Сборник Дазацу

      Что если бы люди знали, что у каждого бога есть его ребенок? А что если бы люди узнали, что те ходят, живут и любят среди нас? Вы скажете: «Какие, к черту, боги? Ты язычник?» Нет, я не язычник — я сам являюсь таким. Да, я полубог, и моя мать не самая популярная богиня, которую боятся или же ненавидят люди… А очень глупо, ведь она только провожает их…       Меня зовут Накаджима Атсуши, и я сын самой Смерти. И сейчас мне 5 лет. Мама держит меня за руку и водит к людям в Йокогаме. Ведь этот город — территория мамы, а все остальные города и страны зачищают ее подчиненные или наказанные грешники.       Сегодня мама привела меня, чтобы показать того, кто рвется к ней, но ей его забирать нельзя, так как Богиня судьбы очень много жизней завязала на нем. Мальчик был старше меня, высоооокий и очень красивый, но на нем было много, много ранок, которые он бинтовал, а вот глаз он бинтовал для прикола, там ранок не было! Вот ведь врушка! Я спросил у мамы, почему он врет насчет раны на глазу. Она пожала плечами и сказала, что для имиджа. На это я вопросительно склонил голову на бок, отчего в глазах мамы засияли яркие огоньки. — Сынок, а хочешь спросить у него самого?— тихим мелодичным голосом спросила мама, подходя к тому мальчику и слегка меняя траекторию движения пули, которую мальчик запустил в себя через довольно короткое время. Мама кивнула на него и отправила сигнал Судьбе. Я же засиял и, укрывшись во мраке, оказался недалеко от мальчика — он сидел в пустоте и оглядывался. Моя накидка была черной, из-за чего он не видел свечение волос и кожи. Так как я сын Смерти, то я тоже считаюсь проводником в мир мертвых, и я должен соответственно озарять путь для мертвых, но не делать же это маме или другим проводникам с фонариком или свечой? В этой мгле мы сами становимся как лампочки и освещаем дорогу душам. Подбежав к тому мальчику, я снял накидку, протянув к тому свои ручки. Тот в шоке шарахнулся от внезапного света и, когда душа смогла принять мой свет, то мальчик в шоке моргнул своим глазом. — Привет! Слушай, а почему у тебя на здоровом глазу бинты? Ты же себе так зрение посадишь, — спросил я, а мальчик все еще в шоке таращился на меня. Закатив глаза, я понял, что этот парень не ожидал увидеть кого-то во мраке, и сейчас мне надо представиться. Протянув ему правую руку для рукопожатия, я широко улыбнулся и сказал: —  Прости, я не представился. Я Ацу, и я проводник душ, — сказал я, и парень словно поменялся. Во мраке становится заметнее всё: даже попытки одеть маски, и я скривился как от боли, но стал послушно слушать, как более старший ребенок начнет мне врать. — О! Так ты мой проводник? То есть я умер? — счастливо вещал он, а я помотал головой. —  Но… Ты же проводник… А, значит, должен проводить меня к смерти, или что там меня ждет? — я устало вздохнул. Ну вот почему все считают, что мама забирает жизни? Фу, противные! — Нет, мама помогла тебе выжить, и ты сейчас в чем-то наподобие комы… И да! Мама никогда никого не убивала! Она не вы!  — буркнул обиженно я, а мальчик опять поменялся в лице и теперь как-то странно смотрел на меня. —  То есть твоя мама сама… Смерть? — удивился парень, а я закивал, говоря тем самым «да». Шок сменился интересом, и он сел на пустоту во мраке. Я тоже решил сесть следом. —  А какая твоя мама?— спросил он, и я улыбнулся. —  Она выыысооокая! У нее длинные-длинные волосы серебряного цвета! Глаза яркие-яркие, как цвета заката! Вот как у меня! Только они красивее! — хвастливо рассказывал я о маме. —  А еще у мамы кожа бледная, но очень мягкая! Как облачко! Я трогал их: они такие мягкие! — довольно выпятил грудь я, и услышал смех. Мальчик смотрел как мама на меня, то есть с умилением и примесью нежности, меня это как-то смутило, и я покраснел. —  Ты такой милый… Ты знал это?— спросил парень, отсмеявшись, чем загнал меня в большую краску, и я помотал головой. Мама хоть и говорила, что я милый, но это мама! А тут совершенно другой человек. Мое лицо уже полностью пылало, и я стыдливо вжал голову в плечи. А шатен довольно улыбнулся и погладил меня по голове, ероша и без того беспорядочные волосы. Подняв на того глаза, я увидел, как он погрустнел. И внезапно вспомнился ушедший совсем недавно дядя: он о чем-то очень горевал и говорил с мамой, а та держала меня на руках. И сейчас, смотря на этого мальчика, я вижу лицо того дяди. Я протянул руку и погладил парня по щеке. —  Не грусти… — прошептал я и почувствовал зов. Мама зовет, а я так и не спросил, зачем ему повязка на глазу и не смог утешить, вот же я бездарность — прав был папа! Грустно вздохнув, я посмотрел на парня и поднялся. — Прости, но мне надо идти… Мама зовет… — тихо сказал я, смотря на мальчика, и тот кивнул. Однако потом поднял глаза и спросил… но с такими чувствами, с таким трепетом, что мое сердце сжалось, и я улыбнулся. А спросил он: — Ты же вернешься потом?  Как тут не умилиться? Он прям как песик, ждущий хозяина. Я кивнул головой, мол, да, и, прикрыв глаза, отдался темноте, и та, поглотив меня, перенесла меня к маме. Она, подхватив меня на руки, понесла к приюту, где мой папа строит из себя мессию… Дурак и на том свете дурак. Набрав в легкие — на данный момент так не нужные мне — я сказал тихо, почти шепотом: — Мам… Можно я еще раз встречусь с тем мальчиком? Я посмотрел на маму, и та так нежно улыбнулась, что я понял и без ее слов, это означает «да». Счастливо улыбнувшись, Накаджима прижался к груди матери и спокойно уснул, с нетерпением дожидаясь, когда он снова увидит странного мальчика. Прошел год. Год тихой и одновременно веселой жизни Атсуши. Шатен постоянно весело шутил о том, что тот на самом деле его ангел, а Накаджима обиженно фыркал на того и бубнил что-то из рода: «Ангелы — глупцы, а я не глупый!» Так и жили. Вот наступил час, когда Дазай должен прийти в сознание. Атсуши стоял около матери и смотрел на Дазая. На щеках мальчика были крупные слезы, в то время как Осаму был поражен. Его отпускают. Даже сама Смерть пришла проводить его обратно в жизнь, но теперь Дазай не хочет возвращаться по совершенно другой причине, которая грустно жалась к матери и со слезами на глазах смотрела на друга. Набравшись мужества, шатен подошел к Атсуши и четко сказал, протягивая руку с мизинцем: — Я обязательно останусь живым, пока не встречу тебя, Атсуши-кун! Свидетелем моей клятвы пусть выступит Богиня Смерти! И как только Осума это сказал, таинство клятвы окутало мальчика, блондин же, сжав мизинец Дазая, кивнул и тоже четко произнес свою часть клятвы, которая станет для них отправной точкой. — А я клянусь, что тоже не умру раньше нашей встречи. И я… И я обязательно покажу прелесть жизни! — бойко сказал мальчик и быстро договорил. — Свидетелем моей клятвы пусть является Богиня Смерти! На мизинчиках мальчишек появилась ярко красная нить. А судьба коварно улыбнулась: ее клубок из нитей снова стал преображаться, плетя новую великую историю этих двоих, но чтобы все не было так легко, Богиня слегка попутала нити в своем клубке и довольно улыбнулась. Вряд ли теперь человек вспомнит что-либо об этом месте, так как для этого нужно будет либо поцеловать их маленького проводника, либо убить его же. Хоть судьба и добрая женщина, но уж больно она любит пафос и драму, поэтому упустить эту возможность она никак не хотела! Нить, соединявшая мальчиков, обвила их и исчезла, став невидимой для них и для окружающих. Вскоре Осаму взял за руки Бог Жизни. Он ой как не любил опаздывать, так что, вежливо попрощавшись, он увел мальчика в мир живых — прочь из комы и вперед навстречу приключениям! И вот молодой человек открыл глаза. Ночь. Весь мир спит и только охранник, сидящий на стуле, говорил о том, что о нем не забыли, но в груди что-то яростно билось, словно отрицая, что Дазай выжил или же, может быть, он что-то забыл? Хах, нет, это вряд ли, и исполнитель портовой мафии уснул, совершенно не заботясь о том, что он знал, что происходило во время его отключки, и то что оно длилось год. Так же как и то, что его палец что-то незримо сжимает, словно пытаясь о чем-то напомнить.

Спустя пару лет…

Атсуши лежал лицом на холодном тротуаре и всхлипывал. Он после разлуки с кем-то из душ не мог попасть к матери. Даже избиения отца не помогали, а когда тот его выгнал, не понимая, почему это его сын стал таким резким и агрессивным, да и превращался все чаще, и в итоге мужчина просто выгнал его вон из приюта, отдав на последок тому его документы и пендаль на прощание. Но Ацу это не особо волновало. Его беспокоила нить обещания, которая постоянно колыхалась, когда он чуть не умирал. Если бы не нить возможно блондин бы и умер, но Богиня Судьбы явно не хотела такой ранней смерти ему и отдала ему дар видеть его обещание. Ведь не просто так детские обещания исполняются. Это глупое движение создает между душами связь, и во время проблем или возможности нарушить обещание выворачивают твою душу наизнанку, и Атсуши это бесит… Ведь его чаще выворачивает из-за его тяжелой жизни в приюте! А сейчас он и к матери отправиться не может из-за того же обещания! И вот, решив обокрасть кого-то ради того, чтобы его не тормошила эта дурацкая нить, и набить желудок, Накаджима искал ту подходящую жертву… Но все было не то и не так, то мотоциклист проедет, то отряд полиции. Но вот его нить напряглась, становясь словно струна, белобрысый развернулся к реке и замер, увидев… вроде труп? Ох! Но это не его дело… Сын Смерти попытался уговорить себя не делать этого, ведь это не его дело! И не вышло! Просто у парня не было возможности противиться совести, и он кинулся в реку, спасая мужчину и наконец-то освобождаясь на две трети от этой мучительной нити… Но. Как? Неужели он когда-то что-то обещал этому человеку? Но когда? И что? Или это и есть та душа, которая не дает ему нормально жить? Потом произошел бредовый разговор: сначала мужчина возмущенно вещал о неудачном суициде и ругал его, а затем и вовсе пришел наглый блондин в очках и наорал на них, но тут уж ничего не скажешь… и не попишешь, хотя судьба поспорит с вами… Но Проводника это не колышало — он видел духа, который оберегал Дазая. Висел сверху и грустно взирал на своего друга, как понял Атсуши. Покачав головой, мальчик прогнал навязчивую идею упокоить духа, дать ему отдохнуть и освободить мистера «Смерть прекрасна!» от его проводника, но тут дух встретился глазами с блондином, и того вывернуло. Дикая боль сковала тело подростка и тот, застонав, упал на колени. Жаль, конечно, что все посчитали его превращение виной луны. Но ему было плевать: он вспомнил все, а клубок богини чуть расправился, но маленький бугорок не дал двум друзьям воссоединиться, выполнив их клятву… На следующий день Накаджима решительно собирался вернуть своего друга и узнать наконец-то! Что он скрывал за теми повязками и отмазки, мол имидж, не сработают!