Наша последняя станция

Декабрь. В Чикаго опять наступают аномальные холода, что заставляет дрожать и трястись от холода бедных студентов. В - 28С’ обычно отменяют занятия в школе, но для колледжей такой закон «не писан». Именно поэтому на остановках можно увидеть съёжившихся от мороза, краснощеких студентов. Будто бы сам холод, щипая каждого по лицу, отыгрывался на них за школьников, которых по счастливой случайности не постигла такая участь. Эта участь постигла и невысокую девушку с короткими темными волосами, доходящих до линии подбородка, которые завивались вовнутрь на концах. Ей даже не приходилось их укладывать. Но сегодня ее волосы скрыты под фиолетовой шапкой, а те, что снаружи, замёрзли, точно сосульки. Марселин с тяжелым вздохом зашла в дом и навалилась на диван. День был тяжелым для неё, хоть еще и не было пяти. "Надоело!" крикнула она в потолок и закрыла своё светлое, как и снег за окном лицо руками. Отец с братом приедут еще не скоро, а поскольку ее мама с младшим братом уехали в другой город, ее дальнейшие часы будут проведены в гордой тишине... хотя нет, компанию ей составит еще и скука. Почему она пришла раньше намеченного времени? Потому что практику ей на сегодня отменили, а её предупредить никто не удосужился. Так что ей пришлось проехать пол города до её злосчастного колледжа, чтобы узнать, что никто так и не пришел из группы, просидеть приличное количество времени в аудитории, и поехать до дома столько же, но только в плохом настроении, так ещё и окоченелой от холода. Хотя, настроение было приподнятое в момент, когда она узнала, что ей не придется в очередной раз просиживать штаны в сомнительном заведении, в обществе не самых лучших людей. Она даже обрадовалась, что взяла с собой богом забытый старый телефон, к которому ради связи с интернетом нужно было присоединить антенну вплоть до искуственного спутника. Но звонки, к счастью, ей были доступны, что она сразу позвонила спутнику, уже своему, но не искусственному, но последнее, в связи с событиями, остается под сомнением. Гудки, еще гудки, гудки опять, но уже короткие, что указывает на то, что абонент не отвечает. Еще попытка - итог тот же. Попытки сменялись попытками, но результат был таков. "Может случилось что?" подумала она, и пошла в сторону интернет-кафе, в котором они всей группой обычно распечатывают документы. "Уж не думала, что буду ходить по компьютерным клубам сейчас, когда мне далеко не 7-8 лет, и я не дружу с охапкой детей, чьи родители забирают шнур от блока с собой, дабы их отпрыски не торчали до вечера у ПК" эта мысль немного развеселила ее и напомнило о детстве, но также вернула в эту безысходную ситуацию. "Можно четвертый на час?" - она зашла туда будто к себе домой. Кричащих что-то похожее на "Идем на Б!", "На ножах, ребята!" или "Всё, включаем МП!" детей не было. Были заняты лишь несколько компьютеров, из всех, а за ними сидели взрослые люди, которые занимались своими делами или печатали что-то в документах. Она сразу же открыла браузер и хотела понять, что же происходит: и с ее группой, и с ее отношениями, потому что она в последнее время правда негодовала, что же с ними не так. Открыв окно диалогов с ее картошкой (так они ласково называли друг друга) , она в очередной раз расстроилась. Там отнюдь не было дюжины сообщений, сколько он писал в час в самом начале их пути. Там их было всего несколько, которые гласили "Я так и не смог уснуть", "Пойду на пары так", "Я пришел с пар", "Пойду посплю до 5-ти". Хотя, она даже ничуть не удивилась: в последнее время дела идут только так. Отсутствие телефона приносит ей столько проблем, что даже рушит ее жизнь. Ведь он лежит на ремонте уже второй месяц без шансов на "выздоровление". Без него Марси не представляла себе ни дня, но сейчас, она готова привыкнуть ко всему, наблюдая характер поведения ее суженного. Уже который день она не может «достучаться» до него. И во всем она винила то, что у неё не было возможности общаться с ним как раньше, переписываться подолгу в соцсетях. Неужели нужно постоянно давать знать о себе, чтобы партнёр не забывал о том, что любит ее? Разве об этом нужно напоминать? Звонки и сообщения заглавными буквами:《НАДЕЮСЬ, ТЫ ЕЩЕ НЕ УСНУЛ》, 《ПРОСНИСЬ, ПОЖАЛУЙСТА》, 《МЫ МОГЛИ БЫ ПОГУЛЯТЬ》 и еще несколько подобного рода не увенчались успехом. Она представляла то, как они могли бы сидеть в их любимом заведении неподалёку от ее колледжа и мирно помешивать горячий кофе, дабы согреться. Он бы как и раньше заключил ее в свои всегда тёплые руки, и она бы хоть как-то почувствовала теплоту с его стороны. Ей очень хотелось потрепать его крашенные мягкие волосы. Она перешла в окно диалогов ее "любимейшей" группы, и прочла все вчерашние сообщения, в которых говорилось, что сегодня практических занятий не будет. Если бы она увидела эти сообщения вчера... Может она лежала бы сейчас дома, и не случилось бы массового геноцида нервных клеток в ее голове? "Черт. Я пришла в колледж" написала Мэр, за которым последовал ответ "Вот ты и неудачник". Она усмехнулась над собой. Алан в своем репертуаре. Она заметила непрочитанные сообщения в окне диалогов с тем самым Аланом, ее одногруппником, где он писал о своей "находке": "Не поверишь, на что я наткнулся сегодня утром" было последним сообщением. Марси стало любопытно. 《ЧТО ЖЕ?》опять капсом. Это уже стало у нее привычкой. "В нашу с ним привычкой" на миг подумала она, и ее глаза провели дугу с левого угла к правому с обреченным вздохом. А он часто отмечал то, что у нее ярко выраженные эмоции, ему это всегда нравилось. Особенно мимика ее глаз, красоту которых он часто отмечал. На это Марси обычно отнекивалась, говоря, что они самые обычные. От этой мысли в груди у Марси прошлось тепло, но оно в тот же момент сменилось в огромную дыру, прожженную рутиной. Как оказалось, Алан прислал ей зарисовку. На ней было изображено совокупление его любимого персонажа с ничем иным, как с Сатаной в полном его обличье, который пристроился сзади своего партнера, что в лице человека. Эта картина должна была напугать любого человека, но не Мэр. Она даже рассмеялась вслух. "Как же символично" написала она, "Я сижу в интернет-кафе, к слову, среди людей" - "хахах, не давай никому смотреть на это" - "Кажется, уже, хехех" - она даже забыла о причине ее не самого лучшего настроения. "Правда. Никто не должен увидеть нашу переписку, ты ведь не давала ему свой пароль?" Марселин вспомнила. Вспомнила из-за чего и ходит постоянно в раздумьях в эти дни. Вспомнила то, о чем буквально забыла на пару минут. Ей хотелось вылить собеседнику все свои переживания насчет этого самого него. Хотелось кричать, бить посуду и крушить стены. Будто бы ее никто не слышал, не замечал перемены в ее самочувствии. Ей хотелось посвятить весь мир своим переживаниям. Ей правда очень хотелось. - "Хахах, нет, ты ведь знаешь какой я параноик" - "Да. Я знаю:)))" Все это знали. Она всегда могла надумать разные повороты, пусть даже самых незначительных событий, в настоящий ужас. И пароксизм этого непонятного страха внутри неё все усиливался с каждым разом. Но с этим она ничего поделать не могла. Он всегда мог успокоить его в случаях ее паники, связанных с паранойей. Она никогда не оставляла свои социальные сети в чужих телефонах, пусть ей и приходилось в последнее время существовать без телефона, просить зайти в профиль через чужие устройства; она всегда перепроверяла вышла ли она или нет. Все знали, что она просыпается каждое утро не от будильника, а от кошмаров досадных мыслей, что она могла оставить свои данные в телефоне родителей. Все это знали. Это было так, и до его прихода в её жизнь. Она так же боялась за свою конфиденциальность, но теперь причин стало на одну больше. Теперь она скрывает его от своих родителей. Хоть мама и догадывается время от времени. Марселин приходится часто врать родителям по этому поводу, что ее всегда расстраивало. Иногда ей казалось, что все обо всем знают, но хотят, чтобы она раскололась перед ними словно орешек. Она всегда представляла себе как чаша ее лжи переполняется, и все содержимое выльется, открывая всю истину. Ей казалось, что и на ее эпитафии так же напишут. Каждый раз после прогулок с ним, она волнавалась, и боялась того, что кто-то из родителей мог увидеть её в объятиях парня намного выше неё. Она боялась, что ее родители разочаруются в ней; что они подумают, что ее жизненные цели ограничиваются лишь мальчиками. Но это было не так. Он знал ее насквозь и всегда мог угадать, что ей нужно в определенный момент. Жаль только не в нынешнем случае. Она ведь и правда его искренне любила. Из-за этих мыслей на ее глаза наверулась бриллиантовая пленка, но девушка отогнала ее прочь. 《У МЕНЯ ВРЕМЯ. Я ПОБЕЖАЛА》 Хм. Опять капс... «БЕГИ, ЧМО <3» Алан опять Алан. Она больше не могла оставаться наедине со своими мыслями, которые нагоняли еще одни. Хоть у нее и оставалась куча времени, она не могла больше терпеть эту тишину. Тишину из его окна диалогов. Она просто написала ему 《Я ДОМОЙ》 привычным капсом, вышла из сетей, два раза перепроверила истории во всех браузерах, и очистила все cookie-файлы. Привычка, что поделать. По пути к остановке она зашла в магазин и купила энергетик. Опять привычка, опять общая. В автобусе на нее нахлынула еще одна, более жёсткая волна мыслей. Марси думала о том, что же будет, и что она ему скажет. "Может он сейчас перезвонит мне, и мы всё-таки увидимся?" Внутри загорелась теплая надежда, но только не в груди, там уже находилась дыра. "А может он позвонит позже, тогда я точно расставлю все по полочкам. В конце концов, он ведь сам просил дать знать, если что не так", внутри будто что-то ожило. Достоинство? "Хотя... ругань по телефону в автобусе - последнее, что я хочу иметь сегодня... а первое - это он, хихих". Она уже шутит самой себе. Дошли, дожили. "Ладно. Я закачу истерику, чтобы оживить в нем хоть что-то ", но ее энтузиазм вдруг переменился на что-то совсем другое. Сочувствие? "А если причина его подавленного состояния - другие факторы? Вдруг у него и так все плохо, а я вместо того, чтобы поддержать, сделаю только хуже?" Небольшая пауза в ее разуме. "Так! Марселин Элис Бронте! Она вдруг распахнула глаза шире, будто только что протрезвела. Женщина, сидевшая рядом подскочила. Ее мысли были слишком громкими? Неужели она все слышит? Разумеется, она могла. Если бы ее мысли печатали на ее лбу, то надпись определенно была бы капсом и с тремя восклицательными знаками. Мысль продолжается тем же криком в голове: "Никакие личные переживания не могут оправдать такое пренебрежительное отношение к нам... то есть к тебе. Вам следует просто поговорить, ничего от этого не случится". Она кивнула самой себе. Уголки губ немного приподнялись. Иногда она ведет дебаты в своей голове. Приходится называть себя полным именем, чтоы призвать к здравому смыслу и достучаться до своей личности. Кто знает, сколько их у нее в голове? Марселин Элис Бронте... Ей казалось, что ее первое и второе имена не подходят друг к другу. Ей больше нравится свое имя в созвучии с его фамилией. Марселин Элис Гудмэн. Красота. Марсель и Марселин Гудмэны, забавно, думала она всегда. У них даже имена одинаковы, не говоря уже об их идентичных интересах и вкусах. Будто бы она создала себе героя в игре по ее выбранным критериям. Они просто созданы друг для друга. Так ведь? Как всегда, автобус объехал весь город, включая оба берега, и наконец, Марси оказалась почти дома. Раньше весь этот путь до дома она скоротала разговаривая с Марселем по телефону, или же переписываясь. А сейчас все это время восполняют лишь мысли о том, как же все прекрасно начиналось. Без телефона делать дома ей совершенно нечего. Все книги из ее скромной библиотеки были перечитаны. Даже роутер неисправен, а хотелось бы посидеть у своего родного компьютера. "В этом доме что-то вообще работает?!" - она крикула на всю квартиру. Что ж, делать ей нечего, хоть уберется. Как говорил кто-то там: "Бардак вокруг порождает бардак в голове". Уборка не заняла много времени, но Марселин вновь находила себя в глубоких раздумьях. Она решила перечитать парочку моментов из уже прочитанных книг, после чего к ней пришла мысль, что когда ей грустно, к ней приходит вдохновение. И если написать в адрес Марселя грустный стих об их отношениях, он обычно извиняется и становится внимательнее: может все станет как раньше? Вырвана еще одна мокрая страница, другая, еще одна. Все не так! Обычно ей несложно писать грустные стихи о положении дел в их отношениях, Но сегодня ничего из написанного ей не нравится. Что-то шумит. Она подскочила от страха, после чего она поняла, что это всего лишь блок питания, который часто жужжит сам по себе. У Марселя дома имеется такой же, и он так же жужжит. Она своими глазами видела, и слышала ушами, тоже своими. Поразительно! Она боится оставаться одна дома. Может из-за того, что перечитала Стивена Кинга, или из-за ее бурной фантазии. Но страх переменялся мыслями о Марселе. Что ж, Кинг в ее сердце всегда занимал второе место после него. От её грусти уже осталось мало чего. Мысли о нем были даже не грустью. Это можно назвать озадаченностью. Ведь ее правда волновало его поведение. Они были серьёзно настроены по поводу их совместного будущего. "Я не могу сидеть просто так без сети" сделала она себе вывод, и принялась искать в том стареньком самсунге настройки инернета. Все попытки оказались тщетны. Она чуть ли не выла от обреченности. Что уж поделать - В 21 веке без телефона несложно одичать. Выхода в интернет она не нашла. Но зато она нашла радио. Марселин вспомнила, как в дестве в больнице настраивала медсестрам на посту их радио в телефонах. Она улыбнулась своим мыслям. Нажав на кнопку воспроизведения, Мэр почти рассмелась. *Вставьте гарнитуру в разъем, она будет использоваться в качестве антенны* "Какого же ты года, динозавр?" - спросила она вслух, вставляя наушники. "Попса, попса, новости, попса. В нашем районе никто ничего нормального не слушает?" - вновь обреченный голос вышел из уст девушки. Теперь она сидела на диване, окруженная скомканными влажными листами из блокнот, двумя книгами ("Таинственная история Билли Миллигана" Дэниела Киза и "Лавка дурных снов" того самого Кинга, второго номинанта к мыслей), самим блокнотом и ручкой. А в локальных радиостанциях Марси пока что не находила ничего стоящего. Девушка заметила что уже вечереет. На улице теперь темнеет раньше, чем обычно. Поскольку она сидела на диване напротив окна, ей стало немного жутко, поэтому она решила закрыть его шторами. "Который, интересно, сейчас час?" - взбираясь на диван, брюнетка сама не заметила, как сказала это вслух. Не успела она отвести взгляд на часы, как тотчас голос радиодиктора сказал "20:00 по местному времени" "Что ж, спасибо" - она хмыкнула то от самой себе, то ли этой забавной случайности. В этот момент Марселин услышала кое-что, что приятно отличается от попсы. Она перешла на другую станцию? На дисплее вместо частоты высветилось "666.66Hmz" "Зато легко запомнить" подумала слушательница, но все же никогда не знала о существовании подобной радиостанции. Ей было все равно, она не собиралась ее менять,ведь музыка оттуда ей явно импонировала, она была в ее вкусе. Да и радио она слушает только в машине, но обычно слушает свой плейлист, который по ее мнению был совершенен. У неё с ее избранником был одинаковый вкус в музыке. Может и поэтому она его «избрала». Прошла пара песен в жанре блюз, дальше пошел гранж, ей определенно нравилось. Любовь к музыке поселилась у нее еще со времен музыкальной школы. Только из фортепианных пьес она не вспомнит уже ни одной, но вот музыкальный вкус не отнять у неё годами. Марсель всегда хвалил ее в связи с этим. Она даже хотела записать пару слов из текста, чтобы как-нибудь позже загуглить их хоть отрывками. Сколько бы она ни пыталась, так и не могла расслышать текст. Частота была шумной. Как бы она ни пыталась ее настроить, стрелка стояла на 666.66, и не двигалась. Ей на миг показалось, что поют вокалисты со странноватым акцентом, или даже вовсе не на английском. Ей хотелось включить шазам и и не выключать, чтобы распознать все песни. Такая уж и выраженная экзальтация ее поразила. "Я бы показала ему эти песни" она представила как бы они ему понравились, но вмиг изменилась в лице: "Хотя нет, не показала бы" и продолжила слушать дальше, стараясь не вспоминать пока что о грустном. Хоть и шум мешал при прослушивании, ей все равно нравилось слушать песни этой станции. "Неужели в нашем городе имеются нормальные люди с рабочими ушами?" Подумала она, что давало ей надежду на неиспорченный многочисленными поп-исполнителями музыкальный вкус людей. Вдруг музыка куда-то пропала. Остался лишь шум. Марселин уже подумала, что ее счастье длилось недолго, и расстроилась. Она немного подождала в надежде, что музыка опять заиграет. Она даже сидела покорно и неподвижно, шум сводил ее с ума. Но вдруг, опять заиграла музыка, на этот раз без шума, чисто звучала мелодия без слов. Жанр напоминал deth-metal именно напоминал, обилием хаоса, анархии и громкой басс-гитары, но не совсем тот жанр. Звучало что-то похожее на группу "crematory", но без спокойного вступления, и без вокала. "Жаль под рукой нет Шазама" вздохнула девушка. Музыкальная терапия длилась полчаса. Марселин и до этого доводилось слушать долго одну музыку, у нее даже в плейлисте имелось несколько, но самая длинная мелодия из них составляет 8 минут, но никак не тридцать. "Кажется, я попала на deth-metal симфонический оркестр, хахах" - опять просочилось вслух. "А может я попала в рай?" - усмехнулась она, тотчас артистично изменив выражение лица "или в ад, хехех". Только она хотела снять наушники, как услышала чей-то голос. "О, так это было получасовое вступление? Неплохо. Вот и вокалист" - дальше она принялась слушать очень внимательно. Он вовсе не пел. Он будто бы что-то говорил. Речетатив? Голос словно доносился издалека, казалось Марселин слышала эхо. Еще немного внимательного прослушивания, и она понимает, что он "поет" на латыни. Ей довелось узнать пару слов на латыни, так как Марсель учился в Медицинском. А сама Марселин, хоть и на филологическом, но ей не приходилось разбирать латынь. Продолжая слушать голос, который был похож на голос вокалиста "Disturbed", она стала слушать крики. "Это скрим такой?" подумала та, пока крики сменялись один за другим, уже напоминая душераздирающие стоны, что уже начало пугать юную любительницу. Вдруг она наткнулась на до жути родной и знакомый крик. Глаза изобразили мимолетный страх, а лицо искривилось в непонятной мине. Такой фамильярный голос точно пронзил ее сердце насквозь. Из ее уст выпало лишь слабое, полное негодования "Марсель?". Офицер Смит, чьи волосы наполовину покрыла седина, а лоб был полон морщин от вечного раздумья, даже не был шокирован картиной, предстоящей перед ним. В его опыте такое неново. И даже ни одна мышца на ее лице не дрогнула, даже если из-за его нервной службы у него нередко наблюдался нервный тик. Запыхавшийся молодой и зеленый (на самом деле он был белый) стажер, напарник следователя прибежал к нему и чуть не разлил кофе в руках. Парню не доводилось наблюдать за такой картиной, это было для него впервой. Поэтому он не скрывал своей тревоги. Ведь перед ним предстала четкая картина: Девушка лет 16-ти сидела на диване, а шею обвивали наушники, в правой руке заключена была окрававленная ручка, а вместо глаз зияли огромные дыры. Опустив взгляд чуть ниже, можно было увидеть отстутствие безымянного пальца левой руки. - О боже правый... - стажер Саймон застыл, точно камень, что Смит еле вырвал из окаменелых рук кружку двойного эспрессо. Обычный на него уже не действует, - что скажете, офицер Смит? - Дети... Со своей сатанистской музыкой. Смотри, - он протянул стажеру блокнот. Молодой парень сразу отпрянул, будто бы это был вовсе не обычная канцелярская принадлежность, а какой-нибудь предмет убийства. - Но у нас нет ордера... - Раз уж это самоубийство, ордер не нужен, - он сразу перебил его, показывая свой опыт и давая понять, что он знает, что нужно делать в любых ситуациях. Саймон взял блокнот в руки и быстро бегал глазами, и несколько раз перечитывал, пытаясь понять, что хочет этим сказать его наставник. "It's ok, It's alright ", "You have changed my mind", "I think the show goes mad", "God dies again". - Похоже на текст песни. Но почему Вы решили, что это самоубийство? - Полистай, - сухо отрезал мужчина. Далее стажер в голове несколько раз повторил строки: "Больше нет тепла в твоих словах, И внимания нет боле. Любовью шутит Сатана. Кто же дал этому волю?" - Вы сделали вывод исходя из грустных подростковых стихов? - спросил тот, будто бы сомневаясь в опыте офицера Смита. - Не только. Смотри, - он показал Саймону еще одну деталь в зип-пакете. Это был отрубленный безымянный палец с кольцом на нем, отчего новичка чуть не стошнило, - это кольцо с крестом и строками из "Отче наш", а в квартире самоубийцы везде атрибутика исламского верования. И какой бы толерантной ни была вера, вряд ли дочери дали бы носить кольцо с крестом, так как эта символика у них напрочь запрещена. Понимаешь о чем я? Во взгляде напарника повис ужас и вопрос, так как он не до конца понял, что этим хочет сказать офицер. Поняв это, офицер Смит продолжил: - Следовательно, это подарок. От парня, чье имя написано в печальных стихах. Это как предсмертная записка. Понимаешь? - Но это все равно не дает нам никакого представления о произошедшем. - А это? - он показал тот самый старый как мир Самсунг, и воспроизвел запись, в котором едва слышный голос слабо роняет имя, - Запись свежая, сделана пару часов назад, а ее трупу столько же времени. Саймон немного расстерялся. Он ошарашенно оглядел девушку и мысленно пожалел ее. - Эх, подростки, девочки, музыка, стихи, страшные книги, первая любовь... - Смит потер глаза и полный морщинами лоб и вздохнул. Он подумал о своей дочери такого же возраста. Далее он выпил залпом все 60 миллилитров крепкого двойного эспрессо, даже ничем не запивая. Вдруг на тот самый доисторический телефон пришел вызов. Контакт не записан. Саймон расстерянно посмотрел на старшего офицера. - Нам надо сообщить звонящему о случившемся, - будто оправдываясь перед новичком, Смит поднял трубку и поставил на громкую связь: - Марси? - голос молодого человека донесся с той стороны телефона, - Извини, что не отвечал на звонки, я... - Вы Марсель? - вмиг перебил Смит голос из трубки. - Да, я. А Вы кто? Вы не... - он вдруг подумал, что имеет разговор с отцом Марселин, и в его голове появилось волнение, он недовогорил. - Кем Вы ей приходитесь? - Д-другом, - он не хотел доставлять ей неприятностей с родителями. - Представьтесь, пожалуйста. - Марсель Гудмэн. - Марсель Гудмэн, Вы подозреваетесь в доведении до самоубийства.