Я лишь человек

Когда именно его жизнь пошла под откос? Ох, так странно было обдумывать эту мысль, и не важно как, потягивая маленькими глотками вино или умирая на чьих-то руках. Эта мысль была такой неправильной и единственно верной одновременно. Порой Северус думал, что само наличие его жизни и есть ошибка, а потом он смотрел на то, что оберегал последнее время и в чём видел смысл продолжать жизнь и плясать под дудку двух эгоцентричных идиотов. Шебутной мальчишка, не знающий меры, баловень судьбы. Что бы он не просил, то всё ему подавалось на блюдечке. Именно так считал мужчина. Нахальное отродье Поттера сильно попортила ему крови, но глаза Лили и то, что Северус видел в них (или то ему казалось), выворачивали душу. Мужчина иногда думал, что видит перед собой не избалованного ребёнка, а довольно побитого тяготами жизни взрослого человека, умеющего принимать верные решения в нужный момент. А потом нахальный Поттер опять попадал в какое-то болото, и любой намёк о здравомыслии «героя» воспринимались бутафорскими галеонами, которыми разбрасывалась Грейнджер на своём пятом году обучения. Когда его жизнь пошла под откос? Проснувшись в мягкой относительно прошлых времён постели, Северус обдумывал эту мысль, словно он был буддистом, на которого снизошла нирвана, и он нашёл смысл существования человека в целом. И скоро его зароют под землю, сначала сунув в ящик, оставив лишь трубку для воздуха, и он продолжит медитировать. Один вопрос, а столько глупых мыслей, что становится тошно от себя. Сам факт того, что он очнулся, вызывал всепоглощающее удивление. Стоит признать, когда он в последний раз взглянул в глаза Лили, то надеялся навсегда уйти из мира имбецилов и придурков, думающих только о своих задницах и о том, как неплохо было бы пожамкать соседнюю, при этом оставив того без единого лоскутка. Северус надеялся на посмертие. Да прости его Мерлин, да только он и может понять, насколько мужчина желал обрести покой, чтобы больше его не дёргали за неимением причины оставить в этом самом покое. И все же он продолжал задаваться вопросом. Когда его жизнь пошла под откос? А на ум приходят лишь ярко рыжие волосы Лили, напоминающие ему лучи солнца, которым и была девушка, зелёные глаза, смотревшие на него некогда с теплотой, и мелодичный голос, вызывающий трепет и тепло в душе. Наверное, думал Северус, конец его жизни пришёл, когда он держал на руках мёртвое тело любимой женщины, а потом клялся на могиле, что поможет её ребёнку выжить. На этом воспоминании зельевар хмыкнул. Вышло так, что он, обложенный обетами, самолично отправил мальчишку на смерть. Кстати, о Поттере. Северусу сейчас оставалось надеяться, что смерть мальчика не была болезненной, и тот теперь находится за Гранью вместе с родителями и шавкой крёстным, если мальчик умер. Хотя с учётом того, как Дамблдор оттачивал на мальчишке навыки убеждения и манипулирования, очевидно, что у последнего Поттера стоит такое же надгробие из белого мрамора, как и у его родителей. Как у Лили. Северус пытался не обращать внимания на то, как сжималось сердце при мысли, что сейчас в гробах неподалёку друг от друга лежат Лили и этот Поттер. Стоит только подумать о мёртвом теле подростка, как в горле появляется комок. Отчего-то сама душа Северуса отторгала мысль, что смерть золотого мальчика возможна. Это выбивало из колеи, затуманивало разум. Мужчина так и не смог понять, почему эта мысль казалась ему неправильной, как потерял сознание. *** Следующий выход в реальный мир из полузабытья получился легче. Северусу показалось, что его просто вытолкнули из сна. Один миг, и вместо темноты он созерцает белый потолок, а потом чувствует робкое прикосновение к лежащей поверх одеяла руке и переводит недовольный взгляд на посмевшего потревожить его человека. Впрочем его потуги остались незамеченными. – Рада, что вы наконец-то с нами, Северус, – довольно сухо произнесла женщина, которая ещё недавно, за некоторое время до его «смерти», кричала о трусливости и подлости, одолевших его. И, видимо, что-то такое отразилось на его лице или во взгляде, что Макгонагалл неуверенно заговорила: – Я прошу прощения за... Всё. – сказала она и зажмурила глаза. – Понимаю, вряд ли ты когда-нибудь простишь меня или остальных наших коллег, но я прошу прощения за всё то, что я когда-либо делала. И было то преднамеренно или нет. Так странно. Строгий тон голоса и то робкое прикосновение, и появившаяся после неуверенность. Они так не складывались друг с другом, что на миг зельевару почудилось, что он все же умер, и в его личном аду есть такая странная и непонятная Минерва. Всё это так не вязалось с образом, который он обычно видел, что реальность начала казаться абсурдной. – Кто победил? – тихо хриплым голосом спросил Северус. И пусть он видел перед собой Минерву и оставался жив, но... Кто ему может помешать убедиться? – Гарри. Конечно, Гарри. Кто, как не он, мог победить Реддла? Ты же видел, что Гарри – чуть ли не само воплощение магии. Мужчина задумался, кто такой Реддл, но интуитивно посчитал, что то, наверное, сошедший с ума Тёмный Лорд. – Не видел, – с нахмуренным выражением лица сказал он. Не особо понимал, что имеет в виду Минерва, да и не особо пытался. Сейчас интересовало другое. – Его похоронили рядом с родителями? – с надеждой и затаённой болью спросил он. И не успел даже до конца обдумать озвученный вопрос, как получил пощёчину, вызвавшую боль не только в щеке, но и в голове в целом. – Да как ты смеешь думать о таком! – закричала обычно сдержанная Минерва. Её магия клокотала, требуя выхода наружу, а Северус под одеялом сжался, не понимая, что всё это значит. – Мальчик побывал за Гранью и вернулся. Спас твою трухлявую вредную задницу! – похоже, Макгонагалл понесло. – Сидел тут часами, и слова никому не говорил! Всё ждал, когда ты очнёшься. Как ты себе вообще мог такое позволить? Подумать только? Ребёнка. Хоронить. Ему ж всего восемнадцать. Маг с такой силой проживёт все четыреста, если будет следить за телом! Минерва продолжала кричать, расхаживая вдоль его кровати, пока Северус ошеломленно смотрел следил за ней взглядом, не в силах поверить, что мальчишка действительно выжил. Снова выжил. Мерлин всеблагой! Да тому похоже не только все на блюдечке подают, но и специально золотую ложку готовят, чтобы засунуть ему в рот! В голове мелькнула мысль, почему он не видит кого-нибудь из целителей или стражей правопорядка в конце концов, но она тут же стерлась следующей. Мальчишка выжил, чтоб его! Вопреки всему, что вешал ему, Северусу, на уши Дамблдор. Зельевар пропустил один смешок, другой, а потом хрипло негромко засмеялся, и то в силу того, что связки были не до конца восстановлены и пока ещё он не мог использовать все частоты голоса. Удивлённая таким поведением Минерва остановила обличительную речь и с интересом смотрела на изменения эмоций больного. Она боялась, что больным он может быть не только по состоянию физического здоровья. – Северус? – соизволила задать вопрос она, но, не дождавшись ответа, выхватила из рукава палочку и вызвала патронус с сообщением целителю. Тот появился через минуту или две, когда уже немного истеричный смех мужчины начал утихать и сам он успокаиваться. Лишь по этой причине встревоженная директор Хогвартса удостоилась слегка недовольного взгляда целителя и насмешливого Северуса. Первый провел поверхностное обследование диагностическими чарами и исчез, так же быстро, как медленно пришёл. Издав последний истеричный смешок, Северус поднял взгляд на Минерву и поинтересовался: – Значит, выжил? – получил в ответ кивок. – Это хорошо, а я-то уже думал, что его жизни настал конец. И как? Учится на аврора, м? – повёл бровями, не скрывая веселья, за что получил шок в исполнении Макгонагалл. Усмехнулся: – Всё в порядке. Наверное, среди зельев, которые мне давали, есть релаксанты, так что пройдёт немного времени, и я снова стану брюзгой. – Вздохнул мужчина и добавил: – Раз уж ты так этого хочешь. Он задумался на какое-то время, пока старушка переваривала свалившуюся на её голову дилемму и загадку в виде весёлого и ведущего себя легко Северуса. Это было так странно, так непривычно, что на секунду ей почудилось, будто она в сне. Человек, обученный маглами или в маггловской среде, поправил бы: «как Алиса в стране Чудес». – Ладно, – прервал её пространные размышления Северус, – я хочу знать всё. Какой сейчас день, месяц, год. Сколько я тут пролежал, как именно меня спасли? То, как смог Поттер выиграть. Кто умер. Кто жив. Кто, куда устроился, кем работает. Я хочу знать всё, Минерва. Минерве не оставалось ничего, как поведать. *** Оставшийся один на ночь Северус бездумно смотрел в потолок, переваривая полученную информацию. Ему было странно думать, что из близнецов остался только один. Что ни говори, а Северус считал их довольно мозговитыми, и при должном обучении вдвоём они могли бы достичь высот мирового уровня. Теперь получается, что нет, не смогут. Выживший Джордж, если не полезет в петлю за братом, то долго будет приходить в себя, наверняка будет чувствовать ополовиненным, лишенным важного. Как же. Проведи с человеком всю жизнь, буквально, и стоит ему исчезнуть, как ты падаешь в пучину безумия, считая, что ты лишён себя ровно наполовину. Северус чувствовал себя также, когда держал на руках мёртвое тело любимой дамы. Ему было все равно, что на тот момент они не общались около двух лет. Ему было плевать, что шанс на любовь с её стороны он потерял ещё на пятом курсе, потерявшись, не вовремя проявив гордость. Зельевар сейчас хорошо понимал Джорджа Уизли. Он уже раздумывал о том, какие зелья помогли бы ему принять реальность без половины души, как неожиданно для себя переключился на другую мысль. Мальчишка уехал. Вот так, просто. Не оставил и намёка на то, где мог бы быть. Минерва сказала, что это было его личное решение, никто не принимал в этом участие. Были лишь те, кто проводил его, и те, кто попытался отговорить. Это... Было странным. Такое поведение не вязалось с картиной поведения Поттеровского отпрыска. Оно больше напоминало то, как повёл бы себя Северус, окажись он в таком положении. Мужчина недовольно поморщился. Слава, лелеямые другими надежды на кусок внимания, известность, вседозволенность, вокруг толпы достающих людей. Да, Северус точно сбежал бы от этого ужаса, а ещё нашёл бы бомжа, чтобы провести пару ритуалов и оставить после хладный труп с его, зельевара, чертами. И все же. Куда мог уйти мальчишка? Почему не остался купаться в славе? Почему не стал аврором, как пророчили ему многие? Раз он уехал, значит и рыжая Уизли досталось поделом? Мальчишка не станет идти по тропам отца с ранним ребёнком и женой с рыжими волосами? Нет. Главный вопрос. Зачем ему уезжать? Здесь его друзья, учителя, будущая или бывшая девушка. Здесь его дом, раз уж на то пошло и если рухлятину на Гриммо, 12 можно считать домом, но это уже что-то. Разве нет? Почему ему нужно было начать сначала и для чего нужно было уезжать? И почему Северус так переживает о его судьбе? Или это уже вошло в привычку? Жаль, он не узнает. *** Следующие пару дней прошли для Северуса в осязаемом напряжении. Он ждал, когда его выпишут. Ждал, когда окажется в родном доме, а не в халупе в Паучьем Тупике, который использовал для отвода глаз. Ждал, когда сможет своими глазами увидеть восстановленный Хогвартс, когда вернётся к зельеварению, когда подаст заявление об уходе, когда сам смоется с английских земель и очутится в новом месте с новыми и незнакомыми людьми. Северус также думал о том, куда он пойдёт после ухода из Хогвартса. Очевидно, что он не оставит зельеварение, но желание оставаться среди магически одарённых людей не было никакого. Это не значило, что он хотел покинуть сам магический мир, но вот иметь дело с магами он не желал от слова совсем. Как идея, можно закрыться в поместье или пойти в маггловский мир. Мужчина предполагал, что именно это и сделал Поттер, иначе в газетах пестрели бы заголовки о том, что такая знаменитость появлялась тут и там. Сейчас же были только вопросы на подобие, куда тот делся, уехал ли или кто похитил его. Последнее вызывало смех. Ну да, попробуй похитить мальчишку с золотой ложкой во рту. Зельевар думал об этом всё то время, пока бесполезной кучей валялся на больнице кровати, пока ходил по больничным коридорам, с удивлением замечая уважение в глазах больных, посетителей или работников Св. Мунго. Никто вокруг и не думал как-то оскорбить его или назвать презренным Пожирателем. Потом он уже вспомнил, что мальчишка, по словам Минервы, за то, время, пока оставался здесь, успел обежать по нескольку раз пороги Министерства и получить оправдание с почестями типа ордена Мерлина для него, Северуса. Вопрос, почему мальчишка уехал, висел в воздухе и раздражал. Это было так непонятно, нелогично с его стороны просто уехать. Уж кто-кто, а мальчишка, будучи Поттером, должен был остаться в Англии, чтобы ткнуть зельевара лицом в очередной Долг Жизни, а потом заставить его совершить какое-то истинное дерьмо, чтоб было неповадно за все те годы, что мужчина третировал его. Поведение подростка было абсурдным, непривычным. Да ещё слова Минервы о том, что тот сидел около его койки, пока не уехал... Беспокойство. Каждое действие, каждое его решение беспокоили мужчину. Один раз даже мелькнула мысль, что, возможно, крестраж остался в нём, но, если это было бы так, то вряд ли Поттер уехал. Скорее, он остался в Англии, стал аврором, пошёл по головам к посту Главы Аврората, а там и до Министра недалеко. Северус помнил, что ранее, ещё до обретения нового тела, Тёмный Лорд был адекватен. Жесток, беспринципен, но адекватен. А ещё он был слизеринцем и не шёл так глупо убивать маглорожденных и маглов только потому, что недолюбливал их. Ранее Тёмный Лорд считался с ними, он боялся их, знал, какое оружие у них есть, а потому и не высовывался лишний раз, хотя и желал истребить. Он стремился к полному отделению мира магии от маглов. Северусу теперь уже никогда не узнать, были ли то сладкие речи или этот маг действительно понимал, какие в себе проблемы несёт развитие маглов, к чему это может привести. Хотя он и не сожалел об этом, настолько устал от всех этих боев, заговоров, интриг, смертей. Может, ему и вправду уйти в магловский мир? С этим крутящимся в голове вопросом Северус подошёл к границе своих владений. То, что сейчас он видел перед собой пустырь, не особо смущало его. Мужчина достал палочку и, порезав ладонь не сильным «секо», окровавленной рукой нашёл в воздухе что-то осязаемое, начав ждать, когда дом сможет насытиться его силой и кровью. Через примерно полчаса Северус, истощённый и уставший, прошёл через всё ещё невидимые ворота и тут же остановился, чтобы переждать волну слабости. В это время законсервированный и спрятанный от всех и вся мэнор начал оживать и наливаться красками. Пока Северус пережидал слабость, один из проснувшихся домовиков без спроса аккуратно переместил мужчину в его покои. Где-то через полчаса бесполезных мыслей в беспокойстве о мальчике истощённый и уставший Северус чуть ли не ввалился во двор, пытаясь не упасть. Вокруг медленно оживал его родной дом, ласковым ветром приветствовавший хозяина. Солнце, казалось, начало светить ярче, а сам Северус от бессилия начал падать на выложенную камнем дорожку, забыв о том, что помочь ему могли домовики, ведь единственной мыслью в голове были беспокойные трения о мальчишке с глазами Лили и отчего-то характером и поведением, так похожим на его, Северуса. Появившийся эльф успел окружить магией хозяина до того, как тот столкнулся с холодным камнем родного дома. *** Следующие пару дней были окружены мелкими заботами и проблемами на подобие «хозяин, кончились яйца саламандра» или «почему ты уходишь, Северус? Как ты себе это представляешь?» и недовольно поджатые губы, а замок, из-за неизвестной причины начавший любить его где-то семи лет тому назад, лёгкой волной магии прошёлся по щеке, и перед носом Северуса появился экземпляр о прекращении работы в Хогвартсе. Мужчина весело хмыкнул, подписал контракт и, не прощаясь, ушёл через камин к себе в поместье, где тут же столкнулся лицом к лицу с его дедом Октавианом, который перешёл со своей картины на пейзаж в комнате с камином. – Северус, – недовольно произнёс мужчина на картине, – и когда же ты собирался мне сказать? Брюнет замер около камина и с удивлением посмотрел на своего предка, так похожего на него, но и одновременно, так отличного от того, что имел сам Северус. – Не сказал тебе что? – негодующе спросил он, впрочем, не показывая эмоций. – О чём ты? – Я говорю о наследнике, негодник. Где он? – грозно спросил Октавиан, крепче сжимая трость в руках, словно собираясь ударить не правого. – Это смешно, – со злостью выплюнул младший мужчина. – Что ты мелешь? Какой наследник? – горько прошептал он, даже не смея думать, что у него могло бы быть продолжение. Бывший лорд хмуро смотрел на него с картины и, тихо выдохнув «Иди за мной», ушёл из комнаты с камином в ожидании, что Северус последует за ним. Через несколько минут сам Северус в шоке раскрывал рот, поднося дрожащую руку с листиком, который шёл от него и, что самое тревожное, Лили. Мужчина аккуратно, боясь, что от слишком сильного нажатия картинка может исчезнуть, прикоснулся к изображению скупо улыбающегося парня с самыми яркими зелёными глазами и самыми чёрными волосами, какие только могут быть. Северус вздрогнул, впервые отмечая фамильные черты на таком знакомому лице. Узкое лицо, смоляные волосы, тонкая шея. «Мерлин, – думал мужчина, – что же я наделал...».