***
Лили в компании Джеймса, Сириуса и Алисы шла к опушке Запретного леса. Вскоре на круглой поляне должен был состояться большой костер, на котором соберутся все выпускники. Лили, которая вызвалась следить за организацией, необходимо было подойти заранее. Алиса пошла с ней за компанию; Джеймс не хотел и на шаг от нее отходить; а Сириус увязался за Джеймсом. — Так грустно уезжать, — не вытерпела Лили, глядя на заходящее солнце. — Никаких больше вечеров в гриффиндорской башне, прогулок возле озера. Никаких походов в Хогсмид по выходным и… — Заканчивай, Эванс, — поморщился Сириус, — и так паршиво, — добавил он едва слышно. — Дай нам поностальгировать, Сириус, — возмутилась Алиса и повернулась к Лили и Джеймсу, тяжело вздохнув. — Чего вам больше всего будет не хватать? Мне будет не хватать наших посиделок в гостиной по выходным! И наших девичников! — Мне будет не хватать собраний старост, — совершенно искренне ответила Лили — ей нравилось общаться с умными людьми и руководить порядком. — И будет не хватать вида на лес из моего окна. И красных пологов! — А мне будет не хватать тренировок по квиддичу и матчей, — произнес Джеймс. — И кухни, полной домовиков, готовых любой каприз выполнить в любой час дня и ночи. Еще побегов из школы будет не хватать. И пьянок в Визжащей-хижине! — Вы устраивали там пьянки? — Алиса вытаращила глаза на него. — Там же… призраки буйные! — Это были мы, — зловеще прошептал Джеймс, в ответ вытаращив на нее глаза. — Правда? — ошарашенно прошептала она. — Нет, не правда, — отрезала Лили, бросив на Джеймса предупреждающий взгляд — Алиса совсем не дура, и может легко обо всем догадаться. — На самом деле, — произнес Джеймс с нескрываемым наслаждением в голосе, — мне будет не хватать вечного осуждающего и сердитого лица МакГонагалл, в глазах которой прячется глубокая и крепкая любовь ко мне. Лили похихикала над этим и произнесла: — А мне еще будет не хватать, — она прокашлялась и удивительно похоже изобразила Джеймса, бодро прокричав: — Эй, Эванс, пойдешь со мной в Хогсмид?! И все это через весь Большой зал, — с улыбкой добавила она. — Хотя… мне этого не хватало и в этом году. — Почему не сказала?! — возмутился Джеймс, тем не менее, глядя на нее с восторгом. — Я мог бы и в этом году так кричать. — А тебе, Сириус, чего будет не хватать? — спросила Алиса. Он неопределенно пожал плечами, не выражая никаких эмоций, и ответил: — Ночных прогулок по Запретному лесу. — А еще? — продолжала Алиса, явно не впечатленная. Сириус бросил на нее недовольный взгляд. — Всё, больше ничего. — А как же Розмерта? — улыбнулся Джеймс, посмотрев на друга. — Не будешь по ней скучать? — Только если по ее медовухе, — бесцветным голосом ответил Сириус. — А по отработкам? — поинтересовалась Алиса. — Ты в этом году рекорд поставил. Стоило Алисе отработки упомянуть, Лили невольно состроила осуждающее лицо. Как бы она ни старалась, а повлиять на Мародеров так и не удалось. В этом году они и правда побили рекорд по отработкам и потерянным баллам, и даже победа в школьном чемпионате по квиддичу им не помогла. По итогам года среди факультетов они заняли позорное четвертое место. Они всегда были в самом низу, на памяти Лили, они лишь однажды заняли первое место. А все из-за того, что некоторые считают, что подобное соревнование — «чушь собачья», а значит, можно нарушать правила, сколько душе угодно. — Вот уж по отработкам я точно не буду скучать, — усмехнулся Сириус. — О! — воскликнула Алиса, округлив глаза. — Теперь давайте подумаем, по чему мы скучать не будем! — По твоим дурацким вопросам, — едва слышно произнес Сириус, но Алиса его, к счастью, не услышала. — Я не буду скучать по каменным кексам Хагрида, — сказал Джеймс. — Не буду скучать по миссис Норрис. Не буду скучать по стофутовым эссе. Не буду скучать по слизеринским рожам. — А я не буду скучать по урокам Истории магии, — перебила его поток Лили. — Да ладно? — хмыкнул Сириус. — Отличница и староста и даже не будет скучать по урокам? — Представь себе, — кивнула Лили. — А еще не буду скучать по вечному контролю за вами. — Поверь, Эванс, по твоему контролю никто не будет скучать. — Ну да, — фыркнула Алиса, — вы, мальчики, без Лили и ее контроля и недели не проживете. — С чего бы это вдруг? — зло поинтересовался Сириус, у которого, кажется, последние несколько недель было одно настроение — отвратительное. — А я согласен с Алисой, — сказал Джеймс. — Я без Лили и недели не проживу. Лили ему счастливо улыбнулась, подняв на него взгляд, а Сириус в это время проворчал что-то нелицеприятное. — Если ты без нее не сможешь, переезжайте тогда вдвоем ко мне в Блэкпул, — сказал вдруг Сириус. — Я не смогу там один жить. Лили с Джеймсом молча переглянулись, почувствовав некоторую неловкость. Лили знала, почему молчит она — она уже договорилась с Мэри МакДональд, что они будут вдвоем снимать квартиру в Лондоне неподалеку от больницы Святого Мунго. Мэри тоже собиралась поступать на целительские курсы. А вот почему молчит Джеймс для нее стало загадкой. Она почему-то не сомневалась, что после школы или Джеймс переедет к Сириусу, или Сириус к Джеймсу. Маловероятно, что они смогут жить друг без друга. Но, очевидно, у Джеймса другие планы. Поэтому никто не торопился расстраивать Сириуса. — Обсудим это позднее, — уклончиво сказал Джеймс, и тут на него удивленно посмотрел еще и Сириус. Лили наблюдала подобное много раз, но сейчас снова была поражена тем, как Джеймс и Сириус одними взглядами о чем-то переговариваются. Сириус хмурился, вглядываясь в глаза друга, а Джеймс, плотно сжав губы, упрямо смотрел в ответ. Но Сириус вдруг расслабился и усмехнулся, покачав головой. — А со всеми поделиться не хотите? — поинтересовалась Алиса, тоже наблюдавшая за этим. — Нет, не хотим, — ответил Сириус. Он достал сигареты и ускорился, быстрым шагом отдаляясь от них и направляясь к поляне, где уже были другие старосты, занимающиеся подготовкой к мероприятию. — И что это значит? — спросила Лили, посмотрев на Джеймса. — Обсудим это позднее, — повторил он, только в этот раз с улыбкой на губах. Торопливо попрощавшись с ней, сказав, что им с Сириусом надо прогуляться, он оставил ее с Алисой и пошел догонять друга. Вечер прошел превосходно. Им всем разрешили гулять столько, сколько они захотят. Поэтому их прощальный костер, на котором присутствовали все без исключения выпускники, затянулся до самого утра. И разошлись все, когда уже начало светать. Это был единственный вечер за все семь лет, когда все забыли о принадлежности к факультетам и сидели одной большой компанией. Даже Джеймс и Сириус вели себя достойно, не задирая слизеринцев и предпочитая их попросту игнорировать, о чем настоятельно просила Лили. На один вечер все позволили себе развлекаться и веселиться, полностью забыв о бушующей войне за пределами школы, забыв о сложных экзаменах, которые они пережили, и вспоминая только хорошее, что случилось за время учебы.***
Большой зал был подготовлен к вручению дипломов. Длинные обеденные столы исчезли, как и стол преподавателей, вместо которого теперь находилось небольшое возвышение с трибуной. Перед импровизированной сценой в три ряда по две колонны стояли стулья, разделенные широким проходом. Все места уже были заняты выпускниками, облаченными в черные классические мантии. А позади них сидели преподаватели. Все ждали директора, который должен объявить о начале церемонии. Самых первых всегда награждали отличившихся в учебе. Тех, кто все семь лет учился без долгов и сдавал экзамены на высшие баллы. В их выпуске таких людей всего четверо. Лили была в их числе и сейчас страшно волновалась. Конечно, ей компанию вполне могли составить Мародеры, но никто из них никогда не утруждал себя учебой сверх меры, переживая, как бы не перетрудиться. И даже к ЖАБА они отнеслись слишком легкомысленно на взгляд Лили. И Джеймс, и Северус сдали на «превосходно» только те предметы, которые им понадобятся для дальнейшей учебы, а с остальными экзаменами особо не напрягались, сдав их на положительные оценки. Ремус, который в последние недели не сильно посвящал себя подготовке, сдал все экзамены на проходные, довольно высокие, баллы, мрачно заметив, что это все равно ему не поможет. А вот Сириус практически завалил все экзамены. На теоретических заданиях он даже не утруждал себя раздумьями, сдавая абсолютно пустой пергамент, и только за счет отлично показанной практики он смог в общей сумме набрать минимум проходных баллов. Как он сам сказал, ему сейчас нет необходимости поступать в Мракоборческий центр, где выдают «лицензию на убийство ублюдков», с вступлением в Орден он и так сможет этим заниматься. Поэтому из всего Гриффиндора она была одна. И она не находила места от волнения. Лили без конца теребила края мантии, тяжело дышала и все время обегала взглядом зал, по привычке следя за порядком. — Все хорошо, — шепнул ей Джеймс, взяв ее за руку. Он сидел с ней рядом и чуть улыбнулся ей. — Да, — улыбнулась она в ответ, немного успокаиваясь под его взглядом и сжимая его пальцы. Наконец, на возвышение поднялся директор и все сразу смолкли. — Уважаемые выпускники, повод, который собрал нас здесь, велик и торжественен! Дамблдор затянул длинную и трогательную речь, давая выпускникам последние напутствия. Лили его внимательно слушала, кивая на каждое слово. Пожелав всем напоследок успехов в дальнейшей жизни, Дамблдор произнес: — Первыми будут награждены лучшие выпускники, отличившиеся своим умом, которые упорным трудом заработали и получают первые и весомые награды. Помимо диплома об отличии, они также получают министерские грамоты, которые обязательно сослужат им в будущем отличную службу. Дамблдор улыбнулся всем под аплодисменты и взглянул на профессора МакГонагалл, кивнув ей. — На сцену приглашаются, — громко произнесла МакГонагалл, — мисс Эммелина Вэнс, мистер Генри Мальсибер, мистер Бенджамин Фенвик и мисс Лили Эванс. Лили подлетела на ноги, чувствуя, как сердце замерло на секунду, и, стараясь успокоиться и взять себя в руки, устремилась к сцене. Поднявшись на невысокий помост, она встала рядом с Бенджамином, который светился от счастья. МакГонагалл по очереди называла их имена, и они подходили к профессору Дамблдору. Он вручал им грамоты и отличительные значки, пожимал руку, благодарил за отличную учебу и желал успехов. Лили плохо помнила себя от волнения, она постоянно улыбалась и только и успевала, что благодарить в ответ. Благодарить Дамблдора, МакГонагалл, других преподавателей и студентов, которые ее поздравляли, когда она шла обратно на свое место. Следующими уже вызывали остальных выпускников. Вначале слизеринцам, потом когтевранцам и пуффендуйцам, и, наконец, гриффиндорцам, каждому из которых Дамблдор вручил диплом об окончании школы. Все вновь расселись по своим местам, когда к трибуне подошел Дамблдор. — Также с удовольствием сообщаю, — торжественно начал Дамблдор, не скрывая скромную улыбку, — что в этом году, за отличие в спорте, показанное мастерство и непоколебимое стремление к победе, кубком школы награждается Джеймс Поттер! Последние слова Дамблдор говорил значительно повысив голос, стараясь перекричать поднявшиеся аплодисменты и радостные выкрики поздравлений, среди которых особенно старались гриффиндорцы, пуффендуйцы и когтевранцы. Это не просто кубок за школьные соревнования. Это настоящая награда, которую выдают только за упорный труд и большие успехи, и которая теперь всегда будет храниться в Зале славы, как показатель, что Джеймс здесь не только учился и нарушал всевозможные правила, но и оставил значительный след после себя в истории квиддича. Лили была по-настоящему горда им. Ну а Джеймс, кажется, не мог поверить в свое счастье. Он так и продолжал сидеть рядом с ней, с широкой улыбкой на губах и с выступившими слезами радости на глазах. — Иди, — Лили легонько подтолкнула его, приводя в чувство. Джеймс тут же подскочил и стремительной походкой полетел к сцене. — Поздравляю, мистер Поттер, — произнес Дамблдор, улыбаясь, — вы заслужили. Джеймс подошел к МакГонагалл, принял кубок из ее рук и, не сдержав порыв, крепко обнял своего декана. Совершенно не соблюдая субординацию, он прилюдно поцеловал МакГонагалл в щеку и с широкой улыбкой повернулся к залу, поднимая над головой кубок и низко кланяясь во все стороны. — А я вам говорил, что Зал славы однажды пополнится кубком с моим именем! — громко произнес Джеймс со сцены, под нескончаемые аплодисменты. Лили переполняли эмоции. Она была непомерно счастлива за Джеймса, словно на себе ощущая его восторг. Сердце в груди колотилось как сумасшедшее, а яркая улыбка не желала сходить с губ. И в то же время она сгорала от стыда, глядя на раскрасневшуюся, то ли от негодования, то ли от смущения, МакГонагалл, у которой все еще пылало место поцелуя на щеке. И все-таки, их декан с трудом скрывала улыбку, безуспешно пытаясь сохранить серьезное лицо. — Сейчас попрошу всех встать, — сказал Дамблдор, когда Джеймс, наконец-то, соизволил покинуть сцену, получив свою порцию славы и внимания. Послышались звуки отодвигаемых стульев и, как только все поднялись, директор взмахнул палочкой, и зазвучала медленная и торжественная мелодия школьного гимна. — Ну, а теперь, — произнес Дамблдор, как только отзвучали последние слова гимна, — выпускной бал! Директор хлопнул в ладоши, и все стулья исчезли, образовав свободное пространство; возле стен появились столики с закусками и напитками; основной свет погас, оставляя горящими лишь часть свечей, парящих под потолком; а над сценой появилось огромное полотно с сияющей надписью: «Выпуск 1978». Все выпускники тут же оживились. Многие девушки сразу сняли свои мантии, под которыми оказались красивые платья. Все разбились на небольшие группы: кто еще раз направился к учителям, прощаться в последний раз; кто сразу кинулся к столам, доставая тайком от преподавателей припрятанный алкоголь; а кто-то в последний раз отправился гулять по окрестностям.***
— Лили, вот ты где. Позади послышался голос Джеймса, и она обернулась, встречаясь с ним взглядом. — Твой кубок уже разместили, — сказала Лили, показав на полку перед собой, где за стеклом стояла награда Джеймса с его именем. — Заметь, — Джеймс неприлично-самодовольно усмехнулся, — с нашего курса больше ни у кого наград нет. Да и вообще, насколько я знаю, их лет так пять уже не выдавали. Лили попыталась бросить на него осуждающий взгляд, но вместо этого расплылась в улыбке. Смысл возмущаться? Он и правда заслужил. — Однажды мои дети заработают очередное наказание, МакГонагалл отправит их кубки полировать, и они наткнутся на мое имя, — довольным голосом произнес Джеймс. — Твои дети не будут нарушать школьные правила, Поттер, — сохраняя остатки спокойствия, сказала Лили, хотя ей так и хотелось улыбнуться еще шире. — Это мы еще посмотрим, Эванс, — ответил Джеймс, с задором и вызовом в глазах глядя на нее. Не дав ей ничего ответить, он ее взял за руку и потянул за собой. Лили решила, что он ее ведет обратно в Большой зал, где в полном разгаре проходил бал. Она не хотела туда возвращаться, за последние несколько часов она порядком устала от шума и они с девочками специально ушли, чтобы хоть немного побыть в тишине и пройтись в последний раз по огромному полупустому замку. Правда, завидев Зал славы, Лили от подруг отстала, и сейчас Джеймс ее куда-то настойчиво тащил. Но он, к счастью, провел ее мимо дубовых дверей и вывел на улицу. — Куда мы? — спросила Лили, приподнимая подол длинного платья и едва успевая за Джеймсом. — Сейчас увидишь. Они шли вдоль кромки Черного озера и все дальше отдалялись от замка. Солнце опускалось все ниже, окрашивая озеро в благородные оттенки красного. Легкий и по-летнему теплый ветер путался в волосах Лили, раздувая шелковую юбку ее платья и полы мантии Джеймса. Лили невольно вспомнила сентябрьский день, когда они точно так же прогуливались, и каждый не знал, как спросить о статусе их отношений. Ее в тот момент волновало, официально ли они встречаются. Тогда она всерьез переживала о намерениях Джеймса. Сейчас тот день казался таким далеким. За минувшие десять месяцев они многое прошли. Джеймс не только доказал ей серьезность своих намерений, но и показал, что на него всегда можно положиться, что он всегда будет рядом, никогда не предаст и всегда защитит. И от того у Лили на душе было спокойно и хорошо. А вот Джеймс явно не разделял ее умиротворенного настроения. Он заметно нервничал. Глаза лихорадочно блестят, губы дрожат в улыбке, а рука, кажется, навечно застряла в волосах. Он без конца сыпал шутками и не думал останавливаться. Лили слишком хорошо успела его изучить, чтобы игнорировать подобное поведение. Она остановилась и повернулась к нему, с беспокойством в глазах посмотрев на него. И только она хотела спросить, чем вызвано его нервозное поведение, как он произнес: — Лили… — он прервался на секунду, в очередной раз облизав пересохшие губы и в один момент став серьезным, — я должен сказать тебе несколько важных вещей. Пока мы не покинули школу и у тебя есть шанс сбежать от меня, — добавил он, нервно улыбнувшись. — От тебя, Джеймс Поттер, ни сбежать, ни спрятаться, — улыбнулась Лили. У Джеймса только нервно дернулся уголок рта. Он повернулся к ней и взял за руку. — Лили… — снова начал он, — уже завтра мы возвращаемся домой и… никто не знает, что нас ждет. Она всегда начинала переживать, когда Джеймс говорит с подобным выражением лица. Он был вечным оптимистом, с неизменной улыбкой на губах и задорным блеском в глазах, заражая окружающих своим жизнелюбием и верой в лучшее. И когда он начинал говорить без тени улыбки на лице, с серьезностью во взгляде, Лили всегда становилось слегка не по себе. Он тяжело вздохнул, будто подбирая слова, и крепче сжал ее руку. А Лили смотрела на него с небывалым волнением, гадая, что же его так тревожит. — Лили, — выдохнул он и вдруг улыбнулся, — как часто я говорил, как мне с тобой повезло? — Каждый день? — улыбнулась она в ответ. — А ведь мне правда безумно повезло, — серьезно сказал Джеймс, с блеском в глазах глядя на нее. — Ты самая удивительная девушка из всех, что я встречал. Ты самая добрая, самая нежная и самая красивая. Я в жизни не видел человека, который был бы так добр к людям. Ты для меня совершенство, и я изо всех сил стараюсь тебе соответствовать. К ее щекам прилил легкий румянец. Джеймс часто говорил ей подобные слова, а она всегда смущалась, как впервые, настолько искренне они звучали. — Лили, — вновь произнес он, — ты знаешь, как сильно я люблю тебя. Всегда любил и всегда буду любить. Ты стала моей жизнью, ты делаешь ее ярче и с тобой мне ничего не страшно. И я обещаю, что каждый день буду делать все возможное, чтобы ты была счастлива. — Да, Джеймс, и я!… — Подожди, — прервал он ее, — еще не все. Он снова остановился на мгновение, не отрывая от нее глаз. — Возможно, впереди нас ждет много трудностей. Придется бороться каждый день. И я буду бороться. Ради нас, ради тебя. И я хочу, чтобы ты была со мной. Каждый день. Каждый миг. Всегда! До самого конца. У Лили сердце замирало, дыхание перехватывало, от догадки, к чему ведет Джеймс и не веря в это. — И я больше не хочу терять ни минуты, — дрогнувшим голосом сказал он. Джеймс смотрел в ее глаза, не моргая, и крепко сжимая ее ладонь. Он еще секунду помедлил, а потом выпалил на один дух: — Лили Эванс, ты согласна выйти за меня? Она чувствовала, как глаза становятся влажными, а в груди все сжимается от переполняющей нежности. Губы сами по себе растягивались в счастливой улыбке. — Да, Джеймс, я согласна, — произнесла она. — Согласна! — громче повторила она с дрожащим от волнения голосом. Джеймс выдохнул, улыбаясь, и за руку притянул ее к себе, обнимая. — Мы будем вместе всегда, Лили, — сказал он, прежде чем поцеловать ее со всей нежностью. — Всегда. Я буду любить тебя до своего последнего вздоха... У Лили все дрожало внутри от переполняемого счастья и чувства чего-то нового и неизведанного. Она отстранилась от него, глядя в его такие непривычно спокойные глаза. Хотелось запомнить этот момент навечно. Но он длился недолго. — Вот черт! — воскликнул он, хлопнув себя по лбу, и полез в карман. — Кольцо! Я забыл про кольцо! Джеймс достал маленькую коробочку, затянутую бордовым бархатом. Он театрально откинул полы мантии и опустился на одно колено, глядя на нее снизу-вверх со шкодной улыбкой на лице. — Лили Эванс, согласны ли вы, отныне и навсегда, быть Госпожой Сохатой? Любить и обожать меня, быть со мной в моменты радости, жить в здравии и богатстве, и знать, что даже смерть нас не разлучит? — С превеликим удовольствием, Господин Сохатый! — звонко ответила Лили, подавая ему руку. Он легко прикоснулся губами к ее кисти и поднялся на ноги. Достав кольцо, он надел его на безымянный палец Лили. — Ну все, назад пути нет, — с напускной строгостью сказал Джеймс. А она взгляда не могла отвести от кольца невероятной красоты. Густо-красный квадратный камень с острыми гранями был вставлен в оправу из золота и окружен крошечными самоцветами. Джеймс ей когда-то давно рассказывал, что этот драгоценный камень — благородная рубиновая шпинель, является их фамильным камнем. Он наделен магическими свойствами, которые призваны защищать и оберегать своих носителей от Темного и нежелательного воздействия. — Какая красота… — завороженно произнесла она, продолжая разглядывать кольцо. — Кстати, Бродяга будет шафером на свадьбе, — довольно сообщил Джеймс. — Он уже согласился? — Лили наконец оторвала взгляд от кольца и посмотрела на Джеймса. — Согласился. — То есть, ты его спросил об этом раньше, чем меня? — с дрогнувшей улыбкой, спросила она. — Верно, — с притворной серьезностью ответил Джеймс. — Если бы он не согласился быть шафером, никакой свадьбы не было бы. Лили заливисто рассмеялась. Ей казалось, в этот момент ее может рассмешить что угодно, настолько ей было хорошо. — Я так счастлива, Джеймс, — выпалила она, с искрами в глазах глядя на него и подаваясь вперед, крепко обнимая его. — Как никогда раньше. Она и сама не могла объяснить это чувство. Лили бы не сказала, что так на нее повлияло предложение о замужестве, в конце концов, Джеймс неприлично часто для мужчины об этом говорил. Она давно знала, что они всегда будут вместе и однажды поженятся. Она хотела этого всем сердцем. Но душу все равно переполнял необъяснимый восторг и трепет. Возможно, ей всего лишь было страшно перед неизвестностью. Уже завтра они вернутся в Англию, где идет жестокая и кровавая война, и места для радостных моментов останется не так и много. И сейчас она пыталась уловить все счастливые мгновения, усиливая и проживая их в полной мере. Так, как это всегда делал Джеймс. Они за руку шли обратно в сторону замка, где на школьном дворе собрались все выпускники, ожидая запуска фейерверков. А Джеймс ей рассказывал, как он понял, что любит ее. Как он любовался медными бликами в ее волосах, как наблюдал за ее тонкими руками, подбрасывающими ингредиенты в котел, и как ее «обалденные зеленые глаза» пронзили его в самое сердце. Лили уже тысячу раз слышала эту историю, как на четвертом курсе он сидел на Зельях, смотрел на нее и понял, что жить без нее больше не сможет. Сколько раз слышала, а эта история, которая с каждым разом обрастала все новыми подробностями, была у нее любимой. — Кстати! — воскликнул вдруг Джеймс. — В тот же момент я и сказал Сириусу, что женюсь на тебе, а он шафером будет! — Так ты это давно планировал? — Разумеется, — усмехнулся Джеймс и вдруг напустил себя притворной важности. — Все это было давно продумано и хорошо спланировано. Вначале я тебя доставал и терроризировал, потом осыпал комплиментами и ухаживал за тобой. Так надо было, все это часть плана. Я знал, что однажды, в определенный момент, ты согласишься. Все к этому и вело. Это была моя самая крупная проделка, в конце которой ты должна была надеть кольцо на палец и сказать «да». Лили ему счастливо улыбнулась, выдержала паузу и ответила: — Славная вышла шалость.