Интервью для счастливых

Ворох одежды, раздающийся из просторной спальни, и шипящего под нос ругательства мужчину прерывает молодой голос со стороны входа в комнату: — Насколько мне известно, сегодня у нас собираются брать интервью, а не обозревать содержимое шкафов и его самые недры, — ладони прячутся в карманах зауженных брюк, уверенно скрещенные ноги, привалившееся к двери тело, ехидная улыбка на подкрашенных блеском губах. Парень наблюдает за сидящим на коленях родителем, подкидывающим вверх свою одежду так, будто она совсем ничего не стоит в его глазах. Тот исчез светлой макушкой в самой глубине шкафа-купе, периодически выбрасывая оттуда вещи махом руки. Сортировались они, как понял альфа спустя пару минут наблюдения, следующим образом: либо пригляделись и остались лежать под боком родителя, либо вызывали у того отвращение, и отлетали от него всё дальше. И, зная собственного папу, альфа не сомневается, что мужчина потратит ещё час, чтобы их примерить, собрать в одну кучу и выкинуть. Больше половины, судя по тому, какие «сугробы» образовались на полу просторной комнаты. И, конечно, явно не сегодня. — Родной, — миниатюрное тело папы показывается наружу с очередной выкопанной блузкой, над которой тот ещё пару мгновений предаётся сомнениям: дать ли шанс хотя бы на примерку, либо беспощадно выбросить из поля зрения, — спешу напомнить, что такое событие намечается впервые за 14 лет со времён, когда я ушёл с подиума, — произносит в ответ елейным голосом Чимин, не отрываясь от своего занятия. Молодой человек взглядом оценивает гардеробную папы: комната была похожа на прачечную, которая не справляется с обилием вещей и буквально лопается от их количества. Очередная кофта с высоким горлом драматично взлетает вверх, совершая пируэты в воздухе, и приземляется на прикроватную тумбочку, что почти полностью спряталась за остальными забытыми за секунду придирчивым взглядом омеги вещами. — Не повод так основательно браться за свой внешний вид с целью забрать титул человека, на которого будет обращено внимание целого континента, — отмечает Чонгук, складывая сильные руки на груди. Голос горчит ревностью, в глазах противоположное желание разбавить нынешнюю суетливость перед отъездом. — Чонгук, — вытягивает лицо в искреннем возмущении дёрнувшийся из шкафа Чимин, в наигранном шоке посмотревший ему прямо в глаза, — твой папа притягивал к себе названный титул, только выходя под вспышки вездесущих камер. Это не подвергается сомнению до сих пор, — омега горделиво поднимается на ноги, метнув взглядом в своего сына, на что тот озорно блестит улыбкой. Мужчина окидывает застеленный бесконечным количеством одежды пол невозмутимым взглядом буквально на секунду. Как он не спотыкается на каждом шагу о дорогой кардиган, расклешенные брюки со времен своих студенческих лет и остальные чуть ли не раритетные вещи и свободно двигается – остаётся для Чонгука загадкой. — На это и обратил внимание твой отец, когда на одном из мероприятий меня нарядили в свадебный костюм – и не спрашивай, зачем, — с улыбкой от возникших в голове воспоминаний Чимин летящей походкой выуживает из кучи вещей определённые составляющие наряда, который уже раскладывает на широкой кровати. — Харизматичный молодой мужчина подходит ближе, ненавязчиво заводит беседу и ляпает, что готов в ту секунду украсть из-под венца, — после сказанного Чонгук морщится в отвращении – даже думать не хочет, при каких обстоятельствах только окончивший на тот момент папа оказался на свадебной церемонии: никто не рассказывал ему, что отец украл омегу у другого мужчины. — Не скукоживайся, сладкий, сходи в туалет, — выползши из воспоминаний, меняет тон Чимин и придирчиво оглядывает получившийся костюм из-под своих рук. Мужчина не утерял свою хватку даже спустя 14 лет отсутствия перед экранами телевизоров и гаджетов своих последователей, которые в числе значительно поубавились, но не исчезли. Пак вернётся в прежнюю жизнь до замужества, порадует зрителей и слушателей своим присутствием и отпустит каждого из них, объявив о семейной жизни уже сегодня; буквально через пару часов, по возвращению мужа домой, чья задача увезти свою семью на мероприятие, планирующее выстрелить миллионами откликов. *** — Рады приветствовать вас сегодня невероятно быстро поднявшийся по карьерной лестнице Мин Чонгук с его продюсером и по совместительству отцом Мин Юнги, а также поддерживающий их в любых начинаниях исчезнувший из индустрии моделинга на несколько лет Мин Чимин в нашей студии, — торжественно объявляет интервьюер с началом записи. От оваций не сдерживаются и другие работники за кадром, восхищённые тем, кого удалось пригласить на сегодняшний вечер. — Большое количество наших зрителей и посвященных в шоу-бизнес в целом осведомлены о знаменитой семье, в которой каждый занял определённую ячейку в медиа-сфере, — обращается к сдержанно улыбающимся гостям мужчина. — Фанаты творчества фамилии Мин завалили нашу почту просьбами пригласить вас полным составом, — обращается уже лично не менее восхищённый бета, даже не смотря в сценарий. Выпуск получится очень громким — предчувствует каждый присутствующий на съемочной площадке. — По центру величественно восседает Мин Чонгук, звезда нынешнего времени, находящийся под крылом своего продюсера и отца Мин Юнги, — названные кивают головой, смотря в объектив основной камеры. — В этой студии также находится лицо, которое покоряло всех посвящённых в моду и даже мимо неё проходящих — Мин Чимин, не потерявший былую популярность среди общественности. Вы когда-нибудь слышали о более статной семье, собравшей столь талантливых людей, твёрдо удерживающихся на ногах в шоу-бизнесе? — не скрывает эмоций мужчина, также перекидываясь взглядом с видеокамерой. — Расскажите, как вы уживаетесь, будучи у всех на слуху? — задаёт первый вопрос мужчина. — Сейчас основное внимание акцентировано на нашем сыне, соответственно, он чаще бывает на гастролях. Мы же с супругом, заполучив более спокойный ритм жизни, всегда предупреждены о передвижениях Чонгука, но не видим смысла вмешиваться в его деятельность и её детали, — вкрадчиво отвечает Юнги, ничуть не колеблясь. — Начнём издалека, — ярко улыбается интервьюер, — Как вы пришли к умозаключению, что Чонгук окажется на сцене? — Наш сын с раннего детства увлекался музыкой. Так как мы с Чимином оба вовлечены в шоу-бизнес, музыка не прекращала быть важной составляющей в нашей повседневной жизни, в которой со временем оказался Чонгук. Он часто слышал, как я работаю в своём кабинете, беспардонно входил и наблюдал, что я делаю, и слушал, — посмеивается Юнги. — Мы не мешали ему интересоваться тем, чем он хочет, и иногда так получалось, что мы вместе с Чонгуком закрывались у меня на целые сутки, пока Чимин не замечал пропажу сына и не раздавал нам оплеух, — омега расплывается в улыбке, вспомнив несколько названных ситуаций в прошлом. — Как происходил процесс посвящения Чонгука в Вашу работу? — Поначалу он лишь наблюдал. Но позже просил пересадить его на колени и дать в руки мышку. Выглядело уморительно, но иногда даже выходили какие-никакие, но кусочки мелодии, — Юнги прервался, задумчиво промычав и ухватывая воспоминания, тут же продолжив. — Чуть повзрослев, Чонгук пробрался в мою студию, пока нас с Чимином не было дома, переворошил мои папки на рабочем столе и оставил по центру файл с первым своим произведением, созданным в программе, которую запомнил, пока подолгу находился в моём кабинете, — мужчина поднял на смех всю студию, а Чонгук смиренно улыбнулся, будучи ещё за несколько дней готовым к тому, что отец не упустит шанс рассказать о смущающих вещах. Младший альфа не обижался: отец всегда говорил так, как было на самом деле, но за ту свою проделку было всё ещё стыдно. Тот ворчал несколько дней, не пускал Гука к себе и перенастроил компьютер, обезопасив его от наглых рук мальчика, желающих показать, что он успел намотать на ус – такое было возможно только под присмотром в то время. Продолжает уже Чимин после паузы, по-доброму отсмеявшись вместе со всеми, и поднеся к губам микрофон, что всё это время покоился в его руке: — Чонгук-и подолгу останавливался на музыкальных каналах, наблюдал за происходящим на сценах, на которых выступали артисты, и пытался за ними повторить. Когда мы это заметили, незамедлительно взялись за его голос: сын просил включить не детские передачи, а записи, «на которых поют дяди и тёти в красивых костюмах и забирают красивые фигурки», — омега широко улыбается, рассказывая о сыне с блестящими глазами, приковывая к себе всё внимание. — Он хотел того же и становился смелее: пел, пока не уставал, или мы его не отрывали от телевизора. Рвение сына мы не урезали, отдав на вокал, и наблюдали, как Чонгук преуспевает в том, чему его обучали. И на удивление – немногие дети совершенно не капризничают, когда родители отдают их на какие-либо занятия с малых лет, — мужчина касается плеча сына, оставляя на нём ладонь. — Трудолюбие заложено в нём ещё с детства, — мягкий голос папы всё также мастерски располагает окружающих, и Чонгук оборачивается, чтобы перехватить его нежный взгляд. Юнги наблюдает за ними с уважением и любовью. Чуть более долгая пауза повисла в воздухе, но она не стесняла, не вызывала ни у кого неловкости: заполняющий студию стафф благоговейно наблюдал за происходящей химией, заставившей интервью прерваться — каждый понимал, что этот момент строго-настрого запретят вырезать. — Чонгук, расскажи, что помнишь из своего отрочества до того, как начал увлекаться музыкой, — поддавшись всеобщей атмосфере, голос беты также становится ниже, и всё внимание переключается на молодого человека, уже готового ответить. — Только то, что период детского сада и школьные годы пролетели незаметно из-за моего желания петь так, чтобы я был собой доволен, — родители сзади согласно замычали, помня время, когда их сын вместо домашнего задания тренировал голосовые связки, пел в караоке, установленном в его комнате, не будучи до конца довольным результатом. Начались сложности в воспитании, ведь уже тогда развивались разногласия, которые с трудом удавалось разрешить даже Юнги. — Из-за этого я ужасно ссорился с родителями, никого к себе не подпускал и не слушал. Единственным местом после своей комнаты, в котором я мог чувствовать себя комфортно – студия звукозаписи, в которой занимался, — рассказывает Чонгук. Былое время прошло, смирение с тем, что не каждый день в семье проходил безупречно, всё же наступило. — Не представляю, сколько родительских нервов угробил тогда, но, надеюсь, они простили меня за бунт, который я устраивал, — Чонгук почувствовал похлопывания по плечу тяжёлой отцовской ладонью. Стало легче в ту же секунду. — Всё в порядке, Чонгук, все мы проходили через времена, когда было сложно найти точку соприкосновения с собственными родителями и собой в том числе, — поставил точку в этом вопросе интервьюер и, почувствовав, что семье стоит немного выдохнуть, перевёл взгляд на камеру, — мы сделаем небольшой перерыв и совсем скоро вернёмся к вам. *** Началось движение, стафф засуетился, отчего голоса на фоне стали громче, а пребывающий в своих не самых приятных воспоминаниях Чонгук так и не услышал звук уведомления от пришедшего сообщения на своём смартфоне. Альфа всё также сидел на месте и втыкал в одну точку до тех пор, пока мягкая ладонь папы не опустилась на его лицо, поворачивая к себе. — Милый, Тэхён пытается до тебя дозвониться последние десять минут. Отвлекись немного. Чонгук промаргивается и отходит в неоживлённый угол студии, доставая из кармана брюк гудящий гаджет. На экране тут же высвечивается фотография омеги, что улыбается ярче, чем бесконечные вспышки фотокамер, и нежная улыбка появляется на подчеркнувшем острые черты макияжем лице. Чонгук отвечает на звонок, и слух тут же улавливает причитания Тэхёна и явную взволнованность в голосе. — Неужели я сделал что-то ужасное, чтобы так на меня ругаться и не дать сказать и слова? — журит Чонгук, не замечая, как улыбка расползается ещё шире. В ответ повисает молчание, и альфа готов дать клятву, что Ким сейчас бегает красивыми глазами повсюду, находя, что ответить. — Папа написал мне о твоём состоянии на интервью. И я собираюсь прямо сейчас приехать и навалять там всем за то, что явно приложили к этому руку. О чём они спрашивали? — Тэхён начал тараторить, уже пробурчав последние слова в трубку. Чонгук находит себя на том, как оказалось приятно, что омега переживает за него. — Ничего такого, из-за чего стоило бы подрываться с места, — говорит Чонгук, слыша чужое сопение. — Не строй моську, тебе тоже в ближайшем будущем придётся давать здесь интервью. — Спасибо, что напомнил, мне явно стало от этого легче, — язвит Тэхён, на что Чонгук всё же смеётся, наслаждаясь тем, как меняется тон омеги. Здесь точно что-то случится, когда чета Ким объявится через несколько недель. — Всего лишь хотел узнать, что ты в порядке, и не планируешь закрываться в комнате, не выходя ни с кем на связь. — Всё не настолько плохо, — не соглашается Чонгук, хмурясь. — Ты просто не замечаешь некоторых вещей за собой, Гук-и. Возвращайтесь как можно скорее, я уже скучаю, — мягче басит омега. Чонгук вторит последнему слову и слышит чмок из динамика перед тем, как Тэхён кладёт трубку. Приятная дрожь прошила позвоночник после разговора. Чувства к его омеге творят такие чудеса, что Чонгук иногда теряется, что именно сейчас в его жизни опорой являются не только родители, но и настоящее чудо света, располагающийся у них с альфой дома на другом конце Сеула. — Продолжаем через минуту, — слышится голос режиссёра на всё помещение, и альфа берёт себя в руки, возвращаясь на площадку с присоединившимся к нему Минами. *** — Пока мы брали паузу, перечень вопросов успел измениться, — признаётся бета. — Расскажите, как изменилась жизнь Мин Чимина после перерыва в карьере? Лицо омеги выражает полную уверенность, так как тот знал, что рано или поздно ответить на вопрос придётся. — Я стал гораздо счастливее, — голос не дрожит, осанка твердая, взгляд убедительный и притягивающий. — Обрёл то, от чего пришлось отказаться, хоть и был убеждён, что карьера для меня на первом месте. И я вправду жил ей, — многолетнее мастерство держаться стойко и уверенно перед камерой так и не исчезало из бывшей модели, свободно владеющим подачей запрашиваемой информации. — Но пришло время, когда было уже некуда двигаться, я достиг той высоты, когда настала пора выбирать, а былой запал, конечно же, иссяк, — Чимин еле заметно перевёл дыхание и вернулся к повествованию. — Тогда в мою жизнь пришёл человек, который проложил дорогу в другое направление. В то, которое было заперто для меня, и я понятия не имел, куда идти. Откровенно не умел работать над отношениями, разочаровывал и разочаровывался сам. Осваивать новую сферу жизни после уже доведённой до конца предыдущей сложно, но без этого никуда, — омега перевёл полный любви взгляд на мужа, посылая тому неизмеримую благодарность за приобретённое счастье, то, что он находится здесь с обручальным кольцом на пальце и сыном спереди. — Всё это благодаря лишь одному человеку, который не сдался, направляя меня и находясь рядом при любых обстоятельствах. И в конце концов забрал меня себе полностью. — Невероятно, я слушал и не замечал, что не дышу и не моргаю, — делится впечатлениями интервьюер с придыханием, восхищённо наблюдая за переглядываниями замужней пары. Чонгук молчит, чувствуя невероятную любовь родителей друг ко другу и к нему самому. Кажется, он на всю жизнь запомнит момент, когда его папа отзывался о том, что не пожалел променять карьеру всей своей жизни на них двоих. — Опережая все вопросы, на которые дискутируют в социальных сетях по сей день — я ни разу не пожалел, что выбрал Юнги и будущее именно с ним, — чётко, но деланно отстранённо проговаривает Чимин, не отводя взгляда от объективов. Все присутствующие поёжились, в студии явно стало гораздо тише. Омега явно умеет управлять ситуацией, в его профессионализме никто не сомневается даже сейчас. — Какой суровый взгляд, холодок по коже до конца съёмок нам обеспечен, — комментирует слегка шокированный резкой сменой настроения Чимина бета. — Поведаете ли нам о дальнейших планах от своего лица? — Ставить окончательную точку в своей карьере я бы не стал. Это моё призвание, отказываться от него я не намерен, — кто бы знал, как Чонгук восхищён своим папой, взахлёб впитывая каждое его слово, — выступать со своим лицом я уже не смогу в силу возраста, но использую его в других целях, — игриво подмигивает мужчина, загадочно улыбаясь и оставляя находящихся в студии в недоумении. Бета поражённо тянет гласную, смотря прямо в объектив, не зная, как прокомментировать огромную тайну, о которой заикнулся Чимин и вернулся к интервью немного погодя. — После столь будоражащей новости даже продолжать неловко, очевидно стоило отставить этот вопрос напоследок, — признаётся мужчина, оттягивая воротник. Мины посмеиваются, а бета незаметно кидает взгляд за камеру: на заднем фоне тоже не всё так уж тихо. Люди на ушах, шепчутся, не сдерживаясь и прямо на рабочем месте устраивая активные дискуссии. Мужчина лишь надеется, что заминки на заднем фоне зрителям будет не слышно. — Чонгук, тебе есть что сказать на слова твоего папы? — Только то, что горжусь, что именно я являюсь сыном Мин Чимина, — басит альфа, слыша удивлённый вздох папы и довольно хмыкнувшего отца. Кажется, это первые люди на счету уже многих селебрити повидавшего интервьюера, которых интересно узнавать параллельно с ними работая. — Весьма провокационный вопрос, но нынче очень актуальный: насколько Мин Чимин и Мин Юнги реализовали себя в роли родителей? Чонгук мягко смеётся. — По мне не заметно? — расправляет руки альфа, самодовольно расплываясь в широкой улыбке. Звуки разбавляются оценённым всеми каламбуром сопровождающим всё интервью беззлобным смехом. Чонгук заговаривает вновь, — В силу самоощущения могу сказать, что они вложили много ресурсов, чтобы я имел сейчас то, что имею. Без их поддержки я бы вряд ли стал таким человеком, которого вы знаете и которого знают они. Чонгук прикрывает глаза, наклоняя голову вперёд, пока в студии стоит гомон похвальных аплодисментов и выкриков, и так, чтобы слышал весь его мир в этих двух людях, шепчет: — Спасибо. Юнги переводит взгляд, полный отцовской гордости, на Чонгука, и тот чувствует, как наполняется уверенностью. Такой взгляд от своего авторитета он любил получать, наверное, больше всего по итогу своей работы. Уже из студии они выйдут ещё крепче повязанными между друг другом, сядут в машину четы Мин и отправятся в самое простенькое кафе, которое в своё время служило символичным местом для укрепивших по итогу свои отношения браком Юнги и Чимина. Те не умолкают, завязав привычную безобидную потасовку ещё в салоне, закончившуюся дерзким поцелуем Юнги в пухлые и неугомонные губы Чимина, что тут же теряет прежний запал и молча погружается в события двадцатилетней давности с застывшей на лице улыбкой уголками губ.

Labrinth — When i r.i.p.

Уставшего альфу после спасают лишь доведённые до автоматизма действия: бесшумно закрыть входную дверь в родную квартир; верхнюю одежду уложить на место, откуда было утянуто с утра; втянуть носом воздух в помещении, пропитанный любимым запахом; когда тот обволакивает мужчину полностью, пойти по зову тонких ноток, приводящих Чонгука к дивану в просторной гостиной, на котором восседает любимый омега с ногами, подтянутыми к груди и укрытыми тяжёлым одеялом. От такой картины сердце Чона ухает куда-то вниз. Ким Тэхён находится в гостиной, в очередной раз не услышавший прихода Чонгука, увлечённый работой. Не успевает тот повернуться к альфе, чтобы поприветствовать, как оказывается буквально вжатым в кожу дивана тучным телом мужчины. Тэхён вздрагивает, однако тут же запускает смуглые руки в совсем потерявшие объём волосы, который создавал сам с раннего утра перед интервью; лицо у него разглаживается, приобретая мягкие и нежные оттенки в настроении по отношению к мужу, крепко к нему прижавшемуся. Они молчат, дыша запахами друг друга: привычная традиция после тяжёлого трудового дня. Тэхён не перестаёт любовно проводить кончиками пальцев по коже головы мужа, видя, как тот расслабляется под его руками, и позволяя его рукам бережно обвить талию в ответ. — Останемся здесь? — спрашивает омега, в ответ получая кивок куда-то в грудь, и бесшумно целует Чонгука в показавшийся лоб. Ким немного сползает со спинки дивана так, чтобы лицо младшего теперь утыкалось в его шею, и слышит от него протяжный низкий стон. В этом звуке отчётливо слышатся слова любви, описать которые заплетающийся язык от мгновенно накатившей разморенности не в состоянии. Омега чувствует, как его обнимают ещё крепче, вдыхают его запах ещё глубже, и обмякает, вверяясь в руки Чонгука и утыкаясь носом в его густые тёмные волосы, прижимая его к себе в ответ. Как же хочется, чтобы этот момент длился вечно, они же не насытятся. Тэхён медленно переплетает их ноги между собой, переходит руками к сильной спине Чонгука и поворачивает голову к его лицу, находя щёки, нос, к которым тут же прикасается губами. Найдя в этом комфортное положение, омега умиротворённо прикрывает глаза, в последний раз сжав мужа в своих объятиях. *** Тёмные апартаменты под вечер освещаются лишь огнями большой столицы, видной из панорамных окон. В резиденцию семьи Мин, тишину которой лишь прерывает гудящий очиститель воздуха и притуплённый городской шум, входят хозяева, тихо смеющиеся над чем-то своим и тесно прижимающиеся друг ко другу. Омега что-то лепечет высоким голосом, довольствуясь теплом широкой ладони мужа, крепко придерживающей его за туловище, и не замечает, как оказывается в прихожей и после — в гардеробной. Он продолжает что-то увлечённо рассказывать, не замечая, как альфа освобождает его от верхней одежды, переодевает в домашнюю и возвращается к нему, краем уха улавливая контекст и давая супругу понять, что он также вовлечён в его монолог. Уже на полпути к гостиной и кухне Чимин, видимо, находит занятие поинтересней, так как замолкает и начинает ластиться к Юнги: тянется руками к бледной шее, обхватывая ту и зарываясь маленькими ладонями в волосы на затылке мужа; бубнит о чём-то раскрасневшимися губами от холода с улицы, которые совсем сегодня забыл увлажнить гигиенической помадой; пытается поцеловать молчащего привычно Юнги. Тот же смиренно позволяет себя в буквальном смысле обслюнявить, лишь прижимает ближе к себе, чтобы омега не накренился вбок, и оставляет на родных губах поцелуй, медленно наклонившись к маленькому лицу. Омега в ответ довольно урчит, потираясь щекой о подбородок альфы, и отстраняется, получив желаемое. — Как думаешь, Чонгук-и добрался до дома? — щебечет Чимин, исчезая в глубине квартиры и чем-то шумя. Наверняка всё ещё неловкий мужчина что-то задел, пока направлялся по только одному ему известному маршруту. — Уверен, Тэхён заботится об этом сейчас, — отвечает альфа, автоматически включая чайник на кухне. В ответ раздаётся что-то чересчур довольное; явно одобрение выбора младшего альфы Чимином, что, судя по звукам, находится в ванной. Тот наверняка даже не задумывается, когда развязный после алкоголя язык нахваливает омегу своего сына, обещает себе утром им обязательно позвонить и проболтать с Тэхёном половину дня, и шумит водой из раковины, снимая макияж и готовясь ко сну. Юнги согласно мычит скорее для себя, чем для того, чтобы супруг его услышал, и присаживается на барный стул, ожидая кипячёной воды в зашумевшем чайнике. Пока квартиру заполняет звук ударяющейся о кафель воды из ванной комнаты, альфа возвращается в сегодняшний день: вымотавшее эмоционально его и его семью интервью; возобновившаяся традиция после тяжёлого дня уехать на ужин в любимое Минами место и замечательно провести там время в лёгкой семейной обстановке. Он был, действительно, счастлив видеть, как его муж после долгой паузы в общении с сыном из-за работы искренне заботится и не позволяет скуке хоть на минуту нависнуть над ними, выводит на диалог даже обычно воздерживающегося от ведущих разговор реплик старшего альфу, ещё больше распаляя совместное времяпрепровождение. Юнги вспоминает искрящиеся радостью глаза сына, фонтанирующий диалектами и эмоциями голос Чимина, и размышляет о том, когда в следующий раз они ещё раз так втроём соберутся. Замечает Мин, что звуки из ванной прекратили поступать на кухню, не сразу. Когда омеги нет около получаса, мужчина преодолевает коридоры, гостевую спальню, и даже тогда омеги не находит. Не успевает Юнги по-настоящему разволноваться, как при одолении в дцатый раз одного и того же коридора замечает мужа, сложенного пополам и нависающего над чем-то внушительным, похожим на что-то, способное хранить вещи. И не прогадывает: мужчина облокачивается широким плечом о косяк двери в знакомую комнату — Чонгука. Чимин, сидя на коленях и сложив ступни под себя, роется в игрушечном сундуке, который они с Юнги подарили Чонгуку на его семилетие. В то время мальчик очень много читал, ему нужно было больше пространства. Родители уважали то, как Чонгук к этому относится, поэтому средство хранения стоит всё ещё тут, оберегаемое нежными руками омеги, как и всё остальное в этой комнате. Лёгкая улыбка трогает губы Юнги, когда супруг аккуратно перебирает нотную тетрадь сына, обращает внимание на гардеробную, рассматривая костюмы на всевозможные мероприятия, на которые попадал младший альфа, продолговатую флейту и даже потерявший яркость красок ксилофон. Альфа не видит, но знает, что по щекам мужа льются счастливые слёзы. Но тот даже не замечает, что по коже струится жидкость, лишь трогает и смотрит, кладёт на место, в конце концов откладывая от себя вещи сына. — Мы обещали не вторгаться в его становление таким, какой он есть на сегодняшний день, — проговаривает Юнги низким голосом, подходя к омеге. Не успевает тот дёрнуться, как на его узкие плечи укладываются бледные жилистые ладони. Чимин оборачивается к альфе, потянувшись к тому всем телом, и тот с хриплым смешком принимает мужа в крепкие объятия. Они сидят на полу, опершись спинами на кровать сына, и любуются окружающей их обстановкой: Чимин всегда ухаживает за этой комнатой сам. Это видно невооружённым взглядом: заботливая рука омеги не хозяйничала, а хранила всё в первозданном виде. — Я так горжусь им, — хрипит слабым от слёз голосом омега, прижимаясь спиной к широкой грудной клетке мужа. Тот целует обнажённое от накидки, которую он снял ещё при входе в квартиру, плечо Чимина и кивает в соглашении. Омега долго сидит в самых комфортных для себя руках, провожая взглядом каждую полку в комнате, каждую игрушку, навевающие воспоминания с детства их сына, что было невероятно скоротечным, судя по тому, как Чонгук вырос на моральном и физическом уровне. Глаза заслезились снова, когда Чимин заметил в самом углу комнаты выцветший баскетбольный шар, который Чонгук никогда не менял, выходил во двор и вместе с отцом гонял его до самой ночи. Это было потрясающее время, когда Чонгук жил, не работая до потери связи с родными. Но рано или поздно это бы случилось, — Чимин это давно принял и даже справился с омежьми инстинктами, кричащими о том, как рано они с мужем отпустили его. Но сейчас это чадо устраивает свою жизнь самостоятельно, с самого начала выстаивая позицию, что карьерный рост будет протекать лишь персональными усилиями, не прибегая к родительской известности по всему миру; и придерживаясь ей до сих пор. — У него всё идёт лучше некуда, — поддерживает Юнги, целуя омегу в макушку и переплетая свои пальцы с его – трогательно маленькими даже в таком возрасте. Наблюдая за тем, как расцветает ночь, и расслабляется тело супруга, Юнги аккуратно продевает руки за спину омеги и укладывает того на кровать сына. Чимин о чем-то бормочет во сне, дуя губы, дёргается в его руках, и альфа оставляет на распухших губах поцелуй, давая понять, что он совсем рядом, и никуда от своей пары не уйдёт. Засыпает замужняя пара в позе «большая и маленькая ложка», вторая из которых укутана теплом одеяла и родных запахов мужа и сына.