Они нечто большее

Забот у Руни целая прорва. То сумбурный день рождения Хагрида, то таинственная гостья из Франции, безуспешная попытка петь в хоре, утомительная подготовка к балу... и многие другие дела, от которых кругом шла голова. Казалось, что бы ни происходило в Хогвартсе, Руни МакФлетт обязательно примет в этом участие и как-нибудь отличится. Не удивительно, что когда начался набор в команду по квиддичу, все ожидали, что она попытается стать новым охотником. В этот раз Руни решила пойти всем наперекор, но потерпела сокрушительное поражение в самом начале, когда вездесущая Пенни Хейвуд вытащила её на квиддичный матч. Потом появился мальчик с разрисованным лицом, произошло знакомство с самой Скай Паркин, и вот Руни уже сидит перед потрясающим парнем и натужно пытается понять его запутанную стратегию. Потом её тренировал Орион, прекрасный лидер, слишком спокойный для Слизеринца, но отлично справляющийся со своей задачей. Однако если бы Руни спросили, с кем ей больше всего нравится работать, она бы назвала Мерфи МакНулли. Если честно, ей даже не очень хотелось в команду, просто когда он бухнул перед ней стопку книг, отказать было невозможно. Вскоре выяснилось, что он не только обаятельный и симпатичный, но и очень умный парень с неутомимой харизмой. А уже через неделю после начала их занятий стратегией, Руни не могла представить себе, как она жила раньше, будучи не знакома с невозмутимым и притягательным МакНулли. Возможно, в нем было то, чего ей самой очень не хватало — иногда так хотелось улыбнуться, но не получалось, потому что накатывали воспоминания о Джейкобе, заботы о Проклятых хранилищах, проблемы с Рейкпик, странное поведение Бэна и Беатрис, ссоры с Мерулой... Иногда Руни казалось, что она не заслуживает этого. Что все эти неприятности и горести, свалившиеся на её голову — результат чьего-то подлого саботажа. Всё, чего девочка хотела, когда появилась в Хогвартсе: учиться, смеяться с Рован и Пенни, но всё всегда шло не плану. Она оказалась вовлечена в жутки события, выйти из которых счастливой и жизнерадостной было невозможно. А потом появлялся Мерфи и заставлял её улыбаться, искренне, по-настоящему, как будто в её жизни не было опасностей и проклятий. И это был лучший момент каждого дня. Поэтому Руни всегда просила Мерфи позаниматься с ней ещё. Рядом с ним всё становилось чуточку лучше. – Пошевеливайся, Мерфи, – кричит Руни, с радостным видом выбегая из гостиной факультета. Коляска едет за ней почти по пятам, но сегодня у МакФлетт слишком хорошее настроение, чтобы замечать такие мелочи. Ей кажется, что они страшно опаздывают, хотя в Большом Зале только-только закончили завтракать, и у них есть несколько часов до обеда, пока столы не накроют смышленые эльфы. – Начни уже звать меня МакНулли, – смеясь, говорит парень, наблюдая, как Руни выписывает финты по коридору. – Не сегодня, – весело заявляет Руни, бодро подпрыгивая на месте, чтобы Мерфи успел её догнать. Она наконец-то чувствует подъем, которого ей не хватало. – Сегодня у нас волшебные шахматы. Они добираются до Большого Зала в считанные минуты, по пути спугнув своим смехом пару первокурсников с вороньего факультета. Мерфи везёт на коленях доску для игры в шахматы вместе с волшебными фигурками. За Слизеринским столом пусто, Исмельда закончила читать книгу и устремилась в Библиотеку. Это хорошо, потому что Руни не хочет, чтобы им кто-то мешал. Руни всё время проигрывает. Вернее, у неё 77% поражений. Это очень много, особенно для нового охотника. Кажется, будто она относится к этому не серьезно, хотя Мерфи лично вручил ей пособие по шахматам, и Руни клятвенно обещала его прочесть. Ещё одна партия завершается позорным поражением, МакНулли справедливо заводится. – Ты не собрана, – говорит он, вновь раскладывая фигурки по доске. Они смеются над Руни и зовут её лузершей, и это не добавляет Слизеринцам оптимизма. – О чем ты думаешь? – Ну, мне нравится играть с тобой... – Но ты бы хотела практиковаться с Орионом или Скай на метлах, – завершает фразу он, кажется, еле заметно вздохнув. Руни грустно морщит нос. Она никогда не стала бы недооценивать стратегию, особенно стратегию МакНулли. Сама девушка никогда не подходила к делу без должной подготовки. Сперва они всегда штурмовали Библиотеку, потом расспрашивали преподавателей или других экспертов, вроде Абефорта или — в этом МакФлетт никому не признается — мелкого жулика Наземникуса Флетчера. – Да нет, – качает головой Руни. – Я просто устала. Ну, знаешь, от учёбы, Проклятых Хранилищ, от беспокойства о Джейкобе... Наверное, мне просто хотелось бы отвлечься, и поэтому мне захотелось провести время с тобой. Может, завтра сходим в Три Метлы? – робко предлагает девушка. – Мы могли бы сходить и сегодня, но ты сказала, что хочешь играть в волшебные шахматы, – замечает МакНулли, на секунду прекращая раскладывать фигурки. У него очень тяжелый взгляд, МакФлетт кажется, что она никогда раньше этого не замечала. В последнее время девушке и вовсе кажется, что она совершает ошибку за ошибкой, но такого никогда раньше не было с Мерфи. С ним Руни будто делает всё правильно, если забыть о том, что ей не место в команде, пусть подвижки и есть, и Орион говорит, что она станет очень ценным приобретением для следующего матча. – Хочу, – соглашается она. – Просто это не все, что я хочу. По правде сказать, мне не очень интересен квиддич, – наконец, силится признать МакФлетт. Ей стыдно, и поэтому слова срываются с губ со срежетом. – Меня интересовало немного другое. А если уж говорить прямо, то совсем другой. Разве она первая пытается измениться, чтобы понравиться объекту своей симпатии? Нет. Наверное, каждый пытается выставить себя в лучшем свете. Но даже Руни понимает, что это нечестно. Мерфи еле заметно дёргает губами, и если посмотреть сейчас прямо на него, можно заметить, как двигаются шестеренки в его голове. – Ты записалась в команду из-за Ориона? – наконец, спрашивает он. – Нет, – отвечает Руни. Мерфи склоняет голову и пристально её рассматривает. – Из-за Скай? – уточняет он. – Нет, – качает головой Руни. Ей хочется рассмеяться, потому что Скай ужасно взбалмошная, а Орион слишком себе на уме. Их недостатки она видит хорошо, их хватает, чтобы просто ценить ребят, как сокомандников. Но недостатков МакНулли она решительно не видит. Фигурки разложены до конца, и Мерфи вновь переводит взгляд на нее. – Тогда я на все сто процентов не понимаю, зачем тебе это нужно, – говорит Мерфи, рассматривая покрасневшее лицо МакФлетт. Руни кусает губы, пряди волос падают на лицо, когда она опускает голову. Ей тяжело, потому что МакФлетт представляла всё иначе. Если честно, девушка вообще ничего себе не представляла. В её голове всегда было что-то, кроме неё самой. Обязательства, долг, чужие проблемы. – Мне нравится комментатор. Мерфи сжимает в руках фигурку. Они не смотрят друг на друга, но по какой-то причине прекрасно понимают, что увидят, если встретятся глазами. Руни тяжело дышит. Ей очень жарко. – Помоги пересесть в коляску, – наконец, говорит Мерфи, и Руни молча встаёт со скамьи, стараясь не встречаться с ним взглядом. Когда Мерфи оказывается к кресле, ему остаётся только взять свои шахматы. Он едет в гостиную факультета, не оборачивается и на обеде не появляется. Руни кусок не лезет в горло, и она уходит раньше всех. Гостиная факультета давит на неё, будто резко опустились потолки. Руни хочется переключиться на любую другую мысль, но в её голове Мерфи. Обычно она ощущает приятное тепло, когда вспоминает комментатора, однако сейчас ей страшно. Как будто она снова оказалась напротив портрета её брата, растерянная и напуганная. Слышать дружные голоса однокурсников сейчас невыносимо, даже Барнаби, Роуан и Лиз, и поэтому Руни обращается за помощью к единственному человеку, который может её поддержать. – Я, честное слово, не понимаю, почему он так поступил, – говорит Руни Андре, когда они встречаются в комнате Артефактов. – Ничего не сказал, уехал, на обеде не появился и в гостиную не выходит. Если я ему не нравлюсь, то он мог бы так и сказать, – вздыхает девушка и кусает губы. – Я бы не обиделась. То есть я бы обижалась, но сделала бы вид, что это не так. Эгву ободряюще улыбнулся. Они с Руни слишком давно друг друга знают, чтобы он сомневался в её словах. – А что точно ты сказала? – уточняет он. Казалось, нельзя смутиться ещё сильнее, но у Руни получается. Она вздыхает. Смотрит на Андре, ожидая, что он засмеется. – Что мне нравится комментатор, – еле слышно произносит МакФлетт. Андре вздыхает. Лицо у него безмятежное, какое бывает обычно, когда он занимается новым проектом. – Это мило, – заключает он, примирительно похлопав МакФлетт по плечу. – В твоём духе. Однако ты не подумала о том, в каком виде ты подашь признание, – произнес Андре, пристально рассматривая Руни. – Если бы ты мне открыла свои чувства в таком ужасном свитере, я бы тоже был огорошен... Руни слабо улыбается, продолжая слушать многочисленные советы самого стильного в мире волшебника. Андре самоотверженно ободряет девушку до самого ужина, на котором Мерфи также не появляется. Руни вне себя. Она не может грустить слишком долго, её грусть превращается в ярость. МакФлетт возвращается в подземелье, где под потолком качаются зеленые лампы и плещет за стеклом озеро, и решительно направляется в спальню для мальчиков, где её никто не ждет. Она — самый худший староста в истории факультета, Феликс точно упал бы в обморок, узнав, как его ученица Руни пользуется своими полномочиями. МакНулли лежит на кровати и рассматривает потолок. – Руни? – спрашивает Мерфи, замечая в спальне постороннюю. – Если ты не пришёл на ужин, чтобы не видеть меня, то ошибся, – с порога выдает МакФлетт, собираясь сжечь МакНулли в пламени своей злости. – Я бы не стала прилюдно ставить тебя в неловкое положение. И уж если я тебе не нравлюсь... – Дело не в этом, – говорит МакНулли, рассматривая пышущую гневом девушку. Руни обескураженно замирает и смотрит на комментатора насторожено. Она была уверена, что не нравится ему. Ведь рядом дерзкая Скай, умная Роуан, милая Пенни, любознательная Лиз, задорная Тонкс, смышленая Тюлип... – А в чем? – спрашивает она, немного сбавив обороты. Мерфи садится на кровати. – Мне никогда раньше не признавались в симпатии, – говорит он негромко, но его голос почти сразу пропитывается бодростью и обычной невозмутимостью. – Знаю, что ты думаешь, как такое может быть, я же так неотразим... – Мерфи, – Руни садится на край кровати и берет его за руку. Сейчас его уверенность кажется слишком натужной, и Руни не хочется, чтобы Мерфи был таким неискренним. Таким, какой она обычно была рядом. – Ты не собираешься звать меня МакНулли никогда? – уточняет он, глядя на нее с привычным скепсисом. – Так тебя зовут друзья, – пожимает плечами МакФлетт. – А мне не хочется быть твоим другом. Мерфи смотрит на руку, сжимающую его ладонь. По его глазам можно понять, что внутри него что-то борется. Но сейчас Руни видит только опущенные веки. И лицо, которое всегда ей нравилось. – Каким ты меня видишь? – спрашивает он, вновь поднимая глаза, и сейчас в его голосе нет ничего напускного. В нем будто вообще ничего нет. – Самым весёлым, – не задумываясь, отвечает она. – Остроумным. Добрым. Самым красивым. Начитанным. Глубокомысленным. Упорным. Амбициозным. – Но не мужественным, – произносит Мерфи, покачав головой. Лицо Руни кривится. – Мы же не грифы, – презрительно фыркает она. – Ты знаешь, о чем я, – с нажимом произносит Мерфи. Теперь уже Руни опускает глаза. – Я не знаю, что значит мужественный в твоём понимании, – говорит она, убирая прядь волос с лица. – Ты каждый день борешься. Преодолеваешь препятствия. Доказываешь всем, что ты — это не твоё кресло. Однако, говоря прямо, для меня это не важно, – произносит Руни и робко глядит на Мерфи, пытаясь понять, расстраивает ли это его или нет. Лицо МакНулли непроницаемое, но МакФлетт это не отталкивает. – Мне нравится все в тебе. Но доброта и отзывчивость — первое, что меня покорило. После твоей улыбки. Ей кажется, будто она говорит всё не правильно. Ей чудится, будто теперь МакНулли и не взглянет на нее и правильно сделает. Она смотрит на него и боится, что сейчас он скажет, что на этом всё, но Мерфи такого не говорит. Мерфи протягивает руки, и Руни осторожно падает в его объятия. От неё пахнет яблоками и водой, но непривычный запах кажется вполне приятным и успокаивающим. Мерфи впервые обнимает девушку, которая ему симпатична. Которой симпатичен он. Он впервые чувствует что-то настолько сильное. Не думает о стратегии и о своей мечте. – Я никогда не позволял себе влюбляться, – произносит он, продолжая сжимать девушку в объятиях. – Знал, что это не для меня. Я сегодня тебя впервые увидел, как женщину. Если бы увидел раньше, то безответно бы влюбился. И мучился бы. А сегодня заметил, какие у тебя красивые глаза, – говорит Мерфи, и Руни не может понять, что такое закрадывается в его голос. – И подумал, как она может признаваться мне в симпатии? Несколько секунд они продолжают обнимать друг друга, пока прикосновение не тает в темно-зеленом свете потолочных ламп. Руни поворачивается на бок, опускает голову на его плечо. Это Мерфи. Рядом с ним она чувствует себя в безопасности. Не думает о плохом, потому что кто-то настолько светлый непроизвольно разгоняет тучи своим присутствием. А ещё она его любит. И это решает все. – Прости, что притворялась, будто люблю квиддич, – говорит Руни, теребя рукав его рубашки. Когда они подружились, он подарил ей такую же. – И прости, что я ничего не понимаю в волшебных шахматах. Мерфи улыбается, прячет лицо в её волосах. Он хочет сказать, что никогда не встречал девушки, которая бы настолько не разбиралась в стратегии и при этом волей небес всё равно выпутывалась из неприятностей. – В волшебные шахматы я тебя играть научу, – уверенно произносит он. Руни снова хмурит брови. – Значит, Три Метлы. Не хочешь в кафе мадам Паддифут? Вспоминая свой прошлый кошмарный опыт в кафе мадам Паддифут, Руни хочет разбить пару чайных сервизов. К счастью, у Трелони есть всё необходимое, чтобы удовлетворить её желание в будущем. Она знает, что с Мерфи будет лучше. Потому что он никогда не стал бы обвинять её в чем-то, к чему Руни имеет лишь косвенное отношение. Он не видит в ней соперницу. Не видит в ней Разрушительницу Проклятий. Он видит в ней Руни. Просто Руни, какой ей так редко удается побыть. – Мне больше нравится Кабанья Голова, – важно объявляет она, поднимая глаза на Мерфи. От его улыбки её бросает в дрожь. – Хотя мне было бы хорошо в любом месте, где есть ты. Руки МакНулли прижимают Руни к его телу, близко-близко. МакФлетт выдыхает. Сладко дрожит. – Я не железный, – серьезно говорит Мерфи, глядя в её глаза. Толком не зная, можно ли ей это, Руни тянется к его губам. – Я тоже. Мерфи поворачивается на бок. Их губы сталкиваются, языки сплетаются, всё впервые и всё взаправду. Его рука проходится по её талии, опускается на бедро, почти сжимается, Руни выдыхает в поцелуй, придвигается ближе. Сейчас нет ничего, только она и он, и ей так давно хотелось просто быть, что больше ничего и не нужно. – Не верю, что ты настоящая, – шепчет Мерфи в губы девушки. – Не верю, что до сих пор не сняла с тебя рубашку, – тихо отвечает Руни и тянется к пуговицам дрожащими пальцами. Она не знает, что будет дальше, но ей не хочется останавливаться. Поцелуй возобновляется. Им сладко дышится и сладко чувствуется. Руни ощущает тепло, никогда не окутывавшее её тело раньше. Мерфи ощущает легкость, непривычно разливающуюся по коже. Пусть для всех они склизкие слизеринцы, вездесущая Руни МакФлетт — разрушительница проклятий и помешанный на процентах и стратегиях Мерфи Макнулли — болтливый комментатор, друг для друга они нечто большее. – О, Мерлин, Вы бы хоть полог задернули! – восклицает вошедший в комнату Барнаби, по-детски жмурясь. Мерфи и Руни смеются, рассматривая своего доброго однокурсника. В комнате появляется Орион. Потертая мантия свободно болтается за спиной, из-за чего он похож на путешественника. – МакФлетт, я не это имел в виду, когда просил тебя расслабиться перед матчем, – назидательно говорит он, сцепляя руки в замок и глядит на комментатора с легким скепсисом. – Ты, МакНулли, мне всю команду испортишь. – Я не виноват, что женщины на все сто процентов не могут передо мной устоять, – расплывается в улыбке Мерфи. МакФлетт толкает его локтем. – МакНулли, – цедит она сквозь зубы. – Она сердится, – смеется Мерфи и целует Руни в щеку. МакФлетт заметно остывает. – Мне достаточно одной женщины. Самой лучшей. Которая всегда зовёт меня по имени. Забот у Руни целая прорва. То сумбурный день рождения Хагрида, то таинственная гостья из Франции, безуспешная попытка петь в хоре, утомительная подготовка к балу... и многие другие дела, от которых кругом шла голова. И всё это становилось неважным, когда рядом был Мерфи.