Вечность — это очень долго.

Океан был спокоен в свете зари, контрастируя с тем смятением, которое Мафую ощущал в своем сердце. Вокруг него было мало людей, случайный бегун на своем привычном пути, и пожилой мужчина, выгуливающий свою энергичную собаку. Они оба игнорировали его, как и он игнорировал их, каждый со своими и неизвестными внутренними мыслями, внутренними демонами. Он продолжал идти вдоль берега с обувью в руке, чувствуя под ногами прохладный песок. Волны накатывали на них и поднимались выше лодыжек, леденящий холод возвращал его в настоящее. Этот пляж был для него утешением, разбитые волны успокаивали его сломанное сердце. Каждый раз, когда воспоминания тускнели, он снова оказывался здесь, пытаясь осознать то, что он потерял — безрезультатно. Он знал, что это неизбежно. Он не может держаться за каждую деталь, за каждое мгновение. Юки был прав. Он ненавидел, когда Юки был прав. Юки вообще был спокойным парнем. Он всегда был беззаботным, добрым и боролся за правое дело, даже когда они были детьми. Он был спокоен как с друзьями, так и с врагами, всегда пытаясь найти компромисс, чтобы избежать драк с окружающими. Казалось, все вокруг него притягивались, как звезда, притягивающая планеты. Те несколько раз, когда он что-то утверждал, было с, казалось бы, понимающей улыбкой. Эта улыбка была одной из тех вещей, которые не нравились Мафую в Юки. Это была фальшивая улыбка и они оба знали это, но Юки отказывался показывать свои истинные эмоции. В такие моменты сомнений, он просто понимающе улыбался, утверждал что-то, во что Мафую не хотел верить, а затем переходил к чему-либо, чтобы отвлечь его, прежде чем он мог полностью осознать, что сказал Юки. Было больно не доверять эмоциям Юки. Мафую любил его всей душой, так было всегда и он не мог понять, почему Юки чувствовал необходимость скрывать свои эмоции. Мафую знал, как трудно их выразить — Юки знал, что он боролся с ними и был терпелив с ним — поэтому он не понимал, почему он не мог поделиться ими с ним. Они были партнерами, делили друг с другом все хорошее и плохое. Почему Юки было так трудно понять это? Волны щекотали его середину голени, опускаясь под свернутую манжету его штанов. Он отступил от океана и подошел ближе к ступенькам от пляжа, чувствуя, как сухой песок прилипает к его мокрым ногам. Он снова забыл полотенце. — “ Вот. ” Мафую поднял глаза и встретился с Юки взглядом, разглядывающего полотенце, которое он предлагал. Он взял его; их пальцы соприкасались, как всегда, когда они передавали вещи друг другу, и прислонился к стене позади них. — “ Спасибо. ” — Он начал отряхивать ноги. Юки усмехнулся, протянул руку и потрепал волосы Мафую. — “ Конечно, Фу-чан.* ” Он положил руку на затылок, щекоча волосы внизу и в тоже время рисуя узоры на шее. Мафую нужно постричься. — “ Твоя мама волновалась этим утром. Сказала, что у тебя было странное выражение лица, когда ты уходил. ” Мафую вздохнул. — “ Когда у меня нет странного выражения на моем лице? ” Он надел ботинки, когда Юки провел от шеи к руке, слегка схватив ее. Мафую посмотрел в его взволнованные глаза. — “ Что случилось? ” мягко спросил Юки; теперь его большой палец вычерчивал узоры на тыльной стороне ладони. Мафую стало интересно, что это был за рисунок. — “ Просто думал. ” Юки улыбнулся этой болезненно-понимающей улыбкой. Мафую хотел поцеловать его, как Юки целовал его беспокойство, его боль. Был ли Мафую достаточно хорош для этого? — “ Хорошо. ” Юки слегка отстранился, когда Мафую закрыл глаза, на мгновение отбросив эгоистичные мысли. Он крепко сжал руку Юки на долю секунды, прежде чем ослабить ее до легких прикосновений, как они делали постоянно. Они поднялись по лестнице к вокзалу, их руки все еще открыто касались на пустых улицах ранним утром. Когда они подошли ближе к станции, их хватка ослабла, пока они не отпустили друг друга, стараясь держаться подальше от любопытных глаз, как будто они были секретом. Когда они садились, поезд пустовал, что позволяло им сидеть рядом друг с другом. Рука Юки была над плечом Мафую, когда он прислонился на Юки, чувствуя себя комфортно в его сильном тепле. Он постукивал ногой и напевал ту же мелодию, которую, клянусь, начал Мафую, рассматривая мимолетный пейзаж, по-видимому, погруженный в свои мысли. Мафую закрыл свои глаза и позволил себя усыпить утешением Юки. Даже если бы он не мог вспомнить каждую деталь Юки и его на пляже, не мог вспомнить каждую деталь этого момента, он никогда не забудет это чувство, эту любовь. Мафую знал, что эти моменты были столь драгоценными, и он был уверен, что они будут держаться близко к его сердцу. Навечно и навсегда.

***

Он смотрел, как Мафую идет по пляжу, его волосы растрепаны от свежего морского бриза. Ранние золотые солнечные лучи создавали эффект нимба на его волосах, как будто он был странствующим ангелом, столь же потерянным, как и его мысли. Как сладок был его зимний ангел, пытаясь вспомнить их первый момент здесь. Это было бесполезно, и они оба знали это. Он ненавидел то, что его утешала мысль о том, что Мафую так сильно заботится об их воспоминаниях. Мафую слишком много испытывал — они оба испытывали — и все же, он был так чист от мыслей. Он задумчиво улыбнулся, наклонив голову назад, глядя на облака блуждающие по утреннему небу. Он хотел, чтобы Мафую был так же свободен, как эти плавающие облака. Он хотел, чтобы он перестал быть цепью, притягивающая его солнечный луч во тьму. Но он был эгоистичным и ненадежным, и пока Мафую хочет быть с ним, он будет с ним. Навечно и навсегда.