Печальный узел буквой зю

      -Я… Я не знаю… — Лора почувствовала, как начинает задыхаться; где-то, ещё глубоко, но в скором времени у самых глаз, начал набираться сосуд со слезами.       Девушка совершенно не понимала, чего от неё хочет следователь. Точнее знала, ему нужно её разговорить, у неё не получалось скрыть того, чего она не хотела утаивать, но в упор не догадывалась, к чему столько личных подробностей.       Да и вообще, едва ли этот мужчина имеет малейшее сходство со следователями, о которых она читала в детективах, Коими с искренней преданностью увлекалась. Собираясь в участок, Лора, по привычке, стала воображать, каким же будет человек, призванный вершить правосудие. Высокий, голубоглазый и харизматичный или, например, тощий, побитый жизнью айтишник, обязательно в квадратных очках. Но каково было её разочарование, когда, войдя в обычный, с белыми стенами, пустоватый кабинет, увидела чуть полноватого, с неопрятной щетиной на лице, тонкими потрескавшимися губами, двумя внушительными складками за подбородком, лысеющего дядю. Долго девушка пыталась разглядеть хоть что-то в его глазах, усердно вперенных в экран компьютера, хоть что-нибудь. Лора толком-то и сама не знала что. Интерес. Злость. Увлечённость, восторг, ну, или в крайнем случае безразличие… Но это были просто глаза. Серые. Без каких-либо определений или оттенков. Просто серые глаза. -Неужели вы ника не можете описать ваши отношения? — Он явно, тоже, чего-то от Лоры ждал, но так или иначе, даже не пытался скрыть своего недоверия.       А как она должна была описать их? Сейчас, в её голове, основательно перепутались и реальность со снами, и желания с той же реальностью, и книги, написанные ими с Райаном вместе. Что она могла сказать? Может ей стоило объяснить, что они несколько раз расходились? Что сейчас живут в разных городах, расстояние в две тысячи километров между которыми, прямо-таки вгрызалось в их, возможно, общее будущее?! Что у неё есть чувства, периодически жгущие изнутри своими вспышками? Иногда кажется, что и сам Райан к ней неравнодушен, но никакой уверенности до сих пор не было, ведь давеча, уже по дружески, мальчик рассказал ей о том, что изменял. Со своим же полом. Чёртов бисексуал… А она ведь была готова простить, как бы унизительно это не звучало. Была готова попытаться понять его в этом плане, и основательно задуматься, даже несмотря на то, что знала, мысли подобного рода могут её, не то, чтобы прямо сломать, но помять и покалечить точно… Ещё можно было добавить, что она не спрашивала бывшего о его знакомстве с теми мужчинами, о которых шла речь в следствии, а все доводы об ориентации, теперь уже друга, нафантазировала из-за постоянных расспросов матери. Последняя всегда говорила крайне убедительно. Манипулировала, проще говоря. Конечно, любя, по матерински, но тем не менее, едва ли мысли, искусственно заложенные в твою голову, можно считать действительно своими. Это напоминает инфракрасный порт. Сама Лора таких не застала, однако, слышала монолог одной публичной личности о том, как он, будучи ребёнком, получал так порно видео. Но качество портилось из-за количества передач. И когда первое видео попало к нему, было ощущение, что пиксельный тигр трахает девушку в пальто. Как-то так. Тоже самое и с мыслями. Кто-то говорит что-то, пытаясь добиться какой-то цели, но второй человек, помимо выполнения заданной цели, если он вообще её уловит, может заняться удовлетворением собственных благ. Таким образом первоначальный посыл разрушается до размытых пикселей. Вдруг сказанное матерью, было также результатом чьей-то манипуляции? -Именно так, сэр. — Александра, девочка из театрального кружка, наверняка бы сказала, что немногословность Лоры-явно признак закрытости, где оказалась бы бесспорно права.       Девушке не хотелось говорить или думать. Ей казалось, что всё-это напоминает банку с белой краской для стен, которую пытаются смешать с красным, дабы получить розовый. Так дворники делали, чтобы, по весне, покрасить железные бочки во дворе. Создавалось ощущение, что она, Лора, если скажет хоть ещё одно слово, точнее, её реальность, тут же потеряет чёткие границы. Из самой середины начнёт прорастать ложными понятиями. Чем-то очевидно лишним. В том числе и собственными мыслями. -Ну, что ж… — мужчина, разочарованно поиграв мимическими мышцами лица, встал. Звук скрипа кожаного кресла заставил девушку вздрогнуть. Сразу же защемило в области седьмого позвонка, так её тело выказывало раздражение или отвращение. Следователь закрыл потёртую серую папку. -Тогда, до свидания.       Лора быстро собрала со стола свои вещи, изо всех сил подавляя разыгравшуюся панику, и вышла. Уже на улице, за воротами участка, вне досягаемости камер видеонаблюдения, она вздохнула.       Вся ситуация казалась сущим бредом. И расценивать это как-то было сложно. То ли всё действительно серьёзно и та часть мира, которой она по разным причинам сторонилась, таки настигла её, застав врасплох, то ли это клоунада, для вышепоставленных органов, где она играет даже не в массовке, а в одной минуте первой четверти второго акта… Акт. Теперь это слово имеет ассоциацию не только с серо-коричневым бархатным занавесом главного городского театра, но и с понятиями уголовного кодекса. Половой акт без согласия несовершеннолетнего лица. Изнасилование. Она знала, что такое бывает. Её мир сам по себе постепенно наполнялся всякими подробностями, которые она, пусть и не проходила, но ощущала морально. В полной мере. Яркое воображение. Вот что было ей дано. И увы, не всегда действовало благотворно. Она ломала голову как и что было, но каждый раз останавливала себя, чтобы не сделать хуже. Не придти к чему-то, что могло бы её ранить.       Но нужно ли ей об этом думать? Продолжение следует...