Жажда к жизни

Яркий свет софитов. Следующие по пятам папарацци. Интервью. Премьеры. Вечеринки. Алкоголь. Наркотики. Всё повторяется из года в год, из месяцев в месяц, из недели в неделю, изо дня в день. Все знают, что рыба гниет с головы, так и Голливуд гниет с самых верхов, спускаясь все ниже и ниже, проникая в самые закоулки корпорации грёз. Юные таланты, а может и не совсем таланты, приезжают сюда, идя на поводу у своих мечт, а по итогу оказываются в пучине греха. Чтобы получить свою первую громкую роль и место под солнцем, приходится ложиться в постель тех, кто вершит этим кинематографическим миром, и лишь единицы могут изловчится и добиться минимального успеха, но их мигом затмят. И все возвращается обратно, как порочный круг. Дэвид Тарино был одним из королей кино и не было бы такого человека, который не хотел бы попасть в фильм известного режиссёра, хоть на роль второго плана. Все знали об его ужасном характере и вследствие об тяжёлых условиях, но разве на пути к славе это останавливает? Особенно Тарино выделял юных девушек, которые мнили себя новыми Мерилин Монро и Грейс Келли, а по итогу предлагали свое тело взамен на роли. Чем режиссер по началу и пользовался и даже испытывал какие-то, понятные только ему, эмоции, но в скором это все осточертело, ведь все приедается когда нет разнообразия.  Тарино не считал себя красавцем. Ему было далеко за тридцать, а если быть точнее, то целых тридцать девять лет, что его совсем не волновало, да и в паспорт он заглядывал только тогда, когда приходилось оплачивать штрафы за быструю езду; он всё-таки остался внутри своей души небольшим бунтарем. Судя по фамилии и имени, он был полукровкой и как было принято считать такие люди всегда выглядели экзотично. Действительно, он был необычен, он выделялся среди окружающих. У Тарино широкое лицо, острый подбородок, неправильный прикус, тяжелый взгляд каре-зелёных глаз, чаще смотрящие на окружающих исподлобья, он высок и подтянут. Но всю ситуацию исправляла безумная харизма, которая манила к себе людей, как мотыльков на свет, тем самым режиссёр всегда был в центре внимания и любимчиком не только женского пола, но иногда и мужского. Он всегда выглядел ухожено, не было такого дня, когда бы Тарино пришел небритым, в майке алкоголичке и полосатых штанах. Не в его компетентности. Но иногда очень хотелось, только репутация была ему важнее. Наркотики и алкоголь для режиссёра стали отдушиной, шансом уйти в мимолетный экстаз. Не каждая, но с большой периодичностью вечеринка у Вуда происходила по какому-то запланированному плану, который, что не удивительно, заканчивался по разному. Не то какой-то парнишка, выпивший увеселительного сока, начнет атаку против космолета из птиц, не то какая-то компания разденется и начнет безумный кросс вокруг элитного района, соседи Энтони Вуда уже давно поняли и приняли сей факт, что этот дом - центр эпопей. Ведь самое главное что в принятии наркотиков? Правильно. Найти партнера, чтобы в дальнейшем было не так страшно, но об этом уже никто и не вспомнит. По молодости сам Тарино тоже чудил и мог даже похлеще, чем нынешнее поколение, но понял, что это ни к чему хорошему не приведет. Точнее, он понял на собственной шкуре, когда его забрали на карете скорой помощи в хирургическое отделение для промывки организма. О да, это было просто незабываемо. Он был молод и неопытен и не знал, что мешать психотропные вещества, алкоголь и обезболивающие таблетки не стоит. Зато этот урок он сразу зарубил себе на носу, но всё-таки иногда употреблял, якобы под предлогом нехватки фантазии и вдохновения, непонятно перед кем оправдываясь: перед Вудом или перед собой. Тем не менее ситуации под действием веселительных препаратов давала свое и Тарино действительно включал многие сцены из своей головы в свой сценарий; почти каждый фильм в какой-то мере был автобиографичен. Но чем старше становился Дэвид, тем скучнее и нуднее проходили его дни, уже ничего не производило на него впечатление. Он скидывал все это на кризис среднего возраста, который до этого просто дышал в спину, а теперь набросился на него как хищник, исподтишка. Но на самом ли деле это так? А может он просто зажрался от своей слишком приторной жизни, забыв по сути как жить там, внизу, ближе к людям, которым такие проблемы как у режиссера и не снились? Хоть сословного строя и не было официально, но в Голливуде он чувствовался на каждом шагу. А ответ был прост. Дэвид Тарино теряет самого себя. Того, кто шел с ним рука об руку все эти тридцать девять лет. Когда-то он был простым парнем, который смеется с фильмов Кустурицы и размышляет о фильмах Хичкока и Тарковского; который мчит по ночному городу на мотоцикле по узким улочкам и заглядывает в любимую круглосуточную кофейню, где играет ретро радио и готовят самый вкусный сладкий раф в Италии; который может читать оды своему объекту обожания и со страстью отдавать всего себя, не требуя ничего взамен; который возвращается в родной дом на воскресный ужин, шутя со своей любимой сестрой и играя в "Правду или действие". Он чувствовал, что живет, что любовь к жизни существует. Много ли ему нужно было для счастья? Нет.  Но он стал тем, кем стал. Переезд в страну мечты, предательства и многократно разбитое сердце, которое он собирал по кускам - все дало знать о его истинном характера, внутреннем стержне, раннее скрытый от общественных глаз. Он стал чёрствым, грубым, насмешливыми и не уважающий других человеком, иначе бы Голливуд его проглотил не жевавши и мы бы никогда не узнали о таком режиссере.  Мог ли это кто-то исправить? Возможно. Хотелось бы? Вероятно. Но не было в его окружении такого человека, который смог вытащить из этого замкнутого круга. Энтони Вуд, который, кажется, проваливался все глубже и глубже на самое дно? Эллен, которая раз в сезон ездила в психоневрологический диспансер, перед этим уходя в жуткие запои, ноя о своей тяжелой жизни модели? Или Альберт, которому бы уже давно пора на покой; он хоть и был многоуважаемым человеком, но старческий кризис никто не отменял. Вскоре по всем клубам начался сезон вечеринок и кто же мог пропустить такое событие? Естественно, что никто, поэтому Эллен и Томас сразу же собрались кутить, прихватив с собой Дэвида. В принципе, он и не сопротивлялся такому раскладу, так как понял, что нужно немного расслабиться после тяжелых месяцев работы. В этот день в клубе было чересчур много знаменитостей и проходила какая-то очередная мутная вечеринка. Сев за дальний столик, скрытый от любопытных глаз, к ним иногда подходили некоторые звёзды, чтобы просто поздороваться или завязать small-talk, но для режиссёра это было лишнее и незваные гости быстро уходили восвояси, лишь столкнувшись с недружелюбным взглядом мужчины.  Попивая свой абсент, который к несчастью заканчивался, Тарино отметил девушку, которая медленно, но верно подходила к их компании. Девушка с безукоризненной улыбкой подходит и по мере ее приближение улыбка медленно сходит с ее лица, ведь все шесть глаз устремлены на нее. Тихо поздоровавшись с присутствующими, Томас сразу узнал свою коллегу с недавних съемок и был немного удивлен тому, что это именно она так нагло пробралась на гулянку. - Так это та самая нахалка из рассказа?-спросил Дэвид у присутствующих и, услышав утверждение, продолжил.- Девушка, а вы всегда обманом попадаете на вечеринки? Очевидно, девушка опешила от такого вопроса и молча открывала и закрывала рот, не зная что и сказать, режиссёр же довольствовался недоуменным видом девушки, но в её защиту вступила раннее молчавшая блондинка. - Перестань наезжать на девушку- она такая милая! Кстати, я Эллен, модель. - Приятно познакомиться! Дэвид, а вы чем занимаетесь? От этого вопроса у выше названного Дэвида глаза полезли на лоб от удивление, причем в негативном плане. Он, конечно, радовался, когда мог слиться с толпой, но чтоб настолько! Это сильно било по его самолюбию. Было видно, что мужчина выходит из себя со скоростью света и чтобы разрядить обстановку Эллен предложила сыграть в игру про знаменитостей; если Эмма не угадает, то ей придется танцевать с Дэвидом. Выбора не было, да и в этот раз было крайне скучно. - Итак, кто на днях стал самым высокооплачиваемым актёром Голливуда? - Хмм, я думаю это... Джордж Луни. - Бинго! Неплохой старичок, неправда ли? Девушка с облегчением выдохнула. Видимо, госпожа Фортуна была на стороне Эммы и не дала ей ударить лицом в грязь. - Да! И к тому же баснословно богат! Перед Тарино, как перед быком, как будто бы помахали красной тряпкой. Одна секунда и в его глазах уже полыхает огонёк. - Правда актерский талант тут не причем! Разбогател исключительно на виски; продал свою компанию по производству благородного напитка и мгновенно оказался на обложке одного из самых лучших журналов. - Все равно он классный!- в противовес сказала Эмма. - А как он танцует... - Ужасно! Я видел все своими глазами и не могу так согласиться. - А как ты танцуешь, Дэвид?- начала подначивать Эллен. Она знала, что из-за вспыльчивого характера мужчина был лёгок на подъем. В этот раз это тоже первоклассно сработало. Тарино, резко подскочив, подошел к Эмме и взял ее за руку, что вообще нечто невообразимое. Для режиссёра первый шаг был уже в новинку, а самый последний он уже и не вспомнит. Пара двигалась в такт музыке и складывалось впечатление, что они были одним целым. Да и Дэвид не обострял внимание ни на ком, кроме как на девушке. Ему было приятно проводить с ней эти минуты, хоть и знал он ее столько же. Отвыкший от столь непривычных чувств Тарино делалось неуютно в собственном теле, будто бы как когда-то давно при первой влюбленности. Но вдруг всю эту идиллию прервал жуткий грохот со стороны входа и в клуб врывается полиция. Проходит лишь мгновение и режиссёра, и его партнершу по танцам скручиваю. Всё сразу встает на места, когда полицейский достает из кармана дорогого пиджака пакет с белым поршком. И музыка затихла, и фраер больше не танцует, и вечеринка накрылась медным тазом. Тарино и Эмму отвезли в участок и уже успели посадить за решетку, но он то понимал, что надолго здесь не застрянет, а вот насчет юной актрисы он сомневался.  Когда полицейский ушел и они остались вдвоём на Дэвида полился такой шквал нецензурщины, что даже уши отвалились у тех, у кого их нет. В ответ же он только кидался язвительными комментариями, в которых был профессионал, а по итогу чуть было не получил по своему аристократическому лицу прилетевшим каблуком. Конечно, девушке уже был подписан смертный приговор в виде уборщицы на киностудии и никакой роли у сами-знаете-кого. На утро заходил какой-то знаменитый дизайнер за Эммой, имя которого он так и не удосужился запомнить, но ушел ни с чем, так как не имел крупных связей да и хотел ли забрать? А позже пришел и сам капитан Джефф, который выпустил режиссёра, но с присказкой, что когда-нибудь он схватит его за одно место и эта комнатка метр на метр станет его жилищем, а в этот раз ему повезло. Конечно, уже в какой раз и какой раз не последний. Жизнь вернулась в свое привычное русло. Тарино начал работать над своим новым проектом-мюзиклом, который для него был в новинку. И все бы ничего, если бы не приказ свыше от директора киностудии Альберта, чтобы он взял в себе ленту одну девушку. Выбора то и не было и он был немного удивлён, но не немного, а очень удивлен в неприятном плане, что придётся брать ту девчонку Эмму, которую он посчитал посредственной актриской. И теперь каждый час, каждый день для мужчины были сущим адом. Девушка то забывает сценарий, то сделает что-то не так, то вообще неправильно моргает. Дэвид Тарино забывал дышать от распирающей его злости, ни алкоголь, ни сладкий раф не делали ему легче. Одновременно с этим он начал замечать, что что-то меняется, происходят какие то метаморфозы в его чёрствой душе. И это напрягало. Слишком поздно он начал догадываться, что, а точнее кто является источником этих проблем. Дэвида начали посещать те эмоции, которые проявились тогда, на вечеринке. Теперь Эмма была не такая тугодумная и бесталанная, в ее игре был какой-то шарм; не раздражает ее голос и ее дурацкие шутки, отпущенные невпопад, наоброт, ее хотелось слушать; ее собака, которая только и делает, что шкодничает, теперь не хочется прибить, а даже не прочь погладить; после той роковой вечеринки у Вуда хотелось ее оберегать и огородить от тех проблем, с которыми она не смогла бы самостоятельно справиться. Дэвид менялся и очень кардинально, что не могло скрыться от чужих глаз. Такое внимание начинало лишь раздражать, но нахлынувшие благоприятные изменения в душе просто игнорировали всё происходящее вокруг, появился некий щит. К Дэвиду Тарино начинает возвращаться жажда к жизни, он видит то, чего не хватало ему все эти годы и стремится к этому. Но долго ли это продлится? Сможет ли режиссёр выйти из зоны своего комфорта, будучи консерватором до мозга костей? Успеет ли признаться в своих чувствах, которые гложут его уже долгое время?  Увы и ах, уж на эти вопросы ответ придет со временем, а время, как течение реки, беспощадно.