Dask Till Dawn

      Беверли внимательно наблюдала за процессом приготовления напитка. Горячий, свежезаваренный чай, разливался по кружкам, наполняя воздух приятным ароматом трав. Бен закинул в каждую по кусочку лимона.       Он придвинул одну из кружек ближе к Беверли и уселся за барную стойку, напротив неё.       Она одарила его мягкой улыбкой и опустила глаза в кружку. Руки, что обхватили её, подрагивали, события прошедших дней не укладывались в голове, такое даже не встретишь в самом хорошем хорроре. — Спасибо за всё, Бен. — наконец заговорила она. Подняв серые глаза, она встретилась со взглядом мужчины. — Бев, не за что тут благодарить. — он усмехнулся, на мгновение отвёл взгляд в сторону. Видимо, неуверенность ещё осталась в нём. — Ну да, ты всего лишь не дал мне остаться на улице. — она усмехнулась, делая маленький глоток согревающего напитка.       Бен помолчал, он снова отвёл глаза в сторону, словно обдумывая грядущую фразу. Он всегда был аккуратен в общении, внимателен к собеседнику. Всегда думает о чувствах других. — Бев, как ты поступишь с Томом? — он внимательно посмотрел на неё, ожидая ответа.       Её плечи слегка вздрогнули, улыбка медленно пропала с лица. Вздохнув, она подняла глаза на Бена, видимо, вопрос заставил её почувствовать негодование. — Пока мне не следует возвращаться. — проговорила она. — Будешь ждать пока он ударит тревогу? — мягко спросил он. Беверли улыбнулась, её, скорее, позабавил вопрос Бена. — Он знает, что мне придётся вернуться. — - констатировала она факт, делая ещё глоток. Бен мягко накрыл её руку, лежащую на столе, своей, как бы подбадривая. — Бев, скажи мне. — проговорил он. — Сказать что? — аккуратно спросила она. — То, что боишься сказать мне сейчас. — его настойчивый взгляд впился в неё, теперь у неё не было шансов отвести эту тему разговора. — Ты же знаешь, я хочу помочь. — добавил он. — Помочь? — прошептала она в растерянности, резкое чувство страха оцепило её. — Я вижу, что у тебя душа не на месте, когда заходит речь о муже. — проговорил он.       Женщина впала в небытие. Она привыкла играть семейное счастье на глазах у людей, привыкла к тому, что никто не знает что творится за дверями их дома. Почему-то она чувствовала что может раскрыться Бену, знала, что не будет жалеть о сказанном. — Он жесток. — коротко ответила она, вдаваясь в воспоминания. Бен заметил, как мурашками покрылась её кожа.       Беверли прошла в спальню. Этот бесконечный, на её счёт, день закончился. Она отставила красные лакированные туфли на шпильке на полку и расслабленно вздохнула, пройдясь напряжёнными ступнями по холодной плитки пола.       Женщина аккуратно сняла с себя бижутерию и сложила в шкатулочку, что лежала на туалетном столике. Она не спешила снимать с себя красное гипюровое платье, с открытыми плечами, которое облегало её точёную фигурку. Сидя за столиком, и время от времени поглядывая в своё отражение, она перебирала в руках золотой браслетик, который только что сняла со своего запястья.       Где-то послышались шаги, дверь комнаты скрипнула. Она взглянула в зеркало и рассмотрела в проёме двери фигуру супруга.       Беверли расплылась в улыбке и обернулась на него. — Кажется, сегодняшний «слёт» прошёл отлично, гости довольны новой коллекцией. — начала она. Сегодня и вправду многие приглашённые выражали благодарность и своё восхищение Беверли. Особенно Тому запомнился тот высокий брюнет, что подарил ей цветы и одарил комплиментами. — Я заметил, особенно того мужика, что крутился вокруг тебя весь вечер. — недовольно проговорил он. Беверли отложила браслет из рук и встав со стула, подошла к супругу. — О, милый, он просто был восхищён нашей новой коллекцией одежды. Вот и выразил свою благодарность. — Она быстро чмокнула его в губы. — А как ещё он выразил свою благодарность, помимо этого веника? — его тон был очень холодным и грубым. Том крепко держал её за запястье руки, заставляя смотреть в его глаза. — Том, мне больно. Рей просто поблагодарил меня от лица своей супруги, которая не смогла прийти… — проговорила Беверли, отчаянно надеясь, что Тому хватит этой информации, чтобы унять приступ ревности. — Я видел как он смотрел на тебя. — Прошипел он. — Что? — тихо прошептала она. — Я уверен, ты уже рисовала в своей голове неприличные картины с ним? — Том начинал звереть. — Я прошу тебя, Том, пожалуйста, выслушай меня… — шептала она, двигаясь к проёму двери. — Я не хочу слушать, я хочу раз и навсегда чтобы ты усвоила урок. — проорал он ей в лицо.       Беверли вздрогнула, на глаза начали наворачиваться слёзы. — А знаешь что делают с такими шлюхами? — Том, прошу, не надо. — прошептала она, упёршись спиной в дверной косяк. — О, я покажу Бев, я докажу что ты только моя. Беверли проскочила на выход из комнаты, выбежав в коридор. — Не доводи меня, Беверли. — проговорил Том, подходя к ней. — Нет, что ты… я не собиралась.       Том резко дёрнулся вперёд и схватил её за предплечье левой руки. Женщина сопротивлялась, пытаясь высвободить свою руку из плена его мёртвой хватки. Неожиданно он прижал её к стенке, так, что Беверли больно стукнулась головой о нее. Она шикнула от боли, зажмурив глаза. Том ухватил её за подбородок пальцами, заставляя посмотреть ему в глаза. — Запомни, Бев, никто не будет любить тебя так, как я тебя.       Она часто слышала эту фразу от него. И чаще всего она предвещала очередные побои. Беверли всхлипнула, в горле застрял ком. — Том, я прошу тебя… — проговорила она, срываясь в истерике. — Я хочу чтобы ты ценила! — заорал он, и ухватив её за шею, резко отдёрнул от стены и толкнул на кровать, что стояла напротив.       Лицо закрывали рыжие кудри, которые уже распались, и от былой укладки не осталось ни следа. Она плакала, боясь поднять на него лицо. Слышала как он звенит пряжкой ремня, скидывает с себя пиджак. — Бев, будь хорошей девочкой. — говорит он обманчиво мягким тоном.       Она приподнимает голову от подушек, смотрит в его глаза, и не видит там ничего, что могло бы напомнить человека. Видит как он приближается к ней, с очередным намерением отметить знак того, что она его собственность.       Беверли вновь зарывается лицом в подушки и тихо рыдает. Сопротивляться бесполезно, проще перетерпеть. Не её слёзы, не мольбы, никогда не останавливали Тома Рогана. — Бев? — аккуратно спросил Бен, и коснулся ее плеча.       От прикосновения она вздрогнула, и вынырнула из своих воспоминаний. — Что, прости? — тихо спросила она. — Он подвергал тебя домашнему насилию? — Бен долго обдумывал фразу, стараясь сказать, что бы это прозвучало как можно мягче.       Но Беверли опустила глаза, вздохнув. Она всегда хотела чтобы её домашняя жизнь оставалась под секретом, никто не знал что муж жесток к ней. Но несмотря на жёсткость Тома Рогана, он любил свою жену, просто любил так, как представляет и понимает понятие слова «любовь».       Сначала Элвин Марш, потом Том Роган, так Беверли начала осознавать, что любовь очень мучительна и болезненна. Что это не то чувство которое показывают на экранах телевизоров или на страницах книги… Как и все девочки, Беверли мечтала встретить своего принца на белом коне, который прижмёт к сердцу, поцелует в щеку и со словами «я не дам тебе познать печали» увезёт в свое королевство.       Но Беверли уже большая девочка, и давно перестала верить и ждать. Оставалось только мириться с судьбой. — Не представляешь как… — Беверли подняла лицо на Бена, который уже начал жалеть о своём вопросе. Она улыбалась, несмотря на то, что на глазах стояли слёзы. — Просто…нет, я не виню его, но я больше не хочу это терпеть. — она сама не заметила как начала говорить в нос, как первые струйки слёз скатились по её щекам.       Взгляд направлен в сторону, она не хочет смотреть на Бена, вернее, не хочет повернуться и увидеть в его глазах осуждение, признание того, что она слабая. Бев давно признала, что она слабая, что она не может за себя постоять, что она никто…       Бен встаёт со стула, обходит барную стойку, всё это время, не сводя с Беверли глаз. Он подходит со спины, и нежно, будто укрывая крыльями, обнимает её, целует в макушку рыжей копны волос, которую он так любил. — Я больше никому не позволю причинять тебе боль. — шепчет он.       Бев подрагивает в его объятьях, тихонько всхлипывает, зажимает нижнюю губу, чтобы не разрыдаться. Она оборачивается к нему, и аккуратно обнимает, заключая его грудь в кольцо своих рук. Прислоняется головой к его груди, и успокаивается, чувствует тепло, которое раньше не могла уловить.       Как же она была слепа все эти долгие лета́. Они с Беном были «затравленными ребятами со двора», они вечно терпели издевательства и были слабы, прорываясь вперёд в потоке жизни. Но теперь они нашли опору друг в друге, теперь они нашли то, что так долго было под носом, теперь они больше не слепы.       Бен крепче сжимает ее в своих объятьях, внушая себе, словно таким образом все беды обойдут стороной её, словно теперь она будет счастлива, позабудет все горести жизни. Все 27 лет он хранил в бумажнике альбомный листок, с единственной подписью «Беверли Марш». Это был его талисман, который помогал двигаться во тьме людской алчности и ненависти, единственный луч света, что проливал на воспоминания свет той яркой улыбки рыжеволосой девчонки, свет, напоминавший её смех, её образ. Он мотивировал Бена не сдаваться, подниматься с колен и идти дальше, когда жизнь подставляет подножки; прорываться, как бы сложно это не было.       До того, как неудачники вновь собрались, он просто грел душу воспоминаниями о девочке с рыжими колечками кудряшек. А когда он увидел вновь, её, Беверли, с теми же лучистыми голубыми глазами, с тем же огненным оттенком волос, с той же тёплой улыбкой, он осознал, что всю жизнь любил только её.       Что сам, невзначай, отдал ей сердце и душу. — Ты больше никогда не будешь одна. — он вновь целует её в макушку. — я не позволю. — добавляет он. — Как же я была слепа, Бен, — шепчет Беверли, — в монстре видела человека, и не замечала ничего вокруг, замыкаясь в себе. Не видя того, что было у меня под носом. Мальчика, что видел во мне нечто большее, чем просто подругу и неудачницу. — она смеётся. Слёзы перестали стекать по щекам.       Беверли поднимает голову на Бена и они встречаются взглядами, без слов понимают друг друга, без лишних слов, трепетно касаются губами, растворяются в сладостном поцелуе. Теперь она поняла, что любовь — это когда ты отдаёшь человеку всю себя без остатка, не думая о мыслях окружающих, не жалея о прошлом.       Она медленно отстраняется, шепчет, улыбаясь. — Жар твоих волос, угли в январском костре… — мечтательно шепчет она. –…я в нём сгораю. — шепчет он в ответ, даруя ей поцелуй в губы. Он обнимает её за талию и приподнимает, пересаживая на барную стойку. — Ко мне так ещё никто не прикасался. — вдруг говорит она полушёпотом, — так нежно, бережно… — Потому что ты самое дорогое, что у меня есть. — аккуратно, тыльной стороной ладони, он проводит по её щеке, убирает не послушный волос за ухо.       Наконец Беверли поняла что такое настоящее женское счастье — видеть любимого, тонуть в омуте его глаз, растворяться в его объятьях. Она уже не чувствовала негодование. Они нашли друг друга, одна большая красивая картинка, состоящая из двух кусочков пазла.       Марш игриво покусывает его за мочку уха, отстраняется, смеётся, пока Бен с замиранием сердца запоминает этот момент, когда в её глазах горит огонёк взаимной любви. Бен перемещает свои руки с её талии под мешковатый свитер, касаясь нежной кожи, ухмыляется, смотрит в её глаза. — От былой неуверенности не осталось и следа… — шепчет она, покачивая головой. — Плохо? — улыбается он. — Наоборот. — Бев заключает его между своих ног, ближе прижимаясь к его телу.       Он коснулся губами её губ, и Беверли поцеловала его в ответ со всей страстью и противоречивыми эмоциями, которые бурлили у неё в груди. Её поцелуй казался ему таким пьянящим, жарким, он разбудил пламя в Бене. А тихие стоны и её преклонительность, лишь подливали масла в огонь.       Бен прервал поцелуй — они оба тяжело дышали. Её грудь тяжело поднимается и опускается, её глаза сияют, и она смотрит на него. От такого взгляда у Бена начинает кружится голова, он переполняется теплом и желанием. Бен тонул в волне желания, которая уже давно не накрывала его, вожделение пульсировало в нем, заглушая все чувства и мысли, кроме одной: ему нужно это, ему нужна Беверли. Очень нужна. Он изголодался по ней. И, судя по тому, как она ответила на поцелуй, ей тоже не хватало его.       Она медленно провела ладонью по его щеке, не сводя взора с его глаз. — Чай остыл. — тихо усмехнулась она. — Сделать новый? — прошептал он с заботой. Беверли расплылась в улыбке. Такой искренний, нежный, любимый… — Иди ко мне. — в изнеможении прошептала она, жадно впиваясь в его губы.       Такого с ней прежде не было никогда, никогда её не накрывало это чувство с головой. Никогда прежде она не была настолько уверена во всех своих действиях. Всю жизнь Беверли была загнанной, долгое время Том Роган подминал её под себя, и называя все эти грязные, бесчувственные движения любовью.       Бен сам не понял как они оказались в комнате на кровати, он не помнил как избавились от одежды, помнил как в порыве страсти дошли до наивысшей точки наслаждения.       Его сердце стучало тяжело, а внутри было слишком много вожделения, слишком много напряжения — слишком много всего. Под звуки стонов и вздохов Беверли он стал бездумно двигаться, всё быстрее, не в силах ни остановиться, ни замедлиться. И через некоторое время всё окончилось.       Беверли словно впала в забытие, разлетелась на сотни осколков и задрожала, не выпуская его из своих объятьев. Его имя застыло у неё на губах. Бен чувствовал, как её сердце бьётся рядом с ним, внутри него. — Хочу любить тебя вечно. — шепчет он, целуя её брови, щёки, подбородок. — Обещаешь? — улыбаясь, тихо шепчет она — Клянусь. — проговорил он ей в шею, из-за чего голос прозвучал слегка сдавленно, не не менее чётко и уверенно.       Их было двое: он и она. Она обрела спокойствие в нём, он ощутил счастье с ней.