Осколки

      Тики остановился на лестнице поместья Тысячелетнего Графа, так и не дойдя до своей комнаты.       "Не могу больше".       Мужчина чуть покачнулся и обессилено сполз спиной по стене. Холод кирпичной кладки прекрасно остужал вскипающую кровь и прояснял спутанные мысли.       - Малыш, - глухо и бесцветно выдохнул ной в ночную тишину, слушая, как его голос гулким эхом гаснет среди пустых лестничных пролётов.       Микк не знал, что такого было в этом заносчивом юноше, неспокойном, необычном, не вписывающемся ни в какие допустимые рамки. При любом рассмотрении он обладал множеством минусов: отвратительный характер, отсутствие родителей, иногда всплывающие замашки воспитавшего его Кросса, любовь к нечестной игре и шулерству - список можно было продолжать бесконечно. И вместе с тем Тики тянуло к нему. Раньше тянуло.       Мужчина запустил руку под рубашку и медленно очертил кончиками пальцев глубокий рваный шрам, рассекающий его тело крестом. Кому ни скажи, любой назовёт такой "подарок" партнёра неприемлемым, но Аллен свято верил, что подобной жестокостью он очищает Тики от его тёмной стороны, делает ему лучше, освобождает от бремени ноевской сути. Наверное, Уолкер до сих пор верил в правильность нанесения подобных ран, но португалец на своей шкуре убедился, что это не так.       Сущность внутри него который месяц неистовствовала раненым берсерком, захлёбываясь слепой, темнейшей ненавистью. Она выла и металась, своими хаотичными, резкими движениями пугая даже ноев. И вместе с тем Тики наконец-то был спокоен. Он ощущал, как сущность болит и стонет, но также замечал, что она впервые за безмерно долгое время легко и свободно льнет к его рукам, благодарная за то, что ее перестали сдерживать.       "Желание не должно быть таким..."       "Вайзли, это личное"       Диалог Мечты и Мудрости внезапно всплыл в памяти, бередя неясные раны.       - Аллен, что ты сделал со мной? - Микк посмотрел на свою руку, будто видя ее впервые. Казалось, что она вот-вот исчезнет, растворится или откажется повиноваться своему хозяину, став ему по-настоящему чужеродной. Мужчина то разгибал, то сгибал пальцы. Тело слишком хорошо помнило полноценное пробуждение его тёмной сущности, а тыльная сторона ладони хранила резкую, освобождающую боль проступивших на ней стигмат, из которых раньше сочилась горячая кровь. Прошло уже несколько месяцев, а Тики все ещё помнил, все ещё ощущал ту безумную боль, разливающуюся по венам расплавленным железом, бурлящим чистой, яростной мощью.       Тики закрыл глаза. Сущность тут же оплела его чёрным доспехом, резонируя с ледяным спокойствием, внезапно охватившим мужчину. Ему больше не надо ограничивать себя, следуя за светлой стороной. Ее нет. На губах мужчины дрогнула улыбка.       "Юноша, что же ты наделал. Желая уничтожить тёмную сторону, ты нанёс ей так много боли, что ей пришлось стать намного сильнее, нарушив баланс и... стерев светлую".       Микку странно. Побег сущности лениво взмыл в воздух и в дребезги разбил близлежащее окно. Звон осколков, крошащихся после удара об пол сладко пел в ночной тишине.       - Вот бы разбить все окна в поместье, - тихо произнёс Тики.       - Так в чем проблема? Граф будет не против, так что... почему бы и да, - Роад спускалась по ступенькам ловко и игриво, хрустя черно-белым леденцом.       Микк поднял на неё задумчивый взгляд.       "Больно" звенит в груди Тики громче, чем тысяча разбиваемых окон. Громче, чем колокол размером с само поместье Тысячелетнего Графа.

***

      Микк не помнил, сколько времени прошло до того, как он пришёл в себя. Из рук торчали осколки. В волосах играл приносимый с улицы ветер. Оконные рамы были усеяны зубцами уцелевших кусков стекла. Каждый шаг отзывался хрустом лопающегося и крошащегося стекольного крошева, щедро усыпавшего пол зала. Тики опустился на колени, чувствуя полное, абсолютное опустошение. Ни ненависти, ни гнева, ни радости, ни удовольствия. Чудесная и чудовищная тишина, нарушаемая лишь звучащими в воздухе нотами крови. Его чёрной крови и... крови Роад.       Заметив, что Микк успокоился, Старшая поднялась с пола и подошла к нему, ласково обняв со спины.       - Почему ты не ушла?       - Я тебя люблю, - спокойно улыбнулась девушка, прижимаясь щекой к его шее, - даже когда тебе плохо... особенно, когда тебе плохо, я не хочу уходить.       Тики замер в ее руках, не в силах ответить, не в силах осознать, что подобное возможно. Он слишком долго разделял себя, не веря, не желая верить, что обе его стороны в самом ярком их выражении могут быть кем-либо приняты.       - К тому же я люблю, когда ты искренен. И в первую очередь с собой.       Микк горько улыбнулся, все ещё ощущая раздражающую, ноющую боль от шрамов, но от тёплых, лёгких объятий Мечты она становилась несравнимо легче.       - И знаешь, Роад... Не в балансе, а в единстве и цельности сущностей скрыто истинное удовольствие.       Девушка обняла его чуть крепче.       - Я знаю. Но главное, что это осознал и ты.