Противоречие

***

— Ваня! Мы сценарий пишем, или что?! — вышел из себя Игорь, сердито глядя сквозь очки на Люленова. Стояновский парень лежал на кресле, свесившись вниз головой и неприкрыто смеялся над своим тренером. Ну, на самом деле, Ваня почти не называл его так. За сравнительно небольшой период, который они были знакомы, Люленов привык считать Игоря своим другом. За три недели до съёмок финала «Лиги Смеха» Ласточкин вырвался на квартиру к лидеру Стояновки, куда вскоре стеклась и вся остальная команда. Они писали, писали, переписывали, репетировали до бесконечности. Уже была поздняя ночь, вся Стояновка разъехалась, и Ваня с Игорем остались вдвоём. Ласточкин, осознав объём ещё не сделанной работы, принял решение остаться у Люленова на ночь, может быть, что и напишется. Но как только все сокомандники Вани уехали, Игорь понял, что вдвоём они так ничего и не напишут. Капитана Стояновки, казалось, совершенно перестал волновать сценарий. Ваня начал активно вымещать свое остроумие на Игоре, одновременно дико зля его и заставляя смеяться. — Вань, ты же понимаешь, что такие шутки в эфир нельзя? — Игорь изо всех сил пытался сдержать смех после очередной матерной шутки Люленова. Ласточкин сдавленно фыркнул, но тут же поправил очки, стараясь выглядеть максимально серьёзным. Лидер Стояновки бросил ещё пару слов, заставив Игоря сморщить нос в попытках не рассмеяться. Ваня был очень хорошим импровизатором, причём прекрасно это знал, и поэтому довольно ухмылялся, хитро стреляя глазами в сторону Ласточкина. — Люленов! Я не понимаю, это кому вообще нужно, вам, или мне?! Так, всё, хорош дурака валять! У нас финал через месяц! — Игорь снова попытался вернуть своего подопечного к работе. Ваня в ответ только обезоруживающе улыбнулся и отпустил очередную ехидную шуточку в сторону Ласточкина. — А я что? Я ничего! — Люленов мгновенно сделал невинные глазки. — Игорь, я вообще репетирую, слушай! — Парень откашлялся и с характерной интонацией начал. — Молдованский Челентано, Казанова, ловелас… — Люленов кривлялся, как мог, прикрывая глаза и оживлённо жестикулируя. — Не было ещё ни разу чтоб я получил отказ… — Ты опять? — Игорь вздохнул, понимая, что что-то говорить Ване бесполезно. Лидер Стояновки тем временем продолжал петь. -…Оксана, Марьяна, и… Игорь, ты тоже скажешь «да»! — допел Ваня и тут же нарисовался прямо перед носом Ласточкина. — Тебе я скажу «нет», — сердито ответил Игорь и положил руки ему на плечи, пытаясь отодвинуться от Люленова. — Это ещё почему? — нагло спросил парень, хитро прищурив тёмные глаза. — Потому что! — Ласточкин перебрался на другой конец дивана и принялся разглядывать исписанные неразборчивым почерком Вани листы, делая вид, что не замечает своего подопечного. — Игорь, — Люленов вдруг резко сменил интонацию, ласково взял Ласточкина за подбородок и развернул к себе. — Ваня, нет! Нет, нет, и ещё раз нет! Мы с тобой уже говорили на эту тему, и я всё ясно дал понять! — Ласточкин нахмурился. Ему совершенно не нравилось русло, в которое понесло его конкурсанта. Даже не так. Ему не нравилось русло, куда понесло их обоих. Это всё заварилось совершенно случайно! Случайно! Слишком случайно для того, чтобы быть правдой… Да, они один раз поцеловались. Но это было ночью и по пьяни! Это было простой случайностью! Игорь навязчиво старался себя убедить, что у него нет и быть не может никаких чувств к Ване. Ласточкин постоянно приводил аргументы сам себе, непонятно для чего. Он был пьян. И Ваня был пьян. И это всё уже давно должно было забыться! Но Люленов, судя по всему, рядом с ним постоянно возвращался в то пьяное состояние, уже довольно непрозрачно намекая, что Игорь ему небезразличен. Но Ласточкин прекрасно понимал, что будет, если эта информация как-то просочится куда-нибудь. Если хоть одна живая душа об этом узнает, то Игорю придёт полный капец, если выражаться мягко. А если не мягко, то настанет полнейший пиздец. Поэтому Ласточкин взял себя в руки и, вздохнув, посмотрел Ване в глаза. — Прости, но я действительно ничего к тебе не чувствую! Мы просто друзья, Вань, и всё, — Игорь твёрдо выделил последние слова. — Зато я чувствую, — он стал приближаться к Ласточкину, но тот резко его одёрнул. На Игоря уставились широко распахнутые тёмные глаза. Ваня порой пугает сам себя. Но он знает, что Игорь ничего не сможет с ним сделать. Ваня все подмечает, до мельчайших деталей, все-все неосторожные взгляды, жесты, слова… Он трактует по-своему. И исходя из его логики, Ласточкин чувствовал к нему ровно то же, что и Ваня к Ласточкину. Только почему-то не хотел этого признавать. Ваня всё и так видел. Постоянно сдерживаться ведь невозможно… Игорь, в свою очередь, иногда ловил себя на мысли, что Ваня для него, как сигареты для заядлого курильщика: хочешь бросить, но не можешь, тебя тянет словно магнитом, это уже въелось под кожу, стало образом жизни, хоть и разъедало изнутри. И ты не можешь бросить. Да и, если вдуматься, совсем не хочешь этого делать… Для Ласточкина было невыносимо видеть эти неестественно-тёмные, горько-шоколадные глаза так близко. Сердце Игоря начало стучать в два, если не в три раза быстрее. Ласточкин пытался засунуть подальше осознание того, что он в принципе совсем не против, чтобы Люленов его снова поцеловал. Это пугало Игоря. Но он понимал, что нельзя этого допустить. Мысленно заталкивая в самую глубь свои терзания и страдания, связанные с… да неважно, и так всё понятно! Ласточкин не мог заставить себя принять то, что он всё-таки неравнодушен к Ване. Стоп! Нет! Это не так! Они друзья. Просто друзья. И всё. И точка! Точка! Большая и жирная! — Ты что творишь, Люленов? Ты бухой, что ли? — сердито спросил Игорь, пытаясь скинуть руки парня со своих плеч. Хотя на самом деле он наоборот хотел прижаться к Ване и наконец выпустить свои чувства на волю… Но нет. Он не может. Он вынужден скрывать ураган, бушующий внутри, под маской безразличия и лжи. Вечное внутреннее противоречие, медленно разрушавшее его изнутри, словно едкая кислота… — Я абсолютно трезвый, — заверил Ваня и вдруг приподнял брови. У Ласточкина внутри что-то ёкнуло. Люленов спустил ладонь с плеча чуть ниже, на грудь Игоря. — Ну-ка, ну-ка, постой, а чьё это сердечко там так застучало? Ласточкин замер и вздрогнул, осознав, что его сердце действительно колотится с огромной скоростью. Игорь мысленно попытался восстановить нормальное сердцебиение, пытаясь успокоиться, но эти попытки возымели совершенно обратный эффект. Ваня тем временем прижался ухом к груди Ласточкина, незаметно просунув руки под спину Игоря, обняв его и хитро улыбнувшись. В ночной тишине слышалось только гудение ветра за окном и учащённое дыхание Игоря. — Тук-тук-тук-тук, — констатировал Люленов, подняв глаза на Ласточкина. — И теперь ты снова будешь говорить, что ничего ко мне не чувствуешь? — Ваня хитро прищурился, глядя на замешательство Игоря. Ласточкин, демонстрируя огромную силу воли, взял себя в руки и твёрдо ответил. — Ваня, давай уже закончим этот разговор. Я всё уже сказал, — в голосе Ласточкина слышался такой ледяной тон, что Люленова аж пробрало до костей, словно он сунул руки в сугроб. Почему? Почему он так говорит? Зачем? Врёт же… Ваня же всё видит… А сам Игорь моментально пожалел о сказанном, увидев, какими стали глаза его подопечного. Из них будто вынули все искорки, всю живость, всю улыбку… Ваня сел перед Ласточкиным, опустошённо посмотрев на своего тренера. В груди Игоря что-то звонко ёкнуло и заныло. Но, несмотря на это и мысленно проклиная себя, Игорь твёрдо продолжил гнуть свою линию, решив порвать всё до конца. — Я совершенно ничего к тебе не чувствую. Между нами ничего быть не может. Ты для меня просто друг. Пойми это наконец, — как только Ласточкин выговорил эту тираду, ему вдруг очень захотелось отвернуться. Он просто не мог видеть эти погасшие глаза, опущенные уголки губ и приподнятые от обиды брови. В Ваниных глазах читалось глубокое разочарование. Игорь внезапно захотел плюнуть на все, прижать своего подопечного к себе, тихонько извиниться и прошептать на ушко, что он его любит и никогда никому не отдаст. Люленов, отодвинувшись, вдруг случайно задел ладонью руку Игоря. Ласточкин дёрнулся, как от удара током и моментально напрягся. И это стало для Вани красноречивее любых слов. — Врёшь, — к нему тут же вернулся привычный хитрый взгляд с прищуром. — Ваня. Мы закрыли эту тему. Закрыли, — жёстко оборвал Ласточкин, которого вдруг прошибло резкое осознание того, что Люленов обо всём догадался, что он полностью прочитал его, и что у Игоря, отвязаться от стояновского парня не получится, как бы он не старался. Ласточкин не мог себе позволить признать это… Не подавая виду и не глядя на Ваню, Игорь молча вышел из комнаты, зашёл на кухню, взял со стола свою кружку с недопитым остывшим чаем и сделал несколько быстрых глотков, пытаясь успокоиться. Затем он поставил обратно на стол кружку, отозвавшуюся тихим звяканием, и вышел из кухни в коридор. Несколько секунд он стоял, опершись на косяк двери, и до того сжал ладонь в кулак, что аж ногти впились в кожу. Очнувшись, он вздохнул и сделал шаг в прихожую. Сняв с крючка свою куртку, он застыл, смотря в пол и еле держа в дрожащих ладонях свою верхнюю одежду. Ему не хотелось уезжать, но он знал, что нужно наконец как-то дать понять Люленову, что у них ничего не получится. Конечно, хотелось верить в обратное, но эта вера каждую секунду со всего маху разбивалась о суровую стену реальности. Ну куда?! У него же жена, сын… Люленов — да откуда он вообще взялся на его голову?! Ласточкин с силой потёр переносицу под очками и решительно сунул одну руку в рукав куртки. — Игорь! — из комнаты тут же вылетел Люленов с широко открытыми от волнения глазами. — Ты куда? Ласточкин не ответил, и сунул в рукав вторую руку. — Не уезжай! — с мольбой в голосе попросил Ваня, схватив Игоря за рукав. — Игорь, пожалуйста, не уезжай! Ласточкин обернулся и увидел перед собой эти глаза… Эти умоляющие тёмные глаза, которые снились Игорю чуть ли не каждый день. Это было невыносимо… Он не может с ним так поступить! Не может! Что-то внутри Игоря с громким металлическим звоном сломалось и полетело в пустоту. Он не выдержал. Это было выше его сил… Ласточкин понял, что с этой минуты всё в его жизни летит к чертям. Хотя, кто знает, какие они, эти черти?.. Ну, во всяком случае, одного Игорь точно знает в лицо. В такое родное лицо с тёмными глазами, которые манят и затягивают, словно два омута… Терпение Ласточкина разбилось, громко зазвенев осколками в душе. Игорь, не говоря ни слова, сделал к Ване шаг, мгновенно прижал его к стене и наконец-таки решительно поцеловал. Как же долго он сдерживался… Его губы соприкоснулись с губами Люленова, даря массу новых эмоций, от которых у Игоря начала кружиться голова. Ваня тут же ответил на поцелуй, прикрыв глаза и нежно прижав Игоря к себе. Люленов тоже очень долго ждал этого… Ласточкин закрыл глаза, наслаждаясь всем происходящим. Он чувствовал, как в душе разливается сладкое облегчение, будто все, что раньше сковывало его чувства, медленно исчезает, оставляя после себя абсолютную свободу… В голове звенело от зашкаливающего стука сердца и непонятного чувства, будто что-то легонько щекотало внутри. Наверняка это ощущение — те самые «бабочки в животе», о которых все говорят. Ласточкин чувствовал такое впервые, и ему очень даже нравилось. Как и тому, кто стоял прямо перед ним. Спустя несколько мгновений Игорь отстранился и посмотрел на Ваню. Сердце громко стучало, мешая и без того сбивчивым и перепутанным мыслям. — Не уезжай, пожалуйста, — прошептал Люленов, в очередной раз умоляюще подняв глаза на тренера. Казалось, он был готов расплакаться, даже в его тёмно-карих (и безумно красивых) глазах появился влажный блеск. — Да куда я от тебя денусь, — вздохнул Игорь и улыбнулся краешками губ, ласково взглянув на подопечного сквозь очки. Ваня тут же посветлел и робко улыбнулся в ответ. Игорь скинул куртку, пошёл в комнату и со вздохом облегчения упал на диван. А рядом тут же примостился Люленов. Игорю сразу стало тепло, и физически, и на душе. Ваня, как котёнок, прильнул к Ласточкину и уткнулся носом ему в плечо. Игорю ничего не оставалось, кроме как обнять его одной рукой и улыбнуться. — Дурачьё, — ласково хмыкнул Ласточкин, зарываясь ладонью в Ванины волосы. Парень даже замурчал от удовольствия, как настоящий кот. Люленов обнял тренера в ответ и прикрыл глаза от наслаждения, прислушиваясь к биению сердца Игоря. — Я так понимаю, сценарий ты писать не собираешься, — хмыкнул Ласточкин. — Не-а, — Ваня хитро прищурился и взглянул на тренера. И, спустя секунду, притянул Игоря к себе, нежно целуя. Ласточкину ничего не оставалось, кроме как прижаться к нему и ответить. Это было так ново и так маняще… А сценарий… А черт с ним, со сценарием. Это уже не так важно. Главное: между ними теперь нет никаких дурацких противоречий. И больше не будет…