неужели настолько тактик?

      Яркий свет заставляет Артёма открыть глаза. Комната, открывшаяся взору, совсем не похожа на родную спальню, где Шатохин всегда просыпался. Пол и стены были покрыты толстым слоем пыли, будто здесь уже много лет никто не появлялся, а кровать, на которой мужчина очнулся была похожа на те жутко неудобные железные кровати, что стоят в больницах и раздражают абсолютно всех. Нигде не было видно двери или хотя бы окна, а единственным источником света была лишь лампа накаливания, находящаяся под самым потолком комнаты-коробки. Не то чтобы Артёма сильно пугали замкнутые пространства, однако паника постепенно одолевала его, мысли сбивались в кучу, из-за чего ему в голову не пришло ничего лучше, чем вскочить с кровати и, судорожно разбивая ладони и кулаки в кровь, метаться от стенки к стенке, пытаясь найти выход. Но стоит только ещё раз моргнуть, как он обнаруживает себя в собственной ванной, перед собственноручно разбитым зеркалом, по которому медленно стекает небольшое количество крови. Бульвар не понимает, что произошло, как он оказался в той комнате, почему он разбил зеркало, поэтому, решив просто напросто убежать от проблем, списывает это все на очередной бред по пьяни.       С того инцидента прошёл уже месяц, Депо даже не думал вспоминать о нём, да и некогда было, до поры до времени. Уставший Шатохин как обычно вернулся домой поздно вечером. Радовало то, что его встречает чистая и мягкая постель. Недолго думая, он избавился от уличной одежды и с блаженной улыбкой упал в объятия Морфея. Счастье длилось недолго. Вместо спокойного сна мужчина получил уже знакомые галлюцинации. В этот раз Артём просто проснулся посреди ночи в холодном поту. Он пошёл в ванную, дабы умыться холодной водой и прийти в себя. В голове крутилась одна мысль: как так, он же уже взрослый состоявшийся человек, а до сих пор боится каких-то там ночных кошмаров, словно дитя малое.       После этой ночи видения появлялись каждый раз, как только Депо засыпал. От воспоминаний о той комнате поперёк горла моментально вставал ком. Таблетки и отказ от сна не помогали, такими способами Шатохин лишь ухудшал свое состояние. После нескольких бессонных ночей он всё же решился, нужно всё таки бороться со страхами, главное проснуться в кровати, а не в какой-нибудь подворотне. На удивление, сегодня обошлось без белоснежных стен и довольный, но все ещё жутко измотанный Бульвар направился к давно разбитому зеркалу, дабы оценить свой внешний вид. Какого же было его удивление, когда вместо заспанной физиономии в зеркале его встретил совершенно иной образ. Отражением был все тот же Артём, но куда опрятнее чем в реальности: аккуратно уложенные волосы, очки в золотистой оправе и бордового цвета водолазка. При всем этом оно ехидно улыбалось, чего настоящий Шатохин сейчас делать явно не мог. Мужчина резко отстранился и похлопал себя по щекам, чтобы удостовериться, точно ли он проснулся, от чего улыбка отражения стала ещё ехиднее и ещё омерзительней, вдобавок эту улыбочку сильно кривило множество трещин. Депо вновь приблизился и прошёлся по стеклу рукой, но рука почему-то не собиралась отражаться. Это не на шутку напугало его, и дрожащим голосом он произнес: -Что блять за хуйня здесь происходит? Артём из зазеркалья усмехнулся, прекрасно зная, что этот дурачок всё равно не поверит: -Удивлен, да? Звенящий прокуренный голос заставил Бульвара схватиться за голову и сесть на край ванны, пока отражение продолжало говорить: -Милый мой, никакие это не галлюцинации, я и впрямь существую. Как думаешь, чья заслуга та коробка, из который ты каждую ночь так отчаянно ищешь выход? Смотрел «Бойцовский клуб»? Вот у нас в точности так же. Я - это ты, только намного лучше. Я прямо таки ебаный Тайлер Дёрдан и если захочу, то буду контролировать каждое твоё движение, что впрочем замечательная идея, благодаря твоей оболочке я смогу намутить столько грязи, что тебе и не снилось. Отражение залилось смехом, а сидящий на бортике ванны Артём судорожно потирал виски, всё ещё не веря в происходящее. Ему казалось, что он уже окончательно слетел с катушек, на что отражение ответило: -Нет, Артём, никакая это не шизофрения, и уж точно не пьяный бред, - договорить ему не удалось, его перебил на удивление резкий голос Шатохина, который чуть ли не переходил в крик. -Да кто ты блять вообще такой? -Говорю же, я – лучшая версия тебя. Но, если тебе угодно, можешь звать меня Паверпафф. Или же просто Лав. Надеюсь ты не настолько глуп, чтобы не сотрудничать со мной. Если же откажешься, то я просто напросто постепенно сгоню тебя в могилу. Причём в самом прямом смысле этого слова. Депо не проронил в ответ ни слова и всё также сидел на бортике ванны, пытаясь осмыслить происходящее и принять нужное решение. Сейчас ему почему-то казалось что нужно довериться себе, пускай и ненастоящему, но всё же, хуже от этого навряд ли уже будет. Вот только так называемый Паверпафф не хотел долго ждать ответа: -Давай быстрее. Считаю до трёх, и если ты не согласишься, я выполню то, что обещал. -Ладно, ладно блять, допустим, я согласен сотрудничать, и что с того? -Замечательно, мы станем отличными друзьями. Артём в зеркале ещё раз ехидно улыбнулся, от чего настоящего его чуть не вывернуло наизнанку. С того дня в поведении Шатохина произошли изменения, которые замечали все вокруг, кроме него самого. Он стал дёрганым, зачастую говорил совершенно несуразные вещи, стал более манерным, а привычная, будто бы детская улыбка скривилась в ухмылку и отдавала холодом. Лав как будто пробрался в самую глубину Артёма и перепаял под себя все микросхемы, находившиеся внутри его копии. Теперь с самого утра мужчину встречало зеркало, совершенно недавно поставленное напротив кровати. Там он всегда видел один и тот же образ ухоженного и жеманного себя, сидящего на краю шикарной кровати, мирно попивающего вино. С таким было сложно мириться, ведь отражение было теперь не только в квартире, но и преследовало Шатохина абсолютно везде. В каждой витрине, в каждом окне всегда стоял не он сам, а чертов Паверпафф, в неизменно бордовой водолазке, словно она когда-то была белая, но её полностью окрасили пятна крови. Но сильнее всего Депо раздражало то, что пока его всего изнутри рвало на клочья, этот придурок из зазеркалья улыбался круглыми сутками. Казалось, этот подлец всего-то выжидал нужного момента, когда у Артёма окончательно поедет крыша, чтобы было проще им манипулировать. Но нужно отдать должное, за работой Лав и впрямь помогал. Во время написания текстов Шатохин то и дело слышал его хриплый голос, который противным шепотом диктовал фразы, а рука в такие моменты сама по себе выписывала нужные буквы. С каждым днём присутствие Паффа ощущалось всё сильней. Теперь он мерещился артисту не только в витринах, но и в собственной тени. От копии ему не удавалось ни убежать, ни спрятаться. Каждый вечер прокуренный голос доносился из зеркала, стараясь завязать разговор. Спустя несколько дней слушать его было уже невыносимо и мужчине пришлось смириться и хоть как-то начать отвечать. -Неплохо поработали сегодня, - отражение протерло поблёскивающие очки краем водолазки и скривилось в ухмылке. -Типа того. Слушай, когда ты уже наконец от меня отвяжешься? -До сих пор не понял? Ты никогда не избавишься от меня, доверившись, ты впустил меня к себе внутрь, я часть тебя, я не просто сижу где-то в голове, я расползся по всему твоему организму и могу манипулировать тобой. Неужели забыл, как пару дней назад твои руки сами по себе начали исписывать бумагу? В этот момент Артём дал самому себе пощёчину, от чего был неприятно удивлён, потому что это сделал явно не он сам, руки будто больше не подчинялись приказам его мозга. -Видишь? – Лав указал на красный след на щеке – Это тоже моя заслуга. Так что будь послушным мальчиком и не пытайся избавиться от меня. Даже если ты вскроешь свою маленькую черепную коробку, я всё равно никуда не денусь.       Теперь Шатохина мучали постоянные провалы в памяти, что неудивительно, ведь Паверпафф не просто иногда появлялся и манипулировал мужчиной, но и проникал внутрь его сознания, получая физическую оболочку. То, что это был именно поддельный Артём можно было легко понять, ведь обычно он не носил водолазок и всегда был немного неопрятным. Все из круга его общения начали относиться к нему с некой осторожностью, да и в принципе стали реже общаться, потому что такое поведение друга не на шутку пугало их. Настоящего Депо это раздражало, так как списать на побочки от стаффа уже не удавалось и, он все чаще гнобил себя за то, что связался с самим собой. Артёму уже было плевать на то, что работа идёт как по маслу, плевать, что с музыкой не возникало никаких проблем, он просто хотел вернуть прежнего себя. Из-за Лава у него начались панические атаки, на которые хотелось закрыть глаза. Бульвар по прежнему убеждал себя, что всё с ним нормально, что это скоро пройдёт и никакая помощь не нужна.       После очередного тяжёлого дня, проведённого на удивление без появления Паффа, Шатохин увалился на родную кровать. Давно он не испытывал такого блаженства, даже пять минут в гробовой тишине казались чудесной сказкой. Артист был настолько обессилен, что почти моментально уснул. Вот только очнулся он опять среди белых стен. Напротив него на кровати сидел виновник всех бед. -Как спалось? Артёма словно током ударило. Он вскочил с кровати и уже стоял напротив Лава. -Ну, ну, будто бы в первый раз меня видишь. Знакомы ведь уже. - он оглядел комнату и неудовлетворительно покачал головой – Мда, можно бы было встретиться и в месте поприличнее этого, неужели твоя дурная башка способна только на это. Мужчина выдохнул, дабы успокоиться и произнёс: -Разве не ты всё это сделал? Такому раскладу копия искренне удивилась: -Чтоб я, да в такой помойке сидеть? Ни за что. Я бы предпочёл роскошную комнату, отделанную деревом вишни, все таки довольно важная и приватная встреча. Хотя, наверное я слишком замечтался. Он вздохнул и поднялся со скрипучей кровати. Теперь это выглядело словно между ними было зеркало, и они были отражениями друг друга. Пафф прошёлся холодной ладонью по щеке настоящего Депо, чуть царапая её массивными кольцами. -Как видишь, никакая я не голограмма и не проекция, я вполне реален. И вред, который я могу тебе нанести, тоже будет реальным, даже вне этой коробки. Настоящий Шатохин усмехнулся, естественно он не поверил в этот бред и, скрестив руки на груди, самодовольно спросил: -Ну, и чем докажешь? -Раз уж ты так просишь. После этих слов Лав, уже с привычной ухмылкой, немного наклонил голову и буквально присосался к шее своей копии, оставляя там засос с кровоподтёком.На этом моменте Бульвар не выдержал и грубо оттолкнул его. -Ты что ахуел?! -Сам ведь просил доказать. Теперь, когда проснёшься, не забудь посмотреться в зеркало, дабы убедиться в том, что я не солгал. Пафф мягко улыбнулся и похлопал мужчину по щеке, от чего тот поморщился, вдобавок это было довольно неприятно из-за всех тех цацек, что носила подделка. Артём, стараясь вернуть себе спокойный тон, процедил сквозь зубы: -А я вот очень надеюсь, что утром никаких красных пятен на шее не найду. -Найдёшь, даже не сомневайся. Кстати, - Лав посмотрел на появившиеся каким то образом часы – тебе скоро просыпаться, так что, на прощание. В этот момент Паверпафф очень противным образом громко чмокнул Шатохина в щеку и, улыбнувшись как последняя сука, исчез вместе с комнатой, и в ту же секунду Депо проснулся. Потерев заспанные глаза руками, он поднялся и сел на кровати. В зеркале напротив не было никакого другого Артёма. А может все эти недели были всего лишь сном? Бульвар где-то читал, что за один сон люди могут прожить недели, месяцы, даже целые жизни. Но сомнения мигом улетучились, стоило тому присмотреться к своему отражению повнимательнее. На шее красовался тот самый засос, оставленный считай самим собой. Шатохин, находясь в недоумении, пытался вспомнить, может все таки это была какая-нибудь симпатичная девушка, но увы, нет. Он поднялся с кровати и подошёл к шкафу, распахнув его, первым, что бросилось в глаза были злополучная бордовая водолазка и лежащие на ней очки. Голову атаковали мысли, что это уже совершенно нездоровая херня, ну не может существовать никакой параллельной реальности, тем более, по всем правилам она ну никак не может пересекаться с этой. Его начало трясти, ноги немели, а в голове был словно белый шум, который давил на черепную коробку изнутри. Артёму пришлось сесть обратно на край кровати. Он нервно потирал виски, стараясь понять произошедшее. По прошествии получаса Депо всё же решил оставить воспоминая о так называемом Паверпаффе в прошлом. Раз уж в зеркале больше не было его надменной рожи, то это лишь к лучшему, пока есть возможность жить как и раньше, Шатохин её ни за что не упустит.       Следующие сутки ему довелось провести в приятной компании своих старых друзей, с которыми ему к счастью удалось помириться, и пары собак, в загородном доме, чему был несказанно рад. Замечательная погода, хорошее общение, вкусные еда и выпивка были именно тем в чём так сильно нуждался мужчина. Время, проведённое вдали ото всей городской суеты, вернуло ему прежнее расслабленное состояние. Но как бы не хотелось, домой вернуться все таки пришлось. В тот вечер зеркало всё так же пустовало, точнее не отражало никого кроме настоящего Артёма, что не могло не радовать. Не изменяя старой привычке, Бульвар, с искренней улыбкой на лице, устроился на кухне и неторопливо скрутил себе любимому блант. Такой привычный запах плана быстро растекся по всей квартире, не смотря на то, что окна были открыты. У Шатохина словно камень с души свалился. Но таковое ощущение было недолгим, из отражения в окне на него вновь молча и бесцеремонно пялился Лав, от чьего взгляда становилось холодно. Это «второе пришествие» мигом вывело Артёма из расслабленного состояния, он резко поднялся и зашторил окно. Потом, спустя несколько секунд вышел из комнаты и принялся завешивать все зеркальные поверхности, он делал это чуть ли не вслепую, стараясь не встречаться взглядами с уже обозлённым Паффом, который стучал по стеклу с другой стороны и что-то выкрикивал, что понять укуренный Депо уже не мог. Убедившись, что ни одна светоотражающая поверхность не осталась незамеченной, Шатохин достал из прикроватной тумбочки кислотно-желтую марку, с неясным изображением фараона, припасённую на чёрный день и уложил её на кончик языка. Тело стало невыносимо тяжёлым, что заставило того лечь на кровать и буквально утонуть в её мягких объятиях. Но заснуть после прихода, как всегда, не получалось. Расслабиться уже тоже не удавалось, мозг будто бы безустанно долбили отбойным молтоком. Стали слышны какие то неразборчивые шипящие голоса, которые сливались в кашу и плавали в сознании Артёма, они тянули к нему свои холодные руки, стараясь причинить боль. Среди всех силуэтов, растворявшимися перед объебаными глазами, отчетливо можно было разглядеть лишь фигуру Паверпаффа. Мягко ступая, он буквально подплыл к Депо и нависнув над тем, прикоснулся к его щекам. Прикосновения Лава казались куда приятнее других, словно он был не леденящей душу очередной галлюцинацией, а живым, с настоящим сердцем, перекачивающим горячую кровь по всему телу. Зазеркальный Артём неутешительно покачал головой и произнёс что-то вроде «А я ведь предупреждал».Но тут лицо галлюцинации превратилось в кислотную кашу и уже почти слилось с комнатой, стены которой тоже начали уплывать. Легким движением Лав поднял бренное тело Шатохина, заставляя того сесть. Тяжело вздохнув, он своими тонкими, ухоженными пальцами заставил того открыть рот, после чего, словно змея заполз внутрь. Артём почувствовал, что задыхается, словно вот-вот выблюет все свои внутренности и согнулся пополам, стараясь откашляться. Когда он вновь принял сидячее положение, то обнаружил себя не в спальне, а все в той же злополучной ванной, на руках у Феди, который явно переживал за состояние мужчины. Вокруг них двоих, приветливо виляя хвостом, скакал Гоку. Виновник торжества сумел пробормотать лишь: «Рыжий! Привет!», после чего снова отключился.       Очнулся он уже у себя в кровати, куда был заботливо перенесён Федей, благо тому это не составило особого труда. Артём оглядел комнату: шторы были раздвинуты, и в открытые окна пробивались яркие солнечные лучи и легкие порывы ветра, зеркало, последний месяц стоявшее напротив спального места, было перенесено в коридор. В общем, всё вновь было на своих местах. Федор сидел на краю кровати, то и дело почесывая рыжего пса. Прокрутив в голове недавние события, Шатохин понял, что его ожидает получение но щам. Безусловно, он уже давно являлся взрослым человеком, но в такой ситуации ему стало стыдно, ему не хотелось, чтобы его отчитывал такой близкий друг. Поэтому лучшим решением было притвориться до сих пор спящим. Однако, трюк провернуть не удалось, потому что Гоку по первому шороху запрыгнул на артиста и принялся облизывать его щеки. Естественно длинноволосый не оставил этого без внимания. И тяжело вздохнув, развернулся к давнему другу: -Ну как? Весело провёл время? Видел бы ты себя в зеркале.. От одного лишь упоминания зеркала, Артёма передёрнуло, и он вскрикнул: -Ни за что! – Но потом так же быстро успокоился – Может на словах объяснишь? -Ну, можно начать с того, что ты опять разбил зеркало, ещё ты разодрал себе шею, а в конце дважды тошнил пеной. Шатохин потёр лоб рукой, убирая с него мокрые волосы. Ему до сих пор было стыдно перед Приходовым, который казался сейчас не хорошим другом, с которым и не такое вытворяли, а матерью, отчитывающей своё чадо. -Как ты вообще зашёл? И сколько тут торчал рядом? -Я проведать тебя хотел, а ты дверь на замок закрыть забыл. Не зря всё-таки пришёл получается. А сидел я с тобой весь вчерашний вечер и всю ночь. Благо, отхода у Артёма уже закончились, и он смог переварить всё, что вылетало из уст Феди. И после минуты размышлений произнёс: -Извини за всё это. -Ладно, всякое бывало. Мы пойдём тогда, раз ты уже в адеквате. Фёдор поднялся, потянулся и, позвав Гоку, которому уже не терпелось побегать на улице, вышел в коридор. Шатохин проводил их и в этот раз закрыл дверь на ключ. Уже отходя от двери, он наступил босой ногой на отлетевшие от стекла осколки и непроизвольно вскрикнул. Он сел на холодный пол, дабы осмотреть ногу. Пара осколков всё же успела вонзиться в неё, однако Артём быстро и бесцеремонно вытащил их, чуть кривясь от боли. Он поднялся и скинул с зеркала тряпку. На нем и живого места не было, сплошные трещины и выбитые куски. Зато кроме собственного отражения Депо в нём ничего не видел. Облегченно вздохнув, он решил оставить все дела на завтра и отправился обратно спать. Всю ночь шатен ворочался, из головы никак не выходил образ Лава. Да, сейчас не мерещилась психушка, но силуэт, созданный больным сознанием, всё еще мозолил мозг. Под утро Артём вновь проснулся в холодном поту. Это была последняя капля. Он записался на приём к психотерапевту.        Сидеть в тишине пнд утомляло. Шатохин чуть было не заснул, но тут его наконец-то пригласили в кабинет. Белые стены. Белые, но не такие как во сне, они ещё совсем свежие, непокрытые тяжёлым слоем пыли. Окружение слишком сильно напоминало весь тот сонный бред, что Депо подумал, что все диспансеры совершенно одинаковые. Монотонный голос врача убаюкивал, хотя спать сейчас было нельзя. Мужчина старался отвечать на вопросы психотерапевта спокойно, но в голосе было отчётливо слышно, что он раздражён. Ему не нравилось так долго слушать зацикленное тиканье часов, перебиваемое лишь стандартными вопросами. Спустя час, который казалось длился вечность, Артёма выставили за дверь, сказав, что врач вынесет диагноз через пятнадцать минут. Эти пятнадцать минут тянулись дольше чем уже прошедший час. Депо разлегся на трёх стульях сразу, наблюдая за снующими туда-сюда белыми халатами. Наконец ему вынесли небольшую стопку листов А4 и маленькую справку, на которой черным по белому было выведено: «диссоциативное расстройство идентичности». На больших листах были расписаны рецепты и правила приема лекарств. Врач конечно посоветовал пройти курс лечения в больнице и даже дал номер, но желания торчать в психушке у мужчины не было, поэтому он вежливо отказался и как можно скорее выскочил из диспансера.       С того дня Шатохин стал куда более угрюмым и предпочел ограничиться в общении. Приходов и Зимов, с которыми он всегда был не разлей вода, надеялись, что это просто какой-то кратковременный загон. Надеялись, что неделя, максимум две, и они вновь увидят расплывающегося в улыбке Артёма. Артём же не выходил на связь уже почти месяц. Да и из дома тоже. На протяжении тех трёх с половиной недель, после того, как ему влепили диагноз, он все время сидел дома. Подолгу не двигался с одного места и все время роллил, думая, что это просто один большой трип, и он вот-вот очнётся после очередного бланта. Изредка подходил к разбитому зеркалу в ванной, смотрел в него и улыбался, говорил отражению «привет», ожидая, что чертяга Лав вылезет полюбоваться на свою работу. Но осколки лишь кривили и без того странную улыбку, делая её ещё более жуткой. Не находя в зеркале очкарика, Шатохин всегда упирался руками в раковину и рявкал в глубины зеркала нечленораздельные фразы, от которых лишь содрогались уцелевшие стекляшки. На протяжении этих дней он каждый раз ложился спать, с мыслью о том, что завтра он обязательно проснется нормальным. Но вместо сна в мозгу всплывали лишь навязчивые воспоминания о какой-то шестнадцатилетней девочке с раковой опухолью. Его расстройство смешивалось вместе с депрессией в адский коктейль, который выветривался только если Артём клал на язык разноцветные квадратики. Тогда все становилось таким же красивым как прежде. Во время галлюцинаций даже удавалось писать текста, которые увы, во время отходов отправлялись в мусорную корзину, в которой уже не хватало места для очередных комков бумаги. Но всё хорошее как известно имеет конец. И в один прекрасный день заветный зип пакетик оказывается пустым, от такой новости артист впадает в панику, понимая, что ему просто необходимо это дерьмо. Он знает, что такое ломка, и как плачевно это может закончиться. В голову приходит лишь одна навязчивая идея- позвонить Феде, он то точно поймет. Артём судорожно по памяти набирает номер, ведь все контакты он давно удалил с почти разрядившегося смартфона. Охрипшим голосом Шатохин просит друга приехать, на что Фёдор естественно соглашается.       Артёма не волнуют ни его внешний вид, ни застоявшийся запах плана на кухне, ни слой пыли на каждой поверхности в квартире, ему просто хочется увидеть Приходова. Он даже медленно, но верно забывает о ломке и по первому звонку идёт открывать дверь. Депо моментально прижимается к стоящему на пороге Феде - это то, чего ему так не хватало, простого человеческого тепла. Фёдор же и половины не понимает, но так и быть, прижимает к себе дёрганного Шатохина. Брюнет всегда был довольно худым, но сейчас от него остались кожа да кости. По сравнению с длинноволосым, тот был совсем крошечным. Приходов аккуратно пропихивает друга обратно в квартиру, после чего заходит сам. Артём опускает своё бренное тело на пуфик, рядом со шкафом, позволяя Федяю снять обувь. Тот же в свою очередь рассматривает во что превратилось жилище исполнителя. -Тёмыч, ты что, марафон себе устроил? Как это понимать? -Вообще, я хотел тебе ещё раньше позвонить, но не мог вспомнить… Шатохин не успел договорить, потому что казалось бы всё понимающий Приходов продолжал его отчитывать: -Мог бы хотя бы позвонить, сказать, что ещё не откинулся. Почему ты вдруг так резко пропал? Артём выдохнул, собираясь с духом и на одном дыхании выпалил: -Я перестал общаться со всеми потому что у меня раздвоение личности, о чем и не хотел вам говорить, а вместо того, чтобы лечиться я роллил и сидел под марками. После своего короткого монолога ему стало не хватать воздуха, он ощущал на шее собственные руки. В глазах друга он видел абсолютное непонимание, но зато в отражении его тёмных очков появилась изящная фигура Лава. Последнее что он увидел это его всё такая же ехидная улыбка.       Очнулся Артём уже на холодном металлическом стуле, среди до боли знакомых стен. Эти стены мерещились ему уже не раз, стены больницы, точнее, её приемного отделения. У стойки администратора стоял родной, высокий и тощий Федя. Длинноволосый выслушивал словесный понос администраторши в белом халате. Голова кружилась, всё было как в тумане. Наконец Приходов подошёл к другу и опустился перед ним на корточки: -Слава богу, отошёл. Можешь соображать после новокаина то? Он похлопал брюнета по плечу, пока тот подбирал слова. -Ну думаю, однозначно полностью ещё нет, но в принципе уже могу что-то понимать, думать… -Ладно, пусть даже так. Помнишь, врач рекомендовал тебе это? Это не надолго. Не больше месяца, но тебе потом лучше станет. Решай сам, не хочу быть причастным. Было заметно, что из-за волнения тому сложно подобрать нужные слова. Фёдор сунул под нос Артёму пару бумажек и ручку. Тот пытался разобраться в них, что было довольно сложным делом, поэтому большую часть ему читал Приходов. Немного подумав, Шатохин всё же вписал все необходимые данные и поставил в конце размашистую подпись.       Прошло какое-то время и к ребятам подошли две женщины в белых халатах. Взяв под руки Артёма, они направились к корпусу, где находились палаты. Приходов шёл рядом до самого конца, к горлу подступал ком. Не хотелось думать, что он не увидит друга ещё минимум месяц. Шатохину с затуманенным разумом не составило трудностей пройти стандартные процедуры «посвящения». Более менее очнулся он лишь после мытья. Мужчина прекрасно понимал куда он попал, поэтому шёл до палаты с кислой миной. Седьмая палата была почти пустой, из четырёх коек была занята только одна, чему Артём не придал особого значения, а просто кинул белье на ту, что стояла напротив маленького, высоко расположенного, решётчатого окна. Сев на пружинистый матрас, он огляделся: белые, отдающие синевой стены, отодранная в некоторых местах штукатурка, мигающая лампа накаливания, Шатохин будто бы снова очутился в том кошмаре. Но к сожалению, это уже не кошмар, а реальность, из которой не выбраться даже через ту оконную решётку. Так бы он и сидел, слушая назойливое потрескивание лампочки, если бы его слух не пронзило покашливание соседа. Артём отогнал мысли и посмотрел на сокамерника, с ужасом вскрикивая, пялясь на него круглыми глазами, зрачки которых метались туда-сюда, ведь на кровати напротив сидел никто иной, как он сам. Та же самая форма лица, те же самые чуть вьющиеся волосы, большие обезумевшие глаза с холодной голубизной. Отличала второго Депо лишь язвительная улыбка, в которой тот расплылся. -Ну-ну, не ори так громко. Добро пожаловать домой, как видишь я продолжаю сдерживать своё обещание и продолжаю гнать тебя в могилу. Забыл представиться, но думаю ты и без этого прекрасно знаешь моё имя, ведь так, Паверпафф Лав?