П-Ч-Е-Л-О-В-Е-Й-Н-И-К. КРЭЙЗИ.

Солнце клонилось к закату, вводя в смущение верхушки высоких деревьев и крыши домов ярким багрянцем. «Скорее бы завтра», -в предвкушении вздохнула стоящая возле окна девушка, наблюдая, как лучи заходящего светила напоследок решились с ней на лёгкий флирт, отражаясь от одного из чердачных стёкол соседнего здания. Добившись, как минимум, симпатии, среди длинных волос, стёкших чёрным, как смоль, водопадом с головы на бледно-розовый махровый халат, на груди пригрелся солнечный зайчик. Медленным и плавным движением, словно опасаясь ненароком спугнуть приручённую животинку, тонкая ручка с зажатой в ней расчёской провела по возмущённым нахальством ушастого локонам, сглаживая волны недовольства. Взгляд девушки с раскрашенной небесным художником металлической кровли быстро сбежал вниз по невзрачной кирпичной кладке, остановившись на асфальте, и бледноватое, чуть тронутое недосыпом лицо осветила лучезарная улыбка, заставившая капитулировать тени под глазами. Белым по чёрному, большими буквами, местами перекрывая собой чужие благодарности и признания в любви, на площадке между зданиями красовалась надпись: «Карина, спасибо за дочку». От неё тянулись четыре кривые дорожки следов сорок третьего и сорок пятого размеров, бледнея с каждым шагом, а затем и вовсе исчезая ближе к углу роддома. Верно говорят, что мужчины — это те же дети, только весят больше. Вот и отец её ребёнка вместе с другом три дня назад лишь подтвердили это правило, не сделав исключений. Мало того, что заявились глубокой ночью под стены отделения четверть трезвыми и на протяжении получаса при тусклой подсветке окон первых этажей выискивали свободное место для акта вандализма, так ещё и шипели друг на друга в голос, призывая не будить первенца. Нужно отдать им должное, сон её новорожденного они не потревожили, но вот нескольких чужих, а заодно и практически всех новоявленных и будущих мамочек такая благодать не коснулась. Кто-то из них, не оценив романтического порыва, даже попенял ночным визитёрам на производимый ими шум и призвал к совести, не стесняясь в выражениях. Однако, вспугнуть хулиганов удалось лишь дежурному врачу, вышедшему покурить на крыльцо. Вот только хорошо изучив своего мужа за семь лет, Карина прекрасно знала, что тот не оставляет дела незавершёнными. И едва уголёк сигареты, брызнув искрами, исчез в урне, а за эскулапом закрылась входная дверь, сбежавшие художники возвратились заканчивать шедевр. Две вторые пары следов они оставили уже по окончании малярных работ, уходя в ночь преисполненные чувством выполненного долга и распевая песни. За спиной раздалось недовольное покряхтывание, выдёргивая девушку из недавних воспоминаний. Наспех собрав волосы в хвост и ловко стянув их резинкой под цвет одеяния, она обернулась и поспешила к источнику звуков, бесцеремонно согнав с себя лопоухого на пол рядом с ножкой кровати. Уже с линолеума он наблюдал, как молодая мама бережно приподняла с кровати небольшой свёрток и, распахнув халат, приложила его к оголённой груди. Отливающая синевой маленькая головка, слеповато щурясь, зашевелила тонкими губами, собираясь выразить возмущение более громким способом. Но вовремя заполнивший крохотный рот вишнёвый сосок пресёк на корню акцию протеста, предугадав желание митингующего. Спелёнатый младенец жадно поглощал материнское молоко, утоляя голод с каждым глотком. Под конец насыщения едва приоткрытые веки вовсе сомкнулись, и новорождённый погрузился в безмятежный сон. Аккуратно уложив спящего ребёнка в люльку, Карина успела только запахнуть халат, как дверь в палату приоткрылась, а на пороге появилась медсестра. Взглянув сначала на роженицу, а затем и на младенца, она удовлетворённо хмыкнула и шёпотом поинтересовалась: -Уже покормила? Получив в ответ утвердительный кивок, полноватая женщина средних лет зашла внутрь, завозя следом за собой тележку, заставленную тарелками, со словами: -Вот и хорошо. А теперь и мамочке не мешает подкрепиться. А то одни кожа да кости остались. -Спасибо, тёть Люб, -улыбнулась Карина, перемещая одно из блюд со стаканом компота к себе на шкафчик. Тумбочка у соседней кровати заполнилась идентичным меню, и только после этого медсестра, поскрипывая тележкой, направилась развозить ужин остальным подопечным. Когда молодая мама заталкивала в себя последнюю ложку каши и примерялась к содержимому стакана, в палате появилась её соседка, держа на руках спящего грудничка. Вот кому ещё долго не грозило стать набором к холодцу даже в голодные времена. Женщине, имевшей обхват талии в четыре Карины, на днях как раз пошёл четвёртый десяток, причём юбилей она отметила на столе акушер-гинеколога, корча физиономию в страшных гримасах и грозя больше не допустить благоверного к своим райским кущам. По итогу нескольких часов мучений на свет в виде подарка появилась девочка — точная копия своей мамы, и уже сейчас можно с уверенностью утверждать, что по вредности характера со временем родительницу она переплюнет, потому как могла безостановочно надрывать глотку, пока все её прихоти не будут исполнены. Мамаша маленького манипулятора хоть и обладала поистине колоссальным объёмом терпения, так как выдерживала порой до пятнадцати минут истошного ора, но в конце концов и она сдавалась под напором новоиспечённого тирана и подступающей к окружающим мигрени. Причина столь апатичного отношения к своему отпрыску, скорее всего, крылась в том, что это были третьи роды на её счету. Если в первый раз, она чрезмерно заботливой наседкой кидалась к первенцу, едва ли заслышав тихий всхлип, то во второй, когда её чрево выдало двойню, невозможность физически разорваться пополам возобладала над материнским инстинктом и укрепила нервную систему. Пока кормила-пеленала одного, второй на протяжении этого времени громогласно требовал уделить внимание ему и наоборот. -И оба, как назло, голосистые уродились, хоть сейчас в ёперный театр отдавай, -смеялась соседка зычным баском. -А Дашку рожала — думала, сдохну, -уже в который раз пересказывала она за обедом историю своих родов. -Ощущения — будто из меня Сашка с Пашкой одновременно выходили. Первые роды, кстати, тоже закончились пацаном, названным Иваном в честь деда, и уже этой осенью он пойдёт во второй класс. -Мы — люди простые. Я — Машка, муж — Витька. По заграницам нам не кататься и детей буржуйскими именами называть ни к чему, -по-своему логично объяснила она столь незатейливый выбор имён своим чадам. За пять дней вынужденного соседства Карина, помимо родословной новой знакомой, выслушала кучу дельных и не очень советов, как правило, заканчивающиеся самым, что ни на есть, убедительным на свете доводом: «Уж поверь, я через это прошла и не раз». И, действительно, глядя на мать-героиню, дать ей меньше сорока мало бы кто отважился. Несмотря на пятилетнюю разницу в возрасте между девушками, Маша выглядела так, будто давно плюнула и махнула на себя рукой. Причём, произошло это, судя по навязанному просмотру семейного фотоальбома, хранящегося в памяти её телефона, сразу после первой беременности. Если вначале с экрана мобильного на Карину смотрела и улыбалась симпатичная девушка с пышными формами, то прослеживая хронологию событий можно наблюдать, как к её фигуре медленно прирастают лишние килограммы, а миловидные черты лица прячутся за измотанностью и усталостью. После вторых родов на экране мелькают по большей части лишь дети — в памперсах и без, на колясках и горшках, с игрушками, смеющиеся, плачущие, вдвоём, втроём, по одному… На редких кадрах вновь появляется соседка, уже готовящаяся в четвёртый раз стать мамой. И чем ближе по срокам к девятому месяцу, тем больше тучная комплекция, округлявшаяся посередине, напоминала телепузика. -Наконец-то уснула, -относительным шёпотом выдохнула Маша, проходя к своей койке, и, укладывая ребёнка, довольно подметила: -Как раз к ужину. Подостывшая трапеза соседку ничуть не смутила. Достав из ящика ложку и внушительных размеров булку, она принялась проворно опустошать тарелку от содержимого, закусывая сдобой. -Хлеб да каша — пища Маши, -хохотнула она с набитым ртом, поймав на себе мимолётный взгляд Карины, прилёгшей рядом со своим малышом. -Везёт тебе, завтра уже дома будешь, -шумно забулькал переливающийся из стакана в рот компот, смачивая сухомятку. -А мне ещё три дня здесь куковать. -Да, -мечтательно протянула девушка, прикрыв глаза и погружаясь в лёгкую дрёму. Всего пары дней после родов Карине хватило для освоения навыка солдата-срочника — спать в любую свободную минуту и просыпаться, едва командир в лице спеленатой крохи подаст голос. Чуткий сон прервался недалеко за полночь. Маша с отпрыском уже дрыхли без задних ног, на пару пуская слюни. Её же куколка ворочалась и недовольно покряхтывала. Тесниться в тряпичном коконе, когда за его пределами целая вселенная требует изучения — сомнительное удовольствие. К тому же сырость внутри не добавляет комфорта вынужденному заточению. Стараясь не потревожить соседей, Карина перепеленала младенца в чистую простынку. Как же скромны запросы у человека в этом возрасте — тишина, сухое бельё, грудное молоко, и вот он вновь беззаботно посапывает у матери на руках. И пусть остальной мир хоть рухнет, если эти вещи в его райском уголке будут появляться с необходимым постоянством. А откуда всё берётся — чужая головная боль. По крайней мере на этом отрезке жизни. Списывая подступившую мигрень на адаптацию организма к новому ритму, девушка полезла в смартфон с несколькими запоздалыми поздравлениями. Нет лучшего способа скоротать время в замкнутом пространстве, если других дел не предвидится до утра, а сна ни в одном глазу. К тому же необходимо было уточнить мужу несколько деталей по выписке. Это на курорт он готов поехать в одних плавках, да и те, скорее всего, приобрёл бы в магазинчике неподалёку от пляжа. Для неё же с дочкой наверняка весь гардероб притащит, если не будет конкретики. Улыбнулась, представив благоверного, пришедшего забирать их из роддома с цветами и чемоданами. Ох, уж эти мужчины… Однако на планах по детализации перечня нужных вещей оператор сотовой сети решил поставить красный крестик. Ни перезагрузка, ни смена дислокации вплотную к окну, ни копание в настройках гаджета не заполнили пустую лесенку уровня сигнала ни на одну ступеньку. Ещё теплилась надежда, что на посту дела со связью обстоят куда лучше, но оставлять ребёнка одного хотелось не больше, чем будить соседку. В конце концов, успокоив себя мыслью, что за пару минут ничего не случится, Карина покинула палату, оставив дверь приоткрытой. Коридор встретил её зудом люминесцентных ламп и младенческим плачем, приглушённым отштукатуренными кирпичными перегородками. У девушки даже возникла ассоциация, будто она попала в гаражный кооператив, где за стенами чем-то встревоженные авто перекликаются сигналками. Под этот разноголосый аккомпанемент она и проследовала до ресепшена, за которым сегодня дежурила знакомая медсестра. Тётя Люба в свете настольного ночника массировала виски, уткнувшись в журнал, и не сразу обратила внимание на подошедшую. Лишь когда Карина окликнула её по имени, та заторможенно оторвалась от неразборчивых каракуль и взглянула на стоящую перед ней брюнетку. -Звони, конечно, -женщина махнула рукой в сторону телефонного аппарата, вникнув в просьбу родильницы, и вернулась к прерванному занятию. -Что-то не работает, — задумчиво заключила девушка спустя пару попыток связаться с внешним миром по проводам. -Наверно, авария на станции, -предположила ночная дежурная. -Электричество вон тоже отключили. -А как же… -Карина недоумевающе указала на стол, где включенная энергосберегающая лампа опровергала слова медсестры. -Генераторы, -пояснила тётя Люба. -За счёт их до утра продержимся, а там, глядишь, всё и починят. -Хорошо бы, -разделила её оптимизм молодая мама и отправилась восвояси. Время в четырёх стенах ползло сосновой смолой, грозя вовсе застыть янтарём, так и не дотянув до рассвета. Три последующих часа прошли в исследовании потолка и периодической проверке мобильника на появление сети. В начале пятого оживившийся хор младенцев из ближайших палат вспугнул трусливого Морфея, заскочившего в гости буквально на минуту. С его побегом к ансамблю присоединилась и люлька соседки. Слегка разогрев связки, Дашка сразу заняла позицию лидер-вокалиста, выводя концерт на новый уровень звучания так, что даже не пришлось расталкивать её родительницу. -Присмотри за моей, -попросила Карина разбуженную Машу, чувствуя возрастающую необходимость посещения туалета. В ответ донеслось неразборчивое бормотание, и, приняв его за согласие, девушка направилась в уборную. С последнего визита в коридоре стало ещё темнее. По всей видимости сердобольная тётя Люба решила поберечь казённое имущество и снизила нагрузку на преемников динамо-машины, выключив практически весь свет. Тем не менее маршрут Карине был хорошо известен, и даже в потёмках она безошибочно отыскала нужное помещение. Едва процесс удовлетворения потребностей организма подходил к концу, в дверь с другой стороны тихонько заскребли. -Одну минутку, -бросила девушка, покидая насиженное место и подходя к раковине, чтобы помыть руки. Однако вместо воды, побеспокоенный кран разразился сердитым шипением, выплюнув из трубопровода в умывальник всего лишь пару жалких капель. К счастью, для подобных случаев на тумбочке была припасена упаковка влажных салфеток, и с мыслями о предстоящих гигиенических процедурах Карина двинулась к выходу. -Что за…?! -непечатно высказалась она, едва выйдя за порог и тут же угодив тапочком в лужу, которой пять минут назад здесь и не пахло. Похоже, кто-то не дотерпел, когда туалет освободят и провернул мокрое дельце прямо возле входа. Взгляд быстро окинул коридор, обнаруживая источник сырости — тёмный силуэт, сидевший на полу, прижавшись спиной к стене. Логический пазл в голове сложился за доли секунды, ведь совсем недавно она сама пережила нечто подобное, только на родильном столе и под надзором акушера и гинеколога. -Врача! -закричала Карина, не переживая, что разбудит пол отделения, и сама поспешила к роженице. Девушка, часто и тяжело дыша, готовилась к очередному приступу схваток. -Потерпи, сейчас тебе помогут, -стала приободрять она будущую маму, заметив возникшую на горизонте фигуру тёти Любы. Медсестра — это хоть и не запрашиваемый доктор, но никак не хуже должна знать, что делать в подобных ситуациях. Крепко сжатое запястье отвлекло от приближающейся надежды на завершение незабываемой прогулки. -Вытащи это из меня, -процедила беременная сквозь зубы и, не дождавшись понимания, принялась царапать свой живот. -Вытащи! Вытащи его! -повторяла она, сдирая ногтями кожу с чрева. -Прекрати! Успокойся! -Карина вцепилась в руки обезумевшей, пытаясь хоть как-то помешать ей нанести вред себе и ребёнку. Однако та не унималась, вырывая конечности из слабых захватов и продолжая наносить себе повреждения, пока сильный толчок вклинившегося между ними рефери не прервал борьбу, отпихнув состоявшуюся мать от претендентки на этот титул. С момента появления двух полосок на тесте Карина прочла немало всевозможных статей, связанных с родами, но к настолько нетрадиционной медицине ни интернет, ни курсы будущих родителей её точно не готовили. Вместо того, чтобы следовать клятве Гиппократа, медсестра стала активно работать челюстями, помогая пациентке разрешиться от бремени. Нетривиальное кесарево заставило Карину попятиться от явно сбрендившей парочки. Обойдя по широкой дуге место трапезы, она бросилась в свою палату. Едва дверь отгородила её от творящегося снаружи кошмара, остатки непереваренного ужина покинули желудок. Перед глазами до сих пор стояла картина кровавого пиршества, а в ушах звучало отвратительное чавканье в перемешку с утробным урчанием и надрывистым младенческим плачем. Мозг категорически отказывался верить в реальность происходящего, твердя, что только в дешёвой фантастике восставшие мертвецы жрут живых людей. Хотя, какие, к чёрту, мертвецы? Тётя Люба совсем недавно были живее всех живых. Карина до боли закусила губу, и образ медсестры с куском человеческой плоти во рту принял вид разбрызганной по линолеуму блевотины. А следом волосы на затылке пришли в движение, ведь, в отличие от визуальной, слуховые галлюцинации так никуда и не исчезли. Как-то обречённо, будто зная заранее, какое зрелище перед ней откроется, девушка повернулась, встречаясь взглядом с соседкой. Маша сидела на своей кровати, держа изодранный окровавленный свёрток, и с гастрономическим интересом разглядывала появившуюся на пороге гостью, пережёвывая начинку ставших лоскутами пелёнок.