Homeliness

Артур был схвачен и повержен. Он был разодран и разбит. Франция, такой охотливый к романтике и прелюдиям, в этот раз был нетерпелив и довольно бесцеремонен. Англию бесил Франция и все, что с ним связано, а еще больше его выводило из себя это глупое стремление многих женщин за пределами страны винососа посетить ее, увидеть его вонючий Париж «и умереть». Естественно, Париж был чем-то большим, чем кафе на углу, обходительные официанты и бутики, в которых большинство местных, вопреки всеобщему мнению, никогда и не бывали. В их с Франсисом отношениях настал определенный момент, после которого при фразе какой-то знакомой дамочки, вырванной из контекста, «ох, как же мне хотелось бы оказаться в Париже и побывать на верхушке Эйфелевой башни» Артур начинал кашлять от несуществующего першения в горле и краснеть. Если смотреть с одной точки зрения, Артуру должно было быть несказанно стыдно перед своим народом, перед премьер-министром, а главное – перед Её Величеством, за то, что он, сэр Артур Керкленд, позволяет сейчас ему...нет, себе...позволяет себе быть оттраханным Францией прямо на полу кухни, причем, из-за чего, собственно? Из-за того, что Англии вдруг, по привычке, жизнь показалась слишком тихой и мирной, и он, надеясь как-то разбавить их суровый быт, начал скандалить из-за того, что Франция, видите ли, не удосужился убрать свои волосы перед тем, как начать готовить. Аргумент был подкреплен замечанием о том, что он не намерен больше есть говядину по-бургундски, приправленную клоком французских волос, на которое Франция посмел огрызнуться и заверить в весьма агрессивной манере а ля «черта с два, когда такое было-то». Англия на это, как истинный джентльмен, Францию конечно же пихнул. Франсис отвесил ему подзатыльник, а Артур выхватил ближайший нож для разделки мяса и сказал, что диспут он продолжать не намерен. Бонфуа сначала побелел и какое-то время молча созерцал ненаглядного британца, процедил что-то про наглость и «моими же ножами», а затем набросился на Артура и свалился с ним на пол, не забыв приложить его как следует о дверцу духовки. - Еще раз тронешь что-то на моей кухне – я заявлюсь в твой Парламент и отымею тебя на глазах одного из самых радикально настроенных тори. Потом они могут объявлять мне войну, сколько захотят. Если же смотреть с другой стороны (вы о ней, я надеюсь, не забыли), то тяжесть французского тела сверху была довольно-таки приятной, а кафель перестал казаться таким неуютным, когда Англия, уже наплевав на неудобства, выдавил из себя низкий грудной стон, переживая приятное томление, наступающее от момента проникновения Франции и длящееся до разрядки в конце, обещающей быть не долгосрочной, но стоящей того. Каждое такое соитие Бонфуа в шутку называл "маленьким нормандским завоеванием", а каждый оргазм – "маленькой смертью". Артура это поначалу напрягало, но, как и во всех словах Франции, кажущихся сперва вульгарными и бессмысленными, он находил некоторый толк. Да, сперва больно и неприятно. Ты отторгаешь это, как когда-то его культуру, язык, все французское, - ведь ты англо-сакс, черт возьми! – но потом тебе приходится смириться. Постепенно приходило удовольствие, и так же, как раньше Англия хватался за любую возможность перенять что-то от Франции, он сейчас хватался за его руки, подавался навстречу бедрами, пытаясь принять в себя больше самого Франции. Норманны оставили в Англии часть своей культуры, а Бонфуа пока был не готов изливаться понапрасну, не получив желаемого, не выжав из Англии столько, сколько получится. - Oui...oui...! - О Боже...перестань это...чувствую себя героем дешевого французского порно восьмидесятых…! Франсис прорычал что-то нечленораздельное и запрокинул Артурову ногу себе на плечо, перевернув англичанина на бок. - О да, мой кроличек…н-не пытайся вытолкнуть меня…- тот решил поиздеваться и перешел на английский, при этом продолжая грассировать. Англия запрокинул голову, потеряв ухмыляющееся лицо Бонфуа из виду. Тогда Керкленду было нисколечко не стыдно. Он послал к черту и свое правительство, и гордый народ, и королеву до седьмого колена. Королеву может даже дальше, в глубину прошедших веков, до самых истоков династий, прямиком до некоторых нормандских корней, где посылал всех еще раз, и теперь уже с искренним презрением. Но его совесть, идущая на поводу у бессовестности Бонфуа и приказавшая в процессе порабощения Альбиона недругом с континента долго жить, после произошедшего безобразия внезапно решила вернуться, угнетая Артура чувством стыда и обвиняя в отсутствии достоинства. Приятная слабость в ногах и умиление от наконец-таки растрепанных (что ранее считалось всего лишь легендой) волосах француза стремительно улетучились. Стыд, позор и срам. Но все же лучше повседневной скуки. Артур открыл для себя злого Францию. Францию, которого можно вывести из себя. Эта мысль почти затмевала собой досаду от того, что не он, Англия, первым открыл Америку. Артур закончил печатать, сохранился и закрыл окошко, не забыв спрятать текстовый файл в одной из папок со скучным названием вроде «Прогноз кредитного рейтинга Великобритании с учетом вторичных факторов прошлого квартала» и содержанием вроде «Закулисная жизнь мистера Керкленда. Издание шестое, исправленное». Англичанин решил, что эта запись будет последней. Сказочница из него никудышная. Да и джентльмену не к лицу прятаться за оправдания вместо четкого выражения своих мыслей и желаний. Его позвали к обеду, и он был намерен сделать шеф-повару замечание по поводу его волос. *Бёф бургиньон (фр. bœuf bourguignon — говядина по-бургундски) — традиционное, но не широко распространённое блюдо французской кухни. Готовится из тушёных, слегка обжаренных кусочков говядины в густом винном соусе на говяжьем бульоне. Бёф бургиньон является одним из многочисленных крестьянских блюд, которые со временем прижились в «высокой кухне». *La petite mort(фр."маленькая смерть") - французское выражение и эвфемизм для слова "оргазм". Термин, в основном, переводится, как описание чувства, следующего после оргазма, либо подсознательного чувства, переживания, возникающего у человека после прочтения великой литературы (схожего с катарсисом). *Тори (англ. Tory) — консервативная партия в Англии. Не самые профранцузски настроенные джентльмены на свете :D