Пленный немец

Ночной город, главная улица, низкие дома в стиле модерн освещаются желтым светом фонарей, если не вглядываться, так похоже на родной Мюнхен. Семь лет, семь гребаных лет он живёт тут, вдали от родины, обзавелся друзьями, выучил язык, и не прочухаешь, что не русский. Когда-то давно, приехавший по работе — урегулирование конфликтов, связанных с патентами, да так и оставшийся тут, будто пленный, пленный немец. Вечер, плавно скатывавшийся в ночь, зажигал огни города, все казалось романтичнее, и притягательнее. Взглянув влево у спорт-бара Макс заметил небольшую компанию из четырех-пяти человек, парни стояли и курили, внимание привлек черноволосый, немного лохматый затылок. — Саша? — спросил он так, будто кто-то в пустой машине мог ответить. Саша — молоденький мальчишка девятнадцати лет, ставший недавно главной зазнобой и героем всех подряд эротических фантазий, стоял сейчас и прижимался боком к кому-то плечистому и высокому, а этот самый плечистый и высокий, Сашу обнимал эдак по-хозяйски. Ревность закипела в груди чем-то густым и черным, а руки сами выкрутили руль влево, в проулок, там он кинул машину, как есть — лишь положил на панель бумажку с номером — и натянув куртку, аккуратно побрел в сторону бара. Остановился поодаль, поднеся телефон к уху, будто с кем-то разговаривая. Компания так и стояла, парни весело о чем-то болтали иногда переминаясь с ноги на ногу из-за внезапного октябрьского морозца. Саша стоял все так же в объятиях смугловатого мордоворота, смеялся, потом сам что-то говорил, тыкая костлявым кулаком в ребра плечистого, от чего тот немного сгибался не то от боли, ни то от щекотки. При всём старании предмета разговора услышать было невозможно, но по-хозяйски лежащая рука на плечах его любовника не давала все бросить и уйти. Что он тут забыл вообще? Ну, ясное дело, спорт-бар, вероятно, смотрел какой-то матч и пил с друзьями. Но тогда почему Этот обнимает его так? Не по-дружески совсем. Макс отнял телефон от уха и принялся гуглить, уже после третьего запроса понял, что причина сборища — матч ''спартак-зенит», который вот прямо сейчас идёт. Он глянул поверх телефона на компанию, плечистый большим пальцем руки, той самой, так бесяще-уверенно лежащей на Санином плече, очертил ему скулу, и из-за чего-то вся компания взорвалась хохотом, а следом, повыкидывав окурки, ввалилась обратно в бар. Когда с глаз пропала раздражающая картина и эмоции, такие редкие, а от того и такие сильные, поутихли, Макс понял, почему парни так забавно переминались с ноги на ногу. На улице и правда был несвойственный сентябрю дубак. Он поспешил обратно в свою любимую BMW, кусочек родной Германии в холодной России. *** — И вот, блядь, стоит он и обнимает Сашу! Так, будто они сейчас не в спорт-бар зайдут, а в гей-клуб! — Максим брякнул льдинками в стакане с чаем и сердито замолк. — Да ты ревнуешь, дружище, — недоумевающе повел бровью Олег, разбуженный другом в 11 ночи, на что Максим опять-таки лишь сердито выдохнул. — И нечего мне тут фыркать, как недовольная кобыла, — уселся он напротив. — Насколько я понял из твоих рассказов, вы с ним просто трахаетесь, — Макс раскрыл было рот, чтобы что-то сказать, Олег лишь отмахнулся. — То, что вы иногда разговариваете между еблей — ничего не значит. Вы никуда не ходите вместе, своим друзьям ты его не представляешь, держу пари, он даже не знает, откуда ты родом… — Попрошу! Он в курсе, что я — не русский, — важно вскинул вверх палец. — Ох. Как много он о тебе знает! А ты о нем? — Ну, ему 19, он вроде где-то учится и подрабатывает. — Охуенно, достаточно для дырки, которую ты ебёшь, но катастрофически мало для того, чтобы приезжать ко мне домой в блядские 11 часов ночи, будить и рассказывать про то, что якобы твоего мальчика кто-то лапает, — Макс в ответ лишь обречённо вздохнул. — Между нами определенно что-то есть! В прошлый раз, когда мы встречались, он… *** Черные, как смоль волосы непослушно разметались по простыни, а стройное, юное тело лежало совсем без сил, только грудь вздымалась от ещё рваного после оргазма дыхания. Залюбоваться было не сложно — тело у новоиспечённого любовника, несмотря на юность, было атлетичным, в то же время грациозным, невысокий рост парня и большая разница в возрасте придавала сексу невероятную педофильскую перчинку. Макс уже двадцатую минуту к ряду любовался ладной попкой и точеной спиной, как Саша вдруг повернулся и глянул эдак ехидно. — Слушай, — начал гладить он крупное бедро, усыпанное темными вьющимися волосками. — Мы давно спим, но я до сих пор кое-чего о тебе не знаю, — мурлыкая сытым котом скользнул он по бедру выше, огладил уже мягкий член и взялся за мошонку. — Как тебе нравится и нравится ли вообще, когда тебе ласкают яйца? Неожиданный вопрос ввел в ступор, но немного погодя Макс понял, как можно это извернуть. — Ну, ты пробуй, а я буду говорить, как мне нравится, а как — не очень, — совершенно по-отечески погладил он по голове своего любовника, и тот с детским озорством раздвинул Максимовы ноги и устроился между. Взгляд глаза в глаза заводил, хотя мальчишка не предпринял ещё совершенно никаких действий. Лежал и осматривался, будто приобретший новую машину человек, который ещё не смекнул, что тут дергать и куда давить, чтобы поехало. Но в итоге начал, аккуратно облизал кончиком языка левое яичко, следом всем шершаво-мягким прошёлся по нему же и Макс тихонько простонал. Подначенный этим мальчик склонился и вобрал его в рот целиком, немного посасывая, а следом протиснул туда же второе. Теплый и влажный рот приятно давил, а член начал твердеть вновь. Саша аккуратно выпустил мошонку изо рта, чтобы не задеть зубами, потом снова прошелся по ней языком, и скользнул ниже под. Взял яички и, поперекатывав их в руке, слегка прикусил и отстранился, но тут же был пойман за копну черных волос и притянут уже выше — к члену. — Я смотрю, тебе всё понравилось, — глянул он с лисьим коварством и облизал губы, а потом и уже влажную от смазки головку. Макс шумно выдохнул, как жеребец на старте скачек, когда занял весь тёплый рот, а следом протиснулся дальше — в горло, засаживая лёгкими толчками глубже и глубже. Мальчик не давился, расслабился и принимал всё, что дают. Было сладко и тесно, но хотелось большего, он потянул мальчишку за волосы вверх и взглянул в затуманенные глаза. Губы блестели от смазки и слюны, припал к ним и почувствовал ответ, прыткий и чувственный. Рука сама скользнула к хрупкой шее, затем соскам: сжать, оттянуть, краткий стон, как благодарность. Следом пах и уже вновь стоящий член. — Детка, да у тебя непомерные аппетиты, — прямо в губы. — Лучше бы уже трахнул, чем болтать. — Нарыва-а-аешься, — опять схватил за волосы, уткнул лицом в кровать и вздёрнул вверх за зад, ставя на колени. Взгляду открылся дивный вид: Саша прогнулся в спине и чуть шире раздвинул ноги, так стала видна его ещё растянутая дырочка, розовая и чуть припухшая. Взглядом Макс нашел тюбик со смазкой, между раскиданных одеял и подушек, смазал два пальца и без сопротивления погрузил в тело мальчика, тот задышал часто, будто загнанно. За время, которое они спят мужчина примерился к расположению простаты своего юного любовника и найти её сходу не составляло труда. Третий палец и стон откуда-то снизу, пара движений рукой и четвертый, чтобы войти без боли наверняка. Потянуться за презервативом к тумбочке, быстро вскрыть зубами упаковку и раскатать. Аккуратно вынуть пальцы и заменить их членом, медленно, плавно, но сразу до конца. Первые пару движений и мальчик снизу хватается за простыни. Ещё, но уже быстрее и вздохи сменяются стонами. Идеальные окружности ягодиц и крепкие бёдра под руками сводят с ума. Короткая пауза, чтобы не кончить прямо сейчас. Саша поворачивается и опять смотрит ехидно, толкает рослого мужчину на спину и устраивается сверху. В нём всё, что по нраву: подтянутый, но немного хрупкий, кубики пресса и выпирающие ключицы, сила и грация. Движения становятся грубее, резче и он точно был бы похож на наездника, если бы не закрытые глаза и закушенная губа. Ещё минута в таком темпе и он кончает с громким стоном, излившись Максу на живот. Тот хватает мальчика за бёдра и ещё пару раз грубо толкнувшись в уже податливое тело заполняет презерватив. *** — Я рад, что ты можешь с ним кончить дважды за ночь, — вздохнул Олег. — Но с чего ты взял, что это говорит о том, что между вами что-то, блин, есть? — Как же ты не понимаешь! Он ведь заботится о моём удовольствии! — А мне кажется, ему просто нравится отсасывать, — скептически заявил друг и уставился в свою чашку чая. Повисла недолгая пауза, в которой каждый думал о своём: Максим про мальчика, которого так нахально обнимал какой-то хмырь пару часов назад, Олег о смене в больнице, которую он проходит клюя носом. Молчание прервал последний. — Ок, что ты знаешь о нём, кроме того, что ему нравится с тобой спать? Ну, там, кем он подрабатывает? — отрицательное мотание. — На кого учится? — опять поворот головой. — Ты хотя бы знаешь, где он живёт? — снова мотание. Олег откинулся на спинку стула и залился хохотом, потом потёр переносицу большим и указательным и уже серьёзно изрёк своим слегка хриплым от сонности голосом: — Я думал, ты его трахаешь, а оказалось — наоборот. Вот что ты будешь делать, если он внезапно перестанет отвечать на звонки? — глянул он на друга испытующе. — Да и вообще, легко пытаться присвоить себе человека, о котором ничего не знаешь, кроме любимых поз в постели: он тебя ни проблемами, ни обязательствами не грузит, знай только присовывай. А у него, может, вообще, кто-то есть и этот кто-то — тот парень у бара. А что, если и правда так? Слова друга, который внезапно стал походить на мудрого старца, оправдывали многое и то, почему мальчишка не пытается затащить его в свою жизнь, в отличие от всех его бывших, и то, что всегда просит не оставлять следов. Как потом объяснять бойфренду невесть откуда взявшиеся на шее засосы? — Он сам ничего никогда не рассказывает, — выдал Макс после недолгой паузы. — Я спрашиваю, а он технично сливается, затыкая мне рот то губами, то членом. — А ты и рад? — Был рад, пока не увидел, как его тот мордоворот обжимает. — Ты ждешь совета? — уточнил Олег отходя к раковине, чтобы вымыть пустую кружку. — Нет, пока нет, — протянул Макс и свою. — Я пока пойду, попробую это переварить. И прости, что разбудил. Дорога от дома друга, до своего оказалась невыносимо тяжелой, пару раз задумавшись он проскочил на красный, и только благодаря пустоте ночных улиц это не кончилось аварией. Чувства никогда не были полем, в котором Макс разбирался, поэтому предпочитал просто секс, желательно, одноразовый. Пара-тройка интрижек в молодости не кончились ни чем хорошим, а после и не до этого, нужно было строить карьеру. Ну и вот, карьера построена, всё, о чем мечталось куплено, а сухой остаток какой? Помри он прямо сейчас, или вот двумя минутами назад, когда случайно пронёсся на красный, кто о нём будет горевать или, на худой конец, организовывать похороны? Родители в Германии, друзья покачают головой расстроенно, но никто над гробом рыдать точно не будет. Квартира встретила пустотой и холодной кроватью. Ну, жил же как-то тут семь лет и не замечал ни холода кровати, ни пустоты квартиры, чего вдруг прозрел? Неужто и правда пресловутая «любоф»? Олег безоговорочно прав, невозможно полюбить человека, о котором ничего не знаешь. А как узнать, если от любого мало-мало лично вопроса он уворачивается, как уж? Шпионить? Макс занимался по долгу службы промышленным шпионажем, но считал это дело грязным и начинать с этого отношения точно не стоило. В раздумьях прошла вся ночь, от того на работе ужасно клонило в сон и день тянулся как резиновый. Ближе к вечеру пришло сообщение: 17:55 Саша Занят сегодня после восьми? 17:55 Вы Нет, есть предложения? 17:58 Саша Как обычно, ты, я и ультратонкие презервативы. Могу ещё вина захватить. 17:59 Вы Вина не нужно, жду после восьми Вот так всегда — он может внезапно из ниоткуда появиться, приехать, подарить шикарную ночь вдвоём, а потом опять исчезнуть во всё то же никуда. Глаза, будто у маленького новорождённого котёнка, по чуть-чуть открывались. Человек знает о тебе всё, чтобы ему было удобно: где ты живёшь, работаешь и какой у тебя график, может достать тебя в любую минуту, а ты его — нет. Стало обидно. По дороге домой Макс опять чуть не пролетел на красный, вот чёрт бы подрал мальчишку! Хотя нет, отдавать его кому бы то ни было на «отодрать» в планах не было. А было — разузнать о нём всё, всё нужное, для того, чтобы определиться, есть ли хоть какое-то будущее у этих отношений? Друзья даже на уровне секса глядели со скептицизмом, десятилетняя разница в возрасте со стороны казалась непреодолимой пропастью, а на поверку была пустым звуком. Совершенно никакой детской наивности, а уж тем более глупости в новоиспеченном любовничке не было ни на йоту, и подход ко всему был максимально взрослым — да — да, нет — нет, как любил поговаривать Олег. Если вдруг хотелось, чтобы нет значило да, он говорил об этом заранее и прямо, чтобы избежать эксцессов, безо всяких детских смешков и намёков, как некоторые очень даже взрослые до него. И это первый раз, когда эта взрослость мешает. Ведь он может так вот по-взрослому безапелляционно сказать «нет» и тут уже не будет смысла бегать за ним, как за каким-нибудь мальчиком-ромашкой, который хочет, чтобы его добивались. Коммунальщики и не думали включать отопление, несмотря на стойкий ноль градусов. В квартире было холодно, и в приступе какой-то совершенно родительской заботы Макс стал рыскать в поисках обогревателя. Установил его в спальне, чтобы «натопить», а когда там стало приемлемо тепло вытащил в коридор, чтобы не околеть в нём, выйдя из душа. Зазноба вежливо опоздала и в 20:15 уже трезвонила в домофон. — Кто? — А ты много кого ждёшь? — задорно поинтересовался знакомый голос внизу. Несмотря на ноль градусов, к которому сильно просился хотя бы знак минуса, Саша совершенно не желал менять свою черную косуху на что-либо более теплое и длинное, только надел свитер под. Да, в чем-то он ребенок ребенком. Когда такие же бандитские, как косуха, мартинсы были-таки сняты и небрежно брошены на пороге хулиган подбежал и залез холодными руками под футболку. — Ты определенно замерз, — спокойно, даже не вздрогнув. — Неправильно, ты должен начать дёргаться, убирать мои руки со своего живота и кричать, что я «фу» и «холодный», — потеревшись таким же, как руки, холодным носом о шею, а следом и поцеловав в неё же. — Может, чёртов извращенец, тебя это ещё и заводит? — ехидно и пальцем очертив дорогу от пупка до паха. — Я хочу поговорить. — Ууу, разговоры меня заебали на учебе и работе, — снова поцелуй в шею и ключицу под оттянутым воротом футболки. — А сюда я прихожу не для этого, — недоверчивый взгляд в глаза. — Или у тебя кто-то появился? — Нет, но я хочу, чтобы появился. — Нет, слушай, — резко отстранился, будто обжегшись и посуровел. — Я всё понимаю, но об этом можно было и по телефону сказать. Или обязательно нужно было мне сюда тащиться? На худой конец позвонил бы, да сказал, что ебаться со мной, так сказать, заебало, хочется отношений-любви-романтики, я бы всё понял! — уже было повернулся и зашагал к двери, но был пойман за руку. — Ты прав, хочется и любви, и романтики, и отношений. С тобой. Хочу ходить на свидания, кормить лебедей, целоваться в кино и что там ещё все парочки делают? Ах да, ещё знать, что спишь только со мной. Как бы Саша не пытался скрыть эмоций, но на сотую долю секунды в лице промелькнуло что-то сродни радости и надежды, но тут же было задавлено иронией. — Смешно, — вскинул он левую бровь. — Мы не ровня и никаких нормальных отношений у нас не будет: я обычный студент, а ты какая-то крутышка, да и старше меня на десяток лет, — мальчишка попытался вырваться, но безуспешно. — Трахаться со мной тебе это не мешало? — Нет. А почему должно было? — А почему должно мешать отношениям? Я тебя не под венец зову, здесь это запрещено и в любви до гроба клясться не собираюсь. Просто хочу узнать тебя получше, попробовать расширить опции: отношения, забота, свидания, ну, и секс без презерватива, — вздёрнул бровь уже Макс, вопросительно. — Таак вот где собака зарыта, — суровость оттаяла в уже привычную игривую улыбку. — С резинкой нам не те ощущения? — Да, не те ощущения, особенно, когда ты сваливаешь сразу после секса, не отвечаешь на звонки, а я неделю не знаю где ты, что с тобой и жив ли ты вообще, — потянул на себя и обнял, Саша немного побрыкался, но успокоился. — И что, у меня нет выбора? — пробубнил куда-то в грудь. И Макс почувствовал, вот она — брешь в обороне, можно поступить хорошо и правильно, разложить все карты на столе, и предоставить все возможные варианты, но для него самого вариант был только один и именно его решено воплотить. Саша был небрежно закинут на плечо и утащен в спальню. А там всё уже прошло совершенно по-особенному, и обычно задорный и активный Саша был трепетным и томным, будто слезла тоненькая корочка льда, которая обычно скрывала эту часть сущности. И даже лёгкий румянец зарозовел на щеках, когда Макс, как Саша с неделю тому назад, вобрал в рот целиком оба его яичка, но при этом не переставая растягивать двумя, а следом и и тремя, пальцами. — Я ещё кое-что хотел сказать, — тихонько шептал мужчина, ероша волосы лежащего рядом уже вроде бы своего мальчика. — Что? Всё-таки под венец? — Пока нет. Но я не намерен терпеть, что моего парня обжимает, близ какого-то злачного местечка, неизвестный бугай. — Что? — Пару дней назад, у спорт-бара в центре. Ты стоял. — Да помню я, ты что же приревновал и из-за этого весь сыр бор с отношениями решил устроить? — приподнялся он на локтях, чуть не смеясь. — Да нет, — откровенно соврал Макс. — Я просто… — Чтобы ты знал, господин ревнивец, мне, может, и нравится секс без обязательств, но одного мужика мне вполне достаточно и я бы не стал спать параллельно с тобой и с кем-то ещё. А тот просто близкий друг, может быть, я вас даже познакомлю. Максим решил ничего не отвечать, говорить о своих догадках, которые были отчасти ещё паршивее высказанных Сашей, не хотелось. Это вполне могло его оскорбить и перечеркнуть то, что вот-вот началось, и пока так не хотелось, чтобы заканчивалось.