Виноград со вкусом смерти

      — Черт, только не семь!       Игральные кости катятся по столу, с уверенностью накручивая обороты вокруг фигурок, и, наконец, ударяются о картонную коробку от игры.       Карие глаза устремляются на цифру и тут же ловят насмешливую улыбку весёлой брюнетки. Высокий шатен быстро встаёт из-за стола и, обиженно сложив руки на груди, отходит от компании. На лице появляется наигранно-расстроенная мордашка.       По маленькой комнате разнесся громкий смех компании из молодых студентов.       Помещение было действительно мало даже для двух человек. Эта постройка изначально не была предусмотрена родителями шатена, лишь через некоторые годы они решили, что им необходимо подвальное помещение для хранение разных антикварных штук. Непрочные стены, обои в цветочек и потресканный паркет. Запах сырости вперемешку с лавандой создавал особый подвальный привкус, который помогает художнику в своем творчестве. Эшлин часто смеялась над этим и говорила, что с этим запахом нужно бороться, а не боготворить. Ларри же на эту реплику лишь закатывал глаза и закуривал последнюю в пачке сигарету, выпуская еще один гадкий, пресный аромат, из-за которого все желание находиться здесь отпадает напрочь. Но не у Джонсона младшего, он смеется, называя подвал его личной берлогой отшельника со второго курса художественного университета. Многие его проекты загромождали большую часть комнаты, и так, что приходилось перепрыгивать через них, стараясь не задеть даже капли творений парня, иначе — беды не избежать, только если ты чемпион мира по бегу от разъяренного студента с недосыпом, из-за той самой хуйни, на которую ты только что наступил. Раз в месяц тут обязательно перегорала лампочка и главе семейства нужно было вкручивать новую раз за разом, из-за чего в углу подвала разместились несколько больших коробок с энергосберегающими лампами. Большинство вещей здесь совершенно бесполезны, например чего стоит лишь один голубой динозавр, которого пять лет назад выиграли на городской ярмарке, посвящённой хеллоуину.       — Лоуренс, там семь! — звонкий голос девушки бил в уши ультразвуком — Там семь!       Ларри же все же нашёл местечко для посиделок за круглым столом с друзьями. Нет, это совсем не тот стол, за которым собираются разные важные люди. В общем-то к таким посиделкам парень относился со скукой. Ну кто в здравом уме будет сидеть и обсуждать политические партии, кроме самих политиков? Ему больше нравились веселые посиделки — выпивка, закуски, девочки с охеренной фигурой — вот это то, что нужно именно ему, а не это ваше все.       Джонсону нравились тихие разговоры по душам, но только тогда, когда сил скрывать свои слезы и переживания за тусовками нет. Он любил настольные игры с друзьями, чтобы яблочный сок разливался по одноразовым стаканчиком, чтобы Кемпбелл опять твердила о коктейльных трубочках и черепахах, чтобы Сал ненароком подставил ему подножку так, чтобы шатен упал к нему в объятья. Это Джонсон любит, даже очень.        В подвале же стоял столик для настольных игр, по-типу Подземелья и Драконов — любимой игры ребят. У каждого был свой персонаж, с которым они не расставались с конца второго класса, именно тогда ребятам принесли старую потрепанную коробку с поломанным фигурками и стертой картой. Ларри прошел со своим персонажем, эльфом-зельеваром Джоном, имя придумал в свое время Тодд, огонь и воду, злобных орков начального класса и самых крупных боссов. А сейчас он смотрит на белые кубики и чуть ли не взвывает от досады. Ну не мог же он так налажать!       — Эшли, черт тебя побрал! — Джонсон снова подходит к столу и пристально смотрит на голубоволосого парня, ожидая услышать, как он с треском убил своего персонажа.       — И так. Злобный орк непонимающе смотрит на атакующего его эльфа-зельевара и одним взмахом дубины наносит сильный урон эльфу.— размеренный голос с грозной интонацией читает текст — Эльф погибает. Ларри, прости чел, но…       — И без тебя, Сал, знаю…       Сал грустно хмыкает, зная, что для его друга значит эта облезлая фигурка кудрявого эльфа в зеленой мантии. Рыжий парень быстро озирается по сторонам и бросает взгляд на шатена, сердце сжимается, этому персонажу двенадцать лет, твою мать, двенадцать… Тодд тянется к краю стола, ловя на себе удивленные взгляды ребят, которые поняли, что же хочет сделать их друг. Моррисон аккуратно хватает стеклянную баночку и подносит к центру игровой карты.       — Чел, ты, блять, серьезно?       Ларри ставит руки на стол и смотрит на «зелье воскрешения», которое выдается только один раз за победу над одним из главных боссов игры. Карие глаза смотрят сначала на рыжего приятеля, потом на баночку, а потом снова на приятеля и так по кругу.       Девушка вскакивает с места и бежит к Тодду, обнимая его за шею, и целуя в обе щечки в знак благодарности. Парень же смотрит на Фишера и кивает, чтобы тот продолжал.       — Маг Элвин готов помочь эльфу-зельевару и вручает ему зелье воскрешения. Разноцветные искры поражают бездыханное тело и эльф оживает, жадно глотая воздух — по лицам ребят расползаются улыбки и все бегут к Джонсону, чтобы обнять его в честь такой новости — Ребят! Я еще не закончил! — несколько испуганных взглядов направляются на маленького паренька — Эльф оживает и теперь ему предстоят новые приключения. Он с благодарностью пожимает руку спасителю и они направляются дальше.       В этот момент, казалось, тяжелый выдох каждого слышали все в этом доме. Тодд вопросительно оглядел остальных, пытаясь выяснить, что не так и почему все так боялись, на что просто получил агрессивный взмах руками в сторону ухмыляющегося Фишера.

***

      Желтые листья неустанно пролетают мимо прохожих, кружатся в осеннем вальсе, в таком чувственном и настоящем. Хочется взлететь вместе с ними, станцевать волшебный танец и нарисовать волшебные картинки цветами ветра. Возможно, именно тогда скучающему Джонсону было бы веселей. Под ногами лишь грязные лужи вперемешку с кашей из грязи и мусора, которые невежи-прохожие кидают прямо себе под ботинки, успев плюнуть туда же, и со спокойным видом уйти восвояси.       Какие же все мрачные и брезгливые. Как же тошно. Шатену хочется кинуть тяжелый ранец и недавно завершенный проект и убежать куда глаза глядят, не предупредив никого, кроме друзей. Жить на окраине деревушки рядом с речкой и пускать в дом только родных. Каждый день просыпаться от песен петуха и уверенной походной шлепать в стойло доить коров. И ничего лишнего. Лишь спокойствие и… и тишина.        — Как узор на окне… — Ларри смотрит в небо, напевая знакомую с детства мелодию — снова прошлое рядом…       Листья начинают кружиться быстрее. Будто узнав песню, они стали рисовать узоры в воздухе, утонченные и такие приятные. Картинки из девятнадцатого века, королевские балы, а эти платья юных светских дам, о, боги. Коричневый пиджак парня подхватывает ветер, приподнимая его, и тянет вперед силой, уверенным рывком в будущее.       — Кто-то пел песню мне в зимний вечер когда-то…       Теплое дуновение охватывает Ларри в свои объятья, такие теплые бывают только у одного человека…       — Словно в прошлом ожило — в небе вырисовывается портрет голубоволосого мальчишки с ямочкам на шрамированных щеках и такими детскими глазами, излучающими наивность былых лет, которая до сих пор не угасла — Чьих-то бережных рук тепло.       Улыбка тянется до самых ушей и походка становится умиротворенней, шаги превращаются в ритмичные движения вальса. Раз, два, три… Раз, два, три. Паучьи пальцы подхватывают лямку ранца и вприпрыжку, кружась, как малое дитя, парень понесся в учебное заведение.       — Вальс изысканных гостей, и бег лихих коней.       Дубовые ворота распахивают свои оковы для будущего деятеля мирового искусства, ну или же семейного… Мы не будем вдаваться в подробности. Ларри с улыбкой смотрит на охранника и показывает пропуск с безумно старой фоткой, где он заболел ангиной и ему пришлось фоткаться с красным носом, синяками под глазами и сальными волосами. Выглядел он так, будто его облизала корова, причем хорошенько так, не пожалев своих слюнных выделений на бедного двенадцатиклассника. Мистер Уилсон, охранник, элегантно взмахивает рукой и показывает путь в аудиторию, шатен же, поддержав такой настрой, сделал шуточный реверанс, смеясь во весь голос с лиц первокурсников, которые еще не знают, кто такой этот Лоуренс Джонсон.       — Вальс кружил и нес меня, словно в сказку свою маня…       — Лор, у тебя хорошее настроение на парах раз в три года появляется? — Невысокая брюнетка спрыгивает со стола преподавателя и, виляя бедрами, подходит к вошедшему студенту. — С чего это ты мультики решил повспоминать?       — Марта, отьебись, — отмахивается от девушки парень, а в ответ слышит лишь: «Фу, как некультурно, Джонсон» — Ты вообще видела погоду? А эти листья? Как они кружат! Боже, это же как какой-то великолепный осенний бал, я бы готов бросить все и вообще не приходить!       Студентка смеется и смотрит в окно. И правда, на улице просто великолепно. Пухлые губы расплываются в улыбке. Руки нащупывают белую резинку в мини сумочке и аккуратно завязывают хвост прям на макушке головы, придавая объем пальцами. Голубые глаза опять бросают свой взор на открытое окно, с него дует ветер, такой свежий. Запах одуванчиков медленно распространился по кабинету. Курносый носик вздернулся, когда девушка полной грудью вдохнула это прелестный аромат.       — Первый бал и первый вальс, — теперь уже женский голос разнесся эхом, ударяясь об стены.       — Звучат во мне сейчас. Карие глаза столкнулись с чужими, губы обоих расплылись в еще более широкой улыбке.       — Всё таки ты прав…       — А то! — вскрикнул парень и тут же замолк, — Извините… О чем это я? А, так вот! Я же сказал вся эта атмосфера таки и переносит нас в сказку…       — Ага, сказка, название которой зачет по философии.       — Что?!       Кабинет встрепенулся, стены задрожали, а брюнетка вжалась в стул, боясь пошевельнуться. Тридцать глаз устремились на ту парочку, послышались смешки и разъяренное шипение.       — Ну так да, зачет…по философии, — какой-то ботаник с первой парты, поправив очки, будто подтвердил слова Марты, заставив Джонсона изменится в лице.       Уайт подсела ближе к одногруппнику, заглядывая ему в глаза. На лице уже не было прежней улыбки, а в глазах сверкала фраза красным таблом «Я не сдам».       — Зеркала в янтаре мой восторг отражают… — это был единственный шанс девушки как-то поднять прежний настрой.       — Кто-то пел на заре, дом родной покидая, — злое звучание уже не звучало так красиво и трепещуще — Марта! Я не сдам, понимаешь?! И тогда будет реальна фраза: «Дом родной покидая» — последняя фраза была пропета с сарказмом и долей обиды на подругу, которая не сказала об этом раньше.       — Ну, Лар, ну прости.       Шатен отвернулся со скрипом в суставах и уткнулся в красную тетрадь, делая вид, что что-то усердно изучает. Хотя на деле ничего кроме как необычных зарисовок цветов там не было, может он решил изучить анатомию строения стебля, не знаю. Девушка устало вздохнула и опустила голову.       День выдастся трудным, ведь если Лоуренс Джонсон расстроен и зол, то остальные могут смело бежать в бомбоубежище, хотя не факт, что вам это поможет.

Особенно Марте Уайт.

Будешь ты в декабре Вновь со мной, дорогая…