Надежда

      Броги сидит на холодном полу маленькой камеры, стены которой обиты толстым слоем звукоизоляции. Она раскачивается взад-вперёд, обхватив себя за плечи. Слёзы уже не стекают — только солёные дорожки неприятно стягивают кожу раскрасневшегося лица.       Что они с ней сделали?       Монстры с их бессмысленными бесчеловечными экспериментами. Ради удовлетворения собственного интереса они готовы играть жизнями объектов — заключённых — будто они не стоят ни гроша.       Они показывали ей фотографии других, измеряя импульсы её мозга. Да, в «Чёрном крыле» работали чудовища, но не дураки. Они быстро поняли, что только вместе уерлибы способны на что-то действительно серьёзное, тогда как каждый из них в отдельности — всего лишь аномалия, испорченный образец человека, сломанный, неправильный. И Броги была самой бесполезной из всех — не способная даже жить за пределами звуконепроницаемого кокона, трясущаяся от малейшего шума. Даже сейчас, сидя в этой камере, она всё ещё могла слышать шаги солдат за толстой запертой дверью.       Она узнала о других совсем недавно, от вооружёных людей, раскладывавших перед ней фотографии, пока она морщилась от такого громкого шуршания бумаги. Девушки на этих фото не улыбались — на их лицах застыло выражение усталости и отчаяния. Кроме одной. Одна из самых юных уерлибов, ещё совсем девочка с короткими чёрными волосами, смотрела не в камеру, а куда-то за неё, мечтательно, будто её мысли находились далеко от этого ужасного места с ярким белым светом. Её губы были приоткрыты, как если бы она говорила что-то, пока люди с оружием её фотографировали.       Конечно, они не могли не заметить, как пульс Броги подскочил при виде одного из объектов. Тогда они показали ей видео — рябящую помехами чёрно-белую запись с камеры наблюдения, подвешенной под потолком каждой комнаты. Девушка на записи — Броги сказали, что её зовут Патриком — не останавливалась ни на минуту. Она всё ходила взад-вперёд, взмахивала руками, поднимала голову и, не переставая, шевелила губами, будто повторяя священные мантры. Броги заворожённо следила за её движениями, и на секунду ей показалось, что она слышит слова, которые повторяет девушка на записи. Она думала раньше о том, что говорили ей люди в «Чёрном крыле» — о связи уерлибов, о предназначенности их друг другу, о том, что вместе они становятся сильнее и лучше. И теперь, смотря на запертую в одной из соседних камер девушку, Броги подумала, что, возможно, её слова, звук её голоса, не причинил бы ей вреда. Она всё отдала бы за возможность провести с ней хоть несколько минут, слушая её речь не через закрытые ладонями уши, и не сотрясаясь при этом от пронзающей всё тело боли. Ведь если Вселенная создала их такими, создала их всех вместе, друг для друга, не могла же она быть настолько жестокой, чтобы заставить её мучаться даже от звуков голоса этой черноволосой девушки с мечтательным взглядом?       Броги чувствовала, как люди за зеркальным стеклом наблюдали за показаниями подключенных к её голове приборов; она слышала шуршание шариковых ручек по их бумагам. Но она не могла видеть, как один мужчина за стеклом кивнул другому, только подошедшему — реакции Патрика на те же тесты полностью совпадали. Две девушки точно были предназначены друг для друга Вселенной.       И люди за стеклом посчитали, что этого достаточно, чтобы свести их в одной маленькой комнатке.       — Вставай, — обратилась к ней на следующий день женщина в белом халате, за спиной которой стояли двое вооружённых солдат, и Броги закрыла уши руками. — Ты встретишься с Сиреной.       На лице девушки отразилось непонимание, и она добавила:       — Объект Сирена. Тебе известная под именем Патрик.       Броги улыбнулась и встала, не отнимая ладоней от ушей. Ей позволили пройти так по коридору, и она почти не морщилась от гулкого звука тяжёлых шагов.       Сначала она услышала тихое пение, доносившееся из-за толстой железной двери. Женщина повернула ключ в замке, и он громко щёлкнул. Стоило Броги сделать шаг вперёд, как дверь за её спиной захлопнулась, заставив её подскочить от неожиданности и упасть на колени на гладкий белый пол. Она закричала, не в силах выдержать непрекращающийся шум, наполняющий светлую комнату. Краем глаза она видела, как Патрик взволнованно то подходит ближе, то убегает в другой конец камеры, не зная, что делать. Она была не в силах прекратить своё пение, не могла остановить поток непонятных слов на неизвестном языке, вырывающийся из её рта красивой, но такой громкой мелодией. Броги корчилась на полу, пытаясь закрыть уши, но собственные крики боли врывались в её сознание миллиардами острых игл, и потоки ярко-красной крови из повреждённых ушей стекали между пальцев. А Патрик всё пела, захлёбываясь слезами, не в силах смотреть на мучавшуюся девушку, пытаясь закрыть рот ладонями, а затем, когда приглушить звук хоть немного не удалось, она закрыла лицо руками и отвернулась к стене, лишь бы не видеть извивающееся на полу тело. Последним, что Броги увидела перед тем, как провалиться в темноту, были капли крови на белом полу.       Она очнулась в своей камере и заплакала. Её голос изменился — стал хриплым и низким после долгого крика. На секунду в душе Броги проскользнула надежда, что она совсем потеряла слух, но даже собственное сердцебиение — тяжёлое и гулкое — отдавалось болью в висках.       Она сидит на холодном полу, обхватив себя руками и тяжело дыша. Вселенная создала её? Чёрта с два. Испортила, поломала. Сделала безвольной игрушкой, объектом своих жестоких экспериментов. Обрекла на вечное существование в белой комнате с толстыми стенами.       Лишила её жизни. А напоследок — лишила надежды.