***
— Сэр? Крэй разворачивается к ней резко, но сдерживает себя на полпути. Рука горит от неозвученной пощечины, на белой щеке Биар пульсирует мишень, но он себя осаживает. Страх порождает страх, говорит он себе. Биар делает шаг назад и почти бросается наутек, стоит ему потянуться и схватить ее за волосы. Легко, как ребенка обидеть. Биар становится еще белее. Крэй не бьет ее, нет, бить это не в его стиле, резких звуков и движений он тоже боится и предпочитает скрытую агрессию действиям в лоб. Крэй наматывает хитро закрученный хвост ее на кулак, приземляет ее макияжем в папку. Биар в ответ рвется, кусается, царапается. Замок на юбке ее расстегивается невозможно просто. Она теряет контроль, и в этом есть своя прелесть, вот так сдаваться на волю судьбы да смотреть, что будет за чертой. Крэй ей не завидует, но воочию убеждается, что даже на пике страха можно выжить.***
Все идет от страха смерти, Крэй не дурак и понимает это. За фобией утраты контроля прячется такой первобытный ужас, что после него не возвращаются в мир прежними, и Крэй так часто примерял его на себя, так много думал о нем. Смерть означает конец всех его планов. Смерть это исход, в котором всем его задумкам не суждено сбыться. Он говорит себе, что нет времени бесцельно размышлять. Им еще спасать остатки человечества от гибели, тут не до личных загонов и тревожности. Его даже не волнует, что Биар может забеременеть в процессе их так называемого соперничества, — не пристало Его Величеству. И вообще в новом мире им нужны будут новые люди. Биар достаточно перспективный вариант, чтоб заиметь от нее потомство. Больше планов на будущее Крэй не делает, потому что еще не победил настоящие. Ночами его настигают думы, что иначе смерть не победить, а куда смерть, туда и ее страх — человечество пока не придумало иного способа оставаться бессмертными. Поэтому он тоже потихоньку отпускает контроль. Та сторона выглядит не такой уж страшной. Биар не сознается, что там.***
— Губернатор Крэй. Когда Биар зовет его так, ему хочется бросить все и телепортироваться куда-нибудь прочь отсюда вот прям сейчас и ни секундой позднее. Бремя ответственности удобно разлеглось на плечах его, а в Атланты он не записывался. Время, ему отчаянно не хватает времени. Там же по цепочке его любимая фобия. К смерти прибавляется высота. Это смешно, потому что офис его на самом верху ратуши, и вниз лучше не смотреть. Первое время его мучает головокружение, и он всерьез размышляет над тем, не вернуться ли к виски, однако отметает затею. Фонду не нужен запах алкоголя от белоснежной формы его. Он запирает бар и велит Биар спрятать ключ. Ежедневник напоминает ему, что они знакомы уже пять лет. Крэй на автомате заказывает для нее цветы и впервые задумывается над тем, чтобы сделать ей предложение.***
Биар ему отказывает. С такого поворота он успевает разозлиться и остыть ровно за три секунды. — Я Вам не пара, сэр, — говорит она, поправляя пучок. — О боже мой, — задыхается она позже, когда Крэй вдалбливает ее в стол. Они по-прежнему не предохраняются, и Крэй в открытую подозревает некую недосказанность. Ну, не пара так не пара. Обидно, но пережить можно. К старым страхам так и не добавляется этот новый, потому что на самом деле его не отвергают. Он не доходит до смерти по цепочке.***
— Шеф! Сильнее фобии в Крэе только ненависть. Зачастую у нее атрибуты великовозрастного подростка и презрение за компанию, а еще синий ирокез и тошнотворный, мерзотный, вездесущий оптимизм. Рвение, стремление. Крэй выдрал бы его с корнем и затолкал бы обратно, но негоже это. По крайней мере не сейчас. Гало Тимос все равно бесит его так, что задушил бы собственными руками. — Шеф, ну так что? — Повторяет он снова, склонив свою попугаечью голову набок. Крэй вдыхает, выдыхает. Уговаривает себя потерпеть. Вот сейчас разберется с этим придурком, и он уйдет. И все, хотя бы на время. Все упирается во время. — Устроим тебя в «Пылающее спасение», как ты и хотел. Идет? От этого Гало вспыхивает ярко и чуть ли не в пляс бросается. Крэй вымучивает из себя улыбку, еле отмахивается от подступающей к горлу тошноты. Такой яркий, радостный, что от одного взгляда может укачать. Крэй прекрасно помнит вечер, из которого он выскочил в огне. Тот самый вечер. Запах Крэй тоже помнит, запах обугленной плоти. Гало уже увезли, когда родителей его вытаскивали из-под завалов, а Крэй видел, что с ними стало. Крэй навсегда запомнил, что тоже может создать смерть из ничего. Это контроль, это чистая сила, доминация, какую он всегда хотел, абсолютная гарантия выживания, антитеза смерти, отрицание небытия. Это редкая способность, которой он наградил себя сам и сам же себе дал это редкое богоподобное право отделять выживших от кучи пригоревшего мяса. Гало вот боится огня как огня. Крэй боится никогда не отделаться от него. Крэй обещает себе, что однажды воссоединит его с семьей.***
Перед самым запуском Крэй Форсайт прощает себе каждый из своих недостатков. Они растут из самоотвергания и прочих неприятных нездоровых вещей, и Крэй делает шаг к тому, чтоб ступить в новый мир здоровым. В прощении и любви к себе. Без страха. Без смерти. Биар как всегда с ним, его вечный спутник, его талисман ручной работы. Дату он забыл и запретил ежедневнику напоминать, но она все такая же, какой он встретил ее с руководящего поста в городской администрации, все еще взор четко вверх и вперед, безупречное лицо, нейтральное выражение, на талии можно ладони сомкнуть. Все еще не жена, не мать, нет, никогда не будет ею, так решила сама. Крэй в подробности не пускается, потому что да, в новом мире нужны новые люди, а чтоб новым человеком сделаться, нужно себя освободить. Крэй до сих пор кое-что помнит с курса психологии. Поэтому позволяет отпустить. Крэй перестает бояться.