Наше сокровище.

      Первая смена, принявшая на себя стихийный удар, наконец стала просыпаться и начинала работать. Это обошло только главных лиц ночной сцены на носу корабля. Только за дверью из каюты ещё пару часиков слышался громкий храп капитана.       Аделаида проснулась из-за того, что по её щеке от ноздри потекло что-то маслянистое и тёплое, что напоминало струю. Подушка под ней была мокрая и стала ещё холоднее и неприятнее.       Девушка подняла голову с подушки и села. Чёрные капли моментально стали падать и из второй ноздри, пропитывая ещё и одеяло. Она развернулась лицом к подушке, до последнего она думая, что это кровь, но это было что-то странное.       От этих непонятных движений проснулся и Себастьян. Сначала он немного приоткрыл глаза, а потом резко вскочил, дотянувшись до своего плаща, и развернул за край большой платок с расшитым гербом, который не было возможности рассмотреть.       Капитан быстро положил свою ладонь на затылок Аделаиды и наклонил немного вперёд, а второй придерживая платок у её носа. И убрал лишь тогда, когда холодная женская ладошка оттянула от себя его запястье.       Мужчина быстрым движением стёр остатки жидкости с бледной кожи и отбросил на пол, сразу прижав к себе испуганную пиратку, иногда целуя те места, до которых возможно было дотянуться.  — Аделаида…  — Нет, я не хочу сейчас разговаривать, мне нужно спросить обо всём духов, прости, — она оттолкнула капитана, встав на ноги, но крутая неожиданная качка и такое же головокружение с тошнотой не остались в стороне. И вот опять кто-то её ловит под руку и сажает рядом, окрикивая.       Но после того, как всё пришло в норму, девушка снова встала и начала приводить себя в порядок перед умывальником.  — Уже полдень, чего лежим и ждём, капитан? Встаём и идём работать! — бодро воскликнула Аделаида, натягивая на себя когда-то большие штаны, которые достались ей вместе с кораблём «Королева Анна».        Когда Аделаида привела себя в порядок и стояла у выход, на её плечи заботливо опустился знакомый сюртук из этого же комплекта.  — Там холодно, сама же прокладывала маршрут, и сама должна это понимать, — пробубнил Себастьян, уже пройдя вперёд и открыв дверь.  — Подожди, — успела поймать за манжету рубашки пиратка и встав на цыпочки, чмокнула капитана в губы. Встав обратно на пятки, она посмотрела в почти чёрные глаза. — А теперь пока, — немного усмехнулась Аделаида. Себастьян хотел продолжить и уже наклонился, как послышался голос из коридора.  — А можно мне тоже так, донья Аделаида? — проговорил юнга Карл, который был явно знакомым капитана, раз его взяли на борт обучаться морскому делу, пока идет преследование его родителей на родной земле. Он был младше Вильяма; обычный подросток, которому только в радость всех задирать.  — Нет, Карл, тебе можно только по шеям за тот непрочно завязанный трос, — Себастьян выпрямился и окончательно вышел в коридор.  — Я думал, Вы не заметите… — уже не так игриво ответил юноша, держа в руке авоську с луком, а в другой знакомую щётку.  — Когда будешь драить палубу, не ставь костяшки на корпус щётки, а то сотрёшь кожу, — тихо сказала девушка, запирая каюту на ключ и медленно идя за мужчинами, надевая на себя сюртук.  — Боже, как же такой прекрасной донье поручили такое дело, как драить палубу? Куда только смотрел капитан? — продолжил Каро, усмехаясь, пока не получил хорошего подзатыльника. А Аделаида лишь рассмеялась.  — Полундррррра… — послышался знакомый голосок с акцентом на букву «р» и звук частых ударов ноготков о дерево. Карл и Себастьян разошлись в стороны, пропуская бежавшего на лапах попугая, который напоминал уже пингвина, переваливаясь из стороны в сторону. Девушка встала, а Рикки оббежал её и направился с криками дальше на кухню.  — Это что такое было? — возмутилась пиратка, продолжая следовать позади, доставая ключи от своего кабинета.  — Он копирует Шимуса… — а вот Себастьяна только насмешила эта сцена. — Только уважение к его хозяйке держит эту чертову пташку на борту. Грёбаный пингвин!       Ему не нравился как он выражался «этот громкоговоритель в перьях», а теперь ещё Рикки прибавил лишнего в весе, что только было поводом отправить пернатого на пенсию. Попугай никогда не летал рядом с мостиком корабля или не жил в каюте у законной хозяйки — словом его нельзя было найти там, где он мог получить от Себастьяна. Они доводили до нервного срыва и истерик друг друга, что смешило пиратку.  — Разве только уважение? — рассмеявшись, прыснул Карл и, понимая, что получит затрещину сильнее, убежал вперёд. Остановившись на середине лестницы, добавил:  — Марго его раскормила. Рикки даже на Бобби напал, всё лицо расцарапал.  — Так ты ещё и стукач, каких свет не видывал, поймаю тебя и высеку, как козу же, Карл! — прикрикнул капитан и быстро оставил поцелуй на розовой и зажившей щеке девушки, которая отвернулась открыть дверь.  — Удачного рабочего дня Вам, капитан, — улыбнулась Аделаида и зашла в помещение. Она сразу принялась разбирать прикреплённые на иголочки записки, которые пишет она или Себастьян на пробковой доске.       Это удобное новшество подсказал им малыш Джеки, подметив вечно заваленный бумагами стол, а потом и выстругал полку для бортовых журналов, что и привело девушку в восторг. Если бы не ещё один хозяин, обитающий на мостике, который забывал ею пользоваться: хоть волны его и любили, но порядок к вещам — уже точно не его стихия.       Отправляя бумажку за бумажкой в ведро для мусора, пиратка наткнулась на сложенный листок, в котором говорилось о просроченном сроке сдачи в Тортугу листа здоровья команды.       Чувство стремления к совершенству внутри начало бунтовать, а гормоны только дали карт-бланш на бесовство, и Аделаида уже вылетела из кают-компании, набрав побольше воздуха в лёгкие. Она почти уже дошла до лестницы, пока не вспомнила о своей подруге. Это заставило развернуться и бежать в обратном направлении.  — Крис! — девушка бесцеремонно открыла дверь в одноместную каюту, тряся перед собой листочком. Кристина подпрыгнула от неожиданности, побледнела, моментально спрятавшись за своим сундуком и откашлявшись, настроила голос на более грубую тональность, сгребая второй рукой эластичные широкие бинты, которыми обычно она и перетягивала себе грудь. — Это я.  — Чёрт тебя побрал, негодяйка, вроде голубых кровей, а манеры…  — Хватит паясничать! Мы приплыли на Фарго не просто так. Я вспомнила, что мы с отцом были там, когда были какие-то проблемы с медициной у нас. Там высшая школа лекарей. А это, — она взмахнула листочком. — Задолженность Себастьяна перед Союзом, и мы приплыли сюда на осмотр. А людей массовой работы и проверяют массово.  — Ну и что? Я зайду последней. Или вообще не пойду, спрячусь на нижний палубе и всё, — спокойно говорила Кристи, заправляя локоны волос в косынку.  — Как и что? Думаешь, что всё так просто?! Если откажешься, то тебя не пустят в эти воды. Пойдёшь последней — увидят документы на мужское имя и посадят за подделку, пойдёшь со всеми — и все увидят тебя вот такой. Там одежду надо снимать, там не шарлатаны работают. Я не хочу, чтобы тебе было плохо. Крис, ты мне очень нужна рядом, — очень жалобно говорила девушка, еле держась, чтобы не заплакать.  — И что предлагаешь? — с интересом смотрела подруга, продолжая сидеть на сундуке.  — Рассказать Себастьяну. Только ему. Обещаю, что он не поменяет к тебе отношения и работу будет давать ту же. Ну или легче, когда тебе станет нехорошо, — намекнула девушка на естественную природу женщин.  — Аделаида, так-то хорошая идея. Но я подумаю… — спокойно ответила она и уставилась в одну точку.       На этом моменте Аделаида поняла, что надо выйти, и пошла готовить документы, которые были указаны в новом изученном протоколе. Узнала много нового о команде, быстро пробежавшись глазами по тексту бумаг в картонных папках. Было понятно, что содержимое было написано почерком Себастьяна, хоть каждая запись и была сделана разными чернилами, где-то под разным наклоном. Не было только никакой логики в записях: возможно, он составляет правдивое досье и фиксирует то, что узнаёт. Но её характеристики не было, как и его тоже.       Как послышалось с палубы о приближении земли, девушка закрыла за собой дверь и, закутавшись в сюртук, вышла наружу. Аделаида встала у фальшборта, подставляя лицо такому ароматному и освежающему ветру.       Сейчас на острове Фарго в самом разгаре осень. В воздухе были такие необычные ароматы, которые чувствовала Аделаида только дома. Так как до этого её путешествия были только в тёплых широтах, то сейчас что-то щёлкнуло внутри, заставляя вспомнить своё детство, и ещё глубже вдыхать этот аромат перемены. Сейчас это чувствуется особо ярко и чутко.       От очередного дуновения ветра с огромных деревьев слетела листва, завораживая. А пёстрые цвета были непривычны глазу. Они вызывали ассоциацию чего-то угрожающего и неожиданного, ведь природа не пожалела красок на окрас растений и диких животных. После сражения с Диего и её победой, она ужаснулась, когда зашла в некогда родимый для неё город: до той поры, когда город стал снова отстраиваться под уверенным руководством её родителей, скудные серые и выцветшие тона говорили о господстве Диего, казавшимся теперь таким далёким и нереальным; эти жуткие тона как будто намекали о слабоумии Диего и вгоняли в депрессию. А здесь всё было иначе: оттенки красного смешивались с жёлтыми и зелёными тонами, и единственной мыслью пиратки это чувство — умиротворение.       Аделаида не заметила, что Себастьян уже с документами спускался по мостику на причал, где его подхватили несколько мужчин и навалились кучей, радостно вскрикивая, но потом просто окружили его, начиная разговор с неподдельными улыбками.       Пока она направлялась к капитану, в поле зрения попал знакомый белый камзол, расшитый золотом и накрахмаленный высокий парик с фиолетовыми оттенками. Это стало своего рода причиной тому, что Аделаида машинально достала свою саблю из ножен, ускоряя шаг почти до бега.       И чем ближе она была к каменной части набережной, тем больше нарастала злость, а слёзы смывали всю картину перед собой. Это правда оказался Диего: его парик был не такой идеальный, лицо было в шрамах и не затянувшихся побоях от руки Себастьяна, переносица искажена; он был в кандалах на руках, ногах и шее, как раб на рынке. Его вели четыре гвардейца, которые раньше были в его подчинении. А за ним вели барышню в таком же положении.       Но девушка остановилась, когда его стеклянный и пустой взгляд встретился с её. Все движения мужчины были медленными и спутанными, но, заметив свой предмет воздыхания, мгновенно оживился, но не так угрожающе, как он обычно мог и закричал, сев на холодный камень, по-светски выпрямив спину.  — Всё! Отпускайте меня! Вы же видите кто за мной приехал? Это моя законная жена, Аделаида. Ну же, давайте мне карету, больше не собираюсь находится здесь, и я слишком устал. Крошечка моя, подари своему папочке поцелуй, или мне снова розги достать? Что встала, как ненормальная? — начал свою пафосную речь Диего. Впрочем, это было в его духе и не особо отличалось от того, что было раньше, только вот сейчас спокойнее.  — Я тебя ненавижу, жалкое отродье, — прошипела девушка, медленно приближаясь. Но как только она сделала еще пару шагов, семейный перстень начал сильно прижигать кожу вокруг до такой степени, что она схватилась за руку и начала визжать, не понимая, что происходит.       Себастьян сразу заметил движения Аделаиды боковым зрением и понял, что с ней что-то происходит. Любимцу волн досталось отличное зрение, и знакомые до боли черты заставили его растолкать своих друзей, вручив одному из них папку.       Капитан сорвался на бег, когда девушка начала визжать от боли, заставив всё внутри сжаться от боли, которую сейчас испытывала его возлюбленная. Он присел рядом к согнувшейся Адель, довольно сильно схватил за запястье больной руки и сорвал с её пальца перстень, ожидая, что он будет ужасно горячим, но удивился, почувствовав холодный драгоценный металл. Вся кисть и три пальца были красными, что подтвердило ожог.  — Веди срочно в родник! — окрикнул приближающийся Сэм, который работал здесь главным лекарем.       Себастьян кивнул и, подняв за талию пиратку, побежал по знакомой дороге к питьевому роднику за углом. Он быстро погрузил кисть в холодную и чистую воду. Аделаида всхлипывала и, уже почувствовав опять подступающую рвоту, начала здоровой ладонью черпать жидкость, заглатывая всё обратно.  — Аделаида, посмотри на меня, — послышался родной голос совсем рядом. Девушка, продолжая держать руку в воде, положила голову на грудь Себастьяна — это единственное, на что её хватило.  — Я хотела его убить, за всё то, что он сделал с нами, за каждый шрам, который он оставил на нас. Я его убью, Себастьян, — спокойно говорила Адель, даже не поднимая голову, остановив свой взгляд на деревянном ведре рядом с родником.  — Нет, здесь он будет страдать за каждый шрамик на твоём теле. Он будет страдать так же, как и ты от его рук, обещаю, — капитан двумя пальцами потянул её за подбородок вверх, стирая слёзы с лица, прижимая к себе, нежно целуя в губы.       Их отвлек кашель со стороны. Один из друзей Себастьяна подошел ближе с бинтами в руках.       Сэм забинтовал обожжённую руку и выяснил, что произошло. Аделаида не стала говорить ему про магию, но за неё это сделал капитан, а лекарь лишь в ответ кивнул головой и продолжал расспрос дальше.  — Обычно все очень бурно реагируют на магию. Вы, как человек науки, даже ничего не сказали на это, — сказала Аделаида, направляясь за мужчинами.  — До нас тоже дошёл туман, к нам привозили толпами мертвецов из него. И мы поняли, что наука ещё не дошла до своего пика, да ещё и не всегда нужно искать в ней опору. Вы меня впечатлили своими действиями, которые описывал мне Себастьян, так что я верю всему, что вы скажете, — на последних предложениях блондин улыбнулся и открыл калитку, пропуская пару вперед. — До встречи.       Себастьян пожал другу руку, а потом прошёл вперёд по дорожке, выложенной камнем. Это был маленький дачный домик, именно такой, каким представляют маленькие девочки в своих мечтах: большие окна, утеплённая веранда, которая выходила на маленький прудик, рядом были посажены яблони, которые уже облетели, между ними литые железом качели. Всё это было так уютно, что девушка улыбнулась и ещё несколько минут не заходила в дом.       А вот капитан здесь был как будто своим, он по-хозяйски открыл дверь ключом из своей же связки, которая была с ним и на корабле, схватил за верёвку уже уложенную охапку поленьев и прошёл дальше, разуваясь и заправляя связку за пояс.  — Себастьян, а чей это дом? — спросила пиратка, усаживаясь на край дивана в главной комнате, наблюдая за тем, как он разжигает огонь в камине, не наступая на пушистый светлый ковер. Видимо, не хотел его пачкать.  — Мой, — тихо промолвил капитан спустя минуты две, тяжело вздохнув. Опять он говорит о прошлом.  — Я пойду приму ванную, хорошо? — Аделаида решила больше не мучать мужчину и уже набирала воду, снимая с себя одежду, складывая её на пол. Капитан открыл дверь и положил рядом на столик полотенца, новую одежду и бельё.  — Они болят? — послышался голос над ухом, а потом и лёгкие штрихи холодной подушечками пальцев прошлись по спине и бёдрам, прижимая её ближе, проводя ладонью сверху вниз по линии талии.  — Нет, это же просто шрамы, — ответила пиратка, понимая всё настроение Себастьяна и сама немного сделала шаг назад, чувствуя, что мужчина возбужден. — Может, примешь со мной ванну? — почти шепотом добавила она, но капитан только закрыл глаза и упёрся лбом в затылок девушки, а потом только развернулся и ушёл.       Аделаида понимала, что нужно было Себастьяну, да и ей тоже. За эти несколько дней они пережили такое, что нужна эмоциональная разрядка.       Девушка всегда принимала ванну, когда была возможность. Она себя сломила жизнью на корабле и мытьём в тазике на нижней палубе. После идеальной для того времени санитарии попасть в такие условия были сначала пыткой. Почему-то этого не было написано в книжках про море и свободу, которые читала аристократка. Но ко всему можно привыкнуть, даже если не мыться три дня.       Но самые огромные проблемы были у Карла, который не смог ещё смириться с такими условиями, и буквально на каждой остановке приходилось его вести к лекарю: даже мелкое ранение на такой хрюшке, как называл подростка Бобби, оборачивалось нагноением и воспалением.       Зеркала в комнате запотели, пузырьки пены лопались, лаская слух девушки, а горячая вода приводила её в себя. Закрыв глаза, она оказалась на поляне, усеянной фиолетовыми цветами. Там росло огромное дерево, ствол которого напоминал спираль, но крепко держался за землю. А крона была из маленьких белых цветов, которые медленно покачивались на ветках.       Аделаида подошла ближе к дереву, заметив своих трёх духов, которые улыбались чему-то, не обращая внимание на неё. У Южной на коленях было что-то, а остальные не отрывали взгляда от этого.       Как только она подошла, то поняла, что у неё на руках сидел маленький ребенок, больше похожий на сгусток энергии, заразительно смеявшийся от игры с ним. Сердце девушки забилось чаще, и именно сейчас духи заметили присутствие человека рядом. Южная встала и погрузила карапуза на руки Аделаиде.  — Это магия твоего ребенка. Ну, посмотри, какой он сладкий, — впервые духи разговаривали весёлым тоном. — Наконец, ты успокоилась, и мы вывели тебя на разговор. Мы могли бы тебя просто отключить, но сейчас это опасно.  — Почему Вы не разговаривали со мной? — возмутилась пиратка, переключая взгляд то с одного духа на другого.  — Мы защищаем твоего ребёнка изнутри, а снаружи мы не можем тебя контролировать, поэтому тебе предстоит самой побороть это зло и не позволить погибнуть этому чуду, — ответил зелёный. — Посмотри назад, это тёмные силы в тебе.       Аделаида обернулась и прижала ребенка сильнее к себе. Поляна резко ограничивалась кругом, за которым была чернота: обгоревшие деревья, такая же трава, по которой ползали змеи, черепа на кольях, даже проглядывались кресты и свежие могилы. На одной из них сидел тёмный дух в напудренном парике и разорванном внизу платье, махая ручкой и безумно улыбаясь. Когда молния ударила в часть светлой поляны, то она была под куполом защиты тройки духов и отразила удар.       Это испугало Аделаиду, но светлые духи ушли, оставив её с ребенком. Она села на выступающий корень дерева и посадила малыша лицом к себе. Сначала он смотрел куда-то в сторону, но потом повернул голову на пиратку и улыбнулся, продолжая держать маленький кулачок во рту, кусая дёснами.  — Ну так, давай ты не будешь это делать, хорошо? — сказала девушка, убирая руку малыша за предплечье и почувствовала, какое оно мягкое и нежное.  — Теперь ты видишь, что происходит? — сказала Южная, забирая ребенка с колен. — Сделай так, чтобы прекратить влияние тёмных сил, на этой поляне уже слишком мало места, Адель...  — Аделаида, ты там как? — послышался за дверью голос Себастьяна.  — Я выхожу! — крикнула она, поднимаясь, и начала вытираться полотенцем. Переоделась в лёгкое бежевое платье, которое оставил мужчина и прибрала волосы.