Будь аккуратнее, лисенок

      Тем временем, из лагеря все еще доносились звуки перестрелки, что меня очень сильно пугало. Я тихо подошла к Мише и обняла его, от чего он сначала дернулся, а потом понял, что это всего лишь я, и прижал к себе. Истеричка отпустил на этот счет какой-то комментарий, но тут же заткнулся, увидев раздраженный взгляд Миши.       Услышав взрыв, я вздрогнула, а по спине пробежался жуткий холодок. Миша на это только крепче обнял меня одной рукой, а другой поудобнее перехватил ствол. И вдруг все затихло, будто бы ничего и не было. Надеюсь, Нерпы просто перебили всех наемников и сейчас спокойненько возвращаются к нам. Другие варианты я даже рассматривать не хочу.       Так оно и было, ну, точнее, почти так: освободили целехонькую журналистку и свалили, оставив наемников позади. Васька даже рюкзак мой прихватил! Вот это я понимаю, клиентоориентированность. Ладно, шутки шутками, а выбираться надо.       Боря вызвался помогать идти Мишке, Вася шел со мной и, одновременно с этим, следил за пленным, которого пустил немного вперед, Дана — замыкающей, а новенькому, которого, как выяснилось, зовут Тигром, или Пашей в миру, выпала нелегкая судьба тащить этого пентюха недоломанного. Ой, не завидую я ему.       Через некоторое время командир, то есть, Бизон, объявил привал и дал указание группе проверить боекомплект, а, проще говоря, узнать количество оставшихся патронов. Умостившись чуть правее Васи, я краем уха услышала крайне забавный разговор:       — Ты как сам? — нормальный вопрос от человека, который не видел Мишку уже долгое время.       — Как универсам, — прекрасный ответ типичного Рифанова.       Дальше я не слушала, но с этого меня просто вынесло, что я даже тихонько посмеялась, насколько мои травмированные ребрышки это позволяли. Неуместные и немного нелепые шуточки Миши — одна из черт, из-за которых он мне очень нравился. Ну, по-человечески чисто, ничего такого, вы не подумайте. Заметила, как Боря отдал Мишке автомат. Вот это по-нашему, я понимаю. Может, если правильно попросить, то я и пистолет прихватизирую. Рифанов никогда не умел мне отказывать.       Прямо за левым плечом слышу, как добрый дядя Боря превращается в сурового капитана второго ранга Бизона, допрашивая пленного наемника. Становится немного жутковато от его слов, но я стараюсь абстрагироваться, оправдывая это производственной необходимостью. Тем более, это сработало, и диверсант начал говорить. Оборачиваюсь, чтобы посмотреть на это зрелище, хотя, наверно, не стоило бы. Именно в этот момент замечаю, что Васька, мой любимый старший братик, холодно сжимает простреленное плечо бандита да так, что последний орет от боли. Точно не стоило. Поворачиваюсь обратно, вновь оправдывая эту жестокость их работой. Да, они убивают людей, много людей. Ладно, очень много людей. Но эти люди — враги, я уверена в этом. Васька же такой человек, что в жизни никого без острой необходимости не тронет. Ну, наверно. Окей, я просто искренне в это верю.       Понимаете, до сегодняшнего дня мне ни разу не приходилось видеть, как мой брат, да и вообще в принципе кто-либо кого-то убивает. Бить — да, бывало пару раз и то, защищая меня или еще кого-то. Но чтобы прям так вот, без колебаний убить человека. Конечно, я знала, что это происходит, просто когда видишь своими глазами — это совсем другая степень осознания. Не хочу больше думать об этом. Вновь пытаюсь отвлечь себя рисованием закорючек на земле.       Бизон опять прикрикивает, от чего я дергаюсь, а из глаз внезапно начинают течь слезы. Пытаюсь их как можно быстрее вытереть грязным рукавом Васиной кофты, лишь размазывая по лицу землю и, видимо, чью-то кровь, как я поняла по металлическому запаху, резко ударившему в нос. Надеюсь, это моя, иначе я просто откинусь прям здесь. Отворачиваюсь ото всех, пытаясь стереть все это добро с кожи, помогая себе тем небольшим количеством воды, что осталась в сумке. Вроде выгляжу немного лучше, насколько это вообще возможно в таких условиях. Возвращаюсь на свое место и замечаю, что Миша как-то слишком резко повернул голову в противоположную от меня сторону.       Решаю не забивать этим голову и встаю, так как Боря объявил конец привала. Хочу подойти к брату, но вздрагиваю и останавливаюсь на полпути, вспоминая крики пленного. Мда, кажется, смириться с этим будет чуть сложнее, чем я думала. Командир группы слабо хлопает меня по плечу, как бы спрашивая что случилось, на что я лишь отмахиваюсь и слабо улыбаюсь, через силу глядя ему в глаза, а тем временем от лопаток до копчика пробегает табун мурашек, от чего я невольно веду плечом, тем самым сбрасывая его руку. Он бросает на меня немного недоуменный взгляд, но так ничего и не говорит, а лишь громогласно поторапливает группу, заметив, что Тигр опять замешкался, разбираясь с недоделкой мэра.       По пути Боря что-то обсуждает с, как я уже выяснила, дядей Ваней и Ритой, а все, у кого есть наушник — внимательно вслушиваются в их беседу. С одной стороны, хотелось бы, конечно, узнать, о чем они говорят, а с другой — нет никакого желания слышать, кого им на этот раз скажут «устранить». От понимания того, что эти приказы, в том числе, отдают и те самые люди, с которыми я провела огромную часть своего детства, по спине вновь прошелся холод, а на глазах опять выступили соленые капельки, которые, в этот раз, я вовремя успела сморгнуть. Так, все куда хуже, чем я думала. Вот приеду домой и обязательно выплакаю все эти слезы в подушку или же пущу их в свободное плавание вместе со струйками душа, а пока надо просто плыть по течению и слушаться Нерп. И Мишу. Именно так я и решила поступить, постаравшись полностью отключить думалку.