***
Еще несколько месяцев назад Гермиона тихо-мирно занималась борьбой за права эльфов, работая в Отделе регулирования и контроля за магическими существами. Благодаря ее усердию и неутомимому желанию проявить себя, в этом направлении даже появились кое-какие подвижки: домовики получили право на выходные, а некоторые даже согласились на зарплату… Но потом мир рухнул. О нашествии живых скелетов (живые скелеты — подумать только, какой оксюморон…) не говорил и не писал, наверное, только ленивый. Поначалу это казалось лишь шуткой, но когда трупами уже был выстлан не только Косой переулок, но и десятки прилегающих к нему магловских улиц, Министерство больше не могло скрывать правду. Настали страшные времена. — Вспыхни! Бомбарда! Редукто! Твари легко взрываются, осыпая тебя костяной крошкой, но, если промахнешься, заденешь лишь краем или скелет успеет увернуться, пиши пропало: их бритвенно-острые когти и такие же острые зубы рвут плоть быстрее любого заклинания. Гермиона знает это не понаслышке — на ее правой руке не хватает нескольких пальцев, а щеку и нос снизу вверх пересекает глубокий шрам, так и не заживший до конца. Когда из сотрудников ее отдела формировали отряд по изучению оживших тварей, она первая записалась в его ряды. А когда глава отряда погиб, Гермионе пришлось временно взять командование на себя. Спустя несколько дней им удалось взять одну из тварей живьем и изучить. За подробный доклад, в котором Гермиона, основываясь на следах на костях, предположила, что скелеты появились благодаря какому-то неизвестному заклинанию, Кингсли лично, как Министр магии, назначил ее главной. Отряд вошел в состав аврората, так что Золотая троица снова, как и во времена Волдеморта, сражалась вместе. Гермиона стояла у окна в своей квартире в Восточном Лондоне и смотрела на город, мирно засыпающий в этот октябрьский вечер. Большинство маглов даже не знают, думала она, что происходит внутри нескольких кварталов, огороженных заклинаниями и баррикадами, которые постоянно патрулируют полицейские и авроры. Пока еще им удается сдерживать натиск скелетов, но все может измениться в любую секунду. Если только не найдется выход. Если только она не найдет выход. Фред вернулся домой поздно. Он бы с удовольствием оказался там и раньше, но им с Джорджем нужно уладить слишком многое. Такова цена… неудач. Гермиона просила всегда заходить в квартиру через дверь, а не трансгрессировать в центр комнаты, и Уизли уступил ей в этом, не упустив возможности пару раз подшутить. — Привет, — Фред оповестил о своём появлении, чтобы не получить заклинанием в грудь, и только после этого подошел к Грейнджер ближе. — Как ты? — Устала, — призналась она. Повернувшись к любимому, Гермиона невольно улыбнулась, глядя на вечно растрепанные рыжие вихры и запылившуюся мантию. — Стэнли согласился подменить меня до десяти утра, хочу хотя бы выспаться. Она подошла к Фреду, попутно убирая волшебную палочку в задний карман домашних штанов, привстала на цыпочки и поцеловала его в щеку. Губы кольнуло. — Тебе бы побриться, — улыбаясь, прошептала Гермиона. — Займусь. Утром, — пожал плечами Уизли и мягко обнял Грейнджер за талию, прижимая к себе поближе. В такие моменты Фреду хотелось, чтобы все произошедшее оказалось просто плохим сном. Провалы случаются, да, но он бы волновался куда меньше, если бы Гермиона была в безопасности. Вот только это было невозможно, потому что она всегда лезла в самое пекло. И иногда Уизли хотелось лично убить ее за это. — Кстати, раз ты хотела выспаться, то почему до сих пор не в кровати? — Фред нарочито недоверчиво глянул на Грейнджер, немного отстранившись, а потом двинулся вперёд, в направлении спальни, увлекая девушку за собой, все ещё приобнимая ее за талию. — Разбирала бумаги, — честно ответила Гермиона, послушно позволяя себя увести. Сев на край кровати, она наблюдала, как Фред сбрасывает мантию, оставаясь в своей любимой клетчатой рубашке, и кладет палочку на комод. Она вздохнула, потирая уголки глаз подушечками пальцев, на самом деле ощущая усталость. Но Гермиона не была бы Гермионой, если бы не думала о работе даже в минуты отдыха. — Один из новеньких прочел мои наработки и выдвинул предположение, что в состав заклинания могло входить что-то из класса трансфигурационных чар. Я отправила запрос в Хогвартс, остается лишь ждать. Вместе с письмом я отослала одну из костей той твари, которую мы поймали. Надеюсь, у Макгонагалл есть идеи, потому что у меня их уже не осталось… Фред только покачал головой, посмотрев на Грейнджер слегка неодобрительно. — Отвлекись немного. Чем дольше ты пытаешь что-то решить, тем меньше возможностей все-таки довести все до конца остаётся, — Уизли подошел к кровати и сел рядом с Гермионой, руку положив ей на плечо. — Ты точно разберёшься. Ты же Грейнджер, для тебя не существует нерешаемых задач. Просто, согласись, нужно немного отдохнуть. Фреду совсем не нравилось то, с каким упорством Гермиона пыталась найти ответы на вопросы, связанные с тем, что творится в мире сейчас. Была велика вероятность, что найдётся ниточка, которая может привести к ним с Джорджем. Но оставалось надеяться на лучшее и продолжать прятать все, что могло хоть косвенно указать на них. Фред просто не мог позволить Гермионе узнать хоть о чем-то. Девушка потерлась щекой о его руку и прикрыла глаза. Рядом с Уизли ей всегда легче дышалось. Вот же ирония — кто бы мог подумать, что именно один из близнецов, в свое время наводивших шороху на весь Хогвартс, теперь будет дарить так необходимые ей минуты спокойствия. — Я знаю, Фредди, знаю… но просто не могу отдыхать, понимая, что всего в паре кварталов скелеты, может быть, рвут глотку очередному бедняге, — сказала она. — Но больше всего меня убивает, что мы до сих пор не нашли ничего. Ни единой зацепки! Откуда они взялись? Какие чары вдохнули жизнь в их кости? Кто случайно или специально поднял их из могил? — Гермиона вскочила и принялась нервно мерить шагами комнату. Фред тяжело вздохнул и поднялся с кровати вслед за Грейнджер. Дождавшись, когда она в очередной раз пройдёт мимо, он остановил ее, ухватив за плечи, и развернул к себе. — Гермиона, — он посмотрел ей в глаза, чуть хмурясь. — Ответ так или иначе найдётся. Но накручивая себя и выматываясь до немыслимого состояния, ты вряд ли поможешь делу. Тебе нужна свежая голова. Поэтому успокойся. Хотя бы на вечер. Считай, что это твой долг. Твоя работа. Выспаться, не просыпаясь из-за кошмаров в ночи потому, что перед сном думала только о плохом. И приступить к делу с новыми силами. Желание Фреда однажды кинуть в Грейнджер «обливиэйт» и увезти на другой континент возрастало с каждым днём. И с каждым днём становилось все более осуществимым. Если честно, Уизли был уверен, что через какое-то время именно так и сделает. Только сначала закончит их с братом дела. — Да… да, Фредди, ты прав. Сказать было проще, чем поверить в это, но Гермиона очень-очень хотела. Целуя любимого, она честно постаралась выкинуть из головы все, оставить только мысль о хорошем сне, ожидающем ее в ближайшие восемь часов, но взгляд девушки вдруг упал на зеркало, стоящее напротив кровати. В отражении она увидела свое лицо, располосованное рваной линией шрама — напоминание о поспешности, которая чуть не лишила ее жизни, но лишила красоты. Да, так оно и было. С недавних пор Гермиона ненавидела зеркала, но могла часами сидеть перед гладкой поверхностью, рассматривая свое отражение. Шрам уродовал ее — она это знала. Точно также уродовали ее отсутствующие на правой руке пальцы, из-за чего она переучилась пользоваться только левой, — но на руку хотя бы можно было надеть перчатку. Вечно же скрывать лицо под заклинанием не выдержал бы ни один волшебник. Грейнджер не говорила об этом Фреду, но он не мог не замечать ее болезненной привязанности и — одновременно — ненависти к зеркалам. Вот и сейчас, бросив косой взгляд на отражение, она едва ощутимо вздрогнула и попыталась отвернуться, но Уизли не позволил ей этого сделать. Фред держал Гермиону мягко, но крепко, не давая двигаться. Взгляд лениво скользил по ее лицу, то и дело цепляясь за шрам, который будто делил его на две половины и делал идеальную мисс Грейнджер совсем не идеальной Гермионой, которая, если честно, нравилась Уизли куда больше. Этот изъян — далеко не мелкий, так же как и отсутствие пальцев на правой руке — заставлял смотреть на себя, приковывал внимание. И если Грейнджер свои шрамы ненавидела, то Фреда они привлекали. Завораживали. Только с ними Гермиона стала точным воплощением того, что таилось у неё внутри, как он считал. Уизли и сам не заметил, как его рука поднялась к лицу девушки. Но одергивать он себя не стал — в конце концов, Грейнджер не отталкивала его, не отшатывалась сама и не прижимала палочку к его горлу, а значит, можно было продолжать. Фред коснулся начала шрама, прямо под челюстью, и проследил его линию, ведя вверх кончиками пальцев, мягко оглаживая зарубцевавшуюся кожу. После этого незатейливого действа Уизли немного отстранился и перехватил Гермиону за запястье, поднимая ее правую руку к своему лицу, чтобы губами коснуться тыльной стороны ладони, совсем рядом с отсутствующими пальцами, а потом так же медленно отпустил Грейнджер. — Пойдём спать, Гермиона, — прошептал он тихо, коротко целуя ее в лоб, слегка задевая шрам. Почти случайно.***
Авроры, в состав которых входил маленький отряд Гермионы, трудились, не покладая рук. Пока одни группы зачищали кварталы от скелетов, другие рылись в архивах, опрашивали свидетелей, писали письма в Министерства магии других стран, пытаясь узнать хоть что-нибудь о нашествии мертвых тварей. Потом группы менялись местами — и так продолжалось, пока волшебники не начинали просто валиться с ног от усталости. В любой, даже самой незначительной вещи мог крыться шанс разгадать тайну апокалипсиса. Любой из авроров мог наткнуться на нее в любой момент… Но почему-то именно Гермионе, поглощающей тонны кофе и магловских энергетиков, в один прекрасный день улыбнулась удача. Прочитав послание, которое принесла облезлая рыжая сова, она в тот же миг направилась к камину и задействовала летучий порох. Уже через мгновение девушка шагала по коридорам больницы святого Мунго. Пятый этаж встретил ее ярким светом и коридором с одинаковыми дверьми, за которыми лежали пациенты, пострадавшие от магических травм. Гермиона уверенно направилась к одной из палат. У двери ее встретил дежурный целитель. — Мисс Грейнджер? Гермиона кивнула. — Должен предупредить, что после снятия заклятия забвения человек может какое-то время плохо ориентироваться в датах и путаться в фактах, — сказал целитель, глядя на закрытую дверь палаты, за которой лежал, возможно, ответ на все вопросы, терзающие Гермиону последние месяцы. Мысль, что свидетель — единственная их зацепка — может оказаться бесполезным, принесла девушке почти физическую боль. Грейнджер медленно кивнула, показывая, что услышала предупреждение. Вздохнув, целитель отпер дверь и пропустил Гермиону внутрь. — Не давите на него, — попросил волшебник. — Он видел слишком много того, что не должен видеть ребенок его возраста. «Во времена Волдеморта я тоже видела то, чего не должна была. Но деваться некуда», — подумала Гермиона, шагнув через порог. На кровати в одиночной палате лежал мальчик лет десяти. Он настороженно следил за гостьей, прикрывая одеялом худые коленки. У мальчика выпирали ребра — настолько он был худ. Глаза его болезненно блестели. — Привет, — осторожно сказала девушка, улыбаясь как можно более дружелюбно. — Меня зовут Гермиона, а тебя как? — Я хочу к маме, — хрипло и жалобно проговорил мальчик, глядя на нее своими огромными глазами. — Я потерял ее где-то. — Я знаю. — Сердце Гермионы разрывалось от сочувствия, но дело было превыше всего. — Мы обязательно найдем твою маму, обещаю. Но ты должен рассказать мне все то, что рассказал целителю. Видя, что ей все еще не до конца верят, девушка отвернула воротник мантии, продемонстрировав нашивку, на которой была изображена сияющая волшебная палочка. — Видишь? Знаешь, что это за символ? Мальчик кивнул. — Вы аврор. Боретесь с темной магией. — Именно, — сказала Гермиона, осторожно садясь на стул рядом с его койкой. — И ты должен рассказать мне все, что знаешь, чтобы мы могли найти твою маму.***
Фред никогда особо не славился кулинарными навыками, но от матери все-таки умудрился унаследовать умение сварганить что-нибудь простое и съедобное. Гермиону хотелось хотя бы немного порадовать и разгрузить. В конце концов, она целыми днями пропадала на работе, и ужин — меньшее, что он мог сделать для неё. Пусть маггловская техника не прибавляла энтузиазма, Уизли старался надеяться на лучшее — заданием на вечер было не спалить дом. Щелкнул замок входной двери, и Фред, убавив огонь на плите, вышел из кухни в прихожую встречать Гермиону. Та особо довольной жизнью, в отличие от Уизли, не выглядела, но ничего удивительного в этом для Фреда не было — она опять пренебрегала отдыхом. — Привет, — Фред подошел немного ближе, останавливаясь недалеко от Грейнджер. — Устала? Гермиона вздрогнула. Ключи выпали у нее из рук и, звякнув, упали на пол. Впервые голос любимого вовсе не звучал для нее успокаивающе… Выйдя из больницы святого Мунго, девушка долго бродила по улицам магловского Лондона, спрятав руки в карманы пальто, и думала. О, ей было о чем подумать. Например, о том, где же она так нагрешила, что судьба ударила ее под дых и повернулась спиной. Причем это был очень сильный удар. Настолько сильный — Гермиона не была уверена, что когда бы то ни было оправится от него. Она смотрела на Фреда, напялившего на себя ее дурацкий фартучек в горошек и честно старающегося приготовить ужин. Слышала запахи, доносящиеся из-за приоткрытой двери кухни. И от всей этой домашней обстановки, ярко контрастирующей с тем, что она узнала пару часов назад, у Гермионы предательски защипало в глазах. — Да, — коротко ответила она, отворачиваясь, чтобы скрыть слезы. Она знала, что от Уизли они не укроются, но хотя бы пару мгновений, чтобы незаметно вытащить из кармана палочку, этот жест ей подарил… Фред стянул фартук и отлевитировал его в сторону кухни — простые бытовые чары давались ему и без палочки. Он хорошо видел, что с Гермионой что-то не так, вот только понять, что именно, не мог. Он сделал шаг вперёд, а потом инстинктивно отшатнулся обратно. В его грудь была направлена палочка Грейнджер. — Герм? — в его голосе скользили непонимание и недоверие. — Что… что ты делаешь? Гермиона стиснула зубы, смаргивая с ресниц влагу. То, что она делала, разрывало на части, но это был ее долг. — Пожалуйста, не делай резких движений, — сказала она, молясь, чтобы голос не дрогнул, — и тогда никто не пострадает. Кончик ее палочки смотрел прямо в сердце Уизли. Нервы, кажется, были напряжены настолько, что она могла бы оглушить его еще раньше, чем он бы вздумал сопротивляться. Фред приподнял руку в успокаивающем жесте. — Гермиона, — голос предательски заглох к концу слова. — Может… объяснишь мне что-нибудь? Он говорил хрипло и тихо, не двигаясь с места. В голову закрадывались смутные догадки. Вчера Грейнджер щебетала что-то о продвижении в деле, но Уизли, расслабившись, не вникал в слова. Зря. Ничего ещё не выяснилось точно, но он уже продумывал пути к отступлению. Он мог не успеть трансгрессировать и поймать заклинание, к тому же, с большой вероятностью на квартиру поставили блок. Для того, чтобы приманить с кухни палочку с помощью «акцио», тоже требовалось время. Фреду все ещё хотелось думать, что это ошибка. Что Грейнджер шутит. Плохо и несмешно, но шутит. Подозрения о том, что она узнала все, заставляли внутренности сжиматься в тугой ком. Фред хмурился, кусая губы, и смотрел в глаза Гермионы, не отводя взгляд. Она медленно покачала головой. — Вам надо лучше заметать следы, — прошептала Грейнджер едва слышно. От слез было тяжело дышать, но она пока держалась. — И помнить, что «обливиэйт» можно и отменить… Она не сомневалась, что Фред знает, о чем она говорит. Это читалось в его глазах. Каждое мгновение, которое он молчал, подтверждало ее правоту. Гермиона не хотела верить в это, но факты — неумолимые факты — не позволяли усомниться в истине. — Вы это сделали, — сдавленно пробормотала она. — Все эти смерти… это все вы! Фред глубоко вздохнул, пытаясь взять себя в руки, и очень медленно сделал шаг вперёд. — Слушай, — тихо выдохнул он, стараясь сказать это как можно мягче. — Давай мы успокоимся и поговорим нормально. Опусти палочку, пожалуйста. Если бы Грейнджер перестала держать его на прицеле, Фред бы вполне успел притянуть свою палочку, попытаться трансгрессировать или, в крайнем случае, вылететь в окно. Как вариант, уже с улицы можно было бы приманить метлу, которая пылилась где-то в кладовке. Нужно было просто отвлечь Гермиону. Она все узнала. И, как бы больно ему не было, стоило уносить ноги. — Я слишком хорошо тебя знаю, — горько сказала она, сжимая палочку так крепко, что увитое виноградной лозой дерево почти начало трещать. — Ты всегда боялся отвечать за свои поступки. Грейнджер с болью вгляделась в лицо любимого, где, как по книге, раньше могла прочесть все, что им владело. Но не сейчас. Сейчас Фред закрылся от нее — потому что она раскрыла его тайну. — В больницу святого Мунго попал мальчик. Он находился под «обливиэйтом» и не мог сказать даже, как его зовут. К счастью заклинание было наложено в спешке, так что целителям удалось быстро и безболезненного его снять… Говоря, Гермиона наблюдала за реакцией Уизли. А он думал о том, что нужно было убить чертового пацана. Оставить в Косом переулке, не идти с ним к Джорджу и не испытывать свои моральные устои на прочность. Но Фред не хотел быть убийцей. Да даже со скелетами все вышло… случайно. И эксперимент обернулся катастрофой. — Грейнджер, я, конечно, понимаю твою преданность делу и желание действовать, не подумав, — он собирался тянуть время как можно дольше. — Но если ты собралась кидаться в меня заклинаниями, то давай. А если ты хочешь поговорить — опусти палочку. Я не слишком уютно себя чувствую, находясь на линии огня. Фред в два таких же, как и первый, медленных шага оказался на расстоянии вытянутой руки от Гермионы. Палочка теперь упиралась ему в грудь. Уизли хотелось верить, что Грейнджер не сможет ничего сделать. Очень хотелось. «Петрификус тоталус» замер на губах, так и не будучи произнесенным. Она не могла — просто не могла оглушить Фреда, потому что… Гермионе казалось, что в таком случае она лишится чего-то очень важного. Чего-то, что и так висело на волоске. Ее сердце разрывалось на части долгом и сильной — по-настоящему сильной — привязанностью к этому рыжему оболтусу. Она никогда не говорила вслух о том, что чувствует, лишь выражала это — в объятиях, в поцелуях, в пальцах, которые запускала ему в волосы, пока он оставлял красные следы на ее шее и ключицах. И сейчас это неназванное чувство противостояло необходимости сделать то, что делают все авроры, — необходимости противостоять злу. А в этот самый момент Фред и был тем самым злом. И Гермиона сделала выбор. — Нет, Уизли, я не опущу ее! — повысила голос девушка, тыкая палочкой в грудь парня и заставляя того отшатнуться назад. — По крайней мере, пока ты не ответишь мне на один-единственный вопрос. На самом деле вопросов было намного больше. Но Гермионе важен лишь один. Она смотрела на Фреда. Фред смотрел на нее. Их разделяло лишь несколько футов. — Это правда были вы? — тихо спросила Гермиона, до последнего надеясь на… — Ты же знаешь, что не сделаешь этого, да, Грейнджер? — Фред выразительно посмотрел на чуть подрагивающую руку Гермионы, которой она сжимала волшебную палочку. Его собственная палочка молнией вылетела из кухни и через секунду скользнула ему в ладонь.