Жизнь очень стремительна: в одно мгновенье, падаем мы с небес в самую преисподнюю (Пауло Коэльо)
В который раз я открываю глаза от резкой боли в теле. Как же всё это надоело каждый час, каждую ночь, каждый божий день, одно и тоже. Я снова иду на кухню. Дверь открывается передо мной, протяжно скрипнув. Открываю ещё одну дверцу, но уже навесного, деревянного шкафа, достаю оттуда таблетки. Беру кружку светло-синего цвета с коричневыми полосками, наливаю туда воду из-под крана. Глотаю таблетку и мигом запиваю водой. И после этого, сразу же почему-то, сажусь за деревянный стол, покрытый бесцветным лаком. Эти цветы сводят меня с ума, они каждый раз появляются на моём теле. Они уже повсюду, не только на теле, а уже и на постели, на стенах… На полу лежат лепестки которые смешаны с моей кровью.Они повсюду, везде.
И опять я сижу вся в слезах и в крови которая течёт из моего носа. От боли снова смотрю на себя, на свое уже совсем слабое, раненое и бледное тело, на котором сразу же в глаза бросаются эти алые розы. И в который раз я иду в свою спальню, где снова ложусь на кровать и завернувшись в одеяло, пытаюсь уснуть, но всё тщетно, я не как не могу сомкнуть веки. Закрываю глаза, но боль в сердце даёт о себе знать, а веки сами открываются. И я снова вижу свою комнату в темноте, расплывчатой из-за наполнивших мои глаза, слёз. Эта боль, и эти мысли, всё это я уже давно не могу терпеть. Но всё-таки через боль, я засыпаю.•Следующий день•
«Снова надо всё терпеть, делать эту фэйковую улыбку и делать вид что у меня всё хорошо, спасибо за то, что хотя бы ни кто не знает о моих проблемах» — пронеслась эта мысль в моём не до конца проснувшегося мозгу, за минуту до звонка будильника. Звон будильника. Он сразу же летит в стену. *ДЫЩ* будильник ударяется об стену, чуть ниже рамки с общим фотом меня с Литвой. Падая на пол, в последний раз из его механизма раздался звон, прежде чем замолкнуть навсегда. В который раз я открываю глаза, принимаю сидячие положение на кровати, ставлю свои ноги на холодный линолеум, надеваю очки и почему-то по привычке, с пустым взглядом, сразу беру телефон, который лежит рядом со мной на небольшой тумбочке, стоящей около кровати. Захожу, а там…17 пропущенных от… Литвы? Я то думала, что она меня совсем забыла, со своей Латвией. Опять входящий звонок. Мой палец стремительно хочет нажать «Ответить», но в последний момент останавливается и нажимает на красную кнопку. Сбрасываю… Захожу в контакты, нахожу её под именем «Любимая» и блокирую. Мда… Я сразу убрала телефон и пошла в ванную. Там сначала прокашлявшись кровью и лепестками роз я начала умываться и так далее. Сделав все процедуры, пошла на кухню, прихватив с собой скетчбук и карандаш. Придя на кухню, я поставила электрический чайник и приготовила ту же самую кружку. Когда вскипел чайник, залила кружку с чайным пакетиком водой и поставила на кухонный стол. Открыв скетчбук и перелистнув несколько страниц, иногда при перелистывании, взгляд падал на довольно частые портреты и зарисовки Литвы. Наконец открыв чистую, белую страницу, я начала рисовать. Почему-то, кроме неё, то есть Литвы, у меня ни кого не получалось нормально рисовать. Решив отложить уже совсем потрёпанный скетчбук, я начала пить чай, который уже остыл. Посмотрев на время в левом уголке смартфона, я поняла что пора выходить. Наскоро напялив на себя белую рубашку, серый свитер и рваные джинсы с чёрно-белыми кедами, я быстро взяла небольшой, коричневый рюкзачок и побежала. Училась я довольно далеко, так что мне пришлось ехать на автобусе. На улице было прохладно и пасмурно, тяжёлые, серые облака закрывали небосвод. Дождя не было, что, конечно, очень хорошо. Вторая половина осени с сильными ветрами и дождём, неумолимо приближалась. Создавалось ощущение что, мрачные здания угрожающе нависали над дорогой. В некоторых окнах многоэтажек горел свет. Солнечного света проникающего через пелену облаков не хватало жителям многоэтажных домов. Перейдя широкую дорогу на зелёный свет светофора, который пришлось ждать целую минуту потому, что я подошла к перекрёстку когда заканчивался отсчёт для пешеходов, я направилась к остановке. Кеды шаркали по тротуарной брусчатке. Мимо меня, по своим делам, проходили люди, одетые в свитера, кардиганы, некоторые в лёгкие куртки. Дойдя до остановки и подождав несколько минут, подъехал небольшой, старый автобус белого цвета, с круглыми фарами и двумя зелёными полосками на боку корпуса. Внутри автобуса, я села на коричневое сиденье с потрепанным и немного стёртым чехлом из материала похожего по ощущениям на кожу. В салоне автобуса, я, как всегда, сижу в телефоне. В этот раз, все было так же и раньше. Я снова зашла в инсту и начала смотреть ленту. Ничего нового. Смотрю дальше, а там опять фотка моей бывшей которая вместе с её девушкой целуются. На меня с фотографии смотрят счастливые и радостные глаза, что совсем не соответствует моему внутреннему настроению. На глазах в который раз наворачиваются слёзы. Я не могу на них смотреть. Я подъезжаю к своей остановке. Выйдя из автобуса, иду в этот грёбаный институт, в котором я просто буду отсиживать зад. Институт встретил меня своим серым и печальным видом. Постепенно к нему стекались люди. Дверь из железных прутьев, в воротах института, была открыта и медленно покачиваясь на петлях, уныло скрипела. Зайдя в ненавистное здание, опять иду по коридору в сторону уборной. А по пути замечаю на лестничной клетке такую картину: Литва и Латвия снова обнимаются. Латвия поднимает Литву на руках, руки бывшей моей девушки оплетают шею Латвии, она подтягивается к её голове, при этом Латвия наклоняет свою голову навстречу к губам Литвы. Они целуются и замирают на мгновение, а после говорят друг другу вероятно тёплые словечки, судя по выражению их лиц. Они по классике не замечают меня, спрятавшуюся за углом, но я больше не могу смотреть. Из-за этого я просто разворачиваюсь и ускоряю шаг. Быстро захожу в уборную, там, как всегда, вырываю эти грёбаные розы, бросая их в урну, умываю лицо холодной водой. Сделав все эти действия, я выхожу из уборной, идя по коридору, я мельком заглядываю на лестничную клетку, но уже не вижу их «вот и хорошо» пронеслось у меня в голове. Я, зайдя в кабинет, сажусь на своё место. Как удивительно, рядом со мной никто не сидит «ну и ладно, мне плевать на этих людей». Опять нам читают лекции, которые полгруппы проносят мимо ушей, как и я. А Литва и Латвия сделали серьёзные лица, которые недавно расплывались в счастливых улыбках. От безделья мой взгляд скользил по кабинету, разглядывая его. Я остановила взгляд на нескольких портретах каких-то ученых, висевших на светло-персиковых стенах. Эти портреты я заметила впервые. Пол застилал светло-коричневый линолеум «под дерево». Через большие окна была видна улица с дорогой, по которой мчались машины. Жалюзи на окнах были раскрыты, поэтому городской пейзаж очень хорошо просматривался. В кабинете были включены все лампы. От этого неестественного света хотелось спать, что и делали некоторые люди на последних партах. А учитель говорил и говорил, стоя около тёмно-зелёной доски… И казалось что этому не будет конца. Я вздохнула, облокотившись рукой на деревянную парту. Проходит лекция, пришло время ехать домой. Собрав рюкзачок и накинув его на правое плечо, я вышла из кабинета. Идя по коридору, а после спускаясь по лестнице, не хотя вспомнила дневное происшествие. Стиснув зубы от одного этого воспоминания, я перешла на быстрый шаг. Выйдя из института, я побежала, чувствуя, что слёзы сейчас начнут течь. Незнакомые люди удивленно смотрели на бегущую девушку, а я в свою очередь закрывала глаза рукой, чтобы никто не видел что я плачу. Только уже стоя на остановке, я успокоилась. Утерев слёзы, начала ждать автобус. Хорошо, что он скоро приехал. Опять зайдя в автобус, я еду домой. Уже просто смотря в окно — на вечернюю Москву. Мимо пролетали машины и здания. А мелькающий свет, от уже включённых фонарей, падал на моё лицо, от чего я закрывала глаза. Придя домой, как всегда, снимаю обувь. Переодеваюсь, кидаю рюкзак в угол и с грохотом валюсь на кровать без сил. Полежав некоторое время, я слышу как урчит желудок, толсто намекая, что пора бы утолить чувство голода. Нехотя, но я всё же встаю с уютной, мягкой кровати. Чувство усталости проиграло желудку. Я иду на кухню. Заглянув в небольшой холодильник, обнаруживаю что там ничего нет. Чувство голода сразу куда-то делось. Из-за этого я просто закрыла холодильник и направилась к столу, на котором лежали таблетки. Похоже я их забыла убрать в шкаф… Я взяла одну таблетку, а в другую руку кружку, в которую налила воды из-под крана. Положив пилюлю на язык и сделав небольшой глоток воды, я проглотила её. Я пошла в спальню, переодевшись и сняв очки, легла на кровать. Те самые противные воспоминания снова и снова возвращались в мою голову. Я не выдержала и заплакала. Я почти кричала, но охрипнув, из моей глотки вырывался хрип вперемешку со словами. Говоря слова в пустоту, я рыдала. Слова которые никто не услышит. Слёзы льются ручьём, без остановки, но тут вдруг мне приходит сообщение. Я не обратила внимание, но подумав что это может быть что-то важное, всё же взяла телефон. «Странно незнакомый номер…» подумала я, едва разбирая цифры из-за слёз. Он пишет: — Привет, предлагаю встретиться завтра, после института возле фонтана в 19:00. «Ага, знаю я, прийду, а там, меня зарежут заживо», но моё любопытство взяло верх. «Кто же, всё же решил написать незаметной, серой мышке, вроде меня?» Всё-таки не выдержав, я написала ему: — Хорошо. Отложив телефон, как ни странно, но мои слёзы прекратились, а боль ушла. За то появилось чувство сонности. «Кто же этот человек?» подумала я прежде чем закрыть глаза и войти в царство Морфея.○Продолжение следует●