Все было только сном?

Дни в ожидании плелись долго. Время медленно переползало из суток в сутки, складывалось в недели, месяцы, неумолимо приближалось к важной дате. Оставалось тридцать четыре дня до часа икс и последнего модуля в университете. Кэйтлин нравилась такая система обучения - никакой сессии, весь семестр разбит на модули по каждому предмету. Прекрасно ведь. Проходишь, например, анатомию целый месяц, сразу сдал экзамен и учишь дальше со спокойной душой философию еще три дня. Нет кучи домашки по разным предметам, не забиваешь себе мозг лишним, и когда все остальные планируют самоубийство в поиске спасения от сессии, отдыхаешь на каникулах. Но сейчас не спасало даже это. Выход из дома в пол восьмого утра, придет около десяти вечера. Работа и учеба совмещались с трудом, преподаватели давили аргументом "Ты же на стипендии!" и требовали больше. А грёбанный перфекционизм не давал шанса забить на все - даже если она сюда больше не вернется, хотелось закончить семестр хорошо. Ей бы даже хватало времени на отдых и сон, но...Всегда есть это "но". И имя ему Никки. Рыжая понимала, что она скучает и честно старалась уделять время, даже на парах тихо пряча телефон за тетрадью. Ночные посиделки настолько плотно вошли в их жизнь, что теперь этого катастрофически не хватало. Как и сил на это. И каждую ночь, когда глаза уже молили об отдыхе, Китти заливала в себя очередную порцию кофе, рассматривая на экране телефона сообщение "посиди со мной, пожалуйста". Оно было как приговор для возможности поспать больше четырех часов. В глаза будто насыпали песка, они закрывались сами собой, а голова уже была в опасной близости от парты. Но нельзя, только не на физиологии. Ее преподаватель, Алекс, был причиной отчисления студентов из родной Альма-матер уже несколько лет. Его ненавидели учащиеся и другие профессора, один раз даже побили за углом общежития, где он жил вместе с остальными раздолбаями. Но он не желал менять место работы или методы преподавания. Кэйтлин ненавидела его тоже, сначала заочно. Ведь с первого дня здесь она слышала страшные байки о безжалостном преподавателе, у которого невозможно сдать с первого раза, для которого три с минусом - шикарная оценка стараниям бедных студентов. А ещё он никогда не опаздывал. И не разрешал этого другим, просто закрывал аудиторию на ключ, а дальше твои проблемы. А они, конечно же, были, ведь с недавних пор в светлую голову декана пришла замечательная мысль сделать отработки пропущенных дней платными. Пропустил день без уважительной причины и хочешь закрыть модуль? Плати. Не отработаешь "энку" - не закроешь предмет, не закроешь предмет до конца семестра - отчислят. Все ведь так просто. В деканате только никак не ожидали, что теперь пропусков и липовых больничных станет в три раза больше. Китти смотрела на преподавателя и не могла понять почему все так взъелись на него. Да, строгий. Да, требует. Но ведь реального требует. Лекции ведёт интересно, не из старых затасканных страниц времён советского союза, а из головы, при этом успевая шутить с сарказмом и черным юмором. "Да он тут единственный, кто понимает, что ему потом у нас лечиться, у чувака просто инстинкт самосохранения работает" - пронеслось в голове рыжей, пока она без энтузиазма записывала лекцию. Висок прострелило резкой болью, к горлу подступила тошнота. Явный признак того, что сигарета и чашка кофе с утра были лишними. Не дождавшись ответа преподавателя на свое тихое "можно выйти?", она подорвалась с места и выбежала в коридор третьего этажа. Женский туалет дислоцировался на первом. Проклиная проектировщиков, которые додумались оставить мужскую и женскую уборную с разницей в несколько этажей, девушка решительно направилась к двери с не своим треугольником. "Надеюсь, парни мне простят такое кощунство" - только и успела подумать Кэйтлин, прежде чем содержимое желудка отправилось в ближайший унитаз. Сейчас все казалось слишком несправедливым. Почему ее сверстники могут учиться, работать, тусоваться без видимого вреда для здоровья? Как у них получается пить каждые выходные, выкуривать по пачке в день и при этом страдать максимум от отдышки? Почему они не бояться выходить на улицу без таблеток? На фоне сокурсников Китти чувствовала себя развалиной, проклятым старым домом, который проще разрушить и построить новый, чем делать в нем ремонт. Бесполезно клеить скотч на трещину в фундаменте. Возвращаться в аудиторию не хотелось, слушать возмущения Алекса - тем более. Вещи можно попросить кого-нибудь забрать. Голову будто сжали невидимые тиски, тошнота прошла лишь на время и нужно было успеть добежать за эти пятнадцать минут до квартиры. Мысль отпроситься с работы на два дня и уехать домой сейчас казалась невероятно соблазнительной. Всего лишь сорок семь километров и час пути по разбитым дорогам. Не теряя времени на возможность передумать, рыжая достала телефон. Супервайзер, конечно же, был против. Они и так отставали от плана на тридцать восемь процентов, а недоработка времени у одного из продажников точно не вызовет положительной динамики. Рявкнув, что в таком случае она идёт на больничный, Китти сбросила звонок. От мысли о предстоящем отдыхе в мозгах постепенно прояснялось. Переждав в квартире необходимое для действия таблеток время, Кэйтлин побежала на автобус. Через час она уже стояла возле кованых тяжёлых ворот в частном секторе и думала, как объяснить маме свой приезд посреди недели. Глаза бегали по железным завиткам старой калитки, пальцы невольно тянулись к облупившейся зелёной краске в варварской попытке отодрать ее до конца. Сказать, что заболела? А ведь и не соврет почти. От издевательств над ещё, наверное, советской краской ее отвлёк взволнованный голос матери по ту сторону уже открытой калитки. - Китти, милая, ты чего так рано? Почему не заходишь? - Задумалась, - улыбка получилась слишком натянутой и неловкой. - я на больничный решила пойти, что-то забегалась совсем. - И правильно. Господи, как же ты похудела, бледная совсем стала, щеки только горят, небось температура поднялась. - причитала женщина сорока лет, забирая дорожную сумку из рук дочери. Семейное сходство, можно сказать, на лицо. Разница была разве что в крашенных каштановых волосах и не глубоких морщинках родительницы. - Как же ты вовремя приехала. Как раз сад убрать надо, в огороде сорняки прополоть, на свежем воздухе оно ведь лучше отдыхается. Рыжая мысленно взвыла. Понятия отдыха у ее мамы было в каком-то извращенном виде и заключалось в полном "единении с природой". - Ма, давай не сегодня, пожалуйста. Я правда очень сильно устала и готова проспать минимум сутки, а потом ещё два дня просидеть не вылезая из комнаты в полной тишине. - Бросала бы ты свою работу. У тебя ведь стипендия, раньше этих денег хватало. А если нет, я добавить всегда могу, да вот с нового года учителям обещали зарплату поднять. В доме решено было сразу идти на кухню, откармливать похудевшую, по мнению матери, дочь. Последней же наоборот казалось, что сесть на диету ее заднице не помешает. И Китти сядет, обязательно, как только доест запеканку по фирменному рецепту, что уже ждёт ее на столе. - Хотела бы я уйти, но не могу. - ворчала в ответ девушка, лопая домашнюю еду. - Нужная сумма уже почти собрана, да и всего месяц остался... - Для чего нужная сумма? Какой месяц? Ты о чем, милая? Вилка с грохотом выпала из рук девушки. Она настолько расслабилась в домашнем тепле и уюте, что совсем забыла о главном - маме ведь никто ничего не рассказывал. - Ты только не нервничай, я хочу кое-куда съездить на каникулах. - руки Кэйтлин намертво вцепились в край стола, а язык отказывался выполнять свою прямую функцию. К этому разговору она никогда не будет готова. - Не тяни, куда и насколько? - Думаю, ты догадываешься. Мам, это была моя мечта с тринадцати лет, я так хочу ее увидеть и... - О Господи, так и знала, что этим все закончится, но все же надеялась, что ты одумаешься. - голос женщины дрогнул, тема для нее явно была неприятной. - когда ты в пятнадцать заявила мне, что любишь девушку и планируешь связать с ней всю оставшуюся жизнь, я всё думала где же ошиблась. - Я ошибка, знаю. Поэтому и не прошу разрешения или благословения. - саркастический тон давался с трудом, она уже просто выдохлась морально. - Дело даже не в том, что она одного пола с тобой, хотя для меня это тоже непонятно. Ты едешь в чужую страну неизвестно к кому, одна. Что мне делать, если с тобой там что-то случится? Ты хоть представляешь, что я сейчас чувствую? - А мои чувства уже в расчет не берутся? Я не могу прожить всю жизнь под твоим боком, быть всегда в поле зрения, чтобы ты могла в случае чего подуть мне на пальчик, если я вдруг порежусь. Я поеду и это не прошение разрешения, а констатация факта. - Хорошо, но пусть твоя "девушка" пришлет несколько своих фото, фото паспорта и полный адрес, где вы будете жить. Кэйтлин подняла удивленный взгляд на родительницу. Она это серьезно сейчас? Попросить подобное значит выказать Никки полное недоверие, поставить под удар всю хрупкую систему отношений, которую они вдвоем выстраивали по кирпичику несколько лет. - Я не буду просить этого у Николь. Фото показать и так могу, у меня есть несколько на телефоне, адрес скину по прибытию, но не больше. Сама научись уже наконец доверять мне и моему выбору. Вы с папой меня охраняли,будто хрустальную, я банковской картой до восемнадцати лет пользоваться не умела, мне же её в руки никто не давал. - И когда ты планируешь вернуться? Не забывай, тебе ещё ремонт в квартире сделать надо, перед учебой хотя бы недели две дома побыть. - Не думаю, что вернусь на учебу. Я вообще не хочу возвращаться надолго, к тебе и брату в гости разве что на пару дней. - нерешительно произнесла она, опустив взгляд в пол. - Как же образование? Ты с ума сошла?! Закончи университет, потом вали куда хочешь, но с дипломом! Потом ведь все равно вернёшься, когда мозги на место встанут. Куда тебя возьмут без образования? - В продажники,опыт у меня уже есть. И много ли толку от диплома в другой стране? Я потеряю ещё четыре года в этом медицинском, и ещё три в интернатуре. Ты думаешь, она будет меня ждать эти семь лет? - Будете видеться на каникулах, ничего страшного. Как раз проверите свои типа чувства на прочность. - женщина даже не пыталась скрыть раздражение в своем голосе. - Уже проверяли, шесть лет. Ещё столько же я не выдержу, и она тоже. Хватит меня отговаривать, билет я уже заказала и оплатила. Сил на дальнейшей разговор уже не было, все закончилось как Китти и ожидала. Мать что-то ещё говорила в след, кажется даже плакала, но это уже не имело значения. Дверь с тихим стуком закрылась за спиной девушки, щёлкнул замок и она рухнула лицом в кровать, зарываясь пальцами в свои крашенные волосы, моментально вырубаясь. Сна не было, мозги будто просто отключились от всего мира. Только Майкл Джексон где-то на периферии сознания снова просил сдаться ему*, напевая одну и ту же мелодию. Девушке все же пришлось открыть глаза и на ощупь найти многострадальный телефон в кармане джинс. Запоздало пришла мысль, что Джексон стоит не на будильнике, а на входящих звонках. Широко зевнув, рыжая уставилась на экран. Дядя звонил ей очень редко (читай - никогда), тем более непонятно, что ему понадобилось так поздно вечером. Лёгким движением зелёная трубка была снята. Первые несколько секунд Кэйтлин пыталась разобрать хоть одно цензурное слово из потока мата, что доносился из телефона. Крыл дядя красиво, не повторяясь в выражениях и поворотах речи. Отключился он так же внезапно, как и позвонил, не дождавшись от Китти в ответ ни слова. Из общего пиздеца ей все таки удалось выделить для себя "расстроила мать", "ещё пожалеешь" и "совсем ебанулась". Кажется, мама успела позвонить дяде и пожаловаться на спятившую дочь. Бабушка уже тоже, наверное, в курсе, как и брат. Но желания идти и выяснять отношения не было, пусть рассказывает, если ей от этого легче. Неожиданно все стало проще, будто с плеч свалился кусок скалы. Больше не надо притворяться, придумывать тупые отговорки почему она не ищет себе парня. Наконец можно не лгать и быть самой собой. Телефон полетел где-то под кровать, жалобно пиликнув входящим сообщением, но девушке было уже все равно. Ее организм опять включал свою любимую защитную реакцию - долгий сон без сновидений.