***
Лю Хайкуань любовался закатом, сидя на песчаном берегу. Невдалеке набегавшие волны смывали песочный замок. Чжу Цзаньцзинь скорее всего расстроится, но ненадолго: количество селфи с замком, сделанных им сперва на его собственный айфон, а потом на айфон Лю Хайкуаня исчислялось сотнями. А сейчас он утешается очередной порцией еды, и где, кстати говоря, фото? Айфон безмолвствовал, пока что никаких новых сообщений не приходило. Должно быть, Чжу Цзаньцзинь увлёкся едой и временно забыл о милой привычке присылать ему фотографии своего прекрасного лица по поводу и без. Если долго смотреть на песок, подумал Лю Хайкуань, можно различить то, чего на нём нет. К примеру, следы крохотных лапок. А если бы попасть в такое место, где можно много раз наблюдать закат… Кто-то шёл к нему. Среди тысяч других шагов он различал шаги Чжу Цзаньцзиня, одного из ста тысяч других актёров, человека, который напоминал ему своим светом солнце. Они сегодня встретились для того, чтобы вместе поплавать. И гораздо больше, чем сам отдых, Лю Хайкуаня радовала эта внезапно случившаяся компания. Хотя когда Чжу Цзаньцзинь предложил, он не понял, почему тот хочет отдохнуть именно с ним. Они встретились в пять, а он почувствовал себя счастливым ещё с утра, когда проснулся и вспомнил, что это сегодня. Удивительное дело. Но с друзьями бывает и не такое. Чжу Цзаньцзинь на ходу допивал свой коктейль. Только что он весело махал свободной рукой, а теперь огорчённо созерцал развалины песочного замка. — Эргэ, ты мог бы защитить замок! — Бумажным зонтиком? Лучше сядь рядом, и мы посмотрим, как заходит солнце. Чжу Цзаньцзинь послушно сел, опёрся спиной на его ногу. — Да, это лучше. Через какое-то время он обернулся и поймал на себе задумчивый взгляд Лю Хайкуаня. — А ты куда смотришь? Лю Хайкуань смотрел на его ресницы. — На солнце. Заходящее солнце. Очень красиво.***
— Нет в мире совершенства! — вздохнул Чжу Цзаньцзинь, вытаскивая курицу из духовки. Ароматная, восхитительно поджаристая, она радовала взор и нюх. Но Лю Хайкуань толстел, когда ел жирное. Это он и сообщил в ответ на радостное «сейчас я тебя угощу!» — Есть, — произнёс Лю Хайкуань. — Это ты. Чжу Цзаньцзинь, раскладывающий по тарелкам еду: себе курицу, Лю Хайкуаню лапшу с зеленью, — неловко улыбнулся. — Ты с неба свалился? Какое я тебе совершенство? Во-первых… — Да, — совершенно серьёзно подтвердил Лю Хайкуань. — Именно с неба. Всякий раз с неба. Чжу Цзаньцзинь сделал вид, что не расслышал. — Мне как-то неловко есть при тебе, когда ты сидишь с зеленью на тарелке, — сказал он, но хитрая улыбка, с которой он схватил хорошо прожаренное крыло, говорила о том, что совсем этому хулигану не неловко. Он изящно вгрызся зубами в сочное мясо: так, словно всегда делал это на камеру. На съёмках дорамы так и было: что бы он ни ел, за ним всегда следовал человек с камерой. Приходилось изворачиваться и делать это красиво. Приходилось? Слово-то какое. У него всё получалось красиво. Любое движение. Танцовщик балета со звериным изяществом мелкого хищника. — Зато тебе не совестно присылать мне по ночам свои селфи с жареной курицей, — посетовал Лю Хайкуань. Зелень была свежей и безвкусной, зато лапша удалась. — Ты сам всегда ночами жаришь курицу? Крыло застряло в горле Чжу Цзаньцзиня. Он поражённо захлопал длинными ресницами. — Прозвучало как «занимаешься проституцией», между прочим. Лю Хайкуань и сам понял, что неправильно выразился. Но они были друзьями, Чжу Цзаньцзинь уже должен был привыкнуть к таким выкрутасам. — Ну прости. Слово не то. Само вырвалось. — Лисы выше этого! — возмущённо воскликнул Чжу Цзаньцзинь. Сказал и сразу затих. Будто бы тоже сморозил что-то не то. — Ну прости, я просто оговорился, — примиряюще поднял руки Лю Хайкуань. — Да я понял. Не в первый раз.***
Чжу Цзаньцзинь мило стеснялся и переминался с ноги на ногу. Дальше порога он проходить не хотел. Лю Хайкуаню пришлось взять его за руку, втащить в комнату, усадить на диван. — Вот, подожди здесь, я сейчас вернусь и покажу тебе кое-что. — Это можно было показать на пороге, — попробовал возразить Чжу Цзаньцзинь. Он сидел на диване в напряжённой позе, сцепив руки в замок перед собой. — Нельзя, — отрезал Лю Хайкуань. Искать пришлось недолго. Он помнил, куда положил эту вещь. Если Чжу Цзаньцзинь узнает её, тогда… Тогда что? Что-то изменится между ними? Но они и так друзья. Они уже друзья. Они даже играли друзей в дораме. Но он должен был знать точно. С колотящимся от волнения сердцем Лю Хайкуань вернулся в комнату. Чжу Цзаньцзинь так и сидел неподвижно, вжавшись в диван. Он неловко улыбнулся, когда ему на колени положили маленький золотой шарф. Осторожно потрогал. — Это ты носил, когда был ребенком? — спросил он неуверенно. «Неужели я ошибся?» — Подумал Лю Хайкуань. — «Или я неправильно пытаюсь?» — Ты всё ещё думаешь, что люди хороши только тем, что разводят кур? Огромные глаза Чжу Цзаньцзиня смотрели на него со смесью недоверия и восторга. — Ты вспомнил! А я всё сомневался, ты это или не ты. — Это я, — сказал давно уже не маленький Принц. — Не думал, что найду тебя там, где лисицы не водятся. Лис сразу посуровел и важно заявил: — Почему это не водятся? Я же здесь есть!***
Можно было бесконечно смотреть на закаты,— и на то, как Лис поглощает огромные количества разнообразной пищи. Но курица была его любимым блюдом, тут он не изменился. Зато он стал есть хлеб и виноград. — Ты не думай, я хлеб начал есть не из-за тебя, — оправдывался он. — Ну, прошлого тебя. Того тебя, который ушёл. Принц смотрел, как он ест, подперев щёку рукой. — Почему ты так много ешь? — Мне нужно успеть перепробовать всю еду! Им так много нужно было поведать друг другу, что они говорили даже ночью. — Мы с тобой совсем как А-Яо и эргэ, да? Они тоже обсуждали ночами какие-то важные вещи. Как думаешь, какие? Принц улыбался в ответ. Лис, ставший человеком, совсем не растерял своей необыкновенной красоты, что так потрясала его тогда. Правда сейчас Принц стал взрослым, и ему были важны другие вещи. Не цифры. — Ты обзавёлся связями, — сказал Лис. — И ты. — И волосы у тебя не золотые. — Могу покрасить. Специально для тебя. — А тебе разрешат? Многое изменилось. У нас контракты, и мы даже не можем публично высказываться, что уж говорить об изменении цвета волос. К тому же ты вырос и уже не можешь… Принц протянул руку и вытер с уголка рта Лиса виноградный сок. — Может, сменим тему, А-Яо?***
После того, как они вместе приняли ванну, Лис вдруг загрустил и предался воспоминаниям о съёмках. Как он рыдал во время сцены в Храме. Принц успокаивающе гладил его по руке. На Лисе была клетчатая рубашка принца, она была ему большевата. Он выглядел в ней слишком соблазнительно. Мы друзья, напомнил себе Принц. Бро может одолжить рубашку своему бро. — В прошлый раз змея убила тебя, а теперь меня, — сказал Лис. — Тебя на самом деле, а меня в дораме. Пусть это всего лишь кино, но мне как-то… не по себе. — Убила? Нет, она… со мной было не так. Она просто отправила меня домой. Но змеи — это тоже часть мира, как и лисицы, как звёзды. — Ты мог тогда остаться со мной, — сказал Лис, удерживая его руку на своём плече. Принц молчал. Ему было нечего ответить. Прошлое не изменить, слёзы не осушить. — Вот возьму и уйду. Прежде я плакал из-за разлуки, а теперь ты будешь плакать! — Ты про съёмки новой дорамы? Конечно, буду. Я же актёр. Что скажут, то и буду делать. — Опять дразнишься, — пробурчал Лис. — Не сяду с тобой рядом в автобусе. — Не буду дразниться, не буду. Сядь со мной. И в автобусе, и везде. Хорошо? Принц почувствовал себя неуютно от молчания. Лис был для него светом, а свет хрупок, его можно погасить порывом ветра, неосторожным словом, косым взглядом. — Я постараюсь сделать так, чтобы тебе… нам больше не пришлось грустить, — сказал Принц. Лис благодарно уткнулся ему в плечо. Принц готов был поклясться, что он улыбался. — Грусть тоже часть мира, — сказал Лис. — Я знал, что ты уйдёшь. Тогда. — Теперь нет. Как же избавиться от «тогда», если «тогда» их и соединило когда-то?***
Перед сном Принц просматривал фотографии, присланные Лисом за день. Как удобно стало в мире, что можно быть на расстоянии и вроде бы не быть. Ночь казалась тихой, а по всему небу зажигались миллионы хрустальных звёзд. Где-то в этой тишине приручённый им Лис спал и видел сны. Или жрал на ночь жареную курицу. Неважно. Он был в его жизни тогда и есть сейчас. Только кое-что изменилось: теперь он ни за что не оставит его. Сообщение пришло, когда он почти задремал. Он улыбнулся, глядя на новое селфи от Лиса. Коварное он всё же создание, это дитя. Приручённый им Лис? Это было в прошлом. В настоящем это Лис его приручил.