Do you wanna fly with me?/Не отпускай

IIглава. Шесть лет назад в маленьком городке в штате Вайоминг стояла жуткая аномальная жара. Людей с их рабочих мест отправили по домам, на улицах не было ни намека на жизнь. Городишко, о котором идет речь, ни чем не отличался от других таких же маленьких, забытых Богом мест: маленькие одноэтажные домики стояли ровными рядами, составляя чередование бледно-желтого и голубого цветов, белые заборы, идеальные газоны, одинаковые люди в одинаковой одежде, стандартные разговоры по утрам о погоде, почтальон, развозивший новостную газету примерно такого содержания: «Сегодня Мисс Слайд вывихнула лодыжку на пути в прачечную! Что это? Случайность или проклятие?». Жители были самые обычные: дамы в сарафанах, мужчины в пиджаках, дети в коричневых босоножках. Булочная Мистера Бэркинса работала с восьми утра до восьми вечера, имелась одна школа и одна церковь, священник которой после служб отправлялся домой к любящей жене, неоднократно изменявшей ему. По пятницам в школе, в кабинете номер шесть, проходил «Кружок кулинарии и домоводства», куда собирались все женщины городка, чтобы выпить мартини и обсудить своих вечно работающих мужей, вечно ноющих детей и вечно подгорающую индейку для дня благодарения. В общем, все бы хорошо, но на окраине города располагался ужасный, отвратительный, портящий всю идиллию трейлер, в котором проживала свою скудную жизнь семья Уэллиос. Глава семейства-Руфус Уэллиос- имел золотые руки и золотое сердце. Весь год он вырезал из дерева игрушки, а летом на карнавале в Грин-Ривер продавал их за гроши избалованным детишкам, родители которых готовы были вложить все свои деньги в счастливое детство их детища. После карнавала Руфус ехал в небольшой магазинчик около заправки и покупал там зефир для жарки, шоколадный соус и печенье, и вечером все семейство рассаживалось около костра и слушало рассказы старого дедушки Билла, повидавшего, по его словам, больше, чем видели звезды. Никто никогда на самом деле не знал, правда это или нет, но никому не был известен возраст дедушки Билла, а бабушка Мардж, которая, как предполагалось, должна была знать, сколько лет живет ее верный муж на земле, она этого не помнила, она всегда говорила, что слишком стара, чтобы вообще что-то помнить. После «вечера волшебства», как называли посиделки у костра дети, миссис Уэллиос клала двух двойняшек пяти лет в постель на втором этаже трейлера и шла к пруду, где ее ждала ее старшая дочь по имени Сибилл. Они проводили с ней на шезлонгах пруда несколько часов, разговаривая обо всем, о чем возможно было только говорить: о том, почему никто не знает, что ждет их впереди, о том, почему небо голубое, пару раз речь заходила о теории жизни на других планетах. Но, все-таки, больше всего они любили говорить о Боге. Сибилл всегда казалось, что Он где-то рядом, что Он не так далеко, как кажется, она предполагала, что Бог кроется в мелочах: в смехе двойняшек, в пении птиц по утрам, в «вечерах волшебства», в сопении их пса Рузвельта на пороге, а главное, ей казалось, что Бог видит ее, очень отчетливо видит, и , иногда Сибилл оборачивалась, проверяя, нет ли там какого-нибудь светящегося лика или не лежит ли на дороге белое перышко. В те годы жизнь Сибилл имела больше смысла, чем когда-либо. Она любила помогать матери, а с рождением двойняшек ее сердце стало еще больше, душа еще светлей. Она и ее братики дни напролет проводили в лесу, строили шалаши, наблюдали за пумами, собирали грибы и ягоды, искали фей. По вторникам Сибилл любила читать своим братьям всевозможные сказки, а порой и очень серьезные произведения. Шли годы, Кори и Лукас росли, Сибилл начинала приобретать формы девушки. В школе мальчишки тайно заглядывались на нее, когда та стояла в кафетерии, выбирая десерт. Но мальчишки заглядывались только тайно, ведь детям было строго запрещено приближаться к семье Уэллиос. Их не любили в городишке, это было ясно, вот только они не придавали этому особого значения. Никогда в жизни никому и ничего они не сделали, вели себя прилично, честно зарабатывали себе на хлеб, и не было еще дня, чтобы мальчики Кори и Лукас по пути в школу не поздоровались со всеми, кого встречали. Никто, правда, никогда им не отвечал, но их это не особо волновало. Мерилин любила своего мужа и своих детей. Она была чудесной хозяйкой: на плите всегда стоял готовый обед, а пыли в трейлере никто из членов семьи ни разу не видел. Мерилин выросла в семье охотника, жившего обособившись от всего мира в глухом лесу совершенно другого штата. Когда ей исполнилось семнадцать, ее мать и отец умерли, она осталась одна, и, продав дом, решила, во что бы то ни стало, быть великой путешественницей. Собрав все необходимое, Мерилин отправилась в плаванье вдоль Соединенных Штатов. На судне от нее было много толку: то посуду всю перемоет, то приготовит похлебку на всех, а иногда она даже в одиночку мыла палубу. Проплыв от самой Канады до Южной Америки, Мерилин простилась со своими новыми друзьями, высадившись в Эквадоре. Там она прожила не малых семь лет. Эти семь лет изменили всю ее жизнь и жизнь всего ее рода. Место, в котором она жила, вряд ли обозначено на карте. Как она там оказалась - непонятно, но тогда она благодарила Бога за посланное ей жилье, ведь на тот момент, как она наткнулась на эту деревню, она прошла пешком несколько сотен километров. Оказавшись на объездной дороге, молодая девушка упала на землю. Возвращавшаяся с гор старуха подобрала ее, выходила и оставила жить у себя. Мерилин училась готовить, шить, говорить на языке индейцев, она знала довольно много, поэтому в деревне она была принята, хоть и не сразу. Девушка жила у старухи, имя которой было Сивилла, что означает «слово Божье». Мерилин знала, что Сивиллами в древности называли пророчиц, умеющих видеть будущее и нести весть о нем людям. Это было ей понятно, но вот только никак она не могла придумать логическое объяснение тому, что в племени эквадорских индейцев есть старуха, носящее древнегреческое имя. Шли годы, Мерилин забывала родной язык, все больше в ее походке выражалась прыть эквадорской горной красавицы. Жизнь в деревне шла своим чередом. Каждый год приходила весна, разливались горные реки, бегали по горам мальчишки, девушки работали на посадках, старики спускались в город Куэнька, где продавали самодельные безделушки туристам. В то утро, как обычно, Мерилин с другими девушками ушла на реку. Прохладный ветер играл с их длинными разноцветными юбками, девушки шли, опустив голову, придерживая широкополые шляпы тонкими загорелыми руками. На реке всегда начиналось веселье. Этот день не был исключением: дочка одного из старцев стояла на перевернутом тазике для белья и во весь голос пела потешные песни про жителей деревни. Эту красавицу звали Андреа. Она была высокая, крупная девушка, руки ее были грубыми на ощупь, но каждое их движение было переполнено грацией пумы; ее ровно выточенное лицо обладало особенностью никогда не бывать одинаковым. Даже сейчас, пока Андреа с чувством выкрикивала строчки, ее лицо каждую минуту меняло свое выражение. Мерилин любила эту девушку, она первая подала ей свою руку, чтобы поприветствовать в деревне, подавая пример остальным жителям. Пока Андреа развлекала красавиц, Мерилин сидела поодаль, опустив ноги в холодную воду. Она вспоминала свой дом, вспоминала своего отца, свою мать, вспоминала, как первый раз убежала из дома, ей было четырнадцать, вспоминала, как мать потом плакала, когда Мерилин нашлась. Она скучала по своему детству, по маленькой хижине в лесу, но ей все же нравилась, жизнь, которой она жила вот уже семь лет в этой деревне. Она задумчиво глянула на небо. Над горами нависли грозовые тучи, поднимался сильный ветер. Мерилин встала, вытерев ноги, стала одевать башмаки. Все произошло быстро, она тогда даже ничего не поняла, но раздался выстрел, потом еще, еще, крики девушек разносились по горам, резонируя с раскатами грома. Мерилин бежала, не помня себя, ступни были разодраны в кровь. Что произошло? Откуда выстрелы? Кто безжалостно расправился с девушками ее деревни? Она помнит только одно: Андреа, широко расставив руки, распахнув в последний раз свои каштановые глаза, упала грудью на холодную землю. Никто больше не смотрел в ее живое лицо. Все видели только пробитую насквозь спину. Добежав до деревни, Мерилин оповестила всех о случившимся. Мужчины на конях поскакали к реке. Стоя на объездной дороге, провожая ребят полными слез глазами, Мерилин услышала, что откуда-то из-за скалы доносится приглушенный хрип. Окоченев от ужаса, она стала подкрадываться к дыре в скале, откуда шел звук. Заглянув внутрь, она обомлела: на камне лежала старуха Сивилла. Девушка подбежала к ней, пытаясь привести в чувства, но рана, зияющая в левом боку старухи, была смертельной. Перед своим последним вздохом, Сивилла, вцепившись в руку Мерилин, прохрипела что-то своим полным крови ртом, вскрикнула в последний раз и обмякла на ледяном булыжнике. После всех событий, что случились в Эквадоре, Мерилин захотелось спокойной жизни. Она мечтала о доме, муже, детях. Собрав все свои пожитки, Мерилин спустилась в Куэньку, где, сев на поезд доехала до Вайоминга. Там ей пришлось выйти, потому что денег у нее больше не было и трястись на поезде ей просто больше не хотелось. В Грин-Ривер она влюбилась в молодого прихожанина местной церкви. Они вдвоем решили бежать и сбежали, купив на последние деньги трейлер. Но, правда, убежали они не так далеко, как планировали. Мерилин и ее муж Руфус остановились недалеко от Грин-Ривер, чтобы отдохнуть, но место возле маленького прудика так им приглянулось, что они решили там осесть. Спустя полгода родители Руфуса решили продать свой дом и присоединиться жить к своему сыну, а в возрасте двадцати шести лет Мерилин родила дочь и, несмотря на протесты мужа, назвала ее Сибилл. Шесть лет назад в маленьком городке в штате Вайоминг стояла жуткая аномальная жара. Людей с их рабочих мест отправили по домам, на улицах не было ни намека на жизнь. Семья Уэллиос сидела в своем трейлере, включив кондиционер, который почти не смягчал горячий воздух, висевший в алюминиевом доме. Стоявшие на столе часы ровно выстукивали секунды. Сибилл лежала на втором этаже и внимательно следила глазами за секундной стрелкой. Она думала, что если вот так все время смотреть, то время обязательно остановится. Прошел час, медленно текли минуты, и вдруг , Сибилл показалось, будто стрелка пропустила один удар. Она в восторге вскрикнула и, уже было открыла рот, чтобы поделиться со всеми своим открытием, но что-то странное показалось ей в позе ее матери. Миссис Уэллиос сидела абсолютно неестественно, будто…замерев. Сибилл, испуганными глазами взглянув на часы, не могла поверить в то, что произошло. Дальше все было как в тумане: за окном вспыхнул яркий свет, что-то больно кольнуло девочку в шею, она услышала крики матери, плач двойняшек, а затем несколько выстрелов и все затихло.