После...

      Она сидела на колонне и болтала ногами, за спиной мерцала точка синхронизации.       Странно было вот так сидеть и никуда не торопиться, никуда не бежать. Когда ты долго бежишь, чего-то пытаешься достигнуть, а когда достигаешь, останавливаешься и оглядываешься вокруг с растерянностью.       Как? Уже все? Все враги убиты, брат вернулся в семью, да и семья собралась вместе, в доме, где когда-то было счастливое детство. Но почему так хочется убежать от этой идиллии?..       Вспыхнула точка синхронизации и насмешливый голос за спиной произнес — Опять прячешься от мира? — От тебя спрячешься — не оборачиваясь, ответила Кассандра. — Вот скажи мне братец, почему ты можешь пользоваться точками синхронизации? Я думала это только моя привилегия.       Алексиос засмеялся. — Кровь, моя дорогая сестра. Наша уникальная кровь. Этот непередаваемый коктейль, в котором намешано, да чего там только не намешано. Ты же видела анализ. Ты прошла все точки, а кровь у нас сходна, вот и пользуюсь подарочком. — Гаденыш ты, Алексиос! — смеется, а потом печально продолжает. — Да ладно тебе Дэймос, не кривись, я прекрасно понимаю как ты относишься к этому имени. И ты и я знаем, в отличии от нашей матушки, что выбросить имя, которое носил всю жизнь не получится. Наша прекрасная мать идеалистка, думает, что может вернуть все как было, но боюсь, что ты уже в пеленки не влезешь. Да и не спартанцы мы, как бы ей не хотелось.       Она подвигается на край колонны и Дэймос перепрыгивает к ней, садится за ее спиной и обнимает ее.       Развязывает шнурок, который держит ее косу и зарывается лицом в ее волосы. Волосы пушистые, мягкие, пахнут солнцем, морем и сталью, немного влажные — Купалась? — Да. — Обязательно было напяливать на себя доспех? — Обязательно! Мы не дома. — Кто бы говорил, дома! Ты и дома постоянно в нем!       Она помолчала. — Напомни мне, сколько времени я пробыла дома? — Ну да! — фыркнул Дэймос. — Привет мам, пока мам! — и ускакала на Фобосе дальше.       Она засмеялась и откинулась на него. Его руки методично распускали завязки, расстегивали замки на броне, освобождая ее от доспеха. Когда на ней осталась только нижняя туника, юбка и сандалии, она спрыгнула с колонны. Он спрыгнул следом. Развернувшись, она скинула с себя кольчужную юбку и сандалии и подошла к нему. Теперь ее руки стали блуждать по его доспеху. — Могу убрать его, как в прошлый раз, — сказал Дэймос. — Зачем? Мы ж вроде никуда не спешим, — сказала Кассандра.       Его руки оглаживали ее плечи, легко скользили по талии и бедрам. Сквозь тунику ей казалось, что само пламя Гефеста обжигает ее. — Я когда-нибудь тебя в платье увижу? — спросил Дэймос. — Спроси Алкивиада, он меня видел в платье. Ужасном афинском платье. М-м-м… Правда недолго, — улыбнулась она. — Как мне хочется передушить всех твоих любовниц! — Только любовниц? — усмехнулась она. — Твоих любовников можно пересчитать по пальцам одной руки. И единственный кому я хотел бы свернуть шею, это Алкивиад. А остальные — бабы. — С мужиками тяжело, боятся, — пожала плечами Кассандра, — с женщинами проще, они неосознанно тянутся к силе. - Ты меня боишься? — провокационно спросила она, делая шаг назад и опираясь на алтарь.       Дэймос усмехается, скидывает с себя последние части доспеха. — Как можно бояться такую слабачку?       Отодвинув ее от алтаря, Дэймос резко скидывает все, что там лежит. Вниз сыпятся цветы и подношения почитателей, которых занесло в такую даль. Из пространственного кармана выдергивает шкуру и бросает на алтарь. — О! — А я и забыла уже о ней, значит ты ее забрал. Хорошо ее выделали. Красивая. — Ты много говоришь, — пробурчал Дэймос и опрокинул ее на алтарь, застланный шкурой медведицы Каллисто. — И принесут ее в жертву… — начала было она, но он заткнул ее рот поцелуем. Отстранившись, он посмотрел на нее. — Дура! Идеальная! — выдыхает он. — Моя! — Неправильно это, брат мой, — пафосно говорит она и начинает хихикать, когда он прикусывает ей кожу на ключице. Секс между близкими родственниками порицается и приводит к генетическим мутациям. — Я это уже слышал, мне плевать. Ты сестра мне по крови, в которой от человеческой только процент, дающий нам их внешность. И все, что научники придумают следующие тысячелетия нас не касается. Да и рожать от меня ты каждый раз отказываешься.       Она вздыхает, — И мне плевать. — Сними!       Она выгибается и он стаскивает с нее тунику, пробегая руками по ее поджарому телу, оглаживая каждую косточку, каждый шрам на торсе. — Наемница, — нежно проговаривает Дэймос, вкладывая в это слово намного больше смысла. — Хотя с твоим шилом в одном месте ты уже как твоя любовница должна выглядеть. — Ничего ты не понимаешь, Ксения прекрасна! — Где? — Внутри.       Он заржал и вошел в нее одним движением. Она задохнулась. — Твоя прелюдия это нечто! — возмущенно шипит она — Твой язык слишком остер, вечно выводишь меня из себя. И вообще нужна она тебе, эта прелюдия, — тянет Дэймос и задает такой темп, что слова застывают. Она обвивает его ногами и заставляет глубже входить в нее. — Ты любишь меня? — Ненавижу! — выдыхает она. — Разве тебе нужна моя любовь? Ты вполне без нее обходился, что изменилось сейчас? — Сентиментальный порыв, — засмеялся Дэймос. — Ты прекрасна в своей ненависти ко мне.       Она фыркнула и засмеялась. — Мы слишком долго вместе, чтобы просто говорить. Что дадут тебе эти слова?       Он дернул ее на себя и сел на колени. Она застонала, оказавшись сверху, сильнее насадившись на него, рефлекторно сжав мышцы и заставив застонать уже его.       Позже, сидя на той же самой колонне, она смотрела как Дэймос плавает в бухте и думала о том как все сложилось. И не жалела ни о чем. А о чем жалеть бессмертному.       Глядя как капли сверкают на бронзовой коже Дэймоса, она улыбалась солнцу, пригревающему с неба и бурчанию брата о всяких вредных женщинах. — Слезь с камня, застудишь еще чего, некому будет передавать посох. — пробурчал Дэймос. — Что? Уже проверил, кому я всучила посох? — Конечно! Она твоя пра…сколько-то раз внучка… ну ладно… наш потомок с каплей нашей чудовищной крови. — Тебе не надоело прыгать через тысячелетия? — А тебе не надоело торчать в этой эпохе? — Еврей! — Они еще не появились, — парировал он. — Оставь здесь потомка и пошли дальше! Могу прямо сейчас устроить. — Родить потомка? — ехидно переспросила Кассандра. — Не помню, чтобы придумали технологию мгновенного зачатия, развития плода и рождения. Дэймос вздохнул. — Какая ты язва, все ты поняла. Почему сопротивляешься? — И ты все прекрасно понимаешь, я не смогу оставить нашего ребенка в этой эпохе и уйти дальше. — Ну так роди от кого-нибудь наконец! — От кого? Брасида ты на копье посадил, а Фалета я прирезала, когда он с катушек слетел. — Свет клином что ли сошелся на спартанцах? — Ну можно от Алкивиада, — ехидно предложила она. Дэймоса передернуло. — Чем тебе он не нравится… вот уж кто ушлый евр… политик. Хотя, не получится, его невеста загрызет меня. — Она заливисто засмеялась. Он стащил ее с колонны и завернул в покрывало. — Ты же понимаешь, что это когда-нибудь все-таки случится. — Он поцеловал ее в нос. — Конечно, но сейчас я не хочу и не буду. — улыбнулась она. — Пойдем домой, маменька нас потеряет. Он фыркнул. — Двух наемников… потеряет…       И они засмеялись…