Младший названый брат

      Лань Хуань проснулся, когда Мэн Яо попытался тихо покинуть их постель. Поскольку Лань Хуань так и обнимал его, наверное, впервые в жизни проспав всю ночь не на спине, а на боку, сделать это оказалось невозможно. — Куда ты? — Я не ухожу. Я собирался немного привести комнату в порядок и заняться делами. — Ты устал лежать, — догадался Лань Хуань.       Неизвестно, сколько тот ждёт его пробуждения. — Ну да, — признался он, — это тоже.       Мэн Яо стал одеваться, и Лань Хуань поспешил сделать то же самое. Он успел заметить, что перспектива остаться нагим перед одетым человеком его не привлекает, пусть этим человеком и является Мэн Яо. Он подумал о том, как невозмутимо тот вёл себя вчера, и восхитился. Но с этими воспоминаниями пришли и другие.       Лань Хуань надеялся, что брат не чувствует себя неловко перед ним. Тот тут же ответил на этот непрозвучавший вопрос: — Гэгэ, не против прогуляться сейчас в саду со мной?       Такое предложение подышать свежим воздухом, но вместе. Атмосфера неловкости была сильной, и Лань Хуань знал, что эмпатичный А-Яо не может не чувствовать её, но преодолеть её нетрудно, когда никто не приумножает её своими эмоциями. Предложение было разумным. — Конечно, нет.       Мэн Яо собрал рассыпанные фишки, убрал игры по своим местам. Лань Хуань тем временем заправил постель. Грязную посуду потом заберут слуги.       Ни один не заговаривал о том, что действительно волновало. Они шли вместе по огромному саду, и говорили о том, что видели. — Как тебе этот прекрасный вид на освещённое солнцем озеро? — Он чудесен, но будь он освещён луной, это место приобрело бы необыкновенное очарование.       А-Яо любил ночь.       Лань Хуань свернул с тропинки, и углубился в заросли деревьев. Мэн Яо последовал за ним. В этом месте царила полутьма. А-Яо замер, рассматривая огромный покрытый мхом камень, скрывающийся меж двух больших деревьев. Когда-то Мэн Яо запретил переносить его отсюда. Лань Хуань понимал, что он находит этот камень прекрасным. Это было замечательным чувством, Лань Хуань тоже иногда испытывал его, правда не из-за именно этого куска скалы.       Зато оба они обожали виды на бескрайний горный пейзаж, который открывался из садов Облачных Глубин.       Мэн Яо пытался нарисовать его несколько раз. Лань Хуань помнил как минимум три холста с почти одинаковым сюжетом, отправленных в топку. Зато самый последний экземпляр был сохранён. Мэн Яо оставил его в своей комнате и иногда подолгу смотрел на него. Лань Хуань тоже находил этот рисунок притягательным, и тешил себя надеждой, что он действительно оказался способен увидеть в картине Мэн Яо именно ту эмоцию, которую тот хотел выразить. Даже если это было всего лишь слабой тенью от того, что чувствовал А-Яо.       Иметь навык, чтобы передавать на холсте именно то, что было в душе, есть большое счастье, и Лань Хуань всегда его ценил.       Он посмотрел на Мэн Яо, который стоял в стороне. Тот, как всегда, выглядел величественно и скромно. — Ты согласишься, если я предложу тебе позировать мне?       Мэн Яо отвернулся от валуна, чтобы взглянуть на него. — Сочту это за честь и с радостью соглашусь. Как ты хочешь меня нарисовать?       Лань Хуань не мог перестать думать о том выражении лица, что было у А-Яо секунду назад. Он в своих ярких богатых одеждах выглядел очень органично на фоне глухой и тёмной части сада. Это было бы невероятной картиной. Однако, когда приходилось выбирать, всплывало множество не менее интересных вариантов. — Есть столько интересных вариантов, — снова угадал его мысли А-Яо. — О, я могу представить великое множество хороших сюжетов. Хочешь попробовать светлое тело на фоне тёмной гаммы?       Лань Хуань уже не удивлялся его способности знать, о чём он думает. — Хочешь нарисовать меня в тёмной комнате голым и привязанным к постели?       Это была первая опасная фраза за это утро. Лань Хуань почувствовал, как нечто, вставшее между ними со вчерашнего вечера, наконец окончательно ломается. — Хочешь я нарисую тебя прямо здесь? Можно и обнажённым, — ответил он на немой вопрос.       Мэн Яо тихо рассмеялся. — Хочу.       Они позволили себе ходить по саду ещё некоторое время, но давящее чувство незавершённых дел победило в Мэн Яо. Он предложил возвращаться. Лань Хуань подозревал, что, кроме всего прочего, его ещё и ждёт доклад о прошлой ночи. — Как думаешь, гэгэ, не будет ли слишком самоуверенным созывать экстренный Совет кланов только для саморазоблачения? — Думаю, многие сочтут, что это так. — Как тогда стоит поступить? До следующего Совета кланов обо мне всё расскажут и без меня. Тогда не получится добиться лояльности за откровенность. — Советую тебе спрятаться незадолго до того, как это произойдёт, а на следующем Совете кланов я выступлю за тебя. — Я тоже приду на него. Мне не удастся сохранить пост, скорее всего, но вряд ли у меня нет вариантов, кроме как стать отшельником. — Я возьму тебя в мужья, и ты получишь право находиться на всех собраниях как член семьи. — Лань Хуань?       Он встал перед ним, вглядываясь в его глаза. Живой, нежный, светлый, удивлённый. — Да?       Мэн Яо покачал головой. Он опустил взгляд. Взял руку Лань Хуаня в свои. — Я буду хорошим мужем.