Наедине с тобой

Быстрые шаги по пустым коридорам отдаются набатом в ушах и так же резко стихают, заменяясь на три звонких удара по железной поверхности. Конечно, Шухей никогда не забывает о рамках приличия, стучит в дверь, но остаётся неуслышанным тем человеком, что находится в той комнате. Сегодня комната не пустует. Шатен нажимом дверной ручки заставляет её открыться. Как обычно, незапертая дверь, буквально 24/7, впускает незваных гостей в свою обитель. Лучше бы её научились запирать. — Цуруги, ты опять убил слишком много. У нас СНОВА никого нет для лаборатории. Шухей налетел голодным ястребом на юношу, который, похоже, дремал, подложив под голову руки. Зашедший следом Микуни от услышанной гневной тирады скрипнул зубами. То есть, этот идиот опять накосячил, пока его не было, а ему одуваться. Ага, как же, хрен с два он будет его защищать в этот раз. Его не было всего день, можно ведь было нормально завершить миссию в одиночку. — Иди к чёрту, Шу-чан.— От источника звука послышался глухой и усталый голос похожий на Цуруги. — Необходимо найти ещё двух подклассов для исследования. Живых. Ты понял? Брюнет поднял голову. Таким Микуни видел его впервые. Под глазами залегли синяки, белки глаз были красноватыми от лопнувших капилляров. Одним словом, выглядел он измученным и ни капли не раздражал было напрягшегося Микуни. — Знаешь как сложно схватить подкласса в одиночку, Шу-чан? Вот если бы я был не один. Но Куни-чан вчера решил куда-то свалить, и мне никого не смогли подставить в пару, так что я один ловил их всю ночь! Вообще, Микуни даже не думал о том, что Цуруги так полагался на него в бою. В его воображении, брюнет был больше одиночкой и полагался только на свою силу, поэтому он думал, что пёс С3 мог один убить хоть несколько десятков вампиров. — Тиран. Не был бы таким слабаком, смог бы помочь…— Конец фразы утонул в душераздирающем зевке. Цуруги щелкнул зубами, закрывая рот, и снова опустил голову на руки, устало закрывая глаза.— Хорошо, я понял. А сейчас сгинь, Шу-чан. И вообще, ты тоже, Куни-чан. Я не хочу с тобой разговаривать. На грани срыва Цуюки вышел из комнаты, сжимая до побелевших костяшек доску-планшет. Громко хлопнувшая дверь дрогнула от удара о арку и погрузила комнату в полу-мрак, Микуни так и не ушёл. Несколько минут оба молчали, пока первым не заговорил Цуруги. — Где ты был? — Внезапно серьёзно поинтересовался златоглазый охотник, не отводя пристального взгляда от светлых волос коллеги. — Не твоё дело.— Поймав на себе чужой взгляд тот посмотрел в поблёскивающие глаза брюнета, механочно снимая капюшон и садясь напротив. — Что-то серьёзное? Ты даже не предупредил меня. Микуни закатил глаза и было хотел что-то сказать спустя минутное молчание, но остановился. Цуруги глубоко и размеренно дышал, похоже, он действительно устал, раз так быстро уснул. Микуни вздохнул и посмотрел на тёмную макушку, осторожно протягивая руку к волосам и дотрагиваясь до спутанных локонов. «Никогда бы не подумал такого, но, кажется, мне жаль его. Выглядит правда ужасно. Пусть поспит.» Ближе к вечеру напарники ушли на задание. Судя по насмешливой ухмылке брюнета, ему всё же удалось немного отдохнуть. Коллеги из другой группы охотников одинаково скептически смотрели в спину пса С3, скачущего впереди них, однако, смолчали. Через какое-то время объединившимся группам из четырёх человек пришлось разделиться и закадычный дуэт остался наедине. Цуруги вёл непринужденную беседу о всём подряд, в которую Микуни незаметно затянуло. Блондин уже давно подметил, что этот человек умеет располагать к себе людей, но он также знал, почему никто долго не задерживается рядом с ним. Проходя по безлюдной улице мысли прервались на заискивающим взгляде Бальдра. Половина дела, считай, сделана, не учуявшие опасности подклассы сами вышли на свет божий. Было одно <<но>>, за которое Микуни не любил такие миссии. Бывало, что светловолосый засматривался, но не на сам бой или стиль, а на напарника. Его движения во время боя. Длинные тонкие пальцы будто дирижируют — они бледные, словно фарфор. Тонкие губы, читающие заклинание. Чёрные пряди, беспорядочно падающие на лицо, скрывая, наверно, безумно жадные глаза. Это лицо — раздражающее, вызывающее отвращение и одновременный восторг. Оно кажется незнакомым. Незапланированно движения, мимика лица и невнятный шёпот холодят душу. Использование заклинаний в таких количествах чревато расплатой. Блондин ещё несколько секунд внимательно смотрит, не мигая и приоткрыв рот, на потерявшегося в безумии, что вот-вот убьёт подкласса. — Стой! Убьёшь же! Изумленно распахнутые золотые глаза ищут напарника, зрачки сужаются и мрачнеют, находя цель. С возвращением зрения Цуруги останавливается и отменяет заклинание, быстро придавливая к мокрому от крови, и вечерного дождя, асфальту обмякшее тело вампира, надавливая на хребет подошвой обуви. К тому времи, когда измотанная команда вернулась в штаб с захваченными подклассами, было начало третьего. — Вы молодцы. Пока о захвате можно забыть на некоторое время.— Поправляя съехавшие на нос очки, заявил Цуюки и что-то отметил ручкой в планшете, в привычном жесте закинув ногу на ногу. Охотники скептически хмыкнули, но ничего говорить не стали. Они и сами были довольны своей работой. Кофеман, посмотрел на расположившихся на другом диванчике Микуни и Цуруги. Друзья расположились интересно. Алисейн сидел прямо, устало вытянув ноги. А на его колени улегся головой Камия, тяжко вздохнув и закинув ноги на подлокотник. Закрыв глаза согнутой в локте рукой, Камия явно не собирался шевелиться в ближайшие два часа. И не сказать, что Алисейн был как-то против — он и сам уже дремал, подперев одной рукой голову, а вторую очень естественным жестом закинув на грудь брюнета. Шухею очень хотелось сделать замечание, но вступать в ряды самоубийц он не планировал, потому благоразумно смолчал и не дал ляпнуть какую-то глупость остальным, жестом приказав молчать. Всё ещё была ночь, когда Цуруги и Микуни почти одновременно проснулись. Оглянувшись, блондин понял, что все уже разошлись по комнатам, лишь он и Цуруги нагло заняли диван. Блондин опустил взгляд на колени, которые порядком онемели, и тут же застыл на месте. Похоже, что уже какое-то время на него откровенно пялится знакомый маньяк. Встретившись взглядами, брюнет самодовольно ухмыльнулся. Его это совершенно не смутило, ведь не каждый день можно было поспать на коленях блондина и увидеть расслабленные черты лица так близко. В следующие десять секунд слусилось сразу несколько событий. Цуруги совсем неожиданно дёрнуло приподняться на локтях, поцеловать в губы парня и сразу же замкнуть в мыслительных процессах. Поцелуй вышел смазанным. Его вообще было сложно назвать поцелуем — простое касание, но этого хватило, чтобы зрачки обоих расширились, а на щеках появился едва заметный румянец. Кровь прилила к ушам и стала больно их покалывать, будто отрезвляя. Это было так неловко, что хотелось смеяться и плакать от стыда. Цуруги тряхнуло в немом смехе, выдали лишь подрагивающие плечи и безумно веселые глаза. Хотелось свести данную ситуацию на шутку и казалось бы: сказано — сделано, но стратегия отступления сломалась в тот момент, когда Микуни уже целовал в ответ. Каким же сладким был тот поцелуй — неспешный по началу, даже нежный. Потом попытки перехватить инициативу и вести, сделали его яростным, с укусом до крови и первых недовольных тычков в бок. Златоглазый перекладывает голову на плечо, зарываясь пальцами в пшеничные пряди, едва улыбаясь, пока Микуни аккуратно, но крепко прижимает к себе, словно боясь, что тот уйдёт. Хотя Цуруги бы не сделал этого, даже под страхом смертной казни.