Сквозь время

      — Этот город полон дерьма, Саске. Именно так я говорил себе всякий раз, когда выезжал на своей старенькой машине на центральную улицу. — Этот город полон дерьма. Он отнял у меня всё: сначала лучшего друга, потом любимую работу, затем жену. А еще радость жизни, надежду, веру и… И, несомненно, однажды этот сукин сын заберет у меня саму жизнь. Я растворюсь в нем полностью, оставив после себя лишь полупустую холостяцкую квартиру, которая уйдет с молотка за долги, да небольшой квадрат земли на кладбище, с одиноким надгробием. — Этот город полон дерьма.       Все этот чертов дождь. У меня было такое чувство, что дождь здесь не прекращался ни на минуту. Серое небо изрыгало вниз потоки грязной желтовато-серой воды. Вода стекала по угрюмым лицам людей, шершавым стенам домов, грязным стеклам автомобилей, капая на дымящийся асфальт и бежала дальше, собираясь в небольшие лужицы вокруг гор мусора или одиноко лежащих кучек собачьего дерьма, чтобы потом исчезнуть в зияющих пастях сточных ям. Я ненавидел дождь.       Когда-то, в другой жизни, я был полицейским. Настоящим копом, честным, порядочным. Офицером Учихой Саске. Я любил свою работу. У меня был напарник, веселый парень. Громкий. Вспыльчивый и вечно пытавшийся всем что-то доказать. А еще бесконечно-добрый. Узумаки, мать его, Наруто. Я помню, был такой же сраный, дождливый день. Мы преследовали убийцу. Пытались достать его несколько месяцев, но ублюдку всякий раз удавалось оказаться на шаг впереди. Только не в тот раз. В тот раз мы загнали его в доки. Мерзавец забежал в огромный заброшенный ангар, но не учел, что здание было давно законсервировано и поэтому имело один единственный вход. Деваться преступнику было некуда. Мы вошли в ангар и принялись не спеша обходить каждый закоулок, отрезая все пути к бегству. Не знаю, где прятался убийца, но появился он внезапно, будто вырос из-под земли. Прежде чем я успел опомниться, он всадил в напарника полдюжины пуль. Наруто умер мгновенно. Никаких долгих прощаний, никаких последних слов, вроде «возьми его, напарник». Нет, не было никакой киношной ахинеи. Он просто упал, словно кукла-марионетка, у которой враз обрезали все ниточки. Быстро и страшно.       Я настиг ублюдка на крыше. Он трижды пытался попасть в меня, но тщетно. Я поймал его и впечатал в огромную металлическую вентиляционную трубу. А потом начал бить. Я бил и бил, все никак не мог остановиться. Я бил его до тех пор, пока меня не оттащили прибывшие на подмогу полицейские. Я забил преступника насмерть. От ублюдка мало что осталось. По головке за такое не гладили, а в моем случае все было хуже. Этот чертов сукин сын был нужен живым. У начальства были на него какие-то планы. Я испортил им эти планы. Меня вполне могли посадить, но решили просто уволить. В один день я лишился и друга, и работы.       Я пытался не опускать руки, но получалось, откровенно говоря, плохо. Перебивался случайными заработками, принося домой какие-то жалкие крохи, которых с трудом хватало на оплату счетов. Положение было незавидное. Скверное. Может быть, именно поэтому, постепенно, моим новым другом стал виски. Мы часто коротали вместе вечера: я и бутылочка дешевого ирландского пойла. Жена любила меня. Она пыталась меня понять. Потом пыталась образумить, затем смириться, но и это оказалось непосильной задачей. Я стал словно этот город — полон дерьма. В один «прекрасный» день жена просто ушла, не оставив даже записки. Тогда я понял, что потерял абсолютно всё. Я пил почти каждый день, еще целый год — думал, что это убьет меня. Чуда, однако, не произошло. Поэтому я, с большим трудом, взял себя в руки и решил в последний раз хотя бы попробовать жить заново. По оставшимся у меня связям я устроился водителем такси. Я хорошо знал этот дерьмовый город. Эти грязные, мокрые улицы: пропахший гудроном и рыбой порт, табачный даун-таун, ржавую «Парк-авеню»… От «Второй стрит» на севере до закопченного «Угла бродяги» на юге, я знал этот сраный город, как свои пять пальцев. Мне было легко с ним работать. Мы были похожи: я и город. У нас обоих был скверный характер.       Удивительным было другое. Несмотря на два года одиночества, я не ожесточился, не стал черствым. Казалось, я наоборот стал более чутким к чужому горю, к проблемам других людей. Случалось, я мог бесплатно подвести какого-нибудь бедолагу или купить уличному музыканту хот-дог, зная, что из-за этого лягу спать голодным. И так вышло, что именно эта моя отзывчивость коренным образом изменила всю мою никчемную и никому, как мне казалось, ненужную жизнь.       Помню, я как раз подвозил одного своего знакомого. Сай. Неплохой парень, в общем-то. Вот только… Не знаю. Эти современные тенденции. Помню, лет десять-пятнадцать назад, в восьмидесятых, нечто подобное было в моде у некоторых глэм-рокеров. Андрогинная внешность, подведенные глаза. Похож на педика, если спросите меня. Впрочем, я столько раз возил его в сопровождении девушек, которые норовили трахнуть пацана прямиком на заднем сидении, что, думаю, педиком он все-таки не был. Завидовал ли я ему? Возможно. В конце концов, он купался в женском внимании. С другой стороны, это была не любовь, а, скорее, популярность. Я чувствовал, что уже староват для студенческих вакханалий. Мне не нужна была малолетняя шлюшка. Я мечтал о девушке, которую я полюблю и которая, что гораздо важнее, сможет полюбить меня. Я почти не пил, но пережитые невзгоды и стресс делали свое дело — вряд ли меня можно было назвать красавцем. По крайней мере, я уж точно проигрывал по красоте смазливому Саю. Что ж, во всяком случае, я выглядел в десятки раз мужественнее.       Так вот, мы ехали по вечернему городу, петляя где-то в глухих дворах между «Сорок второй» и «Мэйн стрит», в поисках недавно открывшегося, полулегального, «невообразимо крутого» ночного клуба, когда свет фар выхватил из сгустившегося мрака какую-то фигуру. Это был человек, мужчина. Весь в крови и почти без одежды, он лежал у обочины дороги рядом с домом. Секундой ранее я краем глаза уловил движение… Мне показалось, кто-то стоял у стены дома. Я уверен, что там кто-то был, чутье полицейского не могло подвести. Но исчез незнакомец так быстро, что я совершенно не успел его разглядеть. Я остановил машину, несмотря на истеричные протесты моего андрогинного знакомого, и подбежал к мужчине. Тот был без сознания и выглядел очень скверно: разбитое в кровь лицо, множество порезов на руках и теле, вероятно от стекла. Как минимум два пулевых ранения, одно в районе груди, в области сердца, второе на бедре. Он уже успел потерять много крови. Я понимал — счет идет на минуты, времени практически не было. Я осторожно поднял незнакомца на руки и понес к машине. Сай перестал истерить и завороженно наблюдал за моими действиями. Я мысленно поблагодарил его уже хотя бы за это. И еще за то, что открыл мне заднюю дверцу автомобиля. — А ты не боишься помогать почти голому парню? — он удивленно вскинул тонкую бровь. — Если ты, малыш, не заметил, этот человек серьезно ранен. И я собираюсь доставить его в больницу. — Ох, нет, вот этого дерьма мне не надо. Мы приедем, а у нас в машине какой-то непонятный парень, который вот-вот окочурится. Ты знаешь этих врачей? Они сразу же вызовут фараонов, а я, после того случая с травкой, не хочу иметь дело с этими козлами… Без обид, Саске. Я лучше отсюда пешком дойду… — Уверен? — я утопил педаль газа, и машина, взревев, понеслась к ближайшему госпиталю, находившемуся не так далеко. — Тот, кто подстрелил этого нашего пассажира, может быть все еще там, и будь уверен, он тебя завалит, как свидетеля. — Проклятье… Проклятье! — Ладно, успокойся. Выскочишь по-тихому возле больницы… Диспетчер! Да, Саске Учиха. Я подобрал пострадавшего, везу в больницу на «Шестой авеню»… Не знаю. Огнестрельные ранения. Сообщите в полицию.       Нам всем повезло. Мне — что не попал в аварию, лавируя между автомобилями. Саю — что успел выскочить из машины до того, как нас окружили врачи и копы. А неизвестному мужчине — что не умер. Не знаю уж зачем, но я остался ждать возле дверей реанимации. Может, случившееся напомнило мне историю с Наруто. Я чувствовал себя… обязанным, если угодно. Мне, во что бы то ни стало, было нужно, чтобы этот несчастный выжил. И он выжил. Вышедший ко мне доктор сказал, что я буквально спас бедняге жизнь. Если бы я опоздал хотя бы на минуту, было бы слишком поздно.       Я вернулся домой под утро уставший, но довольный. Мне казалось, я в какой-то мере исправил свое прошлое, может, даже изменил историю. Спустя неделю я успокоился и перестал вспоминать тот случай. Я не знал, что произошло дальше с тем парнем, но был уверен, что он поправится. Я вновь погряз в делах, жизнь закрутилась, словно колеса снующих по городу такси.       И вот однажды… Я совершенно четко запомнил этот день. Это был один из тех редких дней, когда свинцовые тучи над городом рассеивались, открывая солнце. Совершенно чудесное зрелище, скажу я вам! Казалось, что в такие дни город больше не выглядел отвратительным. Витрины магазинов сияли, люди улыбались друг другу, вместо ржавчины, смога и дерьма нос щекотали ароматы цветов, свежезаваренного кофе и дорогого женского парфюма. Я с упоением отдавался этим редким моментам совершенного, беззаботного счастья, глупо улыбаясь и даже подпевая звучащим по радио песням.       Ближе к вечеру я подобрал молодую, симпатичную девушку. О, что это была за красотка! Высокая, статная, с белой и гладкой, как мрамор, кожей и совершенно необыкновенными зелеными глазами! Короткое красное платье подчеркивало изящную фигуру. Это была просто фантастическая девушка! Я так залюбовался ею, что даже не услышал адрес, по которому нужно было ехать. Красотке пришлось щелкнуть пальцами у меня перед лицом, чтобы вывести из оцепенения. — Эй, с вами все в порядке?! — она звонко засмеялась, поправляя выбившуюся из прически розовую прядь. — П-простите. Я просто… Черт побери! Возможно, вы мне не поверите, но клянусь, ни разу в жизни я не встречал такую красивую девушку! Извините… — Все нормально, — незнакомка смущенно улыбнулась. — Но, может вы все-таки отвезете меня на «Дервиш роу, 25»? — Конечно! Держитесь крепче! Машина с визгом рванула вперед по залитому солнцем шоссе. Мы мило беседовали ни о чем. Я, по большей части, старался не выглядеть идиотом, от захлестнувших меня чувств, которые, я был уверен, давно должны были умереть. От нежного голоса собеседницы у меня между лопаток пробегали мурашки. Больше всего на свете я хотел, чтобы она никуда не уходила и говорила, говорила, говорила со мной целую вечность. Дорога оказалась до обидного короткой. Я надеялся, что хотя бы смогу увидеть, где живет эта потрясающая девушка. — О, боже… как неудобно… — моя пассажирка нервно рылась в сумочке, лицо ее залилось краской. — Мисс? — Простите, ради всего святого! Я, кажется, забыла бумажник, мне ужасно неловко… Если вы только… — Ох, всего то? — я хохотнул. — Оставьте! Ничего не нужно! Подвести такую красавицу было для меня настоящей наградой! Вы украшение моего дня! «И последних нескольких лет», закончил я уже про себя. — Спасибо, вы так добры. Клянусь, со мной такое впервые! — Мы вновь рассмеялись. — Ну, что же… Если вас не нужно еще куда-нибудь отвести, мисс… — Сакура. — Сакура… — Просто Сакура. — Необычное и очень красивое имя. Вам подходит. — Спасибо… — Саске. Учиха Саске. К вашим услугам. Всегда. В любое время дня. И ночи. То есть… Эмм… Черт! Вы понимаете! — Конечно, Саске! Спасибо вам! Возможно, мы еще увидимся… — Я буду об этом мечтать! Девушка, смеясь, захлопнула дверь и зашагала к дому. Я проводил ее взглядом, то и дело задерживаясь на соблазнительных участках роскошного тела, и откинулся в кресле, переводя дух. — У-у-ух! Мама… Что это такое было, а, Саске? Ха-ха… Черт побери! Вот это чудо! Кто бы мог подумать… Господи, если ты где-то там наверху все-таки есть, спасибо тебе за этот замечательный день и за эту встречу! Я был редкостным мудаком последние годы, но теперь я готов полностью измениться, клянусь!       Мне удалось увидеть здание, в котором скрылась Сакура. Это был одинокий, аккуратный, маленький домик на набережной, почти у самой воды. Настолько неприметный на фоне больших, неуклюжих соседних домов, что большинство людей, проходя мимо, не обратили бы на него никакого внимания. А тот, кто обратил, забыл бы о нем уже через минуту. Остаток дня я сиял, как новенький серебряный доллар, постоянно вспоминая лицо этой красотки. Если бы я верил в любовь с первого взгляда, я бы точно сказал, что влюбился в нее, как пацан. До безумия. До беспамятства. Такого со мной не случалось никогда прежде. Как бы то ни было, но больше я ее не видел. Тем не менее, несмотря на вернувшиеся, такие привычные тучи, несмотря на слякоть и вечную сырость, я чувствовал себя превосходно. Знаете, так бывает, когда ты видишь нечто совершенно чудесное. Такое необыкновенное и прекрасное, что вся твоя жизнь буквально переворачивается с ног на голову. Ты уже не ты. Ты словно попадаешь в какой-то абсолютно другой мир. И даже когда чудо исчезает, возвращая тебя в серую, унылую реальность, какая-то часть волшебства продолжает жить в твоем сердце. Я думал о Сакуре каждый божий день. Говорил с ней в своих мыслях, репетировал, что скажу ей, если мы вдруг внезапно снова встретимся. Конечно, я то и дело одергивал себя. Когда много лет подряд живешь в шкуре угрюмого, колючего чудовища, подобные радужные мысли кажутся чем-то ненормальным.       Чтобы не сойти с ума, я принялся рисовать. Удивительное дело, я совсем забыл, что во время учебы в академии я неплохо рисовал портреты. И даже будучи уже офицером полиции, я несколько раз сильно облегчил задачу следствию, довольно точно изобразив преступника, описанного потерпевшим. Я принялся рисовать Сакуру. Для меня это было чем-то вроде медитации. Избавляло от скуки, помогало успокоиться и, что немаловажно, заглушало появляющееся иногда желание выпить. Весь мой стол был завален набросками, а парочку особо удачных я даже повесил на стену.       Прошло недели две, может, три. Я работал, что заведенный, и, казалось, совсем не чувствовал усталости. Я перестал покупать выпивку, финансовое положение немного улучшилось. Мне даже удалось рассчитаться с частью долгов, и жить стало гораздо легче. В один из вечеров я как обычно возвращался домой, оставив машину в депо, когда почти у самого дома меня окликнул знакомый голос. — Мистер Учиха! Саске! Я обернулся и не поверил своим глазам: на противоположной стороне улицы стояла Сакура. Мокрая, дрожащая, похожая на маленького, взъерошенного птенца. Я подождал у светофора, пока девушка перейдет улицу, и протянул ей руку, приглашая под свой зонт. — Спасибо, Саске! Ох, что я за растяпа… Представляете, пошла к подруге в гости и забыла зонт. Вся вымокла. — В этом городе дождь идет каждый день, поэтому таскать с собой зонт — жизненная необходимость, — я хохотнул. — Да, вы правы. Просто я пока не привыкла, я ведь здесь недавно. — Это заметно. — Да? — девушка, казалось, немного приуныла. — Я хочу сказать… Посмотрите вокруг! Этот город мрачный и серый. И люди, населяющие его — точно такие же. А вы такая яркая, такая жизнерадостная и… очень красивая. Любой, кто прожил здесь хотя бы пару лет, сразу поймет, что вы не местная. Вы слишком хороши для этого города. — Ну, вот, теперь вы заставляете меня краснеть, — девушка смущенно улыбнулась и шмыгнула носом. — О, черт, простите! — я только сейчас вспомнил, что мы просто стоим у светофора, под дождем, а моя знакомая дрожит от холода. — Здесь неподалеку есть отличное кафе, там тепло и варят просто чудесный кофе. А к нему подают восхитительные пирожные. Пойдем, я угощаю. — Ох, Саске, я бы с удовольствием, вы не подумайте, но я промокла до нитки. И если я в ближайшее время не переоденусь, то обязательно свалюсь с простудой. Я собиралась поймать такси и поехать домой, но увидела вас. И вот, — девушка вновь смущенно улыбнулась, опустив глаза. — Ну, вообще-то, я живу здесь, в двух шагах. Вон мой дом, во-о-он там, слева. Видите? Мы можем пойти ко мне, я напою вас горячим чаем и найду, во что переодеться, пока ваша одежда будет в сушилке. А потом я лично посажу вас на такси! — Звучит заманчиво… Пойдемте! — Сакура взяла меня под руку, и мы зашагали к моему дому. Холостяцкое жилище встретило, как и положено, легким беспорядком и горой немытой посуды в раковине. — Только не пугайтесь, — я растерянно почесал затылок. — Живу один, много работаю, в общем… — Я все понимаю, ничего страшного! — Сакура засмеялась. — Так… Вот ванная. Сейчас я принесу чистое полотенце и теплый халат. Сушилка там… Я в свое время понял, как она работает с большим трудом, но вы-то наверняка пользовались, хех… В общем, не торопитесь, я пока заварю чай. Потом проходите в гостиную. Сакура появилась через полчаса с полотенцем на голове, довольная, румяная, закутанная в мягкий махровый халат. — Спасибо, Саске, вы буквально спасли мне жизнь! Кстати, а откуда у вас женский халат? Я налил девушке кружку дымящегося напитка и пододвинул вазочку с печеньем. — Остался от жены. Она ни разу его не надевала. — Вы были женаты? О, извините… — Нет, нет! Все в порядке. Да, я был женат, но мы разошлись. Точнее, жена ушла от меня. Ничего необычного, в общем. Так бывает. — Бывает… — эхом повторила Сакура. — Сахар? — А? Да, пожалуйста! Ой… это что, я? — девушка указала на рисунки на стене. — Ох, д-да, надеюсь, вы не против. Я был так очарован вами в нашу первую встречу, что вот, вспомнил, что когда-то неплохо рисовал. — Здорово! Мне нравится! — девушка сняла с головы полотенце и тряхнула волосами. — Похожа? — Да! Могу подарить вам, если вы… — Саске! — Сакура задорно улыбнулась. — Я сижу у вас дома, вечером, в одном халате… Думаю, мы вполне можем перейти на ты. — С удовольствием…       Мы болтали, казалось, целую вечность. С ней было легко и настолько естественно, будто бы я знал ее всю жизнь! Я рассказал о своей службе в полиции, о гибели напарника, о том, как пошел работать в такси. Даже припомнил пару забавных историй про «Казанову» Сая. Девушка внимательно слушала и от души смеялась. Вечер прошел поистине чудесно. — О, боже, как поздно! — спохватилась Сакура, когда электронные часы радостным писком возвестили о наступлении полночи. — Ох, время пролетело совершенно незаметно… Твоя одежда наверняка уже совсем сухая. — Да, я пойду переоденусь. Вызовешь такси? — девушка встала с дивана. — Конечно, сейчас. Я поднялся следом, мы посмотрели друг другу в глаза, и время остановилось. Я хотел что-то сказать, но не смог, утонув в зеленом омуте ее глаз. Внезапно она оказалась ближе. Гораздо ближе. — Мне… совсем не обязательно уходить сегодня. — Не уходи. Наши губы встретились. Хоровод необыкновенных чувств захватил меня, заставив забыть обо всем на свете. Халат упал к ее ногам, и я ощутил упругую, нежную грудь. Рука скользнула по бархатной коже спины к ягодицам. Девушка сладостно вздохнула, прижимаясь ко мне еще ближе. Легко подхватив Сакуру на руки, я отнес ее на кровать. Не помню, удалось ли нам уснуть той ночью. Помню только ее нежную кожу, ее дыхание на моей шее, трепетную грудь, сладкие стоны, объятия… Мало, мало… Когда я пришел в себя после звонка будильника, Сакуры не было рядом. Халат и полотенце были бережно сложены на диване, чашки убраны на кухню. Она ушла. Только фиолетовые следы на моей шее говорили о том, что минувшая ночь мне не привиделась.       И вновь ничего. Будто Сакура просто исчезла из города. Неделя прошла словно во сне, я думал о ней все время. Никогда не мог представить себе, что однажды влюблюсь настолько сильно.       В субботу вечером я как раз закончил наводить дома порядок (довольно редкое и совершенно нетипичное для меня поведение), когда в дверь позвонили. На пороге стояла Сакура и виновато улыбалась. — Привет! Прости, я так внезапно пропала… Вот, пришла с извинениями! — девушка вытащила из пакета бутылку дорогого Шато Марго. Я заключил Сакуру в объятия и одарил глубоким поцелуем. — Больше так не делай. — Я постараюсь… Со слов девушки, она работала в юристом в строительной компании, поэтому ей часто приходилось летать по всей стране, заключая договора или участвуя в судебных разбирательствах. — Может, хотя бы обменяемся номерами телефонов? — Вряд ли ты застанешь меня дома… Но я ведь смогу сама звонить тебе, как только появлюсь в городе! Вино давно было выпито. Сакура лежала на белоснежной простыне, томно выгнувшись и раскинув руки. Я не мог отвести взгляд от ее великолепного, манящего тела. — Скажи мне, что ты существуешь, что ты не плод моего воображения. — Конечно, я настоящая, дорогой. Иди ко мне… Я коснулся губами ее шеи, потом спустился к груди, затем к животу и ниже… Нос защекотал тонкий аромат, губы ощутили мягкое и влажное. Сакура застонала, зарываясь руками в мои волосы, и мы растворились друг в друге.       С тех пор мы стали видеться регулярно и достаточно часто. Каждую неделю, с вечера пятницы, я был словно на иголках. Всё сидел и ждал ее звонка. Иногда она звонила довольно скоро. Мы встречались у меня дома или шли в какой-нибудь небольшой ресторанчик или клуб. Мы катались на аттракционах, ели мороженное, плавали на катере вдоль побережья, словом, делали все то, что обычно делают два безумно влюбленных друг в друга человека. Иногда девушка была не в духе, но всегда отделывалась общими фразами, вроде «проблемы на работе» или «сложный контракт». Случалось и так, что Сакура не звонила. Она могла появиться в субботу или даже в воскресенье. Находясь без нее, я впадал в уныние. Мне ничего не хотелось делать, пропадал аппетит и сон, я слонялся по квартире или, когда становилось совсем невыносимо, выходил в прохладную, сырую ночь, бродил по улицам, смотрел в темные глазницы окон домов, курил и думал. Как же так получилось, что я стал настолько зависим от человека? Было ли дело в одном только сексе? Нет, однозначно нет. Признаю, что большего удовольствия, чем с Сакурой, я в жизни не испытывал. Но было и кое-что еще. С тех пор как погиб Наруто, мой друг и напарник, я как-то отдалился от других людей. Жена ушла, и я вовсе остался на обочине жизни. У меня, по сути, не было друзей. Были, конечно, приятели, какие-то знакомые, с которыми мы обменивались ежедневными, ничего не значащими фразами «привет, как дела», «как прошли выходные», «в субботу «Викинги» играли паршиво». Фразы-пустышки. Люди-пустышки. Случайные пассажиры. Был, конечно, Сай, странный парень, мажор и бабник. Я подвозил его регулярно в очередной клуб или мотель. Иногда забирал и вез домой в бессознательном состоянии. Но я совсем ничего не знал о нем, как и он обо мне. Мы так и не стали друзьями за долго время знакомства. Никогда не пили вместе в баре, не ходили друг к другу в гости. У меня не было никого. Я был остро одинок.       Сакура стала именно тем человеком, который заполнил эту ужасную, гнетущую пустоту в моей душе. Она была мне и любимой женщиной, и другом, и любовницей. Мне было ее ДОСТАТОЧНО. Пожалуй, именно поэтому у меня возникла с ней настолько глубокая и прочная связь.       Мы встречались четыре месяца. Девушка успела оккупировать мою ванную, заставив все полочки какими-то невообразимыми тюбиками и баночками всех сортов. Я уже планировал предложить Сакуре переехать ко мне на полугодие наших отношений. Задумывался о помолвке. Пока однажды ночью…       Помню, я проснулся от какого-то странного ощущения тревоги. Сакура ночевала у меня, но открыв глаза, я понял, что лежу один. А потом я увидел непонятное, мягкое голубоватое свечение из коридора. Прислушавшись, я ощутил легкий гул. Источник, видимо, был где-то в районе ванной комнаты. Я осторожно поднялся с кровати, стараясь не шуметь, и выглянул в коридор. Свет действительно пробивался из-за приоткрытой двери в ванную, более того, я услышал голос Сакуры. Она с кем-то разговаривала! Я прижался к стене и не спеша двинулся к двери. Второй голос был мужским. Мужчина в моем доме? Я совершенно ничего не понимал, в голове выстраивались теории одна безумнее другой. И тут мне, наконец, стало слышно, о чем говорили Сакура и незнакомец. — Ты должна была вернуть его назад! — Я пыталась! Но не смогла. Я просто… — Нам запрещено привязываться, ты же знаешь. — Я знаю. Но я так не могу. Я не могу. Вы не понимаете! Я люблю его! — Возьми себя в руки! Ты профессионал. Просто успокойся и выполни свою работу. — Я не… Черт, он рядом! Когда я распахнул дверь, то увидел лишь затухающее голубоватое сияние в зеркале. Через секунду оно исчезло, будто никогда и не появлялось. Сакура сидела на краю ванной, закрыв лицо руками. — Что здесь произошло? С кем ты говорила? И о чем?! Девушка лишь отрицательно покачала головой и всхлипнула. — Сакура… — я тронул ее за плечо. — Пожалуйста, объясни мне. Я… мне кажется, я схожу с ума. Мне ведь не почудилось? Ты действительно разговаривала с каким-то человеком в зеркале? — Ты мне не поверишь, — девушка подняла на меня красные глаза. — Для тебя это прозвучит как сказка, как фантастический фильм. — Ну, может, ты хотя бы попробуешь? Я видел много странного в жизни. Я люблю тебя и верю тебе. Думаю, я смогу понять. Во всяком случае, я очень постараюсь. — Уверен? — казалось, девушку немного разозлила моя настойчивость. — Ну, хорошо. Я не работаю юристом ни в какой строительной компании. И ты прав, я не местная. Я вообще не из этого времени. Я живу в 2168 году и работаю в «Комитете исследования времени». Большая часть нашей деятельности состоит в вычислении вероятности наступления или не наступления того или иного события. Мы моделируем различные исторические ситуации, события из прошлого. Оцениваем их пользу или вред для общества, для его прогресса и эволюции. Пытаемся понять, можем ли мы поспособствовать наступлению благоприятного исхода события и будет ли подобный исход действительно объективно благоприятным. С учетом всех переменных, различных условий, человеческого фактора, неопределенности и элемента хаоса, подобные расчеты, даже с использованием наших технологий, могут занимать месяцы и даже годы. Ведь каждый человек на Земле связан с тысячами других людей. Работа, общение, встречи, друзья, знакомые, письма, звонки, электронные сообщения, даже случайное касание плечом прохожего на улице, которое ты не заметил, все это создает устойчивую пространственно-временную связь. Словно нить. Стоит опрометчиво обрезать хотя бы одну такую ниточку, и мир в будущем может измениться до неузнаваемости. — Да, я представляю. Я читал Брэдбери и знаю об «эффекте бабочки», но… — Иногда! — Сакура не дала мне договорить. — Иногда, когда мы абсолютно уверены, мы посылаем агента, задача которого повлиять на события таким образом, чтобы получить нужный нам результат.       В этот раз агентом была я. Человек, которого ты подобрал на улице, подвозя своего друга Сая, должен был умереть. Я проникла в его дом ночью, собираясь убить. Но он не спал, хотя по нашим расчетам должен был. Такое бывает. Хуже было то, что мой объект был в прошлом морским пехотинцем. Я прошла очень суровую подготовку, но все же девяносто килограмм ярости стали для меня неожиданностью. Завязалась драка. Я нанесла ему несколько серьезных порезов осколком зеркала. В конечном итоге мне удалось отбросить мужчину к стене, достать пистолет с глушителем и выстрелить. Пуля попала в бедро. Поняв, что ему не победить, мой объект выпрыгнул в окно, разбив собой стекло. Упав со второго этажа, он подвернул здоровую ногу. Я прыгнула следом, прицелилась в спину, в область сердца и выстрелила. Он упал, но был еще жив. Истекал кровью. Он мог бы умереть и сам через несколько минут. Район был глухой, выстрелов никто не слышал, соседи, привыкшие ко всему, не спешили вызывать полицию. Все-же, я решила добить мужчину, выстрелив в голову. Но тут появилась твоя машина. Мне пришлось исчезнуть. А дальше ты сам прекрасно знаешь. — Так… Допустим. Хотя, черт побери, это какое-то безумие. Но я обещал, что постараюсь поверить. Кроме того, ты поведала мне то, чего не могла знать. Я не рассказывал тебе, как подобрал того парня. И ты точно описала ранения. Черт, это все равно кажется каким-то безумием! — Я предупреждала. — Ладно! Окей, я верю тебе. Но зачем убивать какого-то непонятного мужчину, бывшего морпеха? — У него уже сейчас съезжает крыша на почве правительственных заговоров и тайных обществ. Через двадцать лет, в 2015 году, он присоединится к террористической организации. Вместе с сообщниками пронесет на борт самолета бомбу. «Боинг-767», компании «Американ Эйрлайнс» будет взорван в небе над Атлантикой. Все, кто будут находиться внутри, погибнут. Это 192 взрослых и шестеро детей. Трое из этих детей должны стать выдающимися учеными и совершить фундаментальные открытия в квантовой физике. Мы не сможем отменить рейс, мы не сможем убрать всех террористов, многие из них связаны с огромным количеством людей по всему миру, а это слишком непредсказуемые последствия, вплоть до третьей мировой войны. Единственным приемлемым вариантом было убрать основного идейного вдохновителя. Но… — Но я тебе помешал. Черт. А нельзя снова вернуться назад и попробовать убить его? Ты ведь знаешь теперь, что твой объект, как ты его называешь, не будет спать той ночью. Ты знаешь, чего ждать. Постучишь в дверь, выстрелишь ему в голову и спокойно уйдешь. Быстро и тихо. — Если бы все было так просто. Даже единичный прыжок во времени опасен для нашего довольно хрупкого мироздания. И уж тем более нельзя больше одного раза перемещаться в один и тот же временной период. И речь здесь идет не о секундах и даже не о часах. Как бы тебе объяснить… Каждое мое перемещение воздействует на целый временной пласт. И создает некоторое возмущение. Вроде волн. Это очень опасно. Переместившись туда же в следующий раз, я могу возмущением случайно создать миниатюрную черную дыру или «кротовую нору». В результате чего половина города будет уничтожена, а вторая окажется где-нибудь в экваториальной Африке 12 века. Все дело в самом устройстве, релокаторе. Оно слишком мощное для тонкой вуали пространства-времени. Я объясню позже. — Вот ведь… Наломал же я дров. — Все именно так. Поэтому комитет и требовал от меня, чтобы я вернула тебя назад. Улучив момент, например, пока ты спал, я должна была вколоть тебе сыворотку, которая воздействует на нервную систему и лишит тебя возможности двигаться и говорить, сохранив, однако, способность дышать. Затем, я бы телепортировала тебя в прошлое. Ты оказался бы в машине, в тот самый момент, когда думал остановиться и осмотреть лежавшего на тротуаре мужчину. Но, лишенный возможности двигаться, ты бы проехал мимо. Машина, продолжая набирать скорость, неминуемо врезалась бы в фонарный столб. Сай не успел бы вырвать у тебя руль. В результате аварии, благодаря срабатыванию подушки безопасности, ты получил бы трещину в ребре, рассечение брови и легкое сотрясение, результатом которого стала бы частичная потеря памяти. Другими словами, ты бы забыл о нашей встрече и обо всем, что произошло здесь, в условном будущем. Для тебя. Сай отделался бы потерей сознания в результате удара, множественными ушибами и вывихом плеча. К моменту приезда скорой помощи и полиции, мой объект был бы уже мертв. Убийцу, как ты понимаешь, никто и никогда бы не нашел. А так как я отправила бы тебя в один конец, и на тебе бы не было релокатора, мирозданию бы ничего не угрожало. — И ты бы… — Нет. Я не смогла. Я не хочу. Я полюбила тебя. Хоть нам это и запрещено. Но, черт побери, тем самым, я, возможно, поставила тебя под куда более серьезную угрозу. — О чем ты? — Если что-то идет не так, как планировалось, в дело вмешивается команда зачистки. Меня, вероятнее всего, вернут в мое время силой. Тебя схватят, накачают сывороткой и грубо впихнут в тот временной промежуток, спровоцировав аварию. Но, убедившись, что все прошло как надо, тебя убьют. Для сохранности операции. Ты ведь тоже очень удобный объект: почти ни с кем тесно не общаешься. Родители умерли. Бывшая жена мечтает забыть тебя. Друзей нет. Отношения с коллегами строго нейтральные. Твоя смерть почти ни на что не оказала бы серьезного влияния. — Вот как… — Но я против этого, знай! И я уверена, что смогу переубедить комитет. — Так. Стоп. Это интересно. Волнительно. Драматично. Черт, это просто какой-то бред, если честно. И я верю тебе. Потому, что люблю тебя. Хотя, со стороны все сказанное тобой — чистой воды безумие. Пусть так! Но я поверю. Я верю, слышишь? И все-таки… — Тебе нужно хоть какое-то доказательство. — Да, это было бы неплохо, пока я еще не потерял остатки рассудка. — Хорошо, пойдем, нам нужно одеться… Когда мы наскоро оделись, будто собрались на ночную прогулку, девушка показала мне свою ладонь. На мой вопросительный взгляд, она закатила глаза. — Кольцо! На среднем пальце у Сакуры и правда красовалось легкое, тонкое кольцо из какого-то темного металла. — Этот металл вы пока не открыли. И не откроете еще примерно лет сто. Это не просто кольцо. Это и есть персональный релокатор. Что-то вроде мини-компьютера. Следит за всеми жизненными показателями, нормализует давление и пульс, останавливает кровь, в общем, много всего полезного, но главное — позволяет мне открывать временные окна. То есть, я перемещаюсь во времени при помощи него. И при помощи него же меня могут вернуть назад, в мое время, даже без моего согласия. Это может быть полезно, если я, скажем, попаду в аварию или буду, например, где-нибудь захвачена в плен. Кольцо нельзя снять и крайне трудно уничтожить. — А если тебе, скажем, отрежут палец? — Да, да, или руку. Компьютер запустит программу уничтожения, потеряв связь с моей нервной системой. Металл кольца очень быстро окислится, начнет стремительно ржаветь и в результате просто рассыплется в пыль. На этот случай предусмотрен еще один релокатор одноразового действия. Вот он. Сакура вытащила из кармана джинсов серую металлическую пластину, размером не больше долларовой монеты, с едва различимым углублением посередине. — Тут все просто: представляешь, максимально подробно, куда тебе нужно попасть. Место, время, обстановку, чем подробнее, тем лучше. Жмешь на кнопку в углублении. Вуа-ля. Устройство разрушается так же, как кольцо, а ты перемещаешься. — Занятно… — Теперь, слушай внимательно. Сейчас 18 сентября 1995 года, два часа, тридцать пять минут. Начался понедельник. У нас будет пять минут. Ровно пять. Потом я просто выдерну нас обратно. И лучше бы тебе постараться, чтобы рядом никого не было. Зайдем в почтовый офис, ты посмотришь на дату, можешь даже уточнить у сотрудника. Самое главное, ради всего святого, ничего там не трогай! Ни с кем больше не говори и постарайся даже случайно не задевать людей, чтобы не создать лишние нити-связи. Я перенесу нас в 15 сентября 1995 года, это пятница. Посмотри на часы, будет утро, 10 часов 15 минут. Я все время буду рядом. Вперед. — Но как… Сакура закрыла мне рот поцелуем, мир перед глазами завертелся, словно гигантская карусель, я зажмурился и уже в следующее мгновение оказался прижат спиной к чему-то твердому. Открыв глаза, я понял, что нахожусь на улице, в квартале от дома, в узком проулке за зданием почты. Солнце только поднималось на небосклон, проглядывая сквозь привычные серые тучи. Рядом стояла улыбающаяся во весь рот Сакура. Я облизнул губы. — А перемещение всегда сопровождается поцелуем? — Нет, но так интереснее! Первый раз самый запоминающийся. Я хотела, чтобы он у тебя всегда ассоциировался со мной. Ну, пойдем! И смотри, осторожнее… Девушка потянула меня за руку ко входу в здание. Я вертел головой по сторонам, словно ребенок. Все было совершенно обычным: небо, деревья, прохожие на улице, автомобили. — А я могу встретиться сам с собой? — Нет! — прошипела девушка. — Это невозможно. Есть два типа перемещения. Ты либо… как бы сказать… Переносишься на место себя из прошлого. В свое тело, если угодно. Либо как сейчас, входишь в так называемое временное окно. В этом случае ты находишься во временном пузыре. Вы с твоим двойником из другого времени существуете в разных реальностях по отношению друг к другу. Гораздо хуже, если ты окажешься рядом с собой, и при этом поблизости будут находиться другие люди. В этом случае часть из них увидит тебя, который ты, а часть — тебя, который он. Возможны возмущения, волны, временные аномалии и массовый психоз от увиденного… Никогда нельзя допускать подобного. Короче, это сложно, не приставай! — А ты можешь видеть меня, который я и меня, который он? — Аррр… Саске… Нет, я не могу, так как совершила переход вместе с тобой. Тихо! Мы пришли, теперь можешь сам во всем убедиться. Мы с Сакурой вошли в здание. На стене слева висело информационное табло: «Сегодня пятница, 15 сентября». Настенные часы показывали 10:16 утра. — Опоздали на минуту, — шепнула мне девушка. — Выбиваемся из графика. К счастью, в просторном помещении было не многолюдно, так что мне не пришлось выставлять себя дураком, лавируя между людьми, чтобы никого не задеть. Я подошел к ближайшему свободному окошку и улыбнулся полноватой даме в очках. — Доброе утро, мэм. Простите, вы бы не могли сказать мне, какое сегодня число? Женщина подняла глаза от монитора и вопросительно посмотрела на меня. — Пятнадцатое сентября, сэр. Вон там у нас висит табло, можете посмотреть. — Простите еще раз, мэм, но какой сейчас год? Женщина сдвинула брови, пытаясь, вероятно, понять, шучу ли я с ней. — С вами все в порядке, сэр? Может, мне стоит вызвать скорую? — Нет, нет, мэм, пожалуйста, просто скажите какой сейчас год? — Тысяча девятьсот девяносто пятый, сэр. — С-спасибо… Сакура снова потянула меня за руку к выходу. — Ну что, убедился? А теперь быстро назад! На ватных ногах я кое-как дотащился до места, где мы оказались после перехода. Сакура прижалась ко мне, придавив к шершавым кирпичам стены, и мир перед глазами вновь завертелся. Через мгновение головокружение так же внезапно прекратилось. Мы снова стояли у меня в квартире. На часах было два часа тридцать пять минут ночи. Понедельник, 18 сентября. — Господи, Сакура. Все это правда. — Всё, с первого до последнего слова. — Как же ты… Как я… Что нам теперь делать? — Тебе придется вернуться самому. Билет в один конец. Ты окажешься в такси, как тогда, но просто не будешь останавливаться. Промчись мимо того места, отвези Сая в его невообразимо крутой клуб. Потом езжай домой. — А дальше? — А что дальше? — девушка грустно улыбнулась. — Работай, путешествуй, влюбляйся, заводи друзей, живи. Главное, держи язык за зубами. — А как же ты? — Я переживу. Наверное. Это уже не важно. — Но это неправильно… — Нет! Вот ЭТО неправильно! Все это! Наши встречи, наши отношения, мои чувства к тебе — все это неправильно! Этого не должно было происходить! По щекам девушки покатились слезы. Я обнял ее и прижал к себе. Неужели все было именно так — просто и жестоко? Неужели все, что мы заслужили — это всего несколько месяцев счастья и целую вечность одиночества? Жить, будучи разделенными даже не километрами — веками. Это было слишком жестоко. Счастье, которое я наконец обрел. Самая лучшая девушка на свете. Неужели все это было зря? — Я не знаю, — Сакура шмыгнула носом. — Я попробую убедить совет, но я не имею ни малейшего представления, чем все закончится. — Убедить в чем? — В том, что ты мо… Мож… М-м-мо-о-ж… Кхах! Сас-ке… Комната задрожала. Люстра на потолке начала позвякивать и качаться из стороны в сторону, свет моргнул, зазвенели чашки в кухонном шкафу, с оглушительным звоном разбилась упавшая со стола тарелка. Сакура судорожно вцепилась в меня, широко распахнув глаза. — Мер-завцы… Они… забирают меня! — Сакура! Девушка, сделалась полупрозрачной, словно голограмма. Я почти перестал ее чувствовать. Казалось, передо мной стоял бесплотный призрак. — Мало времени, — девушка как-то в миг успокоилась. Голос звучал обреченно. — Возьми релокатор. Представь все максимально четко. Такси, которое ты вел, Сая на заднем сидении, ночь, приборную панель, часы, которые показывают 22:45. Ты должен вернуться в тот вечер, когда остановил машину и подобрал раненного человека. Только в этот раз ни в коем случае не останавливайся. И никому ничего не рассказывай. Вот и все. Девушка протянула мне металлический кругляш. Ладонь ее стала совсем прозрачной, и релокатор сам скользнул мне в руку. — Я все сделаю. Я люблю тебя, Сакура! — Я тоже тебя… Внезапно все стихло. Свет последний раз моргнул и продолжил мягко освещать комнату. Не тряслись шкафы, не звякала посуда, не дрожали стены. Все было как обычно. Только Сакура исчезла. Будто ее никогда не существовало.       Я не стал ждать, что же будет дальше. Стараясь не думать о том, что может ждать девушку там, в ее времени, я стиснул металлическую пластинку в руке. Зажмурившись, я в мельчайших деталях представил себе тот роковой вечер… — … меня. И вот я говорю ему, чтобы он отпустил мою руку, а то я разнесу ему башку. И что он, по-твоему, делает? Эй! Саске! Саске, ты чего застыл?! Все сработало, как и было рассчитано. Я переместился в тот самый момент, буквально через минуту свет фар должен был вырвать из уличного мрака лежавшего на тротуаре раненного мужчину. — Эй! Ты чего застыл! Мы сейчас в столб врежемся! Твою мать! Я наконец, смог сосредоточиться на своих ощущениях. Вернулась подвижность и способность здраво мыслить. Собрав все силы и сконцентрировавшись, я выровнял машину на дороге и стал напряженно всматриваться, выискивая глазами тело на обочине. — С тобой все в порядке? Ты какой-то бледный. Будто призрака увидел. — Нет-нет… я, наверное… просто простыл… Извини, если напугал. — Да уж, напугал! Сидел тут, как истукан, смотрел в одну точку. — Надо завязывать с алкоголем. Где там твой клуб?! Наконец, фары на секунду осветили тело в разорванной одежде. Я вздрогнул и вдавил педаль в пол. — Эй, приятель, полегче! Машина, взревев, унеслась прочь от проклятого места. На следующее утро я проснулся как ни в чем не бывало. Живой и совершенно здоровый. Один. Я все прекрасно помнил, воспоминания не исчезли. Нельзя сказать, что я совсем не жалел об этом. Единственное, о чем я мог думать, единственным человеком, который занимал все мои мысли, была Сакура. Некоторое время я просто лежал, ожидая телефонного звонка или стука в дверь. Ничего не происходило. Видимо, команда зачистки, о которой упомянула девушка, решила оставить меня в живых. Должно быть, все получилось так, как было нужно таинственному «комитету». Потянулись прежние серые будни.

***

      Я крутил баранку, наматывал круги по городу, подбирал пассажиров, слушал их, ничего не значащие, истории. День сменялся ночью, ночь — днем. Жизнь постепенно вошла в привычную колею. Только вот зачем мне нужна была вся эта жизнь без Сакуры? Прошел месяц. Я пытался разыскать Сакуру в тех местах, где встречал ее раньше. Ждал на остановках, в кафе, около магазинов. Прошел по всем местам, где мы гуляли. Все было бесполезно. Я даже спрашивал людей, показывая им нарисованный мною портрет. Но результат неизменно был один и тот же. Никто никогда не видел такую девушку. В конце концов, я смирился. Наверное, наши отношениям и правда были обречены. Любить друг друга на расстоянии в сотни лет, вот и все, что нам оставалось.       Это был один из таких редких солнечных дней. Я вернулся домой и, проходя мимо почтовых ящиков, заметил в своей ячейке небольшой желтый конвертик. Достав картонный прямоугольник, я прочитал одну единственную строчку: Дервиш Роу, 25. В памяти мигом возник маленький, неприметный домик на набережной! Трясущимися руками я вскрыл конверт: внутри оказался ключ. Обыкновенный дверной ключ. Не помня себя, я выбежал на улицу, остановил первое же такси и помчался по указанному адресу, приплатив водителю за скорость.       Ключ вошел в замок совершенно бесшумно, будто только и ждал этого момента. Дверь распахнулась, и я очутился в просторной и совершенно пустой комнате, без мебели. Лишь только в центре стоял небольшой столик, на котором лежала фотография и записка. Взглянув на снимок, я увидел просторный рабочий кабинет с окном во всю стену. За окном, прямо по воздуху, проплывали автомобили, словно сошедшие с экрана фантастического фильма. Уставленные книгами полки, аккуратное белое кресло, парящее над полом, такой же белый стол. И отчетливо выделяющаяся золотая табличка на краю стола с надписью: «Сакура Харуно». На оборотной стороне фотографии были написаны дата и время: 24 июня 2168 года, 12:45. Под листочком бумаги обнаружилась заветная пластина одноразового релокатора. «Возвращайся ко мне, любимый», — прочел я. Не отводя взгляда от фотографии, я повторил в уме дату и нажал на кнопку.