Он вздрогнул и с сомнением посмотрел вправо. Накамори не сводил глаз с дороги. Его утешение было сказано шепотом, будто он не хотел, чтобы Аоко и Кента услышали. Хакуба моргнул и заметил, как инспектор крепко ухватился за руль, костяшки побелели, а запястья дрожали от сильного стискивания ручек. Он чувствует то же самое… Хакуба смиренно кивнул и снова посмотрел в окно. Луна висела высоко в темном небе, медленно скрываясь за черными тучами. Скрывающаяся луна… скрывающаяся правда. Они провели почти два часа в полицейском управлении, ведя бухгалтерию, составляя отчеты, занимаясь административными делами. Наблюдая за тем, как мальчик теряет все за одну ночь. Было уже слишком поздно связываться с приютом, поэтому управляющий (конечно, он был вовлечен, ведь умер агент Интерпола) приказал Накамори взять Кенту к себе домой на ночь. Аоко все также крепко держала Кенту на руках, так что никакого протеста не было. Машина свернула в тихий район и остановилась перед большим домом. Хакуба машинально отстегнул ремень безопасности и вышел, бросив взгляд на дом перед собой. Не такой огромный, как его собственное жилище, но относительно большой по сравнению с остальными домами по соседству. Он наблюдал, как Накамори, спотыкаясь, подошел к двери заднего сиденья и открыл ее для девочки и мальчика. Аоко выскользнула из кресла с Кентой на руках. Тело мальчика все еще сотрясали рыдания, которые не прекращались с тех пор, как они нашли его… Перестань думать об этом, придурок. Обычно, он никогда не был так поражен смертью. Он встречался с ней регулярно. В реальной жизни и в папках его отца. Смерть не была для него чем-то странным. Но на этот раз, это было личное. Его гнев и разочарование вернулись в два раза сильнее и он зашипел. Он хотел спросить его. Он хотел спуститься в ад и вытащить из глубин искалеченную душу Джека Коннери. Он собирался взять его за шкирку, а потом спросить: Зачем ты это сделал? Стоило ли оно того? Оставить Кенту совсем одного? Стоило, а? — Может… он может остаться в моей комнате? Я-я не хочу оставлять его одного, — он услышал мягкий голос Аоко и обернулся. Девочка обнимала плачущего мальчика и спрашивала отца, уставившись на него слезящимися глазами. — Конечно, Аоко… конечно, — послышался хриплый ответ инспектора. Аоко кивнула и провела маленького мальчика в свой дом. Рыдания Кенты постепенно стихли, когда они исчезли в глубине дома. Хакуба вздохнул и провел рукой по своим грязным волосам. Ему нужно было вернуться домой и привести себя в порядок. Это была ночь перед школой, и он почти не спал. Он буквально бросил все, как только вернулся домой из Франции, и побежал на ограбление. Но даже бросив все, он не успел вовремя. Повернув голову, он остановился, заметив соседний дом. Куроба. На адресной табличке гордо значилось имя владельца дома. Черт возьми. Пока он барахтался в собственной ненависти к себе, он совершенно забыл о Киде. Его желудок скручивало в узел, когда он представлял себе сцену, которая произошла между Кошмаром и Кидом. Перчатка — О боже, Куроба. — Хакуба-кун? — он подпрыгнул и обернулся с широко раскрытыми глазами. — Ты в порядке? — озабоченное выражение лица Накамори появилось прямо перед ним, как раз тогда, когда британец наконец заставил себя успокоиться и сосредоточиться. — Д-да, я в порядке, — он судорожно выдохнул. — Тебя подвезти домой? Хотя ты тоже можешь остаться на ночь. Произошедшее было довольно… Хреново. — Да… — Хакуба согласился с невысказанными словами и снова вздохнул, — Все в порядке, инспектор. Я могу дойти отсюда пешком. Мой дом не слишком далеко. — Уже три часа ночи, черт побери!.. — И вы должны остаться дома… ради Аоко-кун, — Хакуба прервал его, а потом заметил, как Накамори остановился и громко сглотнул. — …Т-ты прав… счастливого… счастливого пути назад, Хакуба-кун. Я скажу Аоко, что ты попрощался. Хакуба кивнул и слегка устало улыбнулся. Он махал рукой, пока Накамори не закрыл входную дверь, оставляя улицы темными и одинокими. Вскоре он обнаружил, что толкает калитку в дом Куробы, распахнутую настежь, и неуклюже идет по тропинке. Его взгляд упал на землю. Гравий был поднят со своего места в почве; грязь валялась в грязных полосах, образуя узор следов. Следы, которые показывали неровную походку, как будто владелец спотыкался. Он сглотнул и продолжил идти, стараясь не испачкать свои ботинки. Он замер на пороге открытой двери. Открытой. Разблокированной. Странной. Аномальной. Вызывает тревогу. Он вошел, осторожно оглядываясь по сторонам. В коридоре было темно и тихо. — Куроба…кун? — он не осмелился говорить громко. Ответа не последовало. В темном доме не было слышно даже глухого стука часов. Это заставило его снова сосредоточиться. У него не было времени на бездельничество. Сфокусируйся. Ты же детектив, черт побери. Сохраняй спокойствие, Сагуру. Он глубоко вздохнул и сбросил туфли. В фойе не было никакой другой обуви, но Хакуба все равно замечает грязные следы, идущие дальше в дом. Он пошел по грязным следам к лестнице и посмотрел вверх. В комнате стояла мертвая тишина. Он начал подниматься, поморщившись, когда скрипнула первая половица. Когда он добрался до вершины, по его шее стекал пот. Как Куроба до сих пор не заметил его? Эти ступеньки были слишком громкими для того, чтобы поддерживать скрытность. Его больше не интересовали тайные передвижения. Его шаг ускорился, когда он шел по длинным коридорам второго этажа, открывая двери с панической настойчивостью. — Куроба-кун? Не здесь. — Куроба-кун? Где ты? Здесь тоже нет. — Черт побери, Куроба… — прошипел он, открывая дверь в другую комнату для гостей. Он повернул за угол, ведущий к последним комнатам на этаже, и остановился, услышав шум. Он напряг слух, чтобы услышать. Бормотание? Он медленно приблизился к полузакрытой двери, шум становился все сильнее. Его сердце рухнуло вниз, когда он, наконец, узнал голос Куробы. Дрожащая, надрывающаяся версия голоса Куробы. Он медленно толкнул дверь и заглянул внутрь. — Куроба-кун? — прошептал он и сделал несколько шагов вперед. В комнате было темно; балконная дверь была приоткрыта, отчего занавески безмятежно колыхались. В лунном свете он увидел скорчившуюся фигуру в углу, рядом с кроватью. Куроба. — Куроба-кун? — у Хакубы перехватило дыхание, когда он направился к парню. Он был Кидом. Цилиндр исчез (он лежал на кровати). Но костюм и накидку нельзя было спутать ни с чем другим. Он был Кидом. Отвратительная мысль мелькнула в его голове, прежде чем исчезла также быстро, как и появилась. Наконец-то он получил убедительные доказательства того, что Куроба Кайто был Кидом. Он мог бы крикнуть через балкон инспектору Накомори, чтобы тот подошел и поймал Кида. Он был не в состоянии убежать. Он был в ловушке, и Хакуба был здесь, чтобы увидеть момент его слабости. Он чувствовал отвращение к себе за то, что даже посмел вообразить такое. Он знал, что не сможет этого сделать. Не когда Кид …нет, не когда Куроба выглядел так. — Мне жаль, мне жаль, мне жаль, мне жаль, мне жаль, мне жаль, мне жаль, мне жаль, мне жаль… Наконец он смог разобрать пробормоченную мантру, которую Куроба извергал быстрым, тихим голосом. Это был не гладкий, очаровательный голос Кида и не дерзкий, счастливый голос Куробы. Он никогда не слышал, чтобы Куроба так разговаривал. Он дрожал, даже хуже, чем Кента. Пот на его лбу блестел в лунном свете, подчеркивая болезненную бледность вора. Куроба мертвой хваткой сжимал правую руку без перчатки — Хакуба видел, как кровь капает с дрожащего запястья, в которое глубоко вонзилась его левая рука. Его фиалковые глаза смотрели в никуда, пока он продолжал извиняться ни перед чем, несмотря на все. Монокль исчез. Как долго он сидит здесь в таком состоянии? — Куроба, прекрати, ты делаешь себе больно… — он схватил вора за руку. На долю секунды воцарилась абсолютная тишина, прямо, перед тем как разверзся ад. — НЕ ТРОГАЙ МЕНЯ! — Куроба взвизгнул и потерял контроль. Он дернул себя за руку, зашипев от боли, и пнул Хакубу в туловище, когда тот попытался отползти в сторону. — Черт… прости, Куроба… — простонал Хакуба, когда вор нанес ему довольно сильный удар ногой в живот. Он тут же отпустил запястье, проклиная себя за глупость. Прикосновение к кому-то в таком состоянии только усугубит ситуацию. — Не трогай меня, не трогай меня, не трогай меня… Хакуба провел рукой по волосам, тяжело дыша. Что же ему делать? Что же ему делать? — Пожалуйста, Куроба, успокойся. Мне жаль, я не знал. Пожалуйста… — умолял он, ошеломленный внезапным поворотом событий. Ему это не нравилось; он не знал, как с этим справиться.Помогите мне… кто-нибудь, помогите мне успокоить его. — Не трогай меня, не трогай меня, отпусти, отпусти! Папа все еще там, я должен ему помочь. Он горит, ему больно, он умрет. Отпусти меня! Пап, прости, прости, я пытался, я действительно пытался. Но я не мог… я не был… я хотел… мне жаль, мне жаль, мне жаль… Детектив перестал паниковать и в ужасе посмотрел на Куробу. Вор смотрел куда-то вдаль, слезы текли по его лицу, и Хакуба проследил за его взглядом. Портрет Куробы Тоичи смотрел в ответ. Нет… Куроба… О Боже, мне так жаль. Он двинулся, чтобы заслонить портрет от взгляда Куробы. — Нет, остановись, мне нужно спасти папу… С дороги! Папа! — его голос поднялся на октаву, когда он впал в истерику из-за того, что потерял из виду портрет отца. Он поднялся на колени, пытаясь обойти детектива. — Куроба, очнись, черт возьми! — он обнял вора, удерживая его на месте. Борьба усилилась в десять раз, пока Куроба продолжал кричать на него, чтобы он его отпустил. — Пожалуйста, Куроба, остановись, пожалуйста, — он зажмурился и усилил хватку. Это все было неправильно, и он это знал. Не так успокаивают кого-то вовремя приступа паники. Но боже, он просто хотел, чтобы это прекратилось. Его хватка ослабла, когда он услышал, как стон боли сорвался с губ вора. Увидев, что Куроба ослабел, он отпустил его и осмотрел с головы до ног. — Куроба? — …А? — его ответ был мягким и таким беспомощно усталым. — Кто я? — Х-Хакуба… — Где ты? — ….Дома. — Тебе больно? — Д-да. — Где? Вор замер, а после схватился за правое плечо, поморщившись. Хакуба, наконец, заметил неправильное положение руки. Он воспользовался моментом, чтобы протянуть руки вперед, зависшие над плечом Куробы. Когда вор, казалось, не собирался паниковать, он мягко схватил его за плечо и слегка сдвинул его. — Ай! — Куроба вздрогнул, и его дыхание снова стало прерывистым. — Ш-ш-ш, все в порядке, это просто вывих. Это легко исправить, не волнуйся, — он говорил так, словно разговаривал с ребенком. Вывих… скорее всего из-за перчатки. Не думай об этом, Сагуру. — Больно… — Я знаю, Куроба. Позволишь мне помочь тебе? — …кей. — он испугался внезапной уступчивости Куробы. Его глаза остекленели, а дыхание было поверхностным. Он впадает в состояние шока… черт. Он быстро перевернул Куробу на спину, подложив под ноги подушку. Он осторожно поднял раненую руку. — Ну, Куроба, какая твоя любимая еда? — он медленно согнул руку в локте, позволяя себе быстро взглянуть на ошеломленное выражение лица вора. — …Шоколадное… мороженое. — Я думаю, что клубничное лучше, — он стал что-то напевать себе под нос, когда начал возвращать руку в нормальное состояние. — Ты глупый. Шоколад лучше, — Куроба тихонько хихикнул, и Хакуба тоже почувствовал желание рассмеяться. — Что насчет твоих голубей? — Они милые, люблю их всех. — Их так много, — наконец он почувствовал сильное сопротивление и сглотнул, быстро улыбнувшись Куробе. — Я знаю их всех по именам, — вор фыркнул и открыл рот, чтобы произнести все их имена. — Я верю тебе на слово, Куроба, — он воспользовался моментом, чтобы повернуть руку вора внутрь, и был рад услышать удовлетворительный хлопок, когда головка плечевой кости скользнула на место. — Ах!.. — Куроба с резким вдохом закричал и свернулся калачиком от внезапной боли. — Все в порядке, Куроба, все готово. Твоя рука снова на месте, — заверил он и остановился, не дотронувшись до вора. Он стал наблюдать со стороны, как Куроба пытается восстановить самообладание, делая быстрые вдохи. — …Спасибо, — прошептал Куроба спустя минуту, прошедшую в тишине. — Э-э? Ах нет, это… — Хакуба кашлянул и отвел взгляд. За что его благодарили? Он делал только то, что сделал бы любой порядочный человек… Ты думал о том, чтобы сдать его, не так ли? Он прикусил губу и замолчал. — …Ну… ты одержал победу. — …Ч-что? — Хакуба запнулся. Куроба посмотрел на него с усталой улыбкой. Следы слез на его лице начали высыхать, и он выглядел совершенно измученным. — Ты в моем доме, а я в костюме. Посчитай, детектив. У тебя в руках величайшее доказательство. Я не смогу солгать, чтобы выбраться сухим из воды, — он издал сдавленный смешок и снова расслабился на полу. — Не думаю, что мне когда-нибудь захочется снова вставать… — пробормотал он. — Не смейся надо мной, — прищурился и прорычал Хакуба. Куроба повернулся и посмотрел на него с некоторым интересом. — Что? — Как, черт возьми, ты думаешь, я сдам тебя после того, что случилось? — прошипел он и уставился на глупого вора. Последний моргнул, прежде чем вернуть Хакубе какой же сердитый взгляд. — А почему бы и нет? Я думал, что воровства будет достаточно, чтобы бросить меня в тюрьму. Или мне нужно напомнить тебе, что сегодня я убил человека? — его голос дрожал, а когда он закончил фразу, губы подрагивали. Глаза Хакубы в шоке расширились, прежде чем он пробормотал: — Ч-чт… ты не убивал его, Куроба! Это было неизбежным… — Я мог бы спасти его! — вор резко вскочил, чуть поморщившись от тупой боли в плече. — Ты не мог этого сделать! Его уже нельзя было спасти в тот… — Я крепко держался! Я лежал и у меня были силы! Я держался за него! Я уронил его, Хакуба! Я убил его! — он кричал, а дыхание было неровным. — Куроба… этот человек был вдвое больше тебя. Не было никакой возможности держать его достаточно долго, чтобы помощь успела прийти. Куроба колебался, покачиваясь, глядя на свою дрожащую правую руку. — Н-нет, я держал его. Я… я держался за него. Я мог бы… я мог бы… — он замолчал и прижал руку ко рту, чувствуя тошноту. Хакуба быстро приблизился, чтобы успокоить вора. — Ты пытался…делая все, что мог. Твое вывихнутое плечо тому доказательство, не так ли? — он легкими движениями стал выводить маленькие круги на спине парня. Куроба покачал головой. — Н-Нет, я убил… Я убил его… — Послушай меня, Куроба! — громко произнес Хакуба, заставив вора вздрогнуть и посмотреть на него. — Ты не убивал Джека Коннери, Куроба. Смотри на меня и повторяй за мной. Ты пытался спасти его. — Я… я пытался… — Ты пытался спасти Коннери. — Я пытался спасти… спасти Коннери-сана… — Да, ты пытался, Куроба, — Хакуба вздохнул и машинально взъерошил волосы вора. На протяжении нескольких минут они сидели молча под лунным небом. — Прости за пальто, — пробормотал Куроба, и Хакуба моргнул, прежде чем посмотреть вниз. Прямо посередине его пальто виднелся грязный след. — Ах… все хорошо. Я возьму его в химчистку, — он пренебрежительно махнул рукой. Куроба смущенно улыбнулся и начал снимать свои грязные белые туфли. — Что будет с Кента-куном? — прошептал Куроба, уставившись в пол тяжелым взглядом. Детектив вспомнил всхлипывания мальчика и тоже отвел взгляд в сторону. — Скорее всего, он завтра вернется в приют. Надеюсь, скоро его усыновит какая-нибудь семья. — Да… семья с мамой, папой… чтобы он мог проводить с ними время… и веселиться. Отправляться в поездки, обедать вместе, смотреть фильмы… — Куроба замолчал с (грустным желанием?) улыбкой и Хакуба усмехнулся тоже. — Да…это было бы здорово… но Аоко-кун привязалась к нему. Он заметил, как вор напрягся и быстро повернулся, посмотрев на него большими испуганными глазами. — Т-ты же не думаешь, что она… — выражение его лица говорило само за себя. Если бы это случилось, он бы полностью сломался. — Нет, я не думаю, что Аоко-кун усыновит Кента-куна. Это слишком большая ответственность. Инспектор Накомори большую часть времени проводит на работе, а Аоко-кун в школе. Это не идеальное место для Кента-куна, — рассуждал Хакуба. — Т-ты, наверное, прав… выхода нет… верно? — тихо успокоил себя Куроба, прижимая колени к груди, — … Как насчет операции Кента-куна? — пробормотал вор, уткнувшись лбом в колени. — Мы были заняты административными делами в штабе. Со смертью Джека Коннери… страховочных денег… их… их будет достаточно, чтобы оплатить его операцию. Наступила серьезная пауза, пока они оба переваривали информацию. Операция может быть сделана. Ради операции Кошмар крал и убивал. Теперь его сын может получить эту операцию. Ценой жизни отца. Стоило ли оно того? — Я думал, что смогу переубедить его. Хакуба поднял бровь, подталкивая вора продолжить. — Я собирался сказать ему: «Прекрати воровать, проведи еще немного времени с Кента-куном. Не пожалей об этом, когда будет слишком поздно.» Но… я не смог, Хакуба. Эта маска Кошмара… эта навязчивая идея… она его съела. Его миссия поглотила его. Он бы ни за что не остановился, — парень весь дрожал, пока говорил. — …Так что в конце концов Кошмар был заманен в свою собственную ловушку…— прошептал Хакуба, и Куроба свернулся калачиком еще сильнее. Хакуба взглянул на часы. 4:07 Он вздохнул и снова провел рукой по волосам. Юноша решил, что прогулять школу — не такая уж плохая идея. — Куроба, как ты себя чувствуешь? — Голова кружится, устал, как черт, — последовал язвительный ответ. — Возможно, ты все еще в шоке. Давай, — Хакуба встал, чувствуя головокружение от внезапной перемены положения. Он помог растерянному вору подняться на ноги. — Х-Хакуба? Он подвел Куробу к кровати рядом с ними и мягко толкнул его на нее, тщательно оберегая его правое плечо от новых травм. — Сейчас четыре утра. Ты не в том состоянии, чтобы оставаться на ногах. Иди спать, — он снова вздохнул и скинул с себя грязное пальто, прежде чем лечь рядом с вором. — Х-Хакуба? — пропищал Куроба вновь, от внезапной наглости детектива. — Что? — простонал британец, протирая измученные глаза и бросая на вора затуманенный взгляд. — Какого черта ты делаешь? — Хочу убедиться, что ты не повредишь руку сильнее, идиот. Завтра мы купим тебе повязку для плеча. Но прямо сейчас, спать — лучшее лекарство. Он закрыл глаза и дал волю своим мыслям. Однако, он все еще чувствовал острый взгляд вора на своем лбу. — Я тебя не сдам, — добавил он. — …Не сдашь? — Нет. Ты был… скомпрометирован сегодня. А я британский джентльмен с честью. Это нечестная борьба, если я не поймаю тебя в действии, верно? — Мужлан, — Хакуба улыбнулся, услышав безобидный укол, — Но спасибо… правда. За то, что помог мне с рукой и за… за… За то, что остался. — Все в порядке, Куроба, — Хакуба протянул руку и взъерошил вору его фирменные растрепанные волосы. Если он сможет помочь Киду прогнать его кошмары… возможно… он сможет отпустить и свои тоже, — Для этого и нужны друзья, верно? Сияющие фиалковые глаза смотрят в его карие глаза. — Да… мы же друзья, — Куроба улыбнулся, закрыв глаза. — Спокойной Ночи, Хакуба. — …Спокойной… Куроба.