Инстинкты

В Аду время течет совершенно иначе. Дни и ночи весьма условны, и иногда они тянутся как смола, иногда ощущаются как вода в подземном озере. Все одинаково, однотипно и монотонно. Любое занятие или времяпровождение быстро становится привычным, знакомым, и все существование сводится к поиску чего-то интересного и увлекательного. После утоления голода, конечно. Но и к нему очень легко привыкнуть. Потому Рю хорошо помнил, как впервые увидел его. Издалека, в заполненом помещении общих сборов, он показался одним из пернатых с Небес. Но присмотревшись и поймав холодный блеск глаз, колючую голубизну, Рю понял: нифига. Обманчивая внешность скрывала за собой темную мощь, и чем дольше Рю наблюдал, тем яснее видел: перед ним идеальный демон. Фантазия сразу подкидывала картины, как эти руки сжимают шею, как под его ударами ломаются кости и позвонки, как эти пальцы сжимают крыло мелкого херувима и одним движением вырывают с костями… Дыхание участилось. Захотелось присесть. Желательно ему на колени. Красавец стоял рядом с легионерами Азазеля, в такой же оливковой военной форме, пил из граненого стакана, и всем видом говорил о том, что он только что завербованный. Один из солдат отпустил сальную шутеечку, и он, в ответ на общий гогот, чуть робко улыбнулся. Но за растянутыми губами чудилась оскалившаяся клыкастая пасть. Рю непроизвольно облизнулся. В ухо коварно хохотнула Мария, и Рю поморщился от неожиданности. На плечо опустилась аккуратная когтистая лапка. — Если выполнишь мою работу, я узнаю его имя и всякое другое интересное. Суккуб улыбалась лукаво и томно, точно как соблазняла. Может в другой раз Рю бы и поддался, почему нет, но мысли уже вились вокруг новенького красавчика. Другие прислужники Лилит хихикали, не церемонясь. — Ладно, черт с тобой. Что надо сделать? — Да тут один слабовольный мерзавец к Госпоже взывает, уже года два как. Нужно наведаться… — лениво протянула Мария, растягиваясь на диване. — И как ты себе это представляешь? Что я приду, представлюсь Госпожой и вывалю ему хуй на лоб? — В памяти всплыла сцена общения с одним падре. Он жадно обмазывался спермой Рю, называя это благодатью божией и небесным нектаром. — Да хоть так, — рассмеялась Мария, цепляя кончиком хвоста сбрую и уволакивая к себе. Похоже, она была в настроении. — Я знаю, что ты справишься, — муркнула в губы. «Черт с тобой», — подумал Рю, отвечая на поцелуй. Байка о том, как инкуб с членом наголо изображал Лилит лучше любого суккуба, по Преисподней ходила долго. Все благодаря тем же суккубам, которые были теми еще сплетницами. Рю веселился. Это было то еще приключение, забавы ради. Результат оказался неожиданным, Лилит смеялась почти до слез, после чего целомудренно поцеловала в лоб. На фоне всеобщего веселья и льющихся со всех сторон восторгов и комплиментов, Рю чувствовал что-то непонятное. Сначала было действительно задорно и смешно. А потом что-то дернулось внутри. Глубоко в сознании раздался зуд, словно одна из кошек Лилит поскреблась в запертые наглухо двери. Рю фыркнул и вернулся к любимой оргии. Только это сейчас имело значение. Даже конверт из Канцелярии с короткой выпиской о новом демоне Азазеля отложил в сторонку. *** Никита… Рю пробовал имя на вкус, как оно слетало с языка, отбиваясь от острых зубов и нёба. Что-то восточноевропейское, приятное, отдающее той самой разрезающей синевой… Рю мял в руках бумажку с остальной информацией. Завербован буквально несколько недель назад, справлялся отлично (кто бы сомневался). Силен, вынослив, жесток. За сомнительными занятиями не замечен. Тут Рю хохотнул: что эти придурки из Канцелярии имели в виду под сомнительными занятиями? В остальном, демон нравился еще больше. Приближалось новое солнечное затмение, и Лилит хотела устроить очередную вечеринку. Это должно было быть действительно интересно: танцы, алкоголь, разные игры. Придет много гостей, потому что все в Преисподне знали: самые лучшие развлечения могут обеспечить только веселые похотливые мальчики и девочки Великой Темной Госпожи. Рю вытащил жребий ответственного за бар. О, это действительно обещало очень интересное времяпровождение. Рю вытанцовывал на барной стойке в одних сетчатых чулках и женских туфлях. Наливал всем парням в бокалы в виде членов, а девушкам — в емкости, напоминающие вагины. Хлестко бил хвостом по рукам, когда они тянулись к его лодыжкам, коленям и бедрам. Изображать недотрогу и отказывать просто так сейчас было забавнее, чем поддаваться. Хотя поразвлекаться он не против. — Эй, порочный цветочек, угостишь чем-то? Рю элегантно перевернулся, спрыгивая на пол. Вечер набирал интересные обороты. — Это чем, например? — подпер ладошкой подбородок и стрельнул глазами. Чтобы наверняка. — Сладким. Росой любви. Найдется такое? — Найдем. Никита ухмылялся. От него пахло серой, человеческими страданиями и опасностью. В паху заныло. Такого коктейля он не знал, но была особая альтернатива. Ничем не выдав возбуждения, Рю принялся смешивать напиток, который сочинил, пока занимался обустройством бара. Взгляд Никиты прожигал насквозь, и от этого становилось еще лучше. Где-то под стойкой стоял бокал специально для таких случаев. Один из братьев выплавил из стекла точную копию члена Рю со всеми мельчайшими деталями. — Какая у тебя интересная внешность. Рю чуть не уронил полный шейкер от желания зафейспалмить всеми конечностями и хвостом в придачу. Только ленивый не пел ему дифирамбы о скулах, разрезе глаз и прочей экзотике, так ярко выделяющейся среди массы типичных лиц. Как, вот как можно быть таким шикарным, и так по-тупому подкатывать?! — А я смотрю, ты мастер пикапа. — Какой есть. Рю поставил на стойку высокую емкость в форме члена, со всеми венками и детализированной до мелочей головкой. Из уретры торчала длинная соломинка. Никита присвистнул. Обхватил рукой бокал, проведя по нему кончиками пальцев, поиграл языком с соломинкой и, поймал губами, чуть втянул белесую жидкость. Облизнулся и довольно ухмыльнулся, чуть-чуть обнажая клычки. И это было вместо тысячи слов. — Неплохо, — Никита всосал одним махом половину бокала. — Всего лишь? — Рю стрельнул взглядом, включая все свое естественное очарование. — Что может быть слаще? — Слаще концентрированной агонии? Даже не знаю, — Никита чуть наклонился, снова погладил бокал. — Могу я тебя угостить? В глазах потемнело от желания, и Рю вернул томный взгляд, подался навстречу, отбирая языком соломинку, и с характерным звуком всосал. — Конечно. — Оглянулся, окликнул кого-то из своих, кто ошивался рядом.— Подмени меня, — перемахнул через барную стойку, роняя на пол бокал, и, обвив хвостом запястье, поволок прочь. Показывать, что могут быть вещи слаще мук человеческих. *** Рю сидел у ног своей Госпожи, прижимаясь щекой к ее щиколотке. Довольно урчал, когда она перебирала его волосы, лениво наблюдал за оригей. Обычный вечер. Никита был в очередной «командировке» наверху, в человеческом мире. Ни дозваться, ни дотянуться мыслями. Рю мог бы выбраться к нему, но никаких дел ему там не поручали, а просто так ходить в человеческом мире он не любил. Почти не скучал по Никите. Новый любовник нашел способ передавать новости и короткие послания, натаскав щенка адской гончей. Рю не знал, каким образом ему удалось забрать себе собаку насовсем, но умилительное создание с косолапыми лапками и глазами-пуговками таскало шедевры эпистолярного жанра исправно. Кто бы мог подумать, что однажды оно вырастет в кровожадную тварь, перегрызающую глотки всяким дуракам, продавшим душу у перекрестков. Щенок прибежал среди оргии и уткнулся носом в пятку, отвлекая от созерцания весьма страстного двойного проникновения. Рю закатил глаза, отвязал от шипастого ошейника записку. Почувствовал как скривилась Лилит, как под ее тяжелым недовольным взглядом щенок сжался, заскулил и, словно ему придавили хвост, пискнув, убежал прочь. Госпожа до сих пор не могла простить адской гончей погрызеннй любимый страпон. «Огонь чресел моих! Уже не могу дождаться, когда вернусь в наш дом и смогу воссоединиться с твоими порочными бедрами. Не знаю, могу ли о таком говорить, но то, что я делал сегодня, было очень громко и кроваво. Перья летели во все стороны. Очень сытно. Но не хватает тебя, твоих поглощающих объятий, сладострастных укусов и сжигающих пламенных поцелуев. Твои стоны — настоящая услада для моих ушей, почти такая же, как предсмертные хрипы. Скучаю по твоим бархатным недрам, как мой клинок по ножнам. Твой неистовый зверь.» Рю запрокинул голову и крикнул, чуть выгибаясь. Еще немного и приложился бы затылком о колено Госпожи. Какой только макулатуры начитался Никита… Может, в пыточных Аластара, его этим и мучали? Без перерыва заставляли слушать мерзкую бульварщину, без возможности отключиться? Других объяснений этому не находилось. Как же это все было плохо… Лилит протянула руку, мол, повесели тоже, но Рю покачал головой. — Ладно, — выдохнул он и сжег чудовищный шедевр. Не приведи Тьма, еще кто-то увидит. — Зато трахается охуенно. — Поцеловал колено и по-кошачьи пополз в сторону оргии. Обнимая первого попавшегося сладенького парнишу и вставляя ему, Рю внутренним взглядом видел только заляпанного кровью скалящегося Никиту. С загадочной тягой к бульварным письмам. Пропитанного ужасом и смертью. Желанного до сраного огня в чреслах. *** Рю развлекался вместе с другими демонами похоти у пустующего трона Лилит — играл в настольную игру, с карточками, фишками и полем, по которой это все двигалось. Госпожа отсутствовала второй день, а без нее оргии казались пресными и унылыми. Было скучно, и ничего другого, как играть в игры, не оставалось. Как ни крути, а в придумывании всяких забав люди толк знали. Чтобы не покрываться слоем тоски, Рю даже разрешил девочкам нарядить себя в полупрозрачный красный пеньюар и броско накрасить, как одну из человеческих шлюх. Носить туфли уже было чем-то обыденным и привычным. Обычно он носил кожаную сбрую или совсем ничего - на крайний случай, когда того требовали обстоятельства, тот же выход наверх, у него было несколько тряпок. Но в пеньюаре он себе нравился, да. Ощущалось это все интересно. Стоило полностью погрузиться в игру, как их прервали. Заканчивая ход, Рю растянул рот в развратной улыбке: обоняние уловило будоражащие кровь нотки. Суккубы кокетливо захихикали, инкубы заурчали котами. Рю понимал их — воины, особенно из элитного подразделения, действительно были крутыми. Особенно один из них. Но Рю все же собственнически зашипел, на грани с рыком. — Добрейшего вечерочка, — поздоровался Никита самым дружелюбным тоном, на который был способен. — Мы там с пацанами посиделки устроили… Ну, знаете, покер, бильярд, разный алкоголь... Интересно, каких сил ему стоило скрыть возбуждение? Рю прекрасно знал оттенки, которые появлялись в голосе любовника, когда его захватывало желание. — И вам нужны девочки? — коварно хмыкнула Мария, сразу прижимаясь к Никите со спины, оплетая хвостом. Вот зараза, лишь бы позлить… — И мальчики тоже, — Никита напрочь игнорировал суккуба, смотря только на Рю. От этого хотелось довольно урчать. Мария была хороша в соблазнении, и не многие могли так холодно не обращать внимания на ее заигрывания. Рю персекся с Никитой взглядом, и внутри все снова вспыхнуло темным пламенем. Еще ни одно создание не заставляло Рю так долго гореть. Это было крышесносно. — Ммм, я не против, — слегка обиженно протянула Мария. С ней согласилось еще несколько демонов. Никита подошел и притянул Рю к себе. — Какой ты красивый, с ума сойти просто, — выдохнул прямо в ухо, прикусив мочку. Колени предательски подкосились. Элитные бойцы собирались в своей общей комнате, пестрили оливковой одинаковой формой, и их посиделки действительно напоминали типичную холостяцкую вечеринку. Мария вытанцовывала на столе, изгибаясь змеей, была звездой вечера и наслаждалась этим. Парочки, а в некоторых случаях и тройнички, тискались в укромном уголке. Рю сидел у Никиты на коленях, цедил мартини, перебирал армейский жетон с какими-то символами, лениво поглаживал по бедру, изредка целовал ключицы, вполглаза наблюдал за игрой в покер. Слушал болтовню и кайфовал, когда голос Никиты подрагивал от того, что Рю мимолетно касался паха. Или прижимался плотнее. Или задевал острым кончиком хвоста ухо. Было очень круто. Мария дотанцевала. — Рю-у-у, а мастер-класс будет? — грациозно спрыгнула со стола прямо в объятия сослуживца Ника. — Мне и тут хорошо, — томно ответил и почувствовал, как Никита сжимает его бок. Вряд ли ревновал, хотя и такое иногда случалось.Просто Никита был жадным, не любил делиться, и Рю ничего не имел против. Иногда это даже сильнее возбуждало. Разговор зашел за оружие, и Рю взбодрился. Не то чтобы он разбирался или мог вставить свое мнение. Но мстительная кровь Госпожи диктовала свое. — Покажешь мне оружейные? — шепнул Рю, потеревшись носом о шею. — М-м-м, хочешь увидеть мой меч? — И даже потрогать. Языком. Никта зарычал, подхватил под бедра и подорвался. Хотелось расхохотаться во всю. Рю выстукивал каблуками по каменной кладке и оглядывался. Никита зажег щелчком несколько факелов, и тысячи разного оружия, разложенного на столах и стеллажах, подхватили отблески. Разный огнестрел Рю слабо интересовал, другое дело холодная сталь, рассекающая плоть... Он подошел к столу, застеленному куском красного бархата, и осторожно коснулся холодного, абсолютно гладкого, клинка, больше напоминающего кол. Сталь отблескивала холодным, рукоять приятно легла в ладонь. — Нравится? — Никита муркнул в ухо. — Это я отобрал у одного петуха. После того, как ощипал и свернул шею, — слегка прикусил хрящик. — Мой трофей, — прошелся кончиком языка по ушной раковине. Рю закатил глаза и, кажется, застонал. Никита уже достаточно хорошо знал его слабые точки. Рю развернулся и прижал кончик клинка к его щеке. Никита зашипел — небесная сталь обожгла, мгновенно оставила на коже царапину. Рю завороженно проследил, как алая бусина скатывается по светлой коже. Потянулся и широко лизнул от подбородка до самого уха. На вкус кровь тоже отдавала серой. Никита мгновенно подхватил под бедра и усадил на стол. Оружие жалобно звякнуло. Рю сразу же обхватил ногами талию, роняя одну туфлю. — Какой ты охуенный, — проникновенно шепнул Никита на выдохе. Бряцнула пряжка ремня, Рю сполз на край стола. — Трахал бы тебя вечно, — резко втолкнулся. Бархат сползал со стола, оружие лязгало от ритма, стены отражали всхлипы и стоны. Рю всегда хотел заняться сексом в оружейной. Все дети Лилит этого хотели, пусть первенство среди фантазий отходило авантюре в покоях Люцифера. Рю упал на спину, прямо поверх заточенных клинков, закинул ноги Никите на плечи. Было умопомрачительно сладко, уколы лезвий только добавляли ощущениям остроты. Он словно растворялся и одновременно поглощал собой все вокруг. Рука еще сжимала клинок, и Рю дернулся, приставив лезвие к шее Никиты, к сонной артерии, где текла демонская кровь. Толчки члена стали резче и точнее. Каждый раз с Никитой был как по краю, как танец на грани, и даже если после оргазма ждало окончательное Небытие, он бы не возражал. Рю все так же лежал на столе, под весом Никиты. Оружие разлетелось во все стороны. Кажется, кто-то заходил, но это не играло никакой роли. Рю поднял клинок, рассматривал огненные отблески на гранях гладких лезвий. — Нравится ножичек? — пробормотал Никита куда-то в ключицу, сразу же прихватил кожу зубами. — Твой лучше! — громче, чем обычно, ответил Рю. Хотелось иронично хмыкнуть, посмеяться над излюбленными метафорами о мечах сладострастия, но кусался Никита больно. Красный след на ключице сойдет не скоро. — Серьезно, — Никита зализал укус и поднял взгляд. — Если нравится, забирай. — Вау. А тебе не будет втык от командования? За разбазаривание казенного имущества. — Хочу порадовать своего любовника. — А втык? — Тогда я приду и воткну тебе. Разрешишь? — Еще бы. Рю не знал, был ли Никите выговор от Азазеля, но клинок теперь стоял на подставке в виде скелета змеи. И таким подарком не мог похвастаться никто. *** Рю вернулся с задания, довольный, но слегка уставший, и был приятно удивлен, застав Никиту спящим на диване в его комнате. Покои ребят Азазеля больше похожи на казармы, не чета тем роскошным комнатам, которые создавала для своих мальчиков и девочек Темная Госпожа. Сбросив с себя пропахшую людьми одежду, Рю лег на мягкую спинку дивана и пощекотал хвостом Никиту по носу. Тот смешно поморщился и глубоко вдохнул. — Воняет человечиной, — пробормотал он, отгоняя дрему, ловя за хвост и стаскивая к себе. — М-м-м, да-а-а, — простонал Рю. Усталость как рукой сняло. — Наведывался в один монастырь… — чуть прогнулся в пояснице, разрешая гладить себя всюду. Никита знал, как надо касаться и где, чтобы было хорошо. — И как? — Никита оскалился, чуть потянул за хвост, заставляя оттопырить зад. — М-м-м, сначала зашел к одной сестричке и мы пошумели в келье, потом пришлось зайти и к другой, а там вошел в раж и прошелся по всему этажу. Заглянул к настоятелю… Рю выгнулся, показывая результат. Мерзкая человеческая сперма еще оставалась внутри. На самом деле это не так приятно, как он рассказывал, хоть и Рю насытился полностью. Монах был совсем отвратителен, не чувствовал тела и все время требовал покаяться, хватая за шею. Другое дело — жесткий секс с Никитой. Вот уже кто знал, с какой силой вставлять и в каком темпе двигаться, чтобы в голове помутнело сразу. Вот что не только насыщало, но и удовлетворяло. Провокация удалась. Никиту мгновенно затрясло от ненависти. — Ты охуенный, — прорычал, одновременно вталкиваясь с характерным шлепком. Рю всхлипнул. — Я найду его и принесу тебе его сердце, — с каждым словом двигался сильнее и резче, полностью заполняя собой и выталкивая чужую сперму. Никита выбивал из груди крики, рычал, как его заводит похотливая инкубья суть, какой Рю желанный, как он ненавидит всех тех, кто с ним был. Рю мог тоже ответить, как возбуждает ярость и сила, но только сильнее подставлялся, царапал грудь, подмахивал в ритм, сжимал в себе. Потом валялся, наслаждаясь негой, растянутостью, ломотой в теле. Наблюдал, как Никита мечется из угла в угол, все еще захваченный злостью. Было чертовски хорошо, сыто и спокойно. Рю смахнул пальцем стекающую по бедру каплю и задумчиво слизал. Это ли люди называли счастьем? Назвали бы ли это любовью? *** Рю и Никита ссорились. Наверное, впервые за все время. А началось с банальной игры в «Если бы». Они задавали друг другу самые разные, порой дурацкие вопросы, Никита кормил Рю с рук всевозможными экзотическими фруктами, добытыми на поверхности. Конечно, Голод не утоляло, но все равно было вкусно. Зачем отказывать себе в телесных удовольствиях? Но Никите взбрело в голову спросить о том, что сделал бы Рю, пригласи Люцифер его в покои. Рю заглотил половину банана и сказал, что любой бы из них, демонов похоти и секса, согласился бы и пищал от восторга. По первому щелчку прискакал бы в повелительские покои, смазанный и готовый к утехам. Никиту это взбесило. Все знали, что одним Повелителем все бы не закончилось, потому что если он и снисходил до таких забав, то явно не сам-на-сам с избранником. Он подорвался с места и начал нервно наматывать круги по комнате. Рю совершенно не понимал: почему? Это же совершенно естественно: любовники трахаются и устраивают оргии, воины сражаются и устраивают свои холостяцкие посиделки, палачи пытают, доводят души до полного забвения и копаются в останках. Такова их природа. А потом что-то глубоко внутри очень неприятно кольнуло. Что-то очень давнее, забытое, но очень настоящее, поскреблось в голове, вызывая тошноту. Когда Никита подлетел к нему, что-то крича о том, что Рю принадлежит только ему, только его любовник, и подставлять свой зад под кого-либо другого ему не разрешается, Рю со всей силы хлестнул его хвостом поперек груди. Форменная футболка треснула, на коже проступила кровь. — Пошел вон, — прошипел сквозь зубы. — Вон, иначе я тебя убью. Тело напряглось, как пружина, в готовности подскочить к столу. Ник хороший воин, которого не так-то и просто убить. Но та ярость, что поднялась внутри и пенилась в жилах, придавала телу сил. Может, в искусстве боя Рю и проигрывал, но он был дьявольски зол. И у него было смертельное оружие. Которое Никита сам отдал ему. Ник заметил напряжение и подогнувшиеся колени, уловил холодный отблеск на столе и оскалился. Очень нехорошо оскалился. Похоже, драки не избежать. Рю сцепил зубы и приготовился. Но Никита, рыкнув что-то невнятное, выбежал, срывая дверь с одной петли. В ушах все еще шумело. Злость бурлила и требовала срочного выхода. Зарычав, Рю швырнул швырнул в стену первое, что попалось под руку. Никто, ни одно существо, живое или мертвое, не смело приказывать детям Лилит. Тело колотило, живот скручивало спазмами. Подышав, Рю выбежал из своей комнаты, сорвав дверь с петель окончательно. Кажется, его звали на оргию. Нужно срочно кого-то обнять, поцеловать, и чтоб его сжали в ответ, чтоб дыхание перехватило и привычное тепло разлилось по телу. Это было правильно, в этом заключалось все естество похотливого демона. И это уж точно могло заглушить тот скрежет в глубинах памяти. Никто не смел указывать Рю с кем и когда спать. Даже самый лучший любовник. Само собой, на следующий день они помирились. Остыв, оба поняли: долго в ссоре быть глупо и бессмысленно. Никита весь вечер стоял на коленях, вымаливая прощение, уверял, что больше такое не повториться, понял, где был не прав. Брал в рот глубоко, до основания, двигая новым «примирительным» дилдо как надо. Рю не был злопамятным, а про осадок думать не хотелось. Все таки, Никита был очень хорош, и не только как воин. *** Никита умирал. Когда один из его сослуживцев сообщил, что он серьёзно ранен, лежит в лазарете и бредит, Рю аж ногу подвернул. Это казалось невозможным. Как? Почему? Быстро натянув первое, что нашел(заявляться обнаженным в лазарет совсем грубо), Рю рванул к Никите. Он и правда выглядел очень плохо. Пока целитель пытался залечить взорванную грудную клетку и сложить назад развороченый в мясо живот, Никита звал Рю. Это было жутко. Рю подошел и осторожно взял Никиту за руку, поглаживая кисть. Ник всегда казался неуязвимым, и видеть его почти в мясо — зрелище слишком поражающее, до неприятного озноба. Словно лава в адских реках в одно мгновение покрылась льдом, словно алое зарево неба сменилось на мерцающую ясную синеву. — Привет, — прохрипел Никита, сжимая руку в ответ. — Дерьмово выгляжу, да? Не переживай, мое сладкое порочное видение, самое важное не пострадало. Рю нервно гоготнул. Кое-что остается неизменным даже на пороге Небытия. — Красивая улыбка… И ты… Очень красивый… — пробормотал Никита перед полной отключкой. Дыхание Рю участилось, по коже пошла совсем неприятная дрожь, кровь, казалось, мгновенно остыла. Демоны не ведали страха и тревоги, но это были именно они, давно забытые чувства. Прошла неделя, а Никита на поправку не шел. Если лекари еще как-то залатали тело, то было еще то, что в Преисподней достать просто так невозможно. Ему нужна обычная демонская пища: страх, боль и страдания. Первой свежести. Не те мертвые отходы, которых в подвалах пыточных было хоть отбавляй. В отличие от палачей, воины не были падальщиками. Вместе с тревогой Рю испытывал сомнения. Эмоции захлестывали и переполняли, сон и привычный легкий голод отбило напрочь. С Никитой рядом жилось действительно хорошо, и если (Рю не давал хода мыслям о «когда»), его не станет, будет грустно. Если не хуже. О природе их странных отношений думать не хотелось. Как и отпускать Никиту. Дети Лилит всегда делают то, что хотят, где хотят и с кем хотят. Рю повторял эту истину раз за разом, пока не успокоился окончательно. Он знал, чего хотел. Ничто не могло помешать ему это взять. Получить доступ в Архив оказалось проще простого. Один не самый лучший минет — и папка с собственными данными лежала у него на коленях. До этого Рю тщетно пытался вспомнить хоть что-то, связанное с тем самым адом, которым пугают людей. То, что было до служения Госпоже. Иногда, поговаривали, такое вспоминалось. Мария однажды делилась, что ей приснился странный сон, реалистичный кошмар, каких демоны видеть не могут, в котором она висела на дыбе, а ужасное существо измывалось над ней. Но как Рю ни пытался, ничего вспомнить не мог — только усилились странные зудящие ощущения чего-то очень давнего. Рю вдохнул и открыл свою папку. Первые — красные листы — заслуги. Их даже не листал, и так помнил все важные моменты, похвалу и ласковые слова Лилит, завистливые взгляды других демонов страсти. Полные обожания и желания голубые глаза… Серые листы — записки из пыточных, куда попадали души, — к большому изумлению, были пусты. Точнее, всего один лист, на котором значилось, что прибыл некто Каваками Рю, причина смерти: несчастный случай из-за передозировки наркотиками. Под ложечкой засосало, а где-то в груди потяжелело, словно резко ударили кулаком в живот. Умом Рю понял, что это оно: то, что нужно. И перевернул на желтые листы — описание жизни. В Аду не принято говорить о том, кто кем был при жизни. Обычно демоны даже не помнили этого, да и не стремились. Изредка случались какие-то вспышки в памяти, но о них не распространялись. Читая хронику своей прошлой жизни и чувствуя, как в теле поднимается страх, боль, отвращение, черное уныние и другие чувства, Рю судорожно хохотнул. Интересно, кто-то когда-нибудь обращался к целителям из-за вернувшихся воспоминаний? Есть ли в Аду демоны-психологи? Прочитав все до конца, скрипя зубами, Рю прекрасно понял, почему серая страница только одна. Судя по жизни, Тьма всегда была его Матерью. Он принадлежал Госпоже изначально, еще будучи человеком, почки как один из ее адептов-служителей. Но никто из этих ряженых клоунов, взывающих в ночи к Лилит, не стоял рядом с жизнью Рю Каваками. Потому он и не мог вспомнить ни одну пытку — их просто не было. Зато сейчас догоняло сполна… Рю почти полз в лазарет, где лежал без сознания обессилевший Никита, которого уже просто игнорировали, давая дожить последние дни. По дороге его накрывали вспышки воспоминаний, картинки становились ярче и четче, и он с большим трудом сдерживал их. Рано еще, рано… Кое-как дополз до койки и упал рядом. Взял Никиту за руку, отпустил себя, распахнув сознание всему, что в него так настойчиво рвалось. У него отходняк и он дрожащими руками пытается вскрыть замок в ванной. Все тело трясет, в висках стучит нарастающая паника. Сквозь это пробивается волна гнева, и злость накрывает с головой, как цунами побережье. Ненависть течет по венам вместо крови. Одна сплошная ненависть. Никита сжал руку, чуть застонав. Утянул к себе на койку, и Рю заполз под тонкое покрывало, сразу прижимаясь к такому знакомому телу. Никита что-то замычал, обнял крепче, но легче не стало. Не рядом с тем, чья природа — нести агонию и страдания. Следующими шли картины детства. Обида, ненависть, боль... Очень много страха. Детские чувства — самые чистые и искренние, а потому невероятно вкусные. Череду давних кошмаров с человеком, который его заделал, прервал стон в ухо. Объятия стали почти удушающими, Рю не мог шелохнуться, казалось, кости вот-вот захрустят. — Еще? — прохрипел, болтаясь на грани видений и реальности. — Да, — Никита выдохнул в губы. — Ты очень вкусный, — поцеловал страстно, проваливая еще глубже. Рю бросается с ножом на того, кого еще недавно обожал, хотел больше славы, больше жизни. Больше дозы. Рю в ванной. Рю вдыхает белую дорожку, чтобы не ощущать, не думать, хоть немного расслабиться и найти минутку покоя. Рю царапает слова ненависти на стене. Никита застонал в рот, снова поцеловал. Рю впервые за все существование не хотел ничего: ни отвечать на ласки, ни продолжать их. Видения слились в одну непрекращающуюся карусель кадров, как нарезанная и слепленная в куски кинопленка о страданиях. Ужасы детства, потери юности, насилие и боль взрослой жизни… Все самое дерьмовое, ничего хорошего, ни капли гедонизма, о котором упоминалось на желтых страницах в личном деле. То, что происходило с ним, его телом и сущностью сейчас — в разы хуже периода Ада. Легче было бы пройти все пыточные. Побывать в лапах Аластара, верховного палача. Пускай бы плоть терзали, вспарывали живот, вырывали сердце тысячью способами, кромсали, рвали, душили, жгли… Настоящий Ад — это повторяющиеся ужасные события, влекущие за собой новые реальные кошмары. Над которыми нет власти. Все закончилось резко. Последнее, что он помнил — вращающиеся виды ночного города. Падение. Хлопок тела об асфальт. Рю понял, что потолок перед глазами — не часть бреда, вполне реальный и точно принадлежит помещению Преисподней. Он был дома. Боль в теле постепенно угасала, оставляя после себя звенящую пустоту. Понадобилось еще несколько минут, чтобы осознать себя живым и целым. Вспомнить, где он и с кем, и что было ранее. Никита обнимал, прижав голову к груди, где черное сердце постепенно выравнивало ритм. — Тебе лучше? — голос не слушался и хрипел, словно Рю орал несколько часов подряд. Может, так и было. — Мне охуенно… — прошептал Никита. — Как никогда. — Разве это лучше, чем секс? — глаза слипались. — В разы… Очень вкусно. Я никогда не был так сыт. Рю отключился и не понял, сказал ли вслух о том, что это была разовая акция. Сколько он проспал, Рю не знал. Опустошение окутало плотным коконом, отзываясь легкой тошнотой и непривычными ощущениями в солнечном сплетении. Никита спал, все так же обнимая. Рю выскользнул из его объятий, попробовал привычно потянуться, но ничего не получилось. Чуть не прихрамывая, медленно покинул лазарет. Тело болело и плохо слушалось. Словно его перекрутили в мясорубку несколько раз. Пока он плелся в свое крыло, догоняли тяжелые мысли на грани с истерикой. Стоило ли оно того? Разумеется, никогда в этой жизни больше не будет такого аукциона щедрости. Рю слышал, как кто-то из демонов-торговцев говорил, что нет ничего невозможного, всего лишь вопрос цены. И собой Рю больше не собирался рассчитываться. Хотя получилось удовлетворить большое заветное желание — Никита точно был живее всех живых — от состояния после все смазывалось. Никита, Ник… наверное стоил того. Наверное… Рю никогда не жалел о случившемся, ну было и было. Но стоил ли любовник, пускай даже такой хороший, жертв? Согласился бы Рю повторить трюк, зная, как это? Рю опустился на колено перед троном Госпожи, обнимая и прижимаясь щекой к ноге. И сразу почувствовал в волосах ладонь. Острые когти перебирали пряди, от чего мысли становились легче и яснее. Рю чуть не заурчал. Мать всегда чувствовала своих детей. — Ну и как тебе игры в спасителя? — голос звучал почти ласково. — Почувствовал себя Плотником? — Отвратительно, — Рю прижался к ней сильнее. — Но мы ведь делаем, что хотим? — хотелось забыться и не вспоминать больше никогда. — Конечно, — она мягко подняла за подбородок, заставляя посмотреть в глаза. — С кем хотим, когда захотим. Даже если это приносит нам боль. В этом наша свобода. Рю не заметил, как оказался у Лилит на коленях. Родная, привычная Тьма укутала, словно плащ, унося все послевкусие, вытягивая все дурные ощущения из тела. Тьма дарила покой. — И никто нас не заставит, не прогнет под себя. Другие сколько угодно могут считать вас, моих детей, доступными, но не отрицать свою природу — большая сила. — Потому я тут? — Потому что мог смотреть своей Тьме в глаза, — Лилит снова подняла за подбородок. На миг Рю погряз в багрянце глаз, которые затягивали водоворотами, которым не было сил и желания сопротивляться. — И наслаждался ею, — мягко его поцеловала, почти целомудренно, стирая все отголоски личного пекла. — Ты мне сразу же понравился, как только попал в мое поле зрения. Рю ощутил себя собой, смог вдохнуть полной грудью, почувствовал свое тело и голод, легкую жажду мести. А еще впервые за вечер — удовлетворение. Никита был жив, самое главное не пострадало, и Рю подозревал, что он настроен очень щедро. И что уже ждет в его комнате. В паху сладко заныло. *** Жизнь возвращалась в привычный темп, Ад продолжал вращаться вокруг своей оси. После возвращения на свою службу, Никита умудрился явиться на оргию, весь в крови и какой-то странной жиже, в полнейшей эйфории от того, что снова можно убивать, приправленной бутылкой виски. Заявил, что как порядочный гражданин Ада после всего, что между ними с Рю было, обязан за него выйти замуж и, загоготав, вприпрыжку выбежал вон. Рю от изумления чуть членом не подавился. — Зато трахается хорошо? — сквозь хохот спросила Мария. — Да, просто бомбически. Лучше всех. — Слушай, — начал Ник после очередного крышесносного секса. Рю тогда валялся на животе, лениво шевеля хвостом, не давая поймать кончик. — М? — На самом деле слушать не хотелось. Поясница ныла, зад саднило, было слишком хорошо для разговоров, начинающихся так. — Давай не сегодня, ладно? — мурлыкнул, снова виляя хвостом. — Ладно. Но давай завтра погуляем. Наверху. — Чего вдруг? — Просто. Мы же этого не делали раньше. — А тебе захотелось разнообразия? — Типа того, — Никита поймал хвост, потеребил острый кончик и уже поглаживал у основания. — Не люблю там быть без дела. Приходится одеваться, слоняться в Тени… — Ну пожалуйста, — коварно протянул Никита в самое ухо. — Мы не долго, — он скользнул пальцами вниз, входя сразу тремя до упора. — О-о-ох… Умеешь уговаривать… — демону похоти вкусного секса много не бывало. — Да, — Никита прикусил мочку уха, двигая пальцами куда нужно. — Спасибо. — Спасибо в зад не засунешь, — двинулся более размашисто. — Ах, трех уже мало? — звонко шлепнул по ягодице, сразу добавляя четвертый. Рю застонал. Как же сладко… Но можно сделать еще лучше. — В твой. — Вау! Ты хочешь?... — Да. — Сейчас? — Мы не долго, — Рю соскользнул с пальцев и уже крутил в руках незаканчивающуюся баночку смазки. — И пойдем завтра гулять куда скажешь. — Ну… Ладно… Хорошо… — Никита повернулся спиной, уткнулся лицом в подушку. Возможно, даже покраснел. Это было непозволительно соблазняюще: знать, что существо, которое запросто откусывает головы, может залиться краской. Рю облизнулся и погладил по крепкой заднице. Ник не возражал против смены ролей, но не то, чтобы часто. Почти по праздникам. Лет через двести уровняется. На поверхности было холодно даже в Тени. Рю сильнее кутался в пальто, накинутое на голое тело, жался к Нику, которому в принципе на холод плевать. В Преисподней одна ровная температура, хоть ты голый, хоть одетый, хоть без кожи. Человечина сновала вокруг какими-то непонятными кучами, размывалась в Тени, словно она нерожденная масса. Рю поморщился, снова поправив одежду. Нечего на поверхности без дела шляться. Ник шел рядом, держал под руку почти бережно, как больного. Он оглядывался на людей и изредка облизывал губы. — Слушай, я понимаю, ты голоден, но, может, я пойду? — Тебе настолько не нравится? — Серо и мерзко, — по-кошачьи фыркнул Рю. Что-то подсказывало, что надо сбежать назад в уютную Преисподнюю. Возможно, он бы даже успел зажечь на вечерней оргии. — Пожалуйста. Поверь, тебе понравится. А потом вернемся домой, и я буду делать все, что ты скажешь. Просто разреши мне сделать это. — Все, что я скажу? Это интриговало. И разогревало фантазию. Перед глазами заплясали совершенно безумные картины: Ник в ошейнике на поводке, покорно жмется к ноге посреди оргии, пока Рю ублажают трое. Или связанный Никита на кровати, мечущийся в агонии и молящий хотя бы об одном прикосновении к члену. Это было очень интересно, вот прям очень. — Ладно. Хорошо. Но все, что я пожелаю. А пожелаю я много чего. Очень много развратных вещей, — Рю прямо согрелся от этих обещаний. Ух… Быстрее бы… — На меньшее я и не рассчитывал, — Никита сжал задницу, притягивая к себе еще ближе. Рю выдохнул, позволяя его мощи окутать его. Почти кожей почувствовал, как Ник ухмыляется, обнажая клыки. — В какой гадюшник ты меня привел?! Рю стоял перед входом в место, где вонь отчаяния, безумия и медленного разложения распространялась еще на несколько десятков метров за пределы здания. Табличка на воротах гласила: хоспис. Что Никита мог забыть здесь? Когда они шли по коридору, стали слышны и другие запахи: смерти, одиночества, слабоумия. Никита довольным не выглядел — принюхивался и морщился. — Что мы здесь забыли? Этот вопрос тоже остался без ответа. На него ответила дверь, сквозь которую Никита протащил его в Тени. В небольшой комнате с затертыми в серость обоями и деревянным распятием на стене сидел мужчина. Не двигался, смотрел ровно, только губы шевелились, не издавая ни звука. Несмотря на обстановку, потерю всего блеска и природного очарования, и мигающий от перепадов напряжения свет лампочки. Так доживал свою жизнь Тибо Ламбер. Никита крепко обнимал Рю за талию, не давал сбежать. Прошлое не захватывало и волны боли не накрывали. Только отвращение. — Я нашел его по запаху, — Никита рыкнул в ухо. По телу прошла дрожь. От любовника несло властностью, жестокостью, неумолимостью. Сильно, резко, это перекрывало весь затхлый фон человеческой безнадеги. У Рю подкосились коленки. Лампочка взорвалась, осыпаясь осколками. Ламбер вздрогнул, завертел головой в разные стороны. Так и остался сидеть. Инсульт? Паралич? Или тронулся умом окончательно? В коридоре раздался топот, в комнату вбежала санитарка, быстро подмела пол, что-то сказала, оставила на столе фонарь, пообещав заменить лампочку через несколько минут. — Хочешь, я убью его для тебя? — продолжил Никита, бесшумно двигаясь в Тени. Стал за спиной Тибо, выпустил длинные когти, положил тому на плечо. Тибо вздрогнул, губы зашевелились быстрее. Неужели молился? Рю скорчил гримасу: мерзость. Никита выпустил свою суть наружу. Заполнял своей мощью все пространство, увеличивая Тень. В Преисподней он никогда не показывал истинное естество в полную силу. То, что иногда прорывалось, было лишь жалкими крохами. Рю никогда не видел его настоящую форму: клыкастую, когтистую, покрытую острыми костяными наростами, внушающую людям панический ужас перед формой древнего зла. Прекрасен… Человечина рядом выглядела как просто пыль. Плевок алкоголика на тротуаре. Хотел ли Рю ему смерти? Будучи человеком, захваченным ненавистью, усиленной белой дорожкой, ослабленный физически и раздавленный морально, он мог только мечтать о том, как мужа растерзает на кусочки некто столь могущественный. Как Тибо будет корчиться от судорог, как его будет сжимать и корчить от страха, как когтистая лапа вырвет ему сердце. Он был очень близок к тому, чтобы сделать это. Сейчас Рю было просто противно. Мстительная натура дитя Лилит жаждала отмщения и хотела ответить согласием. Тибо Ламбер заслуживал такой убогой жизни, и уж тем более такой смерти. Но одного он не заслуживал точно — Посмертия. Любого из всех возможных вариантов. Рю посмотрел в ледяные глаза и покачал головой. Никита сразу же убрал руку с когтями, спрятал свою хтоническую суть внутрь. Тьма вокруг уменьшилась, свеча на столе загорелась ярче. — Я хочу другого, — ухмыльнулся и вышел из Тени. Ламбер вздрогнул, оглянулся и мгновенно ужаснулся так, что Рю подумал: сам откинется. — Ты! О, узнал таки. Улыбка на губах стала почти счастливой. Ламбер дернулся всем телом. Надо же, не парализован. Это обещало быть интересным. — Естественно. Рю медленно пошел по комнате, выпуская наружу свою Тьму. Мягкую, урчащую, соблазнительную и манящую. Никита шумно засопел. — Ты думал, что после наших счастливых лет, я тебя так просто оставлю? Нетушки. Думал ли об этом Тибо? Точно нет. Очень старался не думать вообще. Запрещал себе всеми силами, всеми возможными и доступными способами. Пытался запить горе и утрату, занюхать осуждение общества. Все, что свалилось так же резко и внезапно, как тот несчастный случай. Сначала он старался оправдаться. Ведь что он мог сделать? Как мог предотвратить то злосчастное падение? Заколотить окна в квартире? При первом же срыве отвезти на обследование, упечь в психушку или реабилитационный центр? Оставить мужа совсем одного? Но сообщество слушать не хотело, и это злило. Много ли они знали о совместной жизни с зазвездившимся наркоманом?.. При виде Рю внутри все затрепетало от сногсшибающей всепоглощающей радости. Снова вместе, снова рядом, как раньше. Он уже было дернулся, почти сделал шаг, чтобы сжать свою Рыбку в объятиях, но нечто его отшвырнуло назад с диким рыком: «Сидеть!». Кровь мгновенно остыла. К восторгу присоединился парализующий ужас. Тибо не смог ни сдвинуться с места, ни оторвать взгляд. Кажется, он знал, что сейчас будет. Догадывался. Боялся и одновременно хотел этого. Хотел увидеть доказательство блядской натуры, которую и могила не исправит. Хотел подтвердить свои подозрения. Его почти убедили в ошибочных суждениях и паранойе, но он-то знал, всегда знал… И все же не был готов к этому. Ни к тому, что любовь и страсть всей его жизни окажется вполне осязаемым существом, ни к тому, что еще более соблазнительным, чем прежде, ни к тому, что между ними, как во всех темных фантазиях, будет стоять кто-то более могущественный. Тибо сидел, как ему было велено, не мог зашевелиться. Ослушаться было действительно страшно. Еще бы, тут любой бы испугался, если бы сразу не скончался от сердечного приступа. Страшно и несправедливо: мало ему мучений? Разве он заслужил? Мало ему было того времени, когда он жил с сердцем пополам? Разрывался между привычным домом и ненавистным Голливудом? Мало ему было тех двух лет, где он был вынужден нянчить это создание? Невыносимость ситуации захлестнула, и Тибо зарыдал, затрясся в полнейшей истерике, не смея выпустить из себя ни звука. Господи, за что?! Рю ходил по комнате, плавно покачивая бедрами. Распятие на стене бесило. Откуда-то из глубин прорвалась мысль,что в кадре должны играть все детали. Освободил хвост и широким взмахом полоснул по стене, от чего крест перевернулся. Хотелось смеяться: каноничнее не придумаешь. Никита бы оценил, если бы не так откровенно залип. Рю медленно распахнул пальто, плавно спустил с плеч, уронил на пол, соблазнительно перешагнул. Наверное, как в прошлой жизни. Не помнил этого, но легко представлялось, что это было именно так. Тибо что-то хотел сказать, но Рю приложил палец к своим губам, приказывая заткнуться. Чувствовал, что человек уже близок к грани. В комнате снова завоняло отчаянием. — Любимые кошмары должны воплощаться, — ухмыльнулся, запрыгнул на стол, разводя ноги и гладя себя по бедрам. Поманил Ника пальцем. Прекрасно знал, какое впечатление производит. Никита моментально вышел из Тени, прижал к столу. Помогая ему с ремнем, Рю вытащил из кармана штанов складной нож, бросил на пол рядом со столом. Рано еще… — Позволь потушить свой пылающий факел в твоем бездонном колодце. Рю замер, сдерживая порыв расхохотаться. Ну что за… Звонко хлестнул хвостом по заднице. — Черт возьми, не болтай! — раскинулся, закинул тонкие ноги ему на плечи. — О да, — Никита поцеловал куда-то в щиколотку. — Черт возьмет, — и вставил без лишних прелюдий. Так, что Рю аж чуть на мостик не встал. Всегда бы так… Рю упивался запоздалой местью. Отдаваться на глазах у того, кто отравлял тело, душу и всю жизнь долгое время. Насиловал морально мешок с костями, доводил до крайности, было очень сладко. Месть бурлила в крови вместе со страстью и жаждой. Никита рычал и двигался так, что Рю натурально повизгивал от удовольствия. Повернул голову и сквозь алую пелену наслаждения заметил полный страданий с легкой ноткой похоти взгляд. Выстонав просьбы трахать его сильнее, хвостом подтолкнул к Тибо нож. Мол, ты знаешь что нужно делать, чтобы это закончилось. И когда под его томным взглядом Ламбер звонко расхохотался и вонзил себе в горло нож, с воплем кончил. Один из самых сладких оргазмов за всю его жизнь. Никита кончил следом, отдышался, поправил штаны. Поднял нож. Облизал лезвие, пробуя на вкус кровь. Рю чуть не возбудился снова. — Какой ты коварный, — хмыкнул, наблюдая, как из выцветших глаз Тибо Ламбера вытекают последние капли жизни. — Не так, как я люблю, но стильно. — Меньше всего мне бы хотелось видеть эту рожу в Аду, — Рю сел, подобрал пальцем каплю спермы, стекающую по бедру. — А в других местах его и не ждали бы, — облизнул палец, по кошачьи жмурясь. — Пойдем, поищем тебе еду. И сразу назад. Делать то, что я захочу. Идя по пустой ночной улице, Рю пытался понять,что это все ему дало. Было странно. Он еще не слышал, чтобы демон мстил человеку. Такому жалкому. Но одновременно с этим стало как-то спокойнее, легче, непонятный зуд и скрежет в глубинах сознания прекратился. Рю выдохнул. Послушно шел рядом с Никитой, куда он вел. — Знаешь, я могу и сам. Иди домой, если хочешь. — Нет. Я хочу посмотреть, — Рю обнял за руку, почти повис на ней. — Впечатляешь. — Хочешь увидеть в деле? — глаза любовника хищно вспыхнули. — Сейчас я тебе покажу, — сжал запястье, побежал куда-то в переулки, волоча за собой. Рю едва успевал. Какой же Никита все-таки сильный… Какой-то заброшенный завод, притоны-подвалы, бомжи... От этого всего несло тревогой и опасностью, но было всяко лучше, чем хоспис. Никиту вело его особое чутье. Сосредоточенный, напряженный, готовый напасть в любое мгновение, он крепко держал за запястье, словно с Рю в этом гадюшнике могло что-то случиться. Внезапно в нос ударил резкий запах похоти. Безумной, животной, доведенной до крайности. Иногда так воняло от палачей, падальщиков, любителей терзать полуживые останки душ. Трое отморозков насиловали полудохлую обдолбаную проститутку. — Смотри внимательно, — шепнул в ухо Ник и отстранился глубже в Тень. Рю даже не заметил. С интересом наблюдал, как с его появлением насильники словно обезумели больше. Ухмыльнулся, подошел ближе, усиливая градус похоти еще больше. И среагировал только на скрежет когтей по кирпичной кладке. Никита, расправив свою сущность на полную, крался по стене. Жуткие конечности с выпирающими вперед суставами, глаза сияли тьмой, голодом и жаждой убийства. Пасть, не рот, уже скалилась, едва не роняя слюну. Сильный хвост с комком шипов на конце. Рю почувствовал, как кровь закипела. От Никиты всегда ощущалась эта сила и опасность, и теперь он видел ее телесное воплощение. Идеальный хищник, безупречный воин, созданный чтобы рвать, кромсать, крушить, уничтожать. Хотелось смотреть, наружу рвалась своя сущность. Выпустить и присоединиться, прильнуть всем телом... Никита прыгнул, сходу размазывая концом хвоста, как дубинкой, голову самому слабому, с кем играть не интересно. Брызги мозгов долетели до Рю, и он сделал шаг вперед. Просто прекрасен… С нарастающим возбуждением Рю наблюдал, как Никита, вспоров живот, выдергивает кишечник. Как человеческие кости хрустят в его лапах. Как лопается кожа под его когтями. Как клыки перегрызают тонкие сухожилия. Он всегда восхищал и возбуждал, но сейчас он был особо великолепен в своей жестокости и первозданной злости. Хотелось отдаться ему полностью. Никита, насытившись, тяжело хрипел, стоял весь в крови и останках. Рю подошел, обнял сзади. — Ты охуенен. Хочу тебя всего, — руками заскользил по телу, пробуя наощупь закостенелую кожу, липкую от крови. Ник что-то удовлетворительно рыкнул, захотел принять человекоподобный прежний вид. — Нет, хочу тебя так. Таким. — Рю распахнул пальто. Хотелось немедленно, прямо сейчас. Никита прижал его к стенке, провел длинным скользким языком по телу. — Ты тоже, — гортанно рыкнул, приподнимая под бедра, касаясь языком головки члена. Рю застонал, выпуская настоящего демона-искусителя наружу. Тело стало по-кошачьи гибче, вдоль позвоночника появилась короткая шерстка, когти удлинились, рога уперлись в стенку. Никита издал гортанный звук, полный вожделения. Рю ухмыльнулся: знал, как действует на других его природа любовника, какие желания поднимает из дальних глубин души, какие фантазии возникают в уголках сознания. Провел ладонью по той части тела Никиты, что должна быть торсом, собирая липкую жижу, и облизал. Никогда человеческие останки не казались настолько вкусными. Никита зарычал, крепче сжимая бедра, царапая до крови. Рю сразу обхватил его ногами. Один из шипов на позвоночнике пропорол кожу, но боль только оттеняла. Рю посасывал язык Никиты, нормально целоваться было как-то невозможно, и принимал в себя толстый пульсирующий член, терся спиной о кирпичи от каждого толчка. Это насыщало и наполняло, так, как нужно, как всегда хотелось. Исчезло все: чувство голода, к которому рано или поздно все демоны привыкают, тошнота от мира людей, раздражение и недовольство. Никита облизал шею, провел кончиком языка по уху. Рю повернул голову, подставляя шею еще больше, и сквозь пелену удовольствия столкнулся взглядом с проститукой. Смотря, как она умирает, вспомнил, как уходил из жизни Тибо. От этого стало еще слаще. Рю застонал на всю улицу, от чего треснули провода и лопнуло несколько лампочек. — Смотри на меня! — зарычал Никита, дергая за хвост. — Думай обо мне! — накрутил на кисть, больно оттягивая. Рю посмотрел в пылающие острой синевой глаза, прогнулся в спине, прикладываясь макушкой и вгоняя рог в стенку, толкнулся навстречу, совсем теряя себя в страсти. Этот оргазм точно входил в сотню лучших за всю инкубью жизнь. *** Рю с братьями и сестрами сидел в обители похоти и играл в очередную игру, добытую на поверхности. Процесс увлекал, и Рю вообще был убежден, что человечество заслуживало существования только благодаря тому, что создало игрушки. Начиная настольными стратегиями и задорным твистером и заканчивая разными вибраторами и имитаторами частей тела. Он уже делал ход, когда в зал, словно на ветру, влетела Лилит. Разъяренная, злая, и достаточно обиженная, чтобы все ее дети почувствовали это. Рю не успел первым помочь Госпоже сесть на трон, минуя весь беспорядок на полу, и теперь плюхнулся на любимое место у ее ног. Начал гладить и сжимать напряженные икры. Расслабляющий массаж не решал проблему, но мог немного утешить и развлечь. — Что случилось, Госпожа? — с обожанием пролепетала одна из суккубов, поднося Лилит кубок с кровью младенцев. — Не потерплю вопиющего неуважение от какой-то мелкой сошки! — зло прошипела она, морща губы. Глотнула, облизнулась. — Фу, свертывается. Убери, — вернула кубок, проливая на себя кровь. Густая капля скатилась по ноге от колена, и Рю слизнул ее уже у ступни. — Я заслуживаю глубокого почтения по определению. — Госпожа, вы — наша мать. Великая темная Мать всего Сущего, — инкуб, имя которого Рю не мог вспомнить, кто-то из новеньких, распихивая всех и вся, притронулся губами к ее колену. — Только скажите кто — и мы разберемся. Демоны оживились, и уже каждый захотел предложить свой вариант кары и расправы над обидчиком. — Да! — Я лично брошу ему вызов! — А я сведу с ума и прикажу самоустраниться! — Сыграем с ним в Инквизицию! — Разделаем как тупую скотину! С каждым выкриком Лилит расслаблялась, уголки рта подрагивали от улыбки. Любой из ее маленьких похотливых демонят был рад услужить и развлечь. — Да, вот у Рю, между прочим, есть смертельное оружие пернатых. Этот мерзавец будет умирать долго и мучительно! — Эй! — Рю впервые подал голос, заставляя себя перестать залипать на лицо Госпожи. Руки продолжали разминать ее ноги. Участвовать в подобных обсуждениях, напоминающих переполох в курятнике, он не любил. Зачем говорить лишние слова, когда можно встать и сделать? — Это мой клинок! — И разве ты не одолжишь нам свою чудную вещь, чтобы наказать обидчика нашей Госпожи? — Я и сам могу это сделать, — фыркнул, начав злиться. — И мои слова не будут пустым трепом. Не тебе в моей верности и преданности сомневаться, — прижался щекой к ступне Лилит. — Осторожнее, у некоторых тут и свой цепной пес есть, — лелейно пропела над ухом Мария, и Рю отпихнул ее ногой. — По Преисподней разные слухи ходят… — Какие? — кровь сначала резко остыла, словно его окунули в ванну, полную льда, а после закипела снова. Рю очень редко злился, но сейчас это все выводило из себя. — Ну, что один из веселых и очень злобных солдатиков господина Азазеля порвет любого, кто его инкуба обидит. — Да, стоит только пальчиком указать и сказать «фас». — Его инкуба? Рю так быстро сдался? — хмыкнул, кажется, все-таки Алан. Да, точно. Мелкий и назойливый. — Сейчас лучше сдаться тебе, — Рю шипел, медленно поднимаясь. Когти и клычки просились наружу. — Потому что я возьму свой подарок. И сыграю в инквизицию с тобой. Со всеми вами! А мой любовник будет смотреть и дрочить! Все резко замолчали и уставились на Рю. Никто не понял, что случилось и почему. Обсуждать адские сплетни — это же вполне нормально. Все мгновенно притихли, с опаской уставившись на Рю. Словно ожидали, что он взбесится и всех действительно перекромсает. — Мой милый, — Рю ощутил ласковое прикосновение к своему хвосту и обернулся. Лилит одним кивком приказала вернуться на насиженное место. Рю послушался, снова прижимаясь лбом к ее ноге, часто-часто дыша. Казалось, он сейчас сгорит. Лилит запустила руку в его волосы и погладила по голове, чуть царапая кожу. Становилось легче, внутреннее пламя злости уже не сжигало, а приятно согревало. — Простите, Госпожа, — выдохнул. — Не знаю, почему это так выводит из себя, — крепко обнял ногу, ощущая неимоверную опору и защиту. — Я знаю, милый, — ласково улыбнулась, и обратилась уже ко всем. — Дети мои, я знаю, что вы все можете и сделаете для меня. Но эта мелочь не стоит вашего внимания, с этим уже разобрались другие. Лучше порадуйте меня чем-то, развлеките меня, — вальяжно развалилась на троне, щелчком попросила другой кубок, с выпивкой. — А мне вот интересно, — Алан все не унимался, — если б Рю всех нас перерезал, как бы вы дальше жили? — О, поверь, просто прекрасно, — Рю ухмыльнулся. От поглаживаний Лилит по голове стало действительно хорошо и легко. — Только я и моя Госпожа. И так сотни лет. — И как бы ты один справился с работой целого легиона? Лилит звонко расхохоталась. — Справился бы — и за мальчиков, и за девочек, — Рю заслушался ее смехом. И прекрасно знал, почему. Был готов хоть сейчас напялить на себя точно такой же кожаный плащ и туфли для стриптиза. Лишь бы Госпожа улыбалась, лишь бы всегда лучилась удовольствием. — Все так. Несколько суккубов надулись — критику никто не любил. Но главное, что их Матери было весело. — А не заебешься ли? — Алан подползал ближе, смотрел в глаза и ухмылялся. Напрашивался. — Скорее, заебу, — Рю хлестнул хвостом по заднице. Весьма неплохой, круглой. Перспективной. Схватил за шею, притягивая ближе. — Хочешь проверить? — затянул к себе на колени, сильно укусил за ухо. — Ах! Да-а-а! — инкуб застонал на весь зал. — А как же ручной песик? Рю? — Да, когда он к нам присоединится? — Когда захочет, — Рю уже исследовал руками тело будущего любовника, пробуя, насколько чувствительны соски. — И его зад — мой! Даже не надейтесь, что получите его. — Ох, какой жадный, — Алан принимал правила игры, выгибаясь. — Только смазку найди, пожалуйста. Вы знали, что палачи вместо нее используют какую-то гнилую дрянь? Фу, мерзость просто. И почему Повелитель не выдаст указ про обязательное ношение смазки? — Вот и предложи ему, — Лилит снова расхохоталась, видимо представляя, как Люцифер с серьезнейшим лицом подписывает подобную чушь. — А что ты забыл в пыточных? — Н...Не знаю..Не п...Помню уже, — Рю очень старался, чтобы Алан не смог не то что говорить, а и думать связно. — Что-то надо было.. П...Пришел, а там натурально средневековая пыточная.. Аж коленки подкосились… — Слышишь, Рю? Алан хочет инквизитора. А я хочу представление. Сыграйте мне. Только, и правда, найди смазку нормальную. Рю улыбнулся и поклонился. Пожалуй, плащ надо раздобыть. А еще притащить с поверхности пару книг. Что там у людей считают шедеврами? Шекспира? Если Госпоже будет угодно — он будет играть кого угодно. Только за одну улыбку и возможность прильнуть к ноге. *** Никита ненавидел мороз, льды, снега и все, что было с этим связано. Сам не знал, почему это все вызывало в нем такие чувства, да и знать не хотел. Возможно, он уже просто устал от этой белизны, чувствовал гнетущий голод, и, как бы сентиментально это ни звучало, хотел к Рю. В его роскошную кровать, обнимать, тонуть в жаре его тела, чтобы страсть туманила сознание. По человеческим меркам, кажется, прошла неделя. Для Никиты это время растянулось раз в десять, смешалось в одну бесконечную белую кашу. Они застряли в долбаной пещере всем гарнизоном. Все из-за дурацких пернатых. Хотя повелитель Азазель соглашался с тем, что спрятать святой артефакт в таких ебенях — достаточно умно. А чем умнее враг — тем он опаснее. Никита был с ним согласен, но это не мешало ему возмущаться. И чем дольше они торчали на поверхности, тем чаще случались срывы. — Бля, Ник, заебал, — не выдержал Макс, верный боевой товарищ, не раз прикрывавший спину. — Иди подрочи и успокойся. — Я успокоюсь, когда прирежу одну небесную курицу, а лучше двух, и вернусь домой, — рыкнул Никита и стукнул в отчаянии кулаком по стене пещеры, зачарованной от ангельского взора. — Соскучился по любовнику? — Макс ухмылялся. — Немного. Он классный. Жаль, что не увидеться, ни написать. Срань! — подорвался, и нервно зашагал по пещере. — Да, идеальная давалка, — присоединился к ухмылкам Джастин, подбрасывая в небольшой костер, тоже зачарованный, ветку из запасов дров. — В смысле? — Никита аж замер. — Инкубчик. Хорош, чертенок, — ухмылка Джастина становилась шире, открывая кровожадную пасть. Никита сам видел, как он мог с легкостью откусить голову противнику. — Сладкий, податливый. Делай, что хочешь. И как кричит, ммм, до сих пор в ушах стоит, — наигранно вздохнул, схватившись за сердце. В глазах Никиты темнело. Какого хрена Джасти сейчас высказывается о его Рю? — Вернемся — загляну на тройничок. Ты же не будешь возражать, Никки? Как думаешь, его восхитительный зад не порвется от двух настоящих мужских херов? Впрочем, плевать. Все умолкли и переводили взгляд с Джастина на Никиту. Как хищники, почувствовали, чем пахнет. Конфликтом, противостоянием, злостью, желанием удавить, растерзать, уничтожить… Никита внезапно понял, что рычит. Как эта мразь могла что-то говорить о его любовнике? Как он мог думать о нем, как о последней потаскухе, подставлявшейся под каждого желающего? Да, Джастин был полностью отбитой мразью даже для Преисподней. Но лезть в настолько личное со своей грязью Никита спустить на тормозах не мог. — Ой, да ладно тебе, Ник, — тварь продолжал насмехаться, — не будем же мы из-за дырки ссориться? — он выпустил клыки, оскал стал широким, звериным. Вот бы подправить его горячими щипцами… — Еще слово… — Никита почувствовал, как его лицо начало вытягиваться в хищную продолговатую морду. — Без повода нападешь на командующего? Краем глаза Никита заметил, что Джастин тянется к оружию. — Ты мне не командующий. И у меня есть весомый повод. Повод, который стоил того, чтобы убить тех, кто считал себя вправе пиздеть подобную хуйню и отношение, как к человеческому отребью. Жаль, что Рю был против того, чтобы Ник сломал шею тому ничтожеству, отравляющего его прошлую жизнь. Плевать, что это было не принято. Никита не мог не узнать, почему у его любовника — чувствительного, страстного, открытого к любым развлечениям — такой огромный запас разрывающей боли. А найти и выследить — это вообще плевое дело. Одним больше, одним меньше… Никита помнил взгляд Рю, полный желания и восхищения, когда Ник отдавался всем своим порывам и бил, кромсал, рвал… Только этого хватало, чтобы ради него убивать. — Что здесь происходит? — ровный голос с легким оттенком металлического скрежета заполнил собой пространство пещеры. Джасти сразу отпустил рукоятку клинка, принимая равнодушный вид. Но Никиту появление главнокомандующего никак не отрезило. — Ничего, просто Ник раздраконился. — Да, когда мы уже двинемся? От этого места крыша начинает ехать у всех. — Ну, или некоторые поехали по своим инкубам, — равнодушно бросил Джасти. Ник был готов прыгнуть. Мразь. Гнида. — Когда надо будет, тогда и двинемся, — Азазель положил руку на плечо, сжимая и останавливая. Кровь остыла мгновенно, злость, казалось, одним потоком хлынула в точку прикосновения. Рассудок вернулся на свое место. Никита понял, что стоит с приоткрытой пастью и на полусогнутых, готовых к прыжку, ногах. Мгновенно выпрямился, пряча когти. — Я дам тебе возможность поговорить с любовником. Если это поможет с самоконтролем, — стальные глаза командующего войсками Ада пронзали и видели все. — Но ваш спор с Джастином вы будете решать как положено: сражением. После того, как мы закончим. Я не потерплю разлада в гарнизоне во время военных действий. Усекли? Никита кивнул. Драка так драка. Никаких пустых угроз, только прямая открытая агрессия. —Так точно, Господин, — отчеканил Джастин. Ник видел, как его глаза полыхнули алым. Азазель руку с плеча не убирал, молча повел за собой по небольшому проходу в другую ледяную нишу, созданную специально для нужд руководства. На прозрачной поверхности, служившей столом, стояла чаша с кровью. Единственный способ связаться с Преисподней. — Запал юности — это хорошо. Сила, мощь, упивание злостью. Но только самоконтроль ведет к истинным победам. Азазель опустил в чашу коготь, водя по ободку. Раздалось бульканье. Из слов главнокомандующего Ник понял, что Прелестная Госпожа Лилит отсутствует, но того самого инкуба сейчас позовут. — У тебя есть пять минут, — кивнул Никите, освобождая место и отходя куда-то в сторону. Никита бережно взял чашу, сел в углу, стараясь не пролить ни капли, обнял. — Я слушаю? — голос Рю был слегка удивлен. Внутри все потеплело. — Рю? — Ник? Тебя снова на органы разобрали? Или совсем мозги отшибли? — Рю… — Иначе я не знаю, как ты решился занимать общую линию. Кажется, Азазель фыркнул. — Я соскучился. Тут мерзко и противно. Скоро блевать этим снегом начну. Крышу срывает от этой сраной белизны. — Сильно срывает? — Достаточно сильно. — Не переживай, ты уже достаточно отбитый, не сорвет, — Рю хохотнул, но как-то без особой радости. — Ты же пошел на какое-то суперсекретное мегакрутое спецзадание. — Такое уж секретное? — Ну. Даже сплетен об этом нет. — Надо же… Как у вас дела? Порадуешь чем? — Никак, Ник, — Рю вздохнул. — Очень скучно...и...ммм.. Наверное.. Да. Тоскливо. Это, знаешь, прям в воздухе звенит. Вчера Госпоже весь вечер по ролям в дурацком шмотье Шекспира переделывали и читали. Ромео и Джульетту, мать их, на Адский лад. И что? Даже не улыбнулась. А я так трагично погибал от недотраха… Никита крякнул. — Не переживай, моя пламенная бурлящая страсть возродит тебя к жизни. — на это уже крякнул Рю, видимо хотел рассмеяться. Только радости в этом не ощущалось. — Очень странно, на самом деле, у вас всегда так весело… — Ага, было… Тоска зеленая. Скоро тоже башню срывать начнет. Госпожа пытается выяснить, что происходит. Уже второй день нет. Не нравится эта муть, хоть на поверхность убегай. — Ну...сходи...Погуляй… По местам разным интересным. Покушай. Обещаю придумать, как тебя развлечь. — Ты тоже не кисни там. Убей побольше крылатых тварей и возвращайся. — Обязательно. Даже этот ебучий холод не погасит огонь в моем уде. В ответ раздался стук, словно на стол что-то шмякнулось. А потом звонкий смех. — Где ты только эти перлы берешь… Да, уста мои тоже ждут встречи. Ох. Спасибо, развеселил. Все, заканчиваем, а то Азазель свой наполированный меч вставит тебе. Кровь хлынула к щекам. Сложно демону покраснеть, еще и в лютый мороз, но Ник не мог не отличиться и тут. — Какой милый чертенок, — Азазель ухмылялся, поглаживая козлиную бородку. — Расстроится, если Джасти тебя причинного места лишит. — Не лишит. Я сам ему голову оторву. Клянусь. — Принимаю твою клятву. В таком случае займешь его место. А пока иди, не трепи о лишнем и, так и быть, наточи и отполируй мой меч, — хохотнул. Затачивая двуруч, Никита думал, как можно развлечь Рю. Это уже приобретало физическую потребность: ублажать, угождать, развлекать. Восторг любовника действовал подобно адскому пойлу. Голод не утолял, но жить становилось веселее. Ощипать ангела на перья для подушки? Но вдруг на это у Рю будет аллергия? Да и хрен знает, сколько они тут будут торчать… А надо что-то думать уже сейчас. Закончив с мечом (хорошее оружие, можно с одного взмаха пополам разрубить), Никита прошелся и остановился у края пещеры. Блядская белая пелена не давала никакого обзора. Ник чувствовал себя словно в коробке… А, может, так и было? Может, эта снежная буря — происки врагов? Обязательно надо отчитаться о догадке. На макушку упала капля. Никита запрокинул голову и сразу словил еще одну по носу. Над ним висела череда ледяных кольев разной толщины. Идея пришла в голову моментально. Руки легко орудовали карманным ножом, тем самым, которым вскрыл себе глотку Ламбер. Ледяная стружка быстро таяла у костра. Никита кропотливо детализировал головку и вены, под прикосновениями ледяной фаллос получался гладким и сверкающим. Очень напоминающим собственный. Рю точно понравится. Никита завернул подарок в лоскут, пропитанный смертью и покрытый засохшей кровью поверженных врагов — единственную ткань, которая у него была. Передал курьеру, которого отправили со всей документацией и какими-то еще свитками домой, в Ад. Вот-вот должно было начаться веселье. Азазель даже не удивился просьбе заколдовать творение, чтобы не растаяло. Только напомнил о клятве и сказал, что драться будут на Арене, перед всеми. Чтоб наверняка. Никита знал, что победитель оттуда выходит один, и в принципе плевать он хотел на то, что за дракой будут наблюдать все желающие. Главное, чтобы Рю понравился подарок. Рю медленно разворачивал сверток, пропахший Никитой от и до.Те запахи, которые будоражили воображение и затавляли кровь кипеть. Достав ледяной член, Рю завороженно провел по нему рукой. Холодный, гладкий… Идеальный. С такой вещью даже позабавиться хотелось, хоть и жаль. Рю погладил еще пару раз и, к его удивлению, рука осталась сухой, и ни одной капли не упало на пол. — Ух ты! Серьезно, из льда? И не тает? — Мария вынырнула из-за спины, сама потрогала подарок. — Эй! Это мой ледяной член! — Рю сразу отошел, не позволяя прикоснуться еще раз. Не для чужих ручонок Ник старался. Даже захотелось дать ему имя, как все называли важные для них вещи. — А как это… Не тает? На нем чары? — оживилось все суккубье кодло. — Видимо, да… Но Никита не умеет колдовать… — Зато Зель умеет, — отозвалась Лилит, отрываясь от каких-то своих бумаг. Она смотрела на фаллос округлившимися глазами, в которых смешались изумление и смешинки. А после расхохоталась, звонко и заливисто, что стены отразили эхо. — Все бы отдала, чтобы посмотреть, как Азаза делает это! Ох, Рю, это очень милый подарок. Рю разрывался между желанием поставить фаллос на стол, чтобы любоваться, и скорее испытать на себе. Это же так интересно должно быть: чувствовать в себе что-то холодное и твердое... Приятно, наверное. Имя пришло в голову само: Плохиш. Достаточно дико и очень напоминало о любовнике. Никита всегда держал слово и действительно умел развлечь. Рю поправил тесное кожаное белье и застегнул плащ. Не любил, когда его тело сковано так туго, но Госпожа сказала сопроводить, и Рю хотелось ее порадовать. Он знал, что ей нравился этот образ. Разукрашенное лицо, высокие каблуки. На такой высоте Рю был почти такого же роста, как и Великая Темная Мать. Шел рядом, выстукивая, бесстыдно улыбался и стрелял глазами. То, что перед ними не женщина, другие обитатели Преисподней могли понять только по отсутствию груди и характерным формам в трусах. Было легко и забавно. Никакого напряжения, висевшего в воздухе ранее. Лилит прошла к своему месту в ложе высших демонов со скромным эскортом — всего двое демонов похоти. А могла бы привести весь свой легион, но тогда кровавое зрелище превратилось бы в обычную оргию. С остальной адской элитой с отстраненным выражением лица сидел Люцифер и безэмоционально набюдал за происходящем внизу на Арене. Рю бросил туда взгляд: какие-то мелкие сошки весьма скучно били друг другу морды. — Чего приуныла наша Утренняя Звезда? — ухмыльнулась Лилит, разлегшись на своем ложе. — Отец снова впал в маразм, — Люцифер бесцеремонно схватил суккуба за талию и притянул к себе на подлокотник. — Создать млекопитающих мразей сравнительно с этим было не так мерзко. Оставь меня, старушка, с моими печалями. — Ой, только не кисни снова, — Лилит растягивала в улыбке красный рот. Рю хотел сесть у ног Госпожи, как обычно, но Лилит поймала его за локоть и притянула к себе на колени, приобняла за талию. Рю чуть не застонал: такой контакт с Госпожой — лучшее, что в принципе могло быть. Ну, разве что после умопомрачительного секса с Никитой. Когда связь с любовником стала на один уровень со служением? Рю не знал. На коленях Лилит сиделось обалденно. Рю стрелял взглядом во всех приближенных Люцифера, купался в концентрированной Тьме, чуть прогибался от поглаживаний по спине. Жмурился, когда когтистая рука гладила за ушком. Один раз даже забылся, обернулся, заурчал. Но, поймав на себе десяток голодных взглядов, спрятал суть поглубже. Чтоб не мешать всем и не отвлекать от зрелища на Арене. Все-таки они на боях, и превращать это в оргию было бы не очень вежливо. Лилит разговаривала с Люцифером на каком-то древнем, тягучем языке, чуть рокочущем, как шум водопада или весенней грозы. Много смеялась. — О, не переживай, мальчишник мы тебе устроим достойный. Да, милый? — Лилит почесала Рю за ушком, от чего снова захотелось довольно заурчать. — Госпожа? — Рю едва сконцентрировал на ней слегка влажный взгляд, не понимая, чего от него хотят. Как же он горел... Нужно срочно найти Никиту. — Устроим нашему Повелителю мальчишник достойный? — ее глаза смеялись. О да, Лилит знала, что в этом Рю смыслит неплохо. — Разумеется, Госпожа, лучшее, что сможем придумать. — Снова оргию на сто участников? — скептически протянул Люцифер, отпил из кубка. — Обижаете, Повелитель, — Рю фыркнул и сразу же прикусил язык. Слишком фривольно. Но мягкие касания Госпожи успокаивали и говорили, что все отлично. — Минимум, на тысячу. С разными… ммм… забавами. Рю уже в красках хотел расписать все вольности и мракобесия, которые мог придумать на ходу, но глашатай протрубил начало нового поединка. — О, мои ребята, — по-козлиному протянул Азазель и подобрался. — Это будет интересно. Рю посмотрел на Арену. На песок вальяжно выполз воин, уже обернувшийся в чудище, и следом — другой. Он медленно вертел белобрысой головой, осматривал и оценивал обстановку. Рю моментально грохнулся с колен Лилит. Только один демон во всей Преисподней имел платиновую шевелюру. — Пресвятая Тьма Изначальная… Было плевать на странные взгляды и шепотки. Плевать, что они принадлежали правящей элите. Рю прикрыл лицо рукой. Потом добавил вторую. Использовать ноги мешало человеческое обличье, но хвост поверх ладоней лег идеально. Несмотря на желание быть с Никитой, полыхавшее темным пламенем глубоко под ребрами, несмотря на все старания и усилия, вероятность, что у Рю останется любовник, почти понизилась — Твою ж мать… Рю почувствовал прикосновение к волосам. Очень мягкое и ласковое. Потом — к шее. На плече оно оформилось в хватку. Через мгновение он снова сидел у Госпожи на коленях, прижимался к ее груди и чуть не хныкал от досады. Минута отчаяния быстро закончилась, и оформилась злость. Ради этого он перекручивал себя на мясорубку?! Рю снова посмотрел на Арену, где уже начинался смертельный танец. И узнал противника. Сразу заныл хвост, у самого основания. Рю давно забыл, но тело напомнило одну из первых вечеринок в Аду. И грубую хватку, и укус в загривок, и как его хвост резко намотали на руку и дернули, заставляя выпятить зад. Единственный раз, когда ему совсем не понравилось происходящее, хотя разрывающий голод был утолен дней на пять. А хвост Джасти тогда ему надорвал, ублюдок конченый. Рю невольно оскалился. Даже если Джасти уничтожит Никиту, то все равно по зубам отхватит. Лишь бы Никита бил в полную силу… Рю выдохнул, прижимаясь к Лилит теснее, чувствовал, как она его обнимает за талию. Начинали собирать ставки. Рю отказался напрочь, наблюдая за происходящем на Арене. Не слушал даже, на кого поставил Азазель и другие. — Поставлю ночь удовольствий на твоего, — шепнула в ухо Госпожа. — У него мотивации победить больше. В этот момент Джасти прыгнул. Тихо, без рыка, без предупреждения. Хороший воин, идеальный стратег. Рю нравились парни в военной форме, с запахом серы и страданий. Они могли то и так, чего не сможет ни один демон-искуситель — откусить голову, бить, терзать, рвать, убивать. Никита был злой. Просто адски злой. Джасти еще не успел приземлиться, как он сходу заехал кулаком в зубы, рассекая костяшки. Джасти сплюнул, оскалился окровавленным ртом. И началось мясо. Рю видел, как Ник убивает, как он совершенен в своей жестокости. Но одно дело кромсать людей в темном переулке. Другое — сражаться с таким же демоном, еще более опытным, первым помощником главнокомандующего гарнизоном. Это было опасно и в этой опасности еще более красиво. Все-таки Никита чертовски хорош… Исходил злостью, рычал, выпустив когти и клыки, хорошо уворачивался и сильно блокировал удары. Толпа ликовала. На долю секунды Рю и Никита пересеклись взглядами. «Смотри только на меня». И Ник сразу пропустил удар, который вышиб ему плечо. Хорошо, что не оторвал всю руку… В ответ Никита врезал ногой по колену, отскочил назад, чтобы успеть вправить сустав. А после им выкинули на песок два коротких клинка. — Хороший мальчик, — услышал краем уха Рю. — Талантливый. — О да-а-а, — протянул с ухмылкой Азазель. — На повышение идет. Очень, очень злой и мотивированный. — Долго его мариновали в пыточных? — Вообще, нет. Какая-то дура-ведьма прокляла. Чтоб во веки веков нес боль и страдания. Тоже, блин, нашла страдания. Как будет время, найду ее, пришлю цветы. — А как же твой зам? Неужели не жаль терять такого кадра? — Джастин? Да заебал он меня уже. И не докопаешься, чтоб разжаловать, и в сражениях никак не дох. Под звон клинков толпа неистовствовала еще больше. Такого давно никто не видел. Так умело, свирепо, точно. Каждый удар смертельный. Каждая секунда важна. Оба противника видели только друг друга, были сосредоточены на моменте. По клетке метались два хищника — и ни один не собирался становиться жертвой. Взяв в захват, Джасти что-то сказал Никите в ухо, и принялся душить. Возможно, он ожидал, что это ослабит соперника, но с еще большей силой на одном рывке Никита спихнул его с себя, зарычал на всю Арену, перебросил через голову. И со всей силы ударил шипастым концом хвоста по пояснице, ломая хребет. Зал взвыл, а сердце Рю пропустило удар. Это была победа. Никита отдышался, стал у Джастина за спиной, поднял за подбородок, разворачивая в сторону ложи Повелителя. Рю снова пересекся с ним взглядом. Голубые глаза не кололи, а светились радостью и удовлетворением. И желанием. Как он был прекрасен… Рю улыбнулся и посмотрел на Джастина. Ничего, кроме презрения. Не хотелось смотреть, как взгляд угаснет, как Пустота поглотит его полностью. Хотелось смотреть только на Ника. На победителя. Который за свою выходку точно заслуживал дилдо в зад, плеткой по спине и минет. Никита схватил руками за челюсть и одним рывком разорвал голову Джастина пополам. Сдернул с останков жетон, направился в сторону ложи. Резко стало тихо настолько, что слышалось только свое хриплое дыхание. — Поздравляю с повышением, — голос Азазеля разрезал эту тишину как точный взмах клинка. Никита кивнул. — Я хочу жить с ним, — ответил он, указывая на Рю. — Мой сын — не трофей, воин, — резко ответила Лилит, прижимая Рю к себе за талию. — Спрашивай у него. — Пожалуйста, — Ник смотрел только на него. Протянул сорванный жетон. Новый подарок. — Примешь меня у себя? Рю вздохнул, протянул хвост, подцепив цепочку, повертел в руках жестяную пластину с именем. Вся Преисподняя ждала ответа. — Пожалуйста. Умру, если не одаришь ласками мою дубинку. В полной тишине послышалось несколько шлепков ладоней о лбы. Люцифер зашелся громогласным хохотом. Рю снова захотел прикрыть лицо ногами. — Трахается хоть нормально? — шепотом спросила Лилит, отпуская талию. — Лучше всех. А еще убивает неплохо. Рю соскочил и, выстукивая каблуками, прошел мимо Никиты, обвил хвостом запястье, потянул за собой. — Пойдем, герой, есть у меня одна дубинка... Мечтает приласкать тебя. Между полупопий, — фыркнул, пытаясь не рассмеяться тоже. Никита глупо улыбнулся, растягивая рот сердечком. Люцифер снова зашелся в приступе хохота. — Ой не могу! До чего дошли… Скоро браки заключать начнем! Ха-ха! Да будет ваш союз благословлен Тьмой! На это Рю было абсолютно плевать. Он быстро ушел, утаскивая Никиту за собой. — Свободное место сам себе ищи. Будешь надоедать — спать отправишься на ковер у двери. Еще одна подобная хрень — не знаю, что я с тобой сделаю. — Трахнешь? — с надеждой в голосе спросил Никита. — Выебу. Сейчас, — уверил Рю, закрывая дверь. — А в следующий раз — не знаю, что сделаю. Сдохнешь бесславно — плакать не буду. — А нас почти обвенчали… — Почти, Ник, почти. А теперь снимай свои лохмотья, становись на четвереньки и рассказывай, кто тут был очень плохим мальчиком? *** Рю отнесся к новому заданию со всей ответственностью. Его позвали на Верховный совет. И при всех высших демонах Госпожа выразила свое доверие, рассказала, что и для чего надо сделать. И что с подобным сможет справиться только Рю. Это было лестно. Некий Безумный араб — очень лакомый кусочек, чтобы оставлять кому-то другому. От такого талантливого адепта никак не хотели отказываться мусульмане, на него облизывались в японском аду и потирали ручки в нескольких языческих посмертиях. Никита, стоявший на совете за Азазелем, как первый зам, подмигнул: «Верю, что ты справишься». Еще бы он не верил. Не ожидая никакого подвоха и только накинув на плечи уже привычный кожаный плащ, он отправился в нужную точку. И сразу же поморщился — солнце ударило в глаза так, что голова закружилась. Рю оглянулся, чтобы поймать хоть какой-то ориентир. Пустыня ошеломляла и восхищала. Как никак была родиной многих первородных, почти всей элиты Пекла. Повертевшись на месте и принюхавшись, Рю наконец напал на человеческий след. Точнее, человеческого существа. Назвать Безумного Араба человеком было бы не совсем верно. Просто могущественный колдун, уверовавший всем сердцем во что-то странное, создавший несколько гримуаров, которые, к всеобщему удивлению, работали и у других. Но то, что он поклонялся и служил каким-то ящероподобным созданиям со щупальцами, обитавшим на далеких звездах, мало кого устраивало. Рю, пока добрел до его жилища, успел почувствовать себя козлом отпущения, полюбоваться актом спаривания скорпионов и съесть тарантула. Лачуга в скале ничем не была защищена, и Рю легко вошел. Араб выглядел… колоритно. Рю даже порадовался, что человеческими болезнями демоны не болеют. Даже лобковые вши он не мог подхватить. В остальном, это было интересно. — Доброго денечка, — Рю улыбнулся, обнажая клычки. Прошелся от бедра, как умел, сел на какое-то подобие скамьи. Внутри витал затхлый запах, мешался с дымом разных трав. Хозяин сидел в центре, в начерченных мелом каких-то символах, очень отдаленно напоминающих демонские сигилы. Смотрел невидящим взглядом куда-то сквозь пространство. Наверное, пытался увидеть те самые далекие погасшие звезды. — Йог-Сотот? — буркнул араб, не выходя из транса. — Не угада-а-ал, — Рю распахнул плащ. Начинали закрадываться смутные сомнения… — Ньярлатотеп? — М-м-м, может развлечемся сам на сам? — закинул ногу на ногу, демонстрируя растяжку и свою гибкость. То, что работало с мужчинами безотказно. — А потом можно и твоих друзей поз… — Дагон? — Ну зачем же так сразу? Может, познакомимся сначала поближе? — Рю начинал волноваться и, чтобы не терять настрой и не сбавлять обороты, обхватил свой член. — Так какого ебаного шоггота?! — воскликнул Араб, вскочил, и, бормоча что-то поднос, отчего показалось, что его борода — комок червей, подошел к Рю и плюнул ему в лицо. Рю показалось, что его выбросило из тела. Это были настолько знакомые и яркие ощущения, что глубоко внутри снова поднимались ненужные и неуместные переживания. Не провалиться куда-то в воспоминания и боль получилось, но сил ушло немало. Рю не понял, как оказался черт знает где. Вокруг был сплошной песок: ни скал, ни лачуги с конченным проклятым безумцем, на которого не действовала инкубья сущность, не оказалось. Резко заболели голова, живот и горло. Рю закашлялся. Грудь чуть не разорвало. Сфокусировав взгляд, Рю ужаснулся: его ладонь была в красных брызгах. Он кашлял кровью. Это могло значить только одно: ебанутый на всю голову старик запер его в человеческом теле. Он не сможет вернуться домой. И пустыня станет ему могилой. Ощущая убожество и мизерность человеческого тела, Рю взвыл от мерзости. И заорал. Дюны поглотили его крик, отвечая шелестом песчинок. Закружилась голова, и Рю сел на песок. Сквозь всё ощущение ничтожности положения до него дошло, что на самом деле случилось. Он облажался. Дело крайней важности, это ему было сказано всерьез и при всех. Нужно всего лишь найти, соблазнить, завлечь, проложить тропинку к более серьезному сотрудничеству. И он не смог. Подвел себя. Госпожу. Никиту. Его даже не отправятся искать. Кому нужен демон-любовник, который только и умеет, что хорошо трахаться, и который не смог соблазнить мужика, не видевшего привлекательное человеческое тело десятилетиями. Это был крах всего. Репутации. Смысла жизни. Голод нарастал. Солнце било беспощадно... Никита страдал над бумагами, когда в кабинет Азазеля влетела фурией разъяренная Лилит. — Моего инкуба еще нет! — Ну и что-о-о? — протянул демон, откидываясь на стуле и закладывая ноги с козлиными копытами, которые парил в горячем песке, на стол. — Как что? — Лилит фыркнула и подскочила к Никите. — Але, — щелкнула пальцами у одного и второго уха. — Я сказала, что твой любовник исчез. Никита взглядом проследил за щелчками. Информация доходила с трудом. Слишком долго сидел, пытаясь изучить все, что нужно знать первому помощнику, давно не питался. Ебучий Джастин, даже после смерти от него осталось куча проблем. — Зель, ты что, его голодом моришь? Он же зеленый весь. Никита уставился на Лилит. — Нет, просто в связи с неожиданной, — Азазель гаденько усмехнулся, — кончиной моего заместителя, срочно нужен новый, который будет в курсе всех дел, — как ни в чем не бывало пожал плечами. — Если он не будет есть, то зама у тебя не будет. — Лилс, у тебя что, приступ яжмати? — Я не жалкая человеческая самка, — она гневно сощурилась — Я своих детей не бросаю. Поэтому, — запрыгнула на стол к Азазелю, щелкнула по козлиному носу. — Я забираю твоего зама и мы идем искать моего инкуба. И ты его отпустишь, потому что мне нужно сопровождение. И охрана. Кто этого Хазреда знает… Никита плелся за Лилит, ощущая наконец, насколько голоден. Когда он в последний раз проливал кровь? Было ли что-то после Арены? Сутками сидел за документами, отчетами, какими-то сводками и картами, подавляя инстинкты глубже и глубже… Лилит молчала, но он чувствовал ее напряжение и кипящую злость, древнюю, как воды изначальных океанов. Темную, родную, в которой можно было купаться, ощущать себя на своем месте. Никита понимал, почему Рю так боготворит свою Госпожу. Оказавшись в пустыне, он поморщился. Солнце, песок, ветер… Пустота. Ни одного следа человека, ни одной эмоции. От голода свело все внутренности, а еще — от злости. — Я его не чую, — почти прорычал. Это бесило. Даже в состоянии полусмерти он ощущал присутствие Рю. Аппетитное, соблазнительное, с ноткой опасности… Тысяча и один оттенок секса. Все, что чувствовалось от любовника, что перетекало по венам, бурлило с жаждой крови. Сейчас была тишина. Ничего. И все попытки найти хотя бы одну знакомую нотку проваливались. — Я чую. Не психуй только, не сбивай след своей паникой. Словно принюхиваясь, Лилит глубоко задышала, пошла по пустыне. Легко, даже не оставляя вмятины на песке. Ник едва успевал за ней, проваливаясь по колено.. Лилит нашла Рю очень быстро, Никита даже позавидовал. Но взглянув на знакомое тело, присыпанное песком, он опешил: это существо не ощущалось ни демоном, ни человеком. Это было… Странно. И от этого — страшно. На голове, свернувшись кольцами, лежала змея. Пустынная кобра. И, несмотря на то, что животное — типичное хладнокровное, вид она имела весьма очумевший. Рю что-то невнятно бормотал в ее чешуйчатое брюхо. Видимо, рассказывал слишком охуительные истории. — Моя хорошая, — проворковала Лилит, погладила пальцем по голове. Змея сразу же обвилась вокруг ее запястья. — Защищаешь моего милого чертенка от солнца, да? Лилит перешептывалась со змеей, а Никита склонился над Рю. Его губы шевелились, глаза закатились, показывая одни белки. — Эй, — Ник осторожно потыкал пальцем в щеку любовника. Рю, несмотря на ужасное состояние, все еще был прекрасен, хотелось взять на руки, тискать и вылизывать всего. — Ааа!!! — Рю резко заорал и схватил запястье. — Зовите священника! Пастора! Вызывайте инквизицию!!! — он натурально верещал, извиваясь на песке в припадке и царапая до крови руку. — Проведи экзорцизм, Ник!!! Изгони меня из этого ничтожного тела!!! Убей, я больше не выдерживаю-у-у-у!!! Рю цеплялся, смотрел снизу вверх обезумевше, почти как жертвы. Те же мольба и жажда спасения. Голод и желание мгновенно накрыли с головой. Очень захотелось убивать и трахаться, и, желательно, одновременно. Никита зарычал, подхватил на руки, довольно зашептал: — Я буду твоим инквизитором. — Правда? — Буду жарить всю ночь. И день. Сутки напролет. Пока наша порочная страсть полностью не поглотит нас. Где-то послышался звук, который сопровождал по жизни — шлепок ладони о лицо. Никита к нему настолько привык, что казалось, и в бытность человеком с него фейспалмили, стоило открыть рот и выразить чувства. — Разве? Я никчемный. Жалкий. Потухший, как вулкан. Все, закончился инкуб. Прощай молодость… — Рю проникновенно заглянул в глаза. — Пожалуйста, убей меня быстро. — Пресвятая Тьма, что с тобой?! — от этих откровений Никита аж уронил Рю обратно в песок. Лилит не вмешивалась, пытаясь понять, что вообще случилось. И почему ее демон считывается как обычный человек. — Я не могу так больше, я не заслуживаю существования! — Рю, что ты несешь?! — поднял и встряхнул. Злость нарастала вместе с напряжением в теле. Убивать, как же хотелось убивать... — Я всех подвел… Прошу, оторви мне голову! Из груди вырвалось рычание. Уж кто-то что-то кому-то откусит… — Безумец запер его в человеческом теле, — Лилит словно прочитала мысли. — Ничего, отойдет… — Отойду, — шмыгнул носом Рю. — В мир иной. Госпожа, я уже не я, я не смог, убейте меня, так плохо, я вас подвел... Я не заслуживаю сидеть у ваших ног… — и разревелся во весь голос. От злости Никита нарезал круги вокруг Лилит с Рю, старался не рычать, но выходило плохо. Никаким Арабом на всю пустыню даже не пахло. Лилит поцеловала змею в лоб и опустила в песок. — Принеси! Кобра юркнула в песчинки и через пару холмов вырвалась, увеличиваясь в размерах, грозно шипя и раздувая капюшон. Метнулась к горизонту. Никита уже хотел было обернуться и помчаться следом. Чтобы скрутить шею, переломать хребет и откусить мерзавцу голову. Но Рю, хныча, вцепился ему в ногу. — Я больше не могу-у-у… Лилит закатила глаза. — Ник, выруби его. Рю, конечно, замечательный, но у меня уже в голове звенит от этих стенаний. Никита отряхнул Рю, поднял, держа под мышки, обхватил удобнее за талию, поцеловал и стиснул шею. Постарался как можно нежнее и ласковее, чтобы ничего не повредить. И пока змея не принесла в зубах чертового Араба, не отпускал, прижимая к себе. Такого тонкого и беззащитного. Не то выебать во все дыры, не то переломать пополам. Из перекушенного горла безумца кровь полилась в глотку. И от этого сразу же замутило, резко и без вариантов. Никиту стошнило опарышами прямо на подол алого платья Лилит. Ее глаза полыхнули праведным гневом и, возможно, Никита тоже остался бы без головы, если бы не его положение на службе и не Рю, которого снова прижимал к себе. Фыркнув, она разодрала шлейки, переступила через тряпку, взяла уже уменьшенную кобру на руки и кивнула: — Хватит пялиться, идем. Рю приходил в себя долго. Никита уже начал переживать, что перестарался, хотя его уверяли, что инкуб просто ослаб. Не так-то легко человеческой тушкой пролежать в пустыне несколько дней. Хоть и с коброй на лбу. С этой истории хихикал только Азазель: теперь в Преисподней появилось хоть одно существо, которое тоже понимало, каково быть козлом отпущения, денно и нощно шатаясь по пескам. Рю очнулся на пятые сутки после возвращения, когда Ник упал рядом после очередного дня. Нелегко быть первым помощником высшего демона, их командира, нелегко… Зато задания стали интереснее и еда вкуснее. Убивать зажравшихся неугодных чиновников, вырезать на их глазах семьи… Деликатес. Рю обнял его, как только мысли начали утихать, и хныкнул почти в ухо: — Ник… Я есть хочу… Прошу… Вставь мне. Никита промычал, чувствуя, как член реагирует на слова. Вставить, о да, вставить он совсем не против, не отказал бы даже на пороге Пустоты. Вот уж эта инкубья суть, кого угодно в каком угодно состоянии возбудит до дрожи. — М-м-м, сейчас, сейчас я тебя приласкаю. Всего и всюду, — Никита не открывая глаз повернулся на бок и обнял, нащупывая хвост. — Угу, всюду… Так плохо… Ох. Меня убьют? — Что? Почему? Рю, ты снова за старое? — Я облажался, — хныкнул куда-то в плечо, от чего Ник зарычал: мольбы на него действовали однозначно. — Не ной. Никакого Араба нет. Был и не стало. Кто виноват, что он ебанутый помешанный недочеловек? Ты по-прежнему очень сексуальный, и я очень, очень сильно тебя хочу, — чуть поерзал, притираясь. Рю застонал, и от этих звуков по позвоночнику прошелся разряд. — Давай возьмем нашего ледяного друга? Потому что у меня есть для тебя одно лекарство… Его нужно взять в рот и сосать. — Ох, ммм, да, неси Плохиша, я по нему очень соскучился. Никита сполз с кровати и начал рыться в прикроватной тумбочке, где Рю хранил приблуды первой надобности. Остальное богатство он держал в большом дубовом сундуке. В руку легло привычное, холодное… — Сейчас мы охладим твой пыл. — Мой пыл, — поймал Никиту за талию, затащил на кровать, — утолить невозможно, — отобрал нескончаемую баночку смазки, перевернулся на живот, занялся делом. Никита наблюдал, как тонкие пальцы проникают внутрь, не в силах оторваться. Сейчас такой тугой… Такой развратный, похотливый. Самый желанный. Хотелось всего, без остатка, всеми возможными способами. Самый соблазнительный инкуб из всех. Никита не заметил, как начал поглаживать ледяную приблуду. Член холодил, не таял. Каким он ощущается внутри, этот контраст жара и холода. — Эй! Не выпадай! — возмутился Рю, чуть толкая Никиту ногой. — А то засуну его в тебя! — М-м-м, — Никита очнулся и растянул рот в ухмылке. — Думаю, мы можем. В другой раз, — шлепнул по заду, приставил прозрачную головку ко входу. — Ох, да! — Рю качнулся, насаживаясь. Глядя на это, Никита замер. Из головы вылетело буквально все: не то, что он должен пропихнуть Плохиша до конца, но и свое имя. Вселенная сузилась только до непользованного неделю инкубьего зада, тесно обхватывающего ледяную копию фаллоса. Рю насадился сам и снова лягнул ногой. — Харе дрочить! Где там твой животворящий жезл?! Никита снова шлепнул по заднице, наблюдая, как дилдо чуть выходит из нее, и загоняя до упора. Рю взвизгнул. — Сейчас, мой ненасытный чертенок, имей терпение, — подвигал им еще, второй рукой расстегивая ремень и стаскивая одежду. — А теперь будь хорошим и послушным мальчиком, открой ротик, спрячь зубки. Рю посмотрел взглядом с поволокой, облизнулся, поступил как порядочный инкуб. Сосал он просто офигенно. Вылизывал, щекотал язычком уретру, всасывал так жадно, словно хотел проглотить всего, до последней капли крови. И стонал. Двигал второй рукой, наполняя себя сзади, мычал, беря в горло. Никита чувствовал эту вибрацию, как грядущую кончину. Внутри взорвался вулкан. — Неплохо, — Рю облизнулся. — Ох, аж жить захотелось, — вытянул из себя дилдо, забрался на Никиту. — Еще, — начал тереться задом о пах. — мне нужно еще. Никита не смог бы отказать Рю, даже если бы он попросил поднять бунт и свергнуть всю элиту. Рю просил как идеальный любовник: сказать «нет» нереально. Оседлал, скакал на Никите так, словно хотел его поглотить до последней клеточки. Ник чувствовал, что словно истончается, распадается, видел в его глазах Тьму Изначальную, великое Все и Ничего. Сливался с ней, пропускал глубоко в себя, и одновременно растворялся. Во Тьме было неимоверное удовольствие, экстаз, и спокойствие одновременно. Даже голод переставал существовать, только один поток силы, наполняющий до краев. Никита смог бы убить самого Люцифера, подчинить Азазеля, все легионы и демонскую рать. Закончить войну с Небесами, погрузив весь их мир во мрак. Принести все это в дар Тьме. И Рю, открывшему к ней. Никита очнулся от того, что в его зад крались шаловливые пальчики, щедро политые смазкой. — Ник, — муркнул Рю в ушко, — Я хочу еще. — Давай, — прокряхтел Никита, пытаясь полностью вернуться в свое тело. Внутри что-то защемило от непонятных чувств. Как же Рю изголодался… — Только обернись. Никита уже готовился перекатиться, но Рю остановил его. — Обернись полностью. И я тоже. Хочу так. — М… Ладно… Сейчас… Рю обернулся сразу же. Никита снова выпал от совершенства изгибов, от прекрасных рожек и шерстки. Красивый… — Я жду-у-у, — протянул любовник и оскалился. Никита вздохнул и выпустил себя наружу. Сразу послышался треск ткани и грохот. Шипы на спине пропороли простыни и мягкий матрас, а хвост разнес один из столбиков кровати. — Черт тебя задери, Ник, ты мне за это ответишь! — Рю по-кошачьи зашипел. — Марш на пол! Никита неуклюже встал, задев хвостом сундук. На шипах повисла простыня. Рю фыркнул, сдергивая ее. — На колени! — Сердишься, — прохрипел Ник, опускаясь и стараясь ничего не задеть хвостом. — Так. Мило. Рю цокнул языком, попытался пристроиться. — Ох. И как тебя такого шипастого и острого ебать… У тебя там их, шипов, хоть нет? — Нет, — прокряхтел Никита, хэкая. Смеялся. — Там… Пасть. Клыки. — Снова закряхтел. Хвост мотыльнулся и врезался в пол, разламывая доски. — Да ладно, серьезно, что ли?! — Рю склонился и развел то, что было ягодицами, пристально вглядываясь. Демонский зад отличался… почти ничем. Только грубой окостеневшей кожей, деформированными мышцами и опасностью в виде хвоста. Ни шипов, ни зубов. Рю еще раз в этом убедился, толкнувшись змеиным языком внутрь. Тепло, тесно и смазано. Шлепнул Никиту и сделал толчок, хватая одной рукой за основание толстого хвоста, другой за рог. Никита зарычал. — Только не убей меня этим, — Рю чуть потянул за хвост, насколько мог. — По-ста-ра-юсь, — выхрепел по слогам. — Давай. Там. Ше-ве-лись. Рю заурчал котом и начал двигаться. Хвост держать не получалось совсем, потому схватил за рога, заставляя Никиту запрокинуть голову. В ответ даже прогнулся в позвоночнике, насколько мог. Рычал и хрипел, стоял на четвереньках крепко, не свинувшись с места. Вколачивался в тело, изредка уклоняясь от конца хвоста. На комнату уже было плевать. С каждым движением Рю чувствовал, как тело наливается силой. Как хочется жить. Ощущал себя желанным, как никогда. Стал бы Ник ему отдаваться вот так, если бы не хотел этого сам? В момент, когда Никита снес еще один столбик кровати, дверь распахнулась. На пороге, вооружившись кто полуметровым дилдо, кто стулом, стояли демоны похоти. — Ох ебать, — выдохнул кто-то в священном ужасе. — А так можно было?