Фатум

Прошло еще полгода кропотливой учебы, и все ученики Академии пребывали в состоянии скрытой нервозности в преддверии выпускного экзамена. Йорука предполагала, что будет хоть немного волноваться, но возможность наконец-то избавиться от необходимости каждый день посещать нудные теоретические занятия приносила ей облегчение. Она больше не чувствовала себя слабым звеном в рядах будущих генинов: ее табель успеваемости и персональные характеристики шиноби были выше среднего, что никак не омрачало кровь ее клана да и в принципе не морочило голову. Она не отставала от остальных хотя бы в базе, а всякие ниндзюцу и прочие прелести природы чакры были делом наживным. К тому же, Йорука прекрасно знала, что из себя представляет выпускной экзамен, и потому чувство неизвестности нисколько не трогало ее, в отличие от остальных. Впрочем, среди их честно отработавшей компании отыскались и те, кто сомневались в выбранном пути. Шиноби испокон веков зарабатывали на жизнь войной и наемными убийствами, а в условиях современного мира такой работы стало в разы меньше, тем более в Конохе. Нанадайме целенаправленно не брал заказы на убийства кого бы то ни было, боясь пошатнуть тот баланс между Великими Странами, который дался им всем с таким трудом, и вновь погрузить мир в хаос боли и страданий. Проще говоря, шиноби перестали бояться, а из-за того, что навыки управления чакрой стали так необходимы в обыденной жизни для движения прогресса, работать простым шиноби и тем самым приносить гораздо меньше пользы родной деревне и вовсе стало «не солидно». В Академии стали внедряться различные методы профориентации, и одним из них было обычное собеседование с учителем в присутствии родителей. Йорука сидела на небольшом диванчике напротив Шино-сэнсэя, и вместе с ней, разумеется, никто из взрослых не пришёл. Как наставник и воспитатель, Абураме единолично взял на себя обе роли в этой беседе. — Почему ты хочешь стать шиноби, Йорука-чан? — задал он очевидный вопрос, и Кагуя уже заранее подготовила ответ. — Я хочу восстановить свой клан и исправить тот момент истории, когда он был уничтожен, как кучка дикарей. Шино-сэнсэй удивлённо приподнял брови, затем, немного подумав, кивнул, тем самым показывая, что ответ ученицы его вполне удовлетворил. — Хочешь передать свои знания следующему поколению? — Я хочу защищать то, что мне дорого. — Все великие войны позади, и шиноби больше не участвуют в битвах. По крайней мере не так, как раньше. Ты не чувствуешь себя в безопасности в Конохе? Этот вопрос немного сбил Йоруку с мыслей, и она замялась. Говорить о том, что в недалёком будущем их ждёт масса потрясений, явно не следовало. Тем более не стоило вызывать подозрения своими предсказаниями скорого прибытия Ооцуцуки, ведь она была кровно связана с ними из-за своего клана. Как и Учихи с Сенджу, но едва ли на это кто-то обратит должное внимание. — Я должна быть шиноби, Шино-сэнсэй. Ни продавщицей, ни бухгалтером, ни инженером, ни кем-либо еще. Только представьте меня на кассе. Это же будет смешно. Абураме возразил, сказав, что все профессии хороши, а ремесло шиноби больше не имеет ничего общего с теми героическими рассказами, какими полнились библиотеки и книжные магазины. Йорука не спорила с ним, настояв на том, что все решила ещё тогда, когда поступила в Академию. О войне никто не думал: все были озабочены тем, что могло их в полной мере обеспечить. Йорука их всех прекрасно понимала, но сама же нисколько не сомневалась, что стать шиноби в ее случае — верное решение. В ней проснулась гордость, а воспоминания девочки из клана Кагуя так глубоко засели в ее рассудке, что стали порождать привязанности к тому, что ранее ей вовсе не принадлежало. К своему происхождению, внешности, детству — всем атрибутам чужой жизни, которой отныне жила именно она.

***

Выпускной экзамен состоял из двух этапов: обязательный для всех письменный тест и практическая часть для тех, кто планирует взбираться по карьерной лестнице шиноби и стать генином. Никакого испытания на командную работу лично от самого Рокудайме не было: Йорука не заметила его даже в обличье журналиста среди гостей Академии. Вероятно, надеяться на строгое следование сценарию не имело особого смысла, а потому первое время Кагуя нервничала. Однако письменный экзамен для нее оказался простым, правда, в некоторых задачах она все же сверилась со стыренными ответами Ивабэ, едва не напортачив в них. А вот сдача нормативов на самом деле оказалась, как сказал бы Шикадай, тем еще геморроем: если опоздаешь хотя бы на миллисекунду, то все — провал. Благо, пересдавать позволяли пару раз в этом месяце, но потом уже слали на второй год или вон из Академии. Больше половины выпускников отказались становиться генинами. С каждым годом Академия выпускала все меньше полноценных шиноби, и потому Нанадайме спохватился, выступив за возвращение к старым стандартам, то есть за некоторое упрощение выпускного экзамена. В сравнении с теми требованиями, которые были еще при учебе Наруто, сейчас было в разы строже, но особых ухищрений также не наблюдалось. Пришлось немного напрячься, но Йорука сдала все без проблем. После ожиданий великой битвы с Рокудайме ей экзамен и вовсе показался легким. Изрядно утомившись после сдачи нормативов, будущие генины сидели в своем классе в ожидании Ируки-сэнсэя, что должен был прийти и якобы торжественно озвучить составы команд и их командиров. Многие волновались, некоторым было все равно, а кто-то как Боруто — нескромно заявлял о своих планах на «блистательное» будущее. — Как ты думаешь, какова вероятность того, что мы окажемся в одной команде? — устало спросил Иноджин, подперев голову рукой. — Нулевая, — невозмутимо ответила Кагуя, уверенная в том, что тут никаких отклонений уж точно не будет. — Ино-Шика-Чо вечны. Хокаге-сама даже напрягаться не станет. — С выбором состава на самом деле тот еще геморрой. Еще нужно следить за тем, чтобы двух родственных душ в одну команду не определить, — скучающе отметил Шикадай, сидя за партами на ряд выше, и Йорука в любопытстве повернулась к нему. — В каком смысле? — Ты из тех наивных, кто не в курсе? Поступая в академию, мы подписываем согласие на обработку персональных данных, где разрешаем доступ Академии к абсолютно всей информации о нас. Если кто-то из учеников предназначен другому, администрация знает об этом, но пользуется этой информацией исключительно для состава команд. От осознания, что кто-то может знать эту страшную тайну без ее же ведома, Йорука недовольно нахмурилась. Это было крайне личным делом каждого, и потому она не особо понимала смысл такого вмешательства в жизнь граждан Конохи. И как они так незаметно проводили все тесты? Во время медицинских обследований? — Ну такое, знаешь, ляпнуть по пьяни всякий может. — Да, но мы ведь рано или поздно обо всем узнаем. — А почему родственные души не определяют в одну команду? — У нас ведь команды из трех человек, а в таком случае тот самый третий однажды обязательно будет принесен в жертву этими двумя, — ответил Шикадай, и Кагуя задумалась. Не согласиться с подобной логикой было сложно. Третий член команды действительно стал бы лишним в таком тандеме. И все же для Йоруки все было ужасно и дико, но менталитет тут был таков, что все с детства настраивались на то, чтобы отыскать свое предназначение среди миллионов других людей. Многие не понимали её ярой защиты конфиденциальности подобной информации, а также нежелание Кагуи узнавать о своём соулмейте как можно скорее. Им всем было по двенадцать-тринадцать лет, и, по мнению Йоруки, связывать себя узами брака в столь раннем возрасте было неправильно. Ради интереса она углубилась в законы Конохи, связанные непосредственно с соулмейтами, дабы понять, насколько серьезно эта проблема въелась в общественную жизнь, и была неприятно удивлена. Официальные браки между парами, не связанными друг с другом чакрой, даже не рассматривались. Дети, разумеется, рождались и случайно не от двух родственных душ, но, как и беспорядочные половые сношения, это дело осуждалось моральными нормами. Соулмейт имеет все права на твою фамилию и может выступать как представитель семьи вне зависимости от того, давал ли ты на то свое согласие или же нет. Все это, конечно же, можно было отсудить и обособить от себя свою родственную душу в случае какой-нибудь из ряда вон выходящей ситуации, но то, что ради этого придётся сильно попотеть, вложить кучу денег и доказать, что твой негласный супруг действительно приносит вред семье, было ужасно. Порой Йорука думала о том, что им может оказаться кто-то из её класса. Родственные души на то и были родственными, чтобы с рождения быть как-то связанными, похожими, но ничего такого среди мальчишек ее возраста Кагуя не замечала. Ей в принципе было сложно рассматривать этих детей как мужчин, которые могли бы её как-то привлечь, а потому она не была уверена, кому симпатизирует больше. Единственное, если это вдруг окажется Шикадай, то Кагуя расстроится куда меньше, чем если это будет кто-то другой из списка. А если он старше неё? Казекаге-сама все ещё холост, к слову. Пока Йорука позволила себе пофантазировать о праве на отношения с красноволосым тануки из жаркой пустыни, Ирука-сэнсэй уже озвучил составы некоторых команд. Ино-Шика-Чо и в самом деле даже в этом поколении не разлучились, и все втроем они скучающе вздохнули. — Команда номер двенадцать, — вновь громко возвестил сэнсэй, начиная называть имена. — Кейташи Хатаке. Услышав имя сына Рокудайме, Кагуя с интересом подняла голову, желая поглядеть на его команду. — Йорука Кагуя. Я вместе с Кейташи? Это оказалось слишком неожиданно, ведь за весь учебный год они так и не успели толком поладить. Кагуя совершенно не представляла, какой подход к нему найти, чтобы он хотя бы заговорил с ней, а тут аж регулярная командная работа. — Ну вот, завидный красавчик в нашей Академии тебе не достался, — широко улыбнувшись, констатировал Иноджин, и, прекрасно поняв его мысли, Йорука отвесила ему лёгкий подзатыльник прежде, чем выйти к своей новой команде. Она встала рядом с Кейташи, сцепив руки за спиной. — Хироя Оомори. Да ладно, этот чудной мальчишка с замашками Дейдары? Рядом с ними тут же очутился низкорослый Хироя со все теми же топорщущимися чёрными волосами и гоглами с жёлтым стеклом, сквозь которые просвечивались его на самом деле ярко-голубые глаза. За весь год Йорука с ним даже не заговорила то ни разу, на основе чего тогда вообще собрали их команду? — Ваш капитан — Цуме Инузука, — будет ждать вас завтра, — с заметным притворством улыбнулся Ирука-сэнсэй, и Кагуя с Хатаке в миг побледнели на пару оттенков. Хироя чуть наклонился к Йоруке и непонимающе спросил: — А это вообще кто? Мама Кибы, иначе самый лютый джонин, который нам мог достаться. — Наш самый страшный кошмар.