Ваш Доктор_Вода
***
Грязь, смешанная с кровью, потом и слезами – так встретил Джампера новый мир. Его выбросило где-то в чистом поле, изрытом воронками и траншеями, покрытом слоем то ли черного снега, то ли пепла. В воздухе стоял постоянный гул, тут и там взметались вверх фонтанчики пыли и земли, вырываемой новыми падающими снарядами. Быстро окинув взглядом безжизненный пейзаж, пони скатился в ближайшую канаву и закрыл копытами голову, ожидая разрыва вблизи, но его не последовало. Тогда жеребец встал, отряхнулся и поскакал по траншее, надеясь найти обитателей этого мира. Через несколько минут его поиски увенчались успехом: он вылетел из-за поворота и был встречен залпом лазерных винтовок под выкрики: “Ксенос! Они уже тут!”. Магические стражи отвели несколько лучей, парочка были впитаны щитом, а остальные прошли мимо, так что Джампер отделался лишь испугом. Быстро сиганув обратно, за надежную земляную преграду, пони вытянул из сумки фильтр восприятия и, немного поколдовав с настройками, снова вышел из-за укрытия, но уже уверенно, важно, чеканя шаг. В этот раз реакция солдат была иной: они вытянулись по струнке, вскидывая руки в боевом приветствии. Один из них, с медалью в форме черепа, украшенного лавровым венком, отчеканил: “Астра Милитарум приветствует Вас, инквизитор! Наш взвод готов помочь Вам в любом начинании!” Джампер, слегка обескураженный неожиданным образом, который ему выдал фильтр, откашлялся и, пытаясь изображать грозный тон, прорычал: “Это так вы готовы помогать мне? Позволяя ксеносам бегать по своим позициям?! Я сейчас прикажу пристрелить каждого двадцатого в вашем подразделении за халатность! Хорошо хоть, что он был совсем хилый, и я убил его одним ударом!” Своими словами он попал в самую точку: солдаты побледнели, кто-то затрясся в страхе, кто-то начал шептать слова молитвы. Не успел Джампер добавить что-то еще, как над окопом засвистели снаряды, пронеслись лазерные вспышки и кто-то закричал: “Они идут! Все в ружье!” Солдаты тут же вскинулись и, подбежав к земляному валу, принялись стрелять в сторону наступающего противника. Некоторые тут же валились замертво с длинными шипами, торчащими из головы, другие падали на колени, сжимая голову, крича что-то про хаос, не в силах сдержать рвущуюся из их разумов силу, а несколько солдат приложили дула винтовок к собственным головам и нажали на спуск. Однако большинство стойко отбивались, хотя силы были явно не равны, и вот уже атакующие промяли первые ряды обороны и, издав победный рев, начали спрыгивать в окоп, прямо на головы людей. Это были настоящие монстры, существа из самых темных уголков воспаленного сознания: изуродованные морды, рассеченные грудные клетки, кроваво-красная кожа, массивные бараньи рога, острые клыки во всю пасть, а в руках – горящие топоры и истекающие кровью клинки. И весь этот сонм кошмаров с диким ором и воплем ворвался в ряды обороняющихся, разбрасывая их, точно тряпичные игрушки. Одно чудовище направилось к Джамперу, замахиваясь секирой, но пони проскочил у него между ног и выдал дуплет из боевого седла в спину твари. От двойной порции двадцатимиллиметровых снарядов, щедро начиненных взрывчаткой, монстр пошатнулся. Его спину разнесло вдребезги, сквозь порванную кожу и мясо виднелись кости позвоночника, но тварь будто не замечала этого, поднимая горящее оружие в новом ударе. О Луна, Кошмарная Провозвестница, сейчас я взываю к Тебе! Пони пригнулся, пропуская лезвие над собой, передернул затвор седла, резко потянув удила на себя. Затем сжал зубы – и новая порция металла отправилась в противника, разрывая его внутренности на части. Это ранение оказалось фатальным, и чудовище упало на мокрую землю, выкрашивая ее в красный цвет. Однако еще не успело оно упасть, как сзади на пони набросился новый враг – маленький, низенький и очень верткий, похожий на помесь гоблина и крысы. Он наносил удар за ударом крохотными кинжальчиками, быстро истощая магических стражей, пока отводящих оружие беса. Я признаю себя Твоим и молю о помощи! Не оставь своего раба в беде! Джампер телекинезом вытащил из сумки прозрачный пузырек с красной жижей и выпил его одним глотком, морщась от невыносимой горечи и обжигающей боли. Она росла в его груди, разъедая изнутри, требовала выхода, и, когда это мерзейшее чувство дошло до рта, жеребец открыл его и выпустил в гоблина поток ярко-красного пламени. Бес заверещал, пытаясь сбить пламя, принялся кататься по земле, но вскоре застыл тлеющей грудой плоти. Пони отпрыгнул и присел под земляным валом, чтобы стереть со лба пот и немного осмотреться. Очевидно, люди проигрывали бой, силы неприятеля теснили их все дальше от прежних позиций, вычищая окоп за окопом, траншею за траншеей. Повсюду лежали обезображенные тела, изуродованные в пылу сражения, стонали раненые, многие из которых наверняка завидовали павшим братьям. Так или иначе, они все уже были покойниками. Наблюдая за ходом битвы, Джампер совсем забыл следить за валом, под которым находился. С него-то на пони и спрыгнула гротескная пародия на паука – угловатая, на десяти ногах и с как минимум двадцатью глазами. Она завизжала, пригвоздила жеребца к земле, распяв собственными конечностями. Со жвал арахнида на шерсть Джампера стекали мутные капли, проходящие сквозь почти погасший магический щит. Они оставляли на ней выжженные следы, но не могли добраться до кожи. Пока. Всю свою долгую жизнь я был предан Тебе, как никто другой! Я пожертвовал столь многим и столь многими во имя Твое, но никогда не получал ответа! Прошу, явись хотя бы сейчас! На миг пони почувствовал что-то большое, невообразимо огромное и прекрасное, лишь краешком бесконечности касающееся его сознания, а потом… Паук над ним, уже приготовившийся вонзить в свою жертву жвала, взорвался кровавыми ошметками. Джампера потянуло вверх и поставило на ноги, но он этого уже не ощущал: его глаза подернулись пеленой черного тумана, отдавая тело жеребца во власть иных сил. Что-то зарокотало, заклекотало у него в горле, и изо рта вырвался рев, повторяемый тысячи раз: “Мы едины!” А за криком, прямо из глотки, выскочили воплощения первородного ужаса, апостолы отчаяния – не поддающиеся описанию сущности, повергающие в бегство любого, кто осмеливался взглянуть на них, и превращая в безумцев тех несчастных, что задержали на них взгляд. Ангелы кошмара, хохоча, будто ведьмы на шабаше, разлетелись по полю боя, наслаждаясь внезапно обретенной свободой. А Джампер согнулся, как от невыносимой тяжести, и выгнулся дугой, разевая рот в немом крике: из его спины начали расти темные перепончатые крылья. Они все увеличивались, причиняя своему хозяину невыразимые муки, пока, наконец, не застыли за его спиной в поднятом положении, дрожа под порывами ветра. Тогда пони выпрямился и взмыл в небо черной ракетой. Горизонт начали заволакивать штормовые тучи, сквозь которые иногда прорывались электрические разряды. Подлетев к границе бури, Джампер передним копытом дотянулся до своей спины и, потянув за обострившийся позвонок, начал вытягивать хребет через рвущиеся плоть и кожу. Извлекаемые кости заменялись новыми, которые встраивались на прежнее место, сохраняя жизнь жеребцу. И когда последний позвонок был извлечен, окровавленный хребет затвердел, его выступы заострились и расширились, превращаясь в лезвие клинка; один из них, расположенный ближе к концу, за который держался Джампер, стал более плоским и растянулся сильнее прочих, принимая форму гарды. Как только превращение завершилось, меч начал излучать темный свет, погружая пространство вокруг пони во тьму. Сфера мрака разрасталась все быстрее и быстрее, поглощая и существ Варпа, и солдат Империума. А за тьмой приходила смерть, быстрая и молниеносная, но от того лишь более пугающая в своей неотвратимости. Кто-то слышал падение тела своего товарища рядом, а затем видел образ кошмарного духа, бросающегося на него самого, кто-то сходил с ума от отголосков и шумов, которыми полнилась магическая тьма, а некоторые, самые догадливые, начали страстно и искренне молиться, но совсем не Императору. Этих немногих миловал клинок, собирающий кровавую дань с поля боя, но остальные пали от ярости бога во плоти. Правда, никто, даже сам Джампер, не знал, какого именно бога. А пони помнил лишь, как после молитвы его обернули и понесли два заботливых крыла, любящих и нежных. "Крылья Богини, наверняка они", – промелькнула успокаивающая мысль. Быстро убаюканный теплом и покачиванием, пони счастливо задремал и спал без кошмаров, чего с ним не случалось уже много десятков лет.***
"Добро пожаловать на игры! Двадцать команд сразятся сегодня не на жизнь, а на смерть ради величайшей награды в их жизни: должности в IMC! Специальный гость: мистер Блиск, пятикратный победитель игр! Он и его Титан составят нашим участникам достойную конкуренцию!" – раздалось из громкоговорителей, тщательно замаскированных в окружающем пространстве. Джампер тихо крался в развалинах маленького городка, левитируя перед собой разогретый дробовик. В этом мире он оказался почти случайно, выставив в манипуляторе максимально свободный критерий выбора точки назначения. Сзади что-то скрипнуло, но локатор не показывал никаких признаков жизни в радиусе ста футов. Уши пони взметнулись в тревоге, и он уловил тихое жужжание сервоприводов и звук зарядки силовой ячейки. Реакции едва хватило, чтобы припасть на передние ноги и пропустить над головой сгустки энергии, выстрелившие откуда-то сзади. Единорог развернулся и успел краем глаза заметить робота, который моментально скрылся среди домов. Казалось, будто скорость, с которой он двигался, была чересчур высока для его хлипкой конструкции. Пони рыкнул и припустил галопом, петляя между домов, скрываясь в проулке, пытаясь спрятаться между мусорных баков. Однако не успел он перевести дух, как через крышу дома перелетел небольшой, брякнувший о землю металлический цилиндр, и узкая улочка наполнилась зеленовато-желтым газом. Кашляя сквозь слёзы, Джампер натянул на морду противогаз из сумки, но тот едва ли помогал: фильтры не справлялись со взвесью. Тогда единорог сбросил маску, разбежался, прошептав заклинание, и прыгнул с земли прямо на крышу соседнего здания. Воздух стал чище, и пони припал на передние копыта, отхаркивая на черепицу кровавые сгустки. В ушах гудело, но он вовремя услышал стук упавшей рядом гранаты и резким рывком скатился с крыши, чувствуя спиной огненный шар взрыва. Звук лебедки. Падение рядом чего-то клацающего. "Привет, друг! Удачи тебе в следующий раз!" – раздалось над ухом Джампера и в его спину ударился энергетический заряд. Магические щиты выдержали урон и заискрили переливами миллионов маленьких молний. Резкий разворот. Выстрел из дробовика прямо в грудь робота, в которой тут же образовалась зияющая дыра. Досыл патрона. Контрольный выстрел в плавящуюся груду металла. Единорог перевел дыхание, прошептал исцеляющее заклинание и затаился за ближайшим забором. Вскоре раздался топот двух пар ног и вскрик с сильным акцентом: – Кто-то его убил! Убил, понимаешь?! Нокс! Его не вырубили! Такое оружие запрещено на играх! Его искра совсем потухла! – Тише, Натали. Мы найдем убийцу. Если он использует запрещенное оружие, то и мы можем нарушить конвенцию. – А если он найдет нас первым? Мы даже не знаем, кто это был! Я подумала, какой-то маленький зверек проскользнул сквозь мое кольцо! – Ты мыслишь нелогично, это было бы слишком… Позади! Со стороны пустоши, окружавшей город, раздался громкий лязг и скрежет металла. Из-за холма вышел гигантский робот, чертами напоминающий человека. В его механических руках была зажата огромная, под стать хозяину, пушка. Даже с позиции Джампера было видно, что ее калибр не уступал легким артиллерийским установкам эквестрийской армии. – Это Блиск и его Титан! Отступаем! Закончить мужской голос не успел: робот повел орудием, и говорившего пронзила очередь крупнокалиберных пуль. Единорог аккуратно поднял в магическом поле маленькое зеркальце, чтобы видеть из-за забора, что происходит с той стороны. Удивительно, но жертва не превратилась в шмат кровавых останков, а ползала по земле, держась за грудь одной рукой. Рядом совсем юная на вид девушка бросила на землю диск, моментально превратившийся в пилон, и следующий ракетный залп, пущенный из наплечной установки робота, был им сбит. Тем не менее, как несчастная ни старалась, скрыться от основного орудия механического чудовища у нее не получилось, и она упала на землю, сраженная градом свинца. По воздуху пошел запах озона, и пони ухмыльнулся: тела исчезли, оставив после себя одежду и снаряжение, а значит, их просто насильно телепортировали в безопасное место. Какими бы жестокими ни пытались казаться организаторы игр, им не хватило смелости действительно убивать участников. Корпус робота раскрылся, и из него на землю спрыгнул поджарый мужчина. Несмотря на седину, полностью захватившую его волосы, глубокие морщины на лице и испещренные длинными, кривыми шрамами руки, его движения были столь точны и быстры, что им позавидовал бы любой юноша. Он подошел к оставшемся после телепортации участников вещам и принялся, насвистывая, копаться в них. Джампер призадумался. До прыжка было еще больше часа, и в этот час нужно было выжить, а где выживать удобнее, чем в корпусе огромного бронированного робота? Только как его захватить? Тут пони усмехнулся, вытащил из сумки небольшую иглу и спрятал ее в своей шерсти. Затем он сбросил сумки и седло, спрятал их в ближайший мусорный бак и осторожно выглянул из-за забора – человек все еще разбирался с вещами побежденных. Единорог вздохнул и… Громко заржал, вышел из-за забора и пошел к человеку, медленно переступая копытами по выжженной земле. Изо всех сил Джампер сохранял на морде выражение полной отстраненности и бессознательности. Человек даже не увидел его, но уже вскинул пистолет и выстрелил в пони. Пуля, незаметно отведенная магическими стражами, улетела в окно одного из домов. Изображая испуг, Джампер заржал, прижал уши к черепу и начал пятиться задом обратно к городу, но человек уже обернулся. При взгляде на "испуганного зверька" рука с пистолетом опустилась, и это стало роковой ошибкой: сделав пару робких шагов к пилоту Титана, единорог внезапно создал вокруг иглы магическое поле и “выстрелил” ею в шею человека. Даже его отточенные рефлексы не позволили избежать попадания, и пилот осел на землю, успев нажать на спусковой крючок, но пуля улетела куда-то в рыжевато-синее небо. Титан, увидев, как его напарник упал, начал захлопывать кабину, но Джампер, магией ускорив себя и телекинезом дернув люк вниз, успел проскочить внутрь. Большую часть кабины робота занимало кресло пилота, на стенках располагались кнопки и джойстики, рычаги и тумблеры. Всю переднюю проекцию занимал огромный экран, служивший глазами сидящего внутри Титана человека. А рядом с креслом была большая красная кнопка, накрытая прозрачным колпаком. И лампочка рядом с ней как раз начала мигать. "В кабине посторонний, запущен процесс самоуничтожения. До перегрузки ядра 8, 7…" Пони судорожно пробежал взглядом по панели и нашел гнездо, к которому мог подключить манипулятор. "6…" Размотать провод. Зубами вставить в гнездо, магией набирая на манипуляторе приказ о дешифровке. "5, 4…" Выбрать способ дешифровки. "3…" Мучительно долго ждать результата. "2…" Найти в списке открывшихся функций нужную. "1… Добро пожаловать, пилот ОШИБКА/ОШИБКА/ОШИБКА. Рекомендуем вам обратиться в штаб для модификации кабины под ваш рост и внесения ваших данных в общий реестр." Джемпер утер пот со лба трясущимся копытом и лег в кресле, приказав новому другу патрулировать территорию. Осталось только ждать зарядки манипулятора для прыжка.***
Соколову казалось, что эта война никогда не кончится. В свои двадцать три десять лет он провел на фронте, если вообще можно было так называть горные склоны и равнины Тунгуски, под которыми поселилась самая настоящая нечисть. Уже четверть века из недр Земли лезли страшные твари, уродливые и смертоносные. Встретиться с ними одинокому путнику было сродни смерти, но иногда чудовища нападали и на деревни, и даже на небольшие города. После таких набегов в домах оставались трупы, в хлевах – туши, но выживших – никогда. Кто знает, чем закончилась бы эта история, если бы партия не послала в окрестные места группу особого назначения. Кто-то говорил, что они подведомственны КГБ, кто-то – что лично Иосифу Виссарионовичу, а некоторые болтали про отдел “П” ГРУ. Впрочем, истины не знал никто. В деревне их осталось пятеро: Соколов, его мать, соседка с мужем, да местный дурачок Ивашка. Остальные кто съехал, а кто и помер в сугробе с бутылкой в обнимку: места гиблые, так еще и нечисть под боком. О ней никто особо не болтал, но все знали. Тяжело вздохнув, Соколов затушил сигарету о слежавшийся снег и, слегка пошатываясь от холода, пошел в избу, откуда уже был слышен стук старухи-матери. Назвать ее древней язык бы не повернулся ни у кого, но инсульт лет не прибавляет: встать она не могла, как и внятно говорить. Зато громко гремела ночным горшком, ожидая, когда его вынесут. Промедление было чревато. На улице, заливаясь громким смехом, бегал Ивашка, нацепив на голову дуршлаг и просунув между ног метелку – рыцарь, не иначе. “Ха-ха, снежок повсюду! И они тоже! У меня есть лошадка! Ха-ха!” – парень проскакал на своем “жеребце” дальше по улице и скрылся за развалившимися избами. Ему вслед погрозил кулаком сосед Соколова, Василий Решетов, которого Ивашка чуть не сбил. Решетов жил в доме рядом с Соколовым вместе со своей женой Светланой. Они были тихими и работящими людьми, но уж очень тяжелыми на подъем, а потому остались в селе, когда остальные съехали. Впрочем, Решетовых не тяготила такая жизнь. Село жило своей жизнью, или, точнее, агонизировало на последних вздохах. Но его мучениям был положен жестокий конец. Это случилось той же ночью. Соколов проснулся от громкого стука в дверь и крика Решетова: “Помоги, братец, хватай ружьё!” Парень вскочил с кровати, дрожа от ночного холода, накинул теплый бушлат и откинул засов на двери. За нею стоял дрожащий Василий, одетый в одну тонкую ночнушку, заляпанную пятнами… крови. Его лицо, обычно надуто красное, было цвета лежащего вокруг снега. Он схватил Соколова за рукав и упал на колени: – Братец, хватай ружо! Они уже у меня дома! Проснулся – а тварь за Светку принялась! И вторая в сенях шебуршит! Я через окно едва выскочил! Соколов сам побледнел и бросился в дом за старой дедовской двустволкой: нужно спасать Решетову, если это было еще возможно. О чем шла речь, и так было очевидно: несколько тварей прорвались за кордон и набрели на их деревушку. Кое-как распихав патроны по карманам и зарядив два в ружьё, парень кинул Василию видавшие виды вилы и побежал к соседнему дому. Только рядом с ним он расслышал странные металлические звуки, идущие из-за стен. Вперемешку с ними слышалось хлюпанье раздираемого мяса и урчание чудовищ: кажется, Свету спасать было поздно. Соколова замутило, но он дрожащими руками подвел ружье к глазам и медленно подошел ко входной двери, отодвигая ее стволами. За ней он увидел зрелище, от которого парня едва не вырвало: уютное семейное гнёздышко превратилось в кровавую баню с развешанными по полкам кишками, кровью на стенах и частями тела несчастной, обильно разбросанных по комнате. В ее центре стояли два чудовища, обгладывающие то, что осталось от тела жены Решетова. Они довольно урчали, проглатывая куски мяса не жуя; их животы растянулись от количества съеденного. Соколов выдохнул и вдарил дуплетом по тварям, надеясь, что хотя бы одна из них не перенесет заряда картечи. Одно существо, стоящее ближе к стрелку, действительно завыло и упало на покрытый месивом пол, но второе, похоже, едва заметило ущерб, причиненный ему остатками дроби. Оно завизжало, прижало к себе блестящие от крови лапы, оканчивающиеся острыми когтями-крючьями, и прыгнуло на Соколова. Тут молодцу должен был прийти бесславный конец, но что-то ударило монстра в бок прямо в полете, разрывая его полуметаллическое тело на части. Шипя от боли, тварь отлетела к стене и, дернувшись несколько раз, затихла. Из ее бока потекла зеленая кровь, быстро испаряясь на открытом воздухе. Мертвые тела разлагались, истончались и точно исчезали в воздухе, быстро теряя объем и вес. Всего несколько мгновений – и от них не осталось и следа. Соколов, дрожа от пережитого, медленно повернул голову в ту сторону, откуда прилетел то ли снаряд, то ли бутылка, то ли Божья длань, отшвырнувшая прочь верную смерть. Там, за выбитым окном, быстро промелькнула и скрылась в ночной темноте низенькая тень, точно ребенок бежал, прижавшись к земле. Парень развернулся и едва успел остановить Решетова, который уже рванул в избу: – Нечего тебе там делать! Ей ты уже все равно не поможешь… Лучше в город поезжай, за красноармейцами. Но кто бы на месте Василия послушался? Оттолкнув прочь Соколова, он влетел в открытую дверь и замер на месте. Его вмиг побледневшие губы задрожали, и Решетов едва успел отвернуться, чтобы его не вырвало прямо на останки жены. Затем он дрожащей рукой сделал жест, прося закурить, и, пока Соколов тянулся за пачкой папирос, выхватил у него двустволку, вставил себе в рот и нажал на оба спусковых крючка разом. Курки мягко щелкнули, но выстрела не произошло: Соколов не зарядил ружье после выстрела в тварей. Это окончательно добило несчастного вдовца, и он, плача, опустился на промерзшее крыльцо. Сознание мужчины сжалилось над ним и позволило провалиться в обморок. Соколов вырвал из рук Решетова оружие и поймал начавшее заваливаться на бок тело. В этот же момент из-за горизонта разнеслось яркое свечение, издалека долетел громкий хлопок, и высокие, уходящие в небо сосны закачались, точно от ветра.***
Джампер поправил полы плаща, натянул капюшон на глаза и достал из кармана пять битов. Затем неспеша открыл дверь кареты и спрыгнул на землю, громко цокнув подкованными копытами о камни мостовой. – Так что, браток, подбросишь монеток али как? – крикнул ямщик, поводя ушами от холода, покрепче укутываясь в дырявый плед. – Очень уж издали тебя вез, продрог весь! Будь добрым пони! Единорог молча кинул монеты, зажатые в телекинетическом поле, на козлы и уже приготовился идти дальше, на паром, когда снова раздался голос извозчика: – Ты ко мне добр был, так и я тебя советом не обижу: в Яблоньку-то не забредай, говорят, там нечистое что-то завелось. Я подробностей знать не знаю, но молва ходит, что у ихнего кладбища дед старый живет, гробы делает для тамошних покойничков. Так его с месяцочков десять назад бесы попутали: он как ошалел, стал кидаться на понек, жеребят пугать, говорит, мол, все тут скоро в его гробы лягут, помрут, то бишь. Над Селестией, Сестрой Светозарной, глумится, подлец! В общем, не советую тебе этого мерзавца в ночи повстречать, кто знает, чего в этот раз ему бес в голове наплетет... Джампер лишь повернул голову в сторону кареты и хрипло спросил: – Какая, говоришь, деревня? Когда он вошел в деревню, вокруг не было ни души, только в воздухе стоял странный гул. Нигде не было видно ни резвящихся жеребят, ни работающих пони, точно все в поселке в одночасье замерло, застыло в моменте. Джампер тихо пробормотал охранное заклинание и охнул: оно потребовало куда больше сил, чем он рассчитывал. В этом месте обитало нечто, усложняющее сотворение заклинаний, отдаляющее магический план от мира. Пони пробормотал ругательство и достал из сумки электромагический дробовик, зажав его в зубах. Проходя улицу за улицей, единорог все четче понимал, что в деревне случилось нечто зловещее: не было слышно ни пения птиц, ни стрекота насекомых. Вокруг расползлась звенящая тишина, нарушаемая только цокотом подков на копытах Джампера. Двери некоторых домов были открыты, и пони не преминул этим воспользоваться. Он аккуратно оттолкнул дверь дулом дробовика и шагнул внутрь, оглядываясь по сторонам. Это был маленький деревянный домишко, в той же мере уютный, в которой и бедный: на подоконниках двух крошечных окошек стояли горшки с давно увядшими цветами, стены были увешаны грубо ткаными коврами, выполняющими функцию утеплителей, а в дальнем углу располагалась царица любой деревенской избы – дровяная печь. Посреди комнаты стоял большой обеденный стол, за которым могли поместиться восемь-девять пони – вся большая семья. Впрочем, сейчас на нем стояли совсем не горшки и блюдечки со снедью, а четыре черных гроба с заколоченными ржавыми гвоздями крышками. Джампер подошел к столу и провел над гробами манипулятором, пытаясь засечь сердцебиение или узнать степень разложения тел внутри. На второй проход ровная линия на экране дернулась, показывая пульс одного из "трупов", и пони, покопавшись в седельной сумке, достал небольшой гвоздодер. Несколько минут работы – и черная гробовая крышка со стуком упала на пыльный пол. Внутри на белой ткани лежала маленькая кобылка лет девяти-десяти, настолько бледная и худая, что чудилось, будто жизнь в ее теле удерживается лишь благодаря вмешательству высших сил. Но самой главной была ее шерстка: радужная, переливающаяся всеми цветами спектра. Одного взгляда на нее хватило, чтобы у Джампера дрогнуло сердце. Единорог отбросил инструмент и схватил кобылку, попытался растрясти ее, привести в чувство, даже влепил ощутимую пощечину, но ничто из этого не помогло. Тогда пони залез в походную аптечку и вколол в ногу несчастной раствор сразу из нескольких ампул; такая смесь должна была пробудить ото сна даже медведя в зимней спячке. Однако маленькое тело оставалось недвижимым. Грязно выругавшись, Джампер хлебнул виски из походной фляги и сел напротив гроба, начав напевать тихую, заунывную песню, наполняя каждое ее слово небольшой частичкой магии. Этот ритуал требовал неспешности и полного сосредоточения; нетерпение и торопливость были подобны смерти. Силы пони стремительно убывали, но он держался почти час, доведя песню до конца. Когда он с трудом допел последнее слово, его повело, и Джампер, простонав, завалился на бок, не в силах более поддерживать себя даже сидя. Кобылка в гробу дернулась и медленно открыла глаза. Несколько мгновений она смотрела в потолок невидящим взглядом, а затем открыла рот и закричала. Этот звук был ужасен, это совершенно точно не был крик, который способен издать пони, а уж тем более – жеребенок. Казалось, что не только ее тело, но и душу рвут на части, истязают и сжигают в огне адского горнила. От этого звука кровь в жилах превращалась в лед, а уши вжимались в череп. Она кричала долго, много дольше, чем было способно ее тело, и последние вскрики уже вырывались сдавленными хрипами через разорванные голосовые связки, и наконец пони замолчала. Джампер, покачиваясь, поднялся с пола и подошел к гробу, проверяя состояние кобылки манипулятором, однако в этот раз линия пульсометра не дернулась ни разу. Пони застонал от отчаяния, ударил подкованными ногами по гробу, ломая хрупкую древесину, превращая ее в месиво из обломков и щепок. Несколько ударов пришлись и по бездыханному телу, оставив на красивой, хоть и изможденной мордочке глубокие рваные раны, из которых на пол тут же начала литься ярко-алая кровь. Покачиваясь, Джампер вышел из домика, походя вытирая замаранные подковы о растущую среди камней мостовой траву. Он устало прислонился к стене, закрыл глаза и постарался сосредоточиться на других ощущениях: запахе недавнего дождя, шуме поднявшегося ветра и металлическим вкусе во рту. Так, в лёгком трансе, он пробыл несколько десятков минут, пока не расслышал доносящиеся издалека странные слова: «...et dormientes surgam, et ambulare super terram...». Странным в них был не язык, а то, что Джампер не мог понять их смысл, несмотря на обитающую в его ухе вавилонскую рыбку. Пони встал с холодных камней и отправился туда, откуда доносится голос. Пройдя через весь поселок, он вышел к погосту рядом с небольшой покосившейся церквушкой. На ее шпиле не было никакого религиозного знака, но, немного поискав глазами в высокой траве, пони заметил сброшенный со своего места полумесяц, спаянный с солнечным диском – символ самой распространенный в этом мире религии. Едва он пересек границу кладбищенской оградки, как вокруг завыл ветер, своими порывами едва не сбивая Джампера с ног, а дневной свет сменился ночным сумраком, будто где-то боги повернули рубильник и отключили огромную лампу. Но недолго жеребцу пришлось напрягать глаза в темноте: прямо перед ним потусторонним огнем вспыхнул силуэт пони с длинной, неопрятной, запутавшейся в колтуны бородой, одетый в рваный балахон. Фигура повела копытом, и по кладбищу пронесся резкий звук, будто армия сделала шаг по плацу: это одновременно две сотни ног ударили в пять десятков гробовых крышек. А, вот и ты, странник меж миров. Ты добрался и сюда, гонимый всеми, в этот забытый кусок мироздания. Никто не может бежать вечно, но стоит отдать должное: у тебя отлично получается. Сколько уже ты бродишь по Вселенной, неприкаянный и ненужный, без дома и племени? Две, три сотни лет? Больше? И как часто ты видишь ее в своих снах? Каждый раз, когда закрываешь глаза? Потому ты крал у самых могущественных существ мира? Обманывал богов, лишь бы получить жалкий шанс увидеть ее вновь. Они идут по твоим следам, точно ищейки, почуявшие запах. Их клыки настигнут тебя в любой момент: на привале или в бою, в объятиях любимой или рядом с ее могилой, завтра или через тысячу лет, но они найдут тебя. Твое время на исходе, хотя у тебя есть возможность обмануть саму смерть. Что ты предпочтешь: вечность в одиночестве или миг в союзе с той, кого ты сам отправил на тот свет? Выбирай. Тьма перед Джампером расступилась, формируя два пути. В конце каждого был виден небольшой кусочек реальности, мира, что он давно покинул, который когда-то, тысячу жизней назад, был его родиной. Один вел в момент, когда смертников перебрасывали через односторонний портал в мир-приманку, а другой – в маленькую комнатку глубоко под землей, складское помещение в Зоне 42. Пройди жеребец по первому пути – и он разделил бы судьбу Спектрал, обнял бы ее в последний раз, сказал бы малую часть того, что хотел за эти долгие, холодные, безрадостные годы, и держал ее за копыто, когда их тела начали бы растворяться в гравитационном вихре. Он долго смотрел в завихрения мрака, но не мог наглядеться на ее мордочку. В последний раз Джампер видел ее еще тогда, сотни лет назад, в самом начале своего пути по Вселенной, когда его глаза еще были живыми, без отблеска металла в глубине. Тогда он рванулся бы вперед, не раздумывая ни секунды, быстрее, ближе к своей любимой!.. Но не теперь. Пони повернулся и пошел по второй тропе, уходя все дальше во тьму, все ближе к светящейся фигуре. Ты знал это в глубине своей души! Тебя тяготеет не ее безвременная кончина, а неоконченная месть! Ты никогда не стремился к ее спасению, тебе лишь хотелось, чтобы другие страдали за ошибки, совершенные тобой! И многое ты готов положить на алтарь отмщения? Сколько еще судеб сгорят в темпоральном пламени, питая твою машину? На этих словах Джампер произнес: "Ганга!" – и его тело бросило вперед, прямо к одержимому старику. Почти теряя сознание от магического истощения, жеребец размотал провод, прикрепленный к манипулятору воронки, и воткнул его конец в шею гробовщика. – Ты спрашивал, сколько судеб? – Джампер прошипел на ухо старику. – Только твоя!