Ученики выходят из учебного заведения, не обращая внимания на то, что очередного ботана зажали в угол. На самом деле в старшей школе это не редкость, поэтому другие уже перестали заострять на этом внимание.
«Терпи, — пронеслось в голове парня, когда его с силой толкнули на влажную после дождя землю. — Терпи.» — повторил себе несчастный русоволосый, когда в живот с силой ударила чужая нога, выбивая весь воздух из лёгких. В горле застрял горький ком, а на глазах выступили слёзы, но Майкл держался. Он знал, что если заплачет — будет только хуже. Удары прекратились даже слишком резко, но звука удаляющихся шагов лежащий на земле парень так и не услышал, поэтому осторожно приоткрыл большие, голубые глаза. Одноклассники не ушли, нет. Они возились с чем-то, чего русоволосый не смог разглядеть. Звук чирканья спичкой и загорающийся огонёк, мелькающий в каждой паре рук… Прежде чем русый успел опомниться, его уже схватили чужие руки, задирая длинные рукава радужного свитера, а только что зажженная спичка с силой опустилась на бледную кожу, и без того покрытую синяками и ссадинами. Острая боль пронзила руку, и из груди жертвы невольно вырвался хрипловатый крик, а по щеке незаметно скатилась прозрачная слезинка. — Что такое, Майки? Тебе больно? А когда тебя трахают в жопу, разве не больно? — до тошноты приторным голосом спросил кто-то из них, раскатисто смеясь. Взор мученика обратился на главного в этой компашке, который и оставил ожог. Высокий, крепкий парень, с короткими кудрями чёрного цвета, и яркими, словно два изумруда, зелёными глазами. Довольно острые черты лица и слегка смуглая кожа придавали ему шарма. И как бы тяжело ни было это признавать — Майклу он нравился. Сколько бы парень это не отрицал — факт оставался фактом. — Чего пялишься? Я менять ориентацию не собираюсь, так что лучше усмири своё либидо! У меня девушка есть, в отличии от некоторых, — злорадно усмехнулся парень, смотря на затравленную жертву сверху вниз и радуясь гоготу компании. В сердце русого больно кольнуло, когда тот упомянул свою девушку. Ну конечно. На что он может рассчитывать? Просто ничем непримечательный ботан, который не вылезает из книг даже дома. Одевается он в мешковатую одежду, да и ЛГБТ-значки на его рюкзаке явно отталкивают. А точнее, притягивают лишь таких уродов, как эта компашка. Из мыслей его вырвала адская, острая боль в предплечье, и он дёрнулся, пытаясь вырваться из крепкой хватки. Об его руку вновь и вновь тушили только что зажжённые спички, наслаждаясь громкими криками, и отчаянными попытками сдержать слёзы. — Ладно, Алекс, с него хватит, — с насмешкой сказал кто-то из парней, когда на чужой руке и места живого не осталось. — Я так не думаю, — губы хулигана растянулись в самодовольной ухмылке, и он с силой наступил на и без того раздражённую кожу. — Ты ведь хочешь продолжать играть, малыш? — брюнет достал складной нож из заднего кармана и, натянув кожу на руке жертвы, сделал лёгкий надрез на ожоге, отчего у Майкла вырвался крик, больше похожий на жалобный стон. Звук приближающихся к ним шагов заставил компанию насторожиться: в это время в школе остаются только учителя. Отвлёкшись от своей игрушки, они и не заметили, как подрагивающий парень схватил портфель и со всех ног кинулся прочь***
Бам. Бам. Бам. Майкл с чувством бился о зеркало в ванной, искренне недоумевая, как можно быть таким неудачником и идиотом, как он. Отвратительно. Отвратительно. Отвратительно. Неужели можно влюбиться в того, кто всегда над тобой издевается? Готов на всё, лишь бы ты страдал. Лишь бы не заполучил ни йоту внимания со стороны учеников этой школы. Ещё один чувственный удар, гораздо сильнее, чем предыдущие, и парень перестал измываться над зеркалом. Ранее идеально приглаженные, русые волосы, сейчас были растрёпаны и запачканы грязью. Губа разбита в кровь, а глаза красные от слёз. Несмотря на жгучую боль, он не спешил обрабатывать рану, собираясь продолжить беспокоить соседей нескончаемыми ударами по зеркалу, но звуки открывающейся двери в прихожей заставили его замереть — родители вернулись. Голубоглазый осторожно взглянул на руку, и рвано вдохнул. Вся кожа предплечья была покрыта мелкими, ярко-красными ожогами, а порез, оставленный до боли любимым хулиганом пульсировал, отдаваясь острой болью по всей руке. Лишь сейчас, когда уровень адреналина в его крови упал, он ощутил эту адскую боль, от которой по щекам вновь градом побежали слёзы, а сам парень опустился на пол, содрогаясь от беззвучных рыданий и боли. Почему он? Почему он влюбился именно в хулигана, который желал ему лишь боли и страданий? Почему он ВСЕГДА влюбляется в каких-то мудаков?! Из глаз пошла уже вторая волна слёз, и парень закрыл рот ладонью, отчаянно сдерживая громкие всхлипы. Больно. Невыносимо больно. Сердце сжималось с такой силой, что его всего затрясло. «Слабак. — Отдалось эхом в его голове. — Просто слабак. Жалкая, отвратительная тряпка.» Громкий стук в дверь. — Майкл? Ты там? — Прозвучал голос матери. — Да, мам, я скоро выйду! — Он пытался унять дрожь в голосе, что получалось у него просто ужасно. — Всё в порядке? — Да-да, просто ударился... «Ага, ударился. — Отдался саркастичный голос в его голове. — Об этих кретинов.» Удаляющиеся шаги. Русоволосый наконец подскочил, и включив воду, принялся рыдать навзрыд, уже даже не пытаясь скрыть всхлипов. Сил просто не было. Хотелось исчезнуть. Пропасть. Раствориться. Быть где угодно, лишь бы больше никогда не видеть этих изумрудных глаз. Этой наглой ухмылки, и притягивающих чёрных кудряшек.