Ло И неуверенно стоит перед дверью в покои брата, всё норовясь постучать, но в последний момент убирая руку и сжимая её в кулак.
Он нагрубил. Сильно. Снова. Снова причинил боль самому родному и близкому, кто у него есть. Снова боится постучать в чёртову дверь, хотя прекрасно знает, что брат не спит, работает. Он часто занят делами клана, иногда не спит ночами, чтобы поддерживать величие и звание самого сильного клана вампиров. А ещё и эта школа… Ло И откровенно не понимал почему брат захотел быть директором, изредка он мог даже уроки проводить у вампирской части школы. Зачем лишняя нервотрёпка? Сейчас он глава клана, самого сильного клана (!), а от того и более сложно поддерживать эту силу. А ещё и школа. Ло И даже спрашивал: зачем? А брат лишь улыбался уголками губ и продолжал читать отчёты.
Наверное, ответ на этот вопрос он узнает не скоро, если вообще узнает. Но лично сейчас это не самое важное. Сейчас нужно извиниться за слова, сказанные в сердцах. Просто… просто эта Сяошень напоминала ему Фу Лей. Она не бывший донор, а похожая на неё девушка, брат прав. А Ло И так ему нахамил из-за нежелания признавать тот факт, что нужно уметь отпускать. И не видеть призраки прошлого. Ло И многое бы сейчас отдал, чтобы забрать те слова.
Но сделанного не воротишь, теперь остаётся только стыдиться и корить себя за глупость. Ведь брат никогда не делал ничего, что было бы пагубно для Ло И.
Набрав воздуха в грудь, Ло И стучит в дверь и поздно думает, что не знает что сказать. А уже постучал. Вот дурак.
— Войдите, — слышится из покоев голос брата.
Пути назад нет.
Ло И толкает дверь и заходит. Обстановка покоев брата никогда не была слишком богата, он не любил излишний пафос, предпочитал попроще. Что не отменяло того факта, что всё было сделанно из высшего качества и со вкусом.
За письменным столом сидит брат и что-то внимательно читает. Ло И много раз отмечал про себя, что очки его брату очень идут. Ему вообще хорошо и с ними, и без них.
Брат не сразу отрывается от бумаг, а когда поднимает взгляд, то слегка приподнимает правую бровь.
— Что-то случилось, Ло И? — его тон как и всегда — участливый и заботливый. Несмотря ни на что. Даже на все недостатки младшего, старший всегда готов придти на помощь ему. От этого ком стоит в горле. Особенно после того, что Ло И говорил.
— Я… пришёл извиниться, — переступил с ноги на ногу Ло И. Стыд, смущение, неловкость.
— Я на тебя не злюсь, — усмехнулся брат, прикрыв глаза.
— Зато я себя виню, — тихо буркнул Ло И. — Мне… не следовало говорить тех слов. Даже если мои мысли были противоречивы твоим. Это… неправильно.
Говорить было тяжело. Особенно извинения. Хуже было только осознание того, что брат правда на него не сердился. А должен был. Лучше бы кричал или молчал с осуждающим взглядом. Но нет. Его глаза продолжают светиться любовью и снисхождением.
Брат молчит, слегка улыбаясь. Ло И про себя думает, что это ненадолго. Он проходит дальше, садится на кровать и ждёт, мельком наблюдая за работающим.
***
Когда Ло И приходит ночью к брату, тот возможно и удивляется, но виду не подаёт. Он сонный, в растёгнутой ночной рубашке и штанах лишь немного приподнимает бровь, ожидая.
— Мне одиноко. Не могу уснуть, — говорит младший, обнимая себя руками. За окном гремит гром.
Брат ничего не говорит, отходит в сторону, пропуская в свои покои. Он не издевается, не шутит. Уголки его губ слегка поддрагивают. Возможно он вспоминает детство, когда во время грозы Ло И приходил к нему (или наоборот), потому что не мог заснуть, боялся. Сейчас же тоже гроза, будь она неладна.
Ло И ложится на кровать спиной к брату, как и всегда, чтобы тот обнял его со спины, будто пытаясь закрыть собой от всех бед. В принципе, иногда кажется, что это он и хочет сделать больше всего на свете. Старший обнимает, целует волосы на затылке и прижимает ближе к себе. Он не замечает, что младший не спешит засыпать, а сжимается чуть сильнее.
В детстве Ло И боялся гроз и грома, а сейчас был им благодарен. Потому что только так можно придти в комнату брата и поспать с ним. Побыть рядом хоть как-нибудь. Ведь Ло И взрослый, он не может теперь как в детстве забраться на колени брата, обнять, поцеловать. Это всё осталось далеко позади.
— Совсем не можешь уснуть? — голос брата тихий, нежный, но Ло И невольно вздрагивает: он думал, что брат уже спит.
— Угу, — мычит Ло И и поворачивается лицом к брату, обнимая и утыкаясь носом в его шею. Тот же успокаивающе гладит по голове и целует в макушку. — Я люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю, — перебирая волосы младшего, проговорил старший. — Спи.
***
Брат не очнулся.
Когда закрывают гроб Ло И спокоен. Когда его опускают в землю — тоже. Но когда работники начинают закапывать Ло И чувствует, как по щекам текут слёзы. С каждой новой кучкой земли в могилу внутри что-то рвётся, обливается кровью. Хочется упасть на колени и заорать, раскидать всех окружающих, вытащить гроб и никому не отдавать. Но… он не может и пошевелиться. Стоит и смотрит как земля забирает у него брата — единственного, кто любил его просто за то, что он есть.
Он уходит последним, продолжая не верить в происходящее. Разве это может быть правдой? Ведь брат обещал быть рядом всегда. Это лишь кошмар, который скоро закончится. Брат дома.
Ло И верит в это, когда идёт по коридорам поместья и встаёт напротив двери в покои брата. Стучит.
Тишина.
«Он устал и спит», — думает Ло И.
Он открывает дверь и никого не видит. Проходит вглубь комнаты, осматривается. Пусто.
«В ванной. Просто моется».
Ло И ложится на кровать лицом к двери в ванную комнату. Он ждёт, когда брат выйдет.
Час.
Второй.
Брат так и не выходит.
