Шанс

Петра не помнила, как именно оказалась в каком-то захолустье Нью-Йорка. Она на самом деле не могла даже точно сказать, где же она? Ребра были сломаны, грудная клетка ужасно ныла, дышать было тяжело, а стоять практически невозможно. Костюма на ней не было, поэтому она валялась в кучке какого-то мусора практически в нижнем белье: в лосинах и спортивном лифчике, которые она всегда надевала под низ, и практически умирала, потому что знала — помощи ждать неоткуда, никто не придет, она теперь одна. Неожиданно в ее голове промелькнула мысль, что, в общем-то, она в прошлом, а значит, сейчас нет войны, а может, она только разгорается, и ряды людей еще не поредели? Петра, проглатывая кровь и стараясь сдержать слезы, вспоминая обреченность на лице Стрэнджа, постаралась подняться на ноги. Получалось откровенно плохо, ноги не слушались, голова кружилась, а мир так и норовил почернеть, отбрасывая Петру обратно в эту уничтожающе-пугающую темноту. Единственная мысль, которая крутилась у нее в голове: «Старк. Она обязана найти Старка». Не понимая ни себя, ни кого-либо другого, Петра делала медленные шаги, стараясь придерживаться стен. На самом деле место, в котором она оказалось, изначально не понравилось Петре. Пустое, заброшенное, расположенное в углу каких-то домов, с полупустой помойкой и висящим портфелем какого-то школьника, поскольку из него явно торчали тетради. Петра слегка удивилась, потому что помнила, что за пару лет войны как-то отвыкла от открытого пространства, от того, что где-то могут не валяться трупы, а «Большой Брат не будет следить за тобой». — Еще Оруэлла я в мыслях не цитировала. — Заметив, что достаточно давно начала цитировать 1984 Оруэлла у себя в мыслях, Петра, чтобы хоть как-то оставаться в сознании, начала разговаривать с собой. Цитата-осуждение, цитата-осуждение, цитата — колесо сансары, которое крутилось уже минут пять, пока Петра пыталась преодолеть эти несчастные метры. С каждым шагом ей казалось, что она пятится назад, что все ее труды напрасны, и неведомая сила будет продолжать отталкивать ее, как бы Петра ни пыталась ее преодолеть, сдержать. Это пугало, одна мысль о том, что она что-то вроде надежды, что если не она, то все человечество погибнет, издохнет как брошенные псы. Эта ответственность, собственное положение и никчемность перед всем заставляло Петру чувствовать себя такой беспомощной, брошенной и одинокой, что в один момент она просто захотела присесть, закрыть глаза и зарыдать: громко, истошно, срывая связки, чтобы физическая боль затмила душевную. Такое уже было однажды. Тогда она была совсем юной, обычной девушкой из Куинса, которая жила вместе со своими дядей и тетей и мечтала стать врачом. Она фанатела по сериалам, часто читала книги и не забывала о социальной жизни, в частности о друзьях — Мишель и новой соседке Мари. Мари Роза Остин поселилась в их доме месяц назад. Статная девушка, которая могла внушить страх одним лишь взглядом карих глаз. Ей было слегка за двадцать, но в рыжих волосах уже проскальзывала седина, а лицо было изуродовано шрамами, последствиями ограбления. После школы она сразу устроилась работать в один не очень крупный банк, ее отец был болен, обследования и лечение стоили огромных денег, а мать, работая на трех работах, не могла справиться сама, поэтому она и сделала такой шаг в пустоту: вместо колледжа — работа, а вместо успешного будущего — смутные перспективы, в банке. Без образования найти что-то с более-менее достойной зарплатой было сложно, а работать официанткой она не хотела. Мари рассказывала о своем прошлом довольно много, потому что считала, что так она поможет Петре не наступить на те же грабли, что и она. В банке Мари проработала два года, а потом произошло ограбление. — Знаешь, пожалуй я никогда не забуду тот ужас. В основном в глазах одной женщины. Она была молодой, лет тридцать или тридцать три, в руках держала сумку. Сумка брендовая, да и снимала она, кажется, немаленькую сумму. Такая типичная стереотипная богачка — с силиконовой грудью и накаченными губами, но в другой руке она держала руку маленького мальчика. Он был темноволосый, с курносым носиком и в очень милом костюме. Наверное, они куда-то шли. А потом бац! Разбитые стекла, кровь, у меня в щеке несколько осколков и кровь. Огромное количество крови, орущих людей и парней в масках. — Мари всегда говорила медленно, часто повторяя одни и те же фразы несколько раз, обязательно растягивала гласные и часто упускала некоторые согласные. Но говорила она искренне, забывая обо всех своих проблемах, изуродованном лице и замкнутости. — Все боготворили Мстителей, наверное, знаешь их, да кто их не знает, а на деле… Они ведь не помогли, нам никто не помог. Тогда Петра впервые захотела стать героем. Не просто кем-то вроде Мстителей, а героем для народа, кем-то вроде доброго соседа, который помогал бы в простых вещах: начиная от спасения милых котиков с деревьев, заканчивая крупными ограблениями. Она внимала каждому слову новой знакомой и с каждым днем все яснее понимала, что эта идея въелась под кожу, пробралась словно вирус в ее душу и никогда не вырвется оттуда. А потом Мари, та, из-за кого Петра вообще решилась на все это, из-за кого Петра потом стала героем, Мстителем, Человеком-пауком, повесилась. Просто не справилась со всем этим, рассказала историю, мучившую ее, и повесилась. Просто повесилась, в прощальной записке на желтом стикере, приклеенном к давно пустому холодильнику, написала лишь два слова «прости, Петра». Она не прощалась, и Петра не попрощалась с ней. Но уже дома, когда она пришла в свою милую комнату, Петра зарыдала. Истошно, царапая стены и стуча кулаками по полу. Было плохо, ничего не помогало. Сейчас она вспомнила те ощущения, когда узнала о смерти Мари и поняла, что давно не чувствовала такого. В последние годы она действовала скорее на автомате, будто бы робот, выполняющий запрограммированные действия, Петра поступала так же — бой, помощь, бой, помощь, помощь, бой, она будто бы разучилась чувствовать, отключила все эмоции. Это пугало, особенно в этот миг. Когда обессиленная, она понимала, что даже не может самостоятельно выбраться из этой подворотни, Петра поняла, что впервые за долгое время она в отчаянии. Она помнила, что когда-то говорила Старку, что находится в отчаянии из-за того, что ее любовь — конечно, она никогда не называла имен — игнорирует ее, что очередная пятерка по химии незаслуженная, что Старк проводит с ней слишком мало времени. Все это заставляло Петру впадать в отчаяние, но на самом деле она никогда не была настолько сломлена, как сейчас. Когда от нее зависела жизнь миллионов, когда от нее зависело будущее страны, да чего там, мира в целом, когда от ее действий зависит, вернутся ли к жизни погибшие. Она ребенок, чертов ребенок, Стрэндж поступил ужасно, доверив настолько важную миссию ей. В конце концов, он сам всегда говорил, что она слишком юна, чтобы просто отправиться с ними на старые базы Гидры. — Но я уже достаточно взрослая, чтобы отправляться в прошлое? — Петра говорила сама с собой, падая на землю с каждым шагом все тяжелее, колени подгибались, руки тряслись, а из глаз текли слезы. В один момент она упала полностью, боль отдавала куда-то в район щиколотки, взглянув вниз, она поняла, что, скорее всего, подвернула правую ногу, упав прямо на нее. Петра еще пару секунд разговаривала сама с собой, пытаясь вспомнить все моменты, проведенные с Мишель и Недом, забавные школьные случаи и тексты любимых песен. В один момент она поняла, что это больше не помогает. С каждой секундой нить, связывавшая ее с реальностью, продолжала исчезать. Она старалась тянуться за нее, ухватить и завязать в тугой узел, но вместо этого лишь ускорила момент, когда окончательно провалилась во тьму. Последней мыслью Петры было то, что она действительно ужасный герой.

***

      Питер Паркер никогда не думал, что очередной патруль закончится для него так. Выйдя сегодня из дома, вернее, улизнув от тетушки Мэй, которая в один момент решила, что с тех пор, как сам Тони Старк пришел к ним в дом и что-то наплел тетушке, вернее, с тех самых пор, как сам Тони Старк пришел к ним в дом и сообщил его тетушке о том, что он, Питер Паркер, выиграл грант на стажировку, они слишком мало времени проводят вдвоем. Ну, вернее сказать, Мэй почти не видела своего племянника, а с тех пор, как ему стукнуло восемнадцать, и он был погружен не только в свои супергеройские метания, посиделки с друзьями, к ним так же добавились метания в какой колледж поступать, и ко всему прочему Старк действительно предложил ему работу. Времени на простую болтовню с тетушкой просто не было, нет, конечно, Питер хотел бы проводить с ней время, но все же у нее был ухажер и сопоставить графики «время с Питером/время с Тони» было сложно, практически невозможно. Поэтому Мэй и напрягала парня каждую свободную секунду, потому что действительно скучала по простому общению с ним, Питер мог сказать, что чувствует то же, однако усталость, которую он ощущал после каждого патруля, школы и работы была настолько сильной, что он порой не успевал элементарно поесть, что уж говорить о простом общении. С Мишель и Недом в этом плане было проще, за ланчем они всегда сидели вместе, иногда болтали на переменках, а порой Питер и Нед забивали на все и разговаривали прямо на уроках. Сегодня тетушка была свободна, Старк тоже дал ему выходной, так что Питер решил быстро пролететь над городом, убедиться, что все точно в порядке, однако сейчас он пожалел об этом. Запрыгнув обратно в тихий угол, в котором парень оставил свои вещи — уйти из дома прямо в костюме он не мог — Питер увидел жуткую картину. Рядом с мусорным баком лежала девушка, точно младше него, но не сильно, потрепанная, с грязными волосами и лицом, израненная. Она лежала в луже собственной крови, которая уже успела засохнуть. Нога была сломана, она сильно опухла и посинела, а с губ то и дело срывался протяжный стон боли, дыхание было рваным, Питер точно знал, что если не поможет ей сейчас, то девушка, которая, к слову, была почти нагой, погибнет. Как герой он не мог этого допустить. — Эй, — обратился парень, подходя ближе к девушке. Конечно, разговаривать с ней было глупо, он и сам понимал это, однако так хотя бы успокаивал сам себя, что помогает не трупу, не кукле, а живому, едва живому человеку. — Теперь все хорошо, ты будешь в безопасности. Я помогу тебе. Питер был все еще далеко от нее, на расстоянии пары метров, Петра слышала его, изредка приходя в сознание, она понимала, что должна встать. Уловив чье-то дыхание на другом конце подворотни, Петра сильно напряглась. Она постаралась открыть глаза, чтобы разглядеть человека, но все плыло. Где-то на периферии между тьмой и реальностью она слышала обрывки его слов, не разобравшись, друг он или враг, Петра сделала единственную правильную, по ее мнению, вещь — из последних сил подняла руку и запустила паутину в расплывающийся образ. — Не трогай. — Голос дрожал. Обычно Петра говорила уверенно, но, находясь в состоянии полубреда, была убеждена, что перед ней кто-то злой, кто-то, кто способен причинить ей еще больше вреда, изранить и так уже израненное тело. Петра не понимала, почему так думает, возможно, где-то в глубине души она и понимала, что этот человек хочет помочь ей, недаром же он двигается так медленно, отступая и прислушиваясь к ее словам, которые скорее походили на вой. — Не подходи. — Петра шептала. Жар, который резко пронзил все ее тело, заставлял метаться из стороны в сторону, все больше и больше погружая девушку в пучины отчаяния. «Ты ужасная. Ты никчемна. Ты должна умереть. Хватит цепляться за жизнь». Внутренний голос шептал ей всякие мерзости, заставляя прекратить бороться, подчиниться судьбе и просто смириться с тем, что этот человек может оказаться злодеем, который убьет ее, и она так и не сможет помочь в этой войне. — Эй. — Питер, который за это время успел приблизиться вплотную к Петре, аккуратно похлопал ее по лицу, таким образом стараясь привести в чувства. — Ты в порядке? — Парень сто раз дал себе мысленный подзатыльник за такой глупый вопрос, но тем не менее продолжал. — Знаю, что нет, но, просто, эй, я все же Человек-паук, я помогаю людям и тебе помогу, не сопротивляйся. Все будет хорошо. — Стараясь говорить медленно, тягуче, слово на приеме у какой-нибудь важной персоны, Питер аккуратно присаживался на колени, чтобы получше разглядеть лицо девушки. Телефон он с собой не брал, так что вариант вызвать скорую отпадал сразу. — Не трогай. — Петра из последних сил подняла руку и сделала то, чего Питер явно не ожидал. Она выпустила паутину и приклеила его к противоположной стене, после чего вновь упала, задышала еще тяжелее, чем до этого, и начала шептать что-то в бреду. — Пожалуйста, хватит. Я буду. Я знаю, я не ужасна. Пожалуйста. Питер находился в состоянии шока, еще не полностью осмысливая, что эта девушка только что сделала то же самое, что делал он — привязывал плохих парней к стене. Да только он был чертовым Человеком-пауком, вроде как единственным в своем роде, а она? Петра тем временем не разделяла негодования Паркера, потому что просто-напросто не знала о его существовании. Но если бы она могла видеть четко, если бы ее тело не разрывалось от боли, а разум не был бы застлан туманом, она бы тоже находилась в шоковом состоянии. Потому что Человеком-пауком всегда была только Петра Паркер. Сама Петра находилась в какой-то темноте. Она долго блуждала между разными комнатами, наблюдая за всем происходящим в ее жизни. Вот она разговаривает с Мари, а вот тут она впервые жалуется Старку на то, что она уже взрослая и имеет право на свои секреты, даже от наставника, даже от самого Тони Старка. Вот тут Петра празднует свой шестнадцатый день рождения в компании лучших друзей, тетушки и Мстителей, задувает свечи на огромном торте и надеется, искренне надеется, что так спокойно и тихо будет всегда. В другой комнате Петра уже видит, как ее наставника, как самого Железного Человека разрывают на куски монстры, как он не может ничего пожелать и как на его лице, всегда уверенном и самодовольном, отображаются смирение и покорность, смешанные с гримасой боли. Она находилась в своем сознании не так много времени, но, даже несмотря на это, успела увидеть слишком много событий своего прошлого, которые тяжелым грузом легли на сердце. — Черт! — шептал Питер, наблюдая за тем, как дыхание девушки, которую он теперь точно не мог просто отправить в больницу, останавливается, практически полностью исчезает. — Карен. — Не выдержав, Питер делает то, что по его мнению нужно сделать в этой ситуации. — Попроси мистера Старка срочно прилететь, срочно. Сообщи ему координаты и все остальное, что потребуется. — Будет сделано, мистер Паркер, — мгновенно отвечает ИскИн, не задавая лишних вопросов. Пока Питер, стараясь выбраться из паутины, которая была явно крепче, чем его собственная, Тони Старк получает сообщение от юного Паучка и старается как можно быстрее прилететь к нему, сбежав с важного совещания, заставляя Пеппер как обычно разгребать все самой. — Тони! — кричит Пеппер, когда Старк подрывается с места, на ходу говоря Пятнице, чтобы та подготовила костюм. — Ты не можешь так просто уйти снова! Мы откладываем это совещание уже третий раз, ты просто потеряешь контракт! Хватит вести себя как ребенок! — Пеппер. — Старк поворачивается в женщине и берет ее лицо в свои ладони. — Со шкетом что-то случилось, он никогда, никогда не просил меня помочь ему: ни тогда, когда в его теле было около двадцати пуль, и он просто завалился в башню со словами «я просто хотел узнать, сколько в меня влезет» ни тогда, когда его сильно избили, и он не мог выйти с той помойки еще пару часов, да он даже с гребаными наркоторговцами разбирался в одиночку. Ни разу, он ни разу не просил моей помощи. Случилось что-то серьезное, что-то слишком серьезное, раз он сделал это. Я не могу оставить его, не сейчас. — Сказав последнюю фразу, Старк нежно поцеловал ошарашенную его монологом Пеппер, после чего быстрым шагом направился в мастерскую, в которой стоял подготовленный Пятницей костюм. На месте Старк оказался уже спустя десять минут. Увидев парня, сидящего на коленях рядом с девушкой, которая едва дышала, без маски, ошарашенного и рассматривающего стену, на которой все еще оставалась паутина, Тони ничего не понимал. — Что случилось? — без промедления спросил Старк, хватая Питера за плечи. — Эта девушка. — Проглотив слюну, Питер посмотрел в глаза наставнику и сказал: — Она. Она такая же, как я, то есть. Она. — Питер помедлил пару секунд, собираясь с мыслями, пытаясь найти нужные слова для этой ситуации. — Она обладает способностями, моими способностями. Эта паутина, это ее рук дело. И знаете, последние несколько минут она извинялась перед доктором Стрэнджем, Наташей и вами за то, что не может помочь. Что она плохой герой. — Отнесем ее в Башню. Сперва ей нужна помощь, — произнес Старк, после чего аккуратно подхватил девушку и направился в Башню. Питер пару секунд смотрел ему вслед, после чего нацепил маску и пять раз извинился перед тетушкой Мэй. Кажется, сегодняшний семейный ужин откладывается.