Хэлуин как праздник судьбы

Солнце было спутником, Ветер — благоразумником, Но звёзды, Звёзды на тёмном небе Вдруг стали лекарством От душевной боли,тоски,меланхолии, Потерь от вечного поиска... Стань одной из тех звёзд, пожалуйста, Вылечи меня, негодника. Вы когда-нибудь задумывались, каким образом ваша жизнь может кардинально измениться в определенный момент? Словно то чувство, когда ты на аттракционе, руки трясутся от предвкушения. Рывок, ты визжишь, твоё тело застывает в воздухе, и земля буквально уходит из-под ног. Всё вдруг переворачивается с ног на голову. Всего лишь одно действие, показавшее на тот момент глупым. Первые слова, слетевшие с мягким губ. Всего один человек. И океан эмоций. Судьба? Или простое стечение обстоятельств? Насрать, если внизу живота щекочет, а кожа от одного прикосновения покрывается сотнями мурашек. Если бы мне кто-то заранее сказал, что тот вечер изменит всё, я бы просто посмеялась в лицо этому человеку. Просто глупая школьная вечеринка в честь Хэллоуина. Пьяные подростки и громкая музыка, доносящаяся из громадных колонов. Всё должно было пройти, как обычно, но что-то вдруг пошло не по плану. В какой момент всё пошло не так? Я отлично помню его. Я сижу на лавочке возле слегка обшарпанной стены с грустной физиономией и желанием побыстрее вернуться домой. Моя лучшая подруга тянет меня танцевать, но я каждый раз отказываюсь, вцепившись в своё место. Мой взгляд падает на парочку, активно зажимающуюся посреди образовавшегося танцпола. Они буквально поедают друг друга. Это мерзкое зрелище вызывает у меня рвотный рефлекс. Я спешу отвести взгляд и пытаюсь сконцентрироваться на чём-нибудь в полутьме. И в этот момент вижу чужие глаза, которые направлены на меня. Незнакомый парень сидит напротив в пару метрах от меня и пристально смотрит, даже не пытаясь отвести взгляд, когда я ловлю его на этом занятии. И вдруг темнота с последующей за ней гробовой тишиной. На долю секунды мне кажется, что я отключилась. Но я слышу возмущённые голоса других ребят и понимаю, что ошиблась. Хотя мне от этого не легче. Потому что тот факт, что выключили свет ни с того, ни с чего напрягает. Кажется, прежде я не боялась темноты, но теперь есть шанс получить эту фобию как подарок на Хэлуин. Через время многие включают фонарики на телефонах и в помещении становится намного светлее. — Крипово, Саш, согласись, – подруга стоит напротив меня и снизу светит фонариком себе на лицо, видимо почувствовав себя героиней ужастика. — Подходящая атмосфера для праздника, – отвечаю я. — Наши собираются тусить на улице. Тут всё равно ловить уже нечего. Пойдём с ними? — Я, наверное, лучше домой. — Да ладно тебе, ещё детское время. Давай тусить, – весело и подбадривающе кидает Полина, но её настроение не передаётся мне. — Как-то совсем не хочется, – я недовольно морщусь. — Будешь тухнуть дома? Я киваю, и кажется, блондинка не собирается больше спорить со мной. — Ладно, тогда до встречи. Я пойду с ребятами. — Хорошо, пока. Мы обнимаемся, и она уходит к компании одноклассников. Я наблюдаю за тем, как они что-то обсуждают и смеются, и на секунду мне становится жаль, что я не такая. Я не могу так же легко общаться со сверстниками, жить одним днём, беспокоясь только о том, как выпросить у родителей новую модель айфона и пару модных кроссовок, которые обойдутся моей семье в размере их общей зарплаты. Вместо этого я хожу со старым китайским андроидом, в протёртых конверсах и радуюсь жизни. И мне нормально. Нормально почти всегда, не считая моментов, подобных сегодняшнему, когда я чувствую себя полным лузером. Решив, что я слишком много загоняюсь, встаю с лавочки и собираюсь на выход, когда чувствую в кармане джинс вибрацию. На дисплее мобильного светится «Мама». — Саш, я задержусь сегодня на работа. Ложись спать без меня, вернусь только к утру, – слышу мягкий голос матери на том провода и мне становится не по себе, потому что я знаю, что она врет. Снова вешает на мои уши лапшу, и мне ничего не остаётся, кроме как смириться с этим. — Ладно, – всё, что я могу сказать в ответ. — Ты ещё в школе? — Уже собираюсь домой. — Хорошо. Пока не забыла, я там на кухне оставила... Голос на том проводе прерывается, и я не сразу понимаю в чём дело. Вижу чёрный экран и проклинаю слабый аккумулятор телефона, надеясь, что недоговорённое мамой не очень важно. Оторвавшись от телефона, я оглядываюсь по сторонам и наконец понимаю, что осталось в актовом зале совсем одна. Меня окружает тишина, только из-за стен доносятся отдоляющиеся голоса подростков. Я спешу к закрытой двери, дёргаю за ручку, но она не поддаётся. Повторяю попытку ещё раз, но снова тщетно. Что за чёрт? На меня одной мощной волной нахлынула паника. Оказаться запертой в школе без света и с разряженным телефоном – это же наивысшая степень невезения. Я догадывалась, что неудачница, но не думала, что настолько. Я слышу громкий грохот, будто что-то упало на пол с высоты птичьего полёта и ни на шутку настораживаюсь. Дыхание замирает от страха, и я заставляю себя провернуться. Я чуть слышно визжу, видя перед собой человека с фонариком, пытающегося выбраться из тыкв с вырезанными лицами и слабыми огоньками внутри, которые буквально окружили его. — Прости, что напугал, – я слышу сломанный мальчишеский голос и немного расслабляюсь. По крайней мере, это не призрак. — Что ты там делаешь? – спрашиваю со смешком в голосе и направляюсь к парню. — Эти хреновы тыквы свалились со стола, когда я пытался обойти его. Пострадали мои ноги, – подмечаю для себя, что голос незнакомца приятный и располагающий к себе. Фонарик от телефона чуть освещает его лицо, и я ловлю себя на мысли о том, что уже видела его сегодня. Эти глаза напротив прямо перед темнотой. — Ты не знаешь, как открыть дверь? – я прерываю тишину. — А она закрыта? — Да, кажется, нас заперли. — Попадос, – с этими словами парень направляется к дверям, и я плетусь за ним. Подёргав ручку пару раз и попытавшись вытолкнуть дверь своим весом, незнакомец приходит к выводу: — Дверь заперли снаружи. Открывать её тоже нужно только снаружи, – если бы за глупые умозаключения давали медали, он бы точно выиграл золотую. — И что нам делать? — Ждать, когда кто-нибудь появится. — А вдруг тут до утра никого не будет? — Возможно, – совершенно невозмутимо отвечает он. — Почему ты так спокоен? – возмущаюсь я. — Потому что паника – худший выход из ситуации, – ещё немного, и он начнёт меня бесить. — Нужно позвонить кому-нибудь, чтобы за нами пришли, – предлагаю я. — Позвони. — Мой телефон сдох, а наизусть номеров я не знаю. Позвони ты. — У меня ситуация ещё хуже. Я в общем никого тут не знаю. — Тогда как ты вообще здесь оказался? — Я новенький, перевёлся к вам в 11 «Б». — Не был ни дня на занятиях, а уже посетил вечеринку? – если честно, этот парнишка не вызывает у меня никакого доверия. — Я познакомился с Максом, и он пригласил меня, – упоминая моего одноклассника, отвечает русоволосый. — Я, кстати, Никита, – представляется мой новый одноклассник, протянув руку для рукопожатия. — Саша, – я жму холодную ладонь. Мы смотрим друг на друга в свете слабого фонаря, и я ощущаю на себе всю странность сложившейся ситуацию. Ночь Хэллоуина. Странный парень, свалившийся будто бы из ниоткуда. Закрытый актовый зал. Если это розыгрыш, или кто-то пытается запугать нас до смерти, стоит отдать ему должное. А если нет, и это просто случайность, тогда всё ещё более странней, чем кажется. — Что будем делать? – решаюсь прервать затянувшуюся тишину. — Можно попытаться разбить стекло в дверях огнетушителем, – смотря по сторонам, кидает Никита. — Не факт, что получится. Хотя будет ещё хуже, если получится, так как придётся отгребать по-полной после этого. — Это плохая идея. Есть ещё? — Можно выйти в окно. Подумаешь, третий этаж. — Дурацкие идеи на этом закончены? — Увы и ах, – разводит руками одноклассник. — Хотя постой, есть ещё одна. Смириться, успокоиться и ждать, пока кто-нибудь придёт. Согласись, эта наиболее оптимальная. — Могу поспорить, до утра здесь точно никого не будет. Пока не появится уборщица, – я сажусь на край сцены, свесив ноги. — А вдруг, у неё завтра выходной? – я смотрю на улыбающуюся физиономию парнишки и мысленно убиваю его. Слишком уж паршивое у него чувство юмора. — Ладно, расслабься. Придёт, куда она денется, – русоволосый садится справа от меня и кладёт свой мобильный фонариком вверх между нами. — Ты всегда здесь училась? — Собираешься поговорить по душам? — А что ещё остаётся? Ты против? — Я торчу здесь все одиннадцать лет. А в этом городишке вообще всю жизнь. Но а ты какими судьбами попал в наши края? — Моя семья часто переезжает из-за папиной работы. Он лётчик. Если честно, я задолбался менять школы. — Мне кажется, это не хуже, чем десяток лет терпеть одни и те же лица. По крайней мере, не так скучно. — В постоянных переездах нет ничего крутого. Особенно если из-за них рушатся отношения родителей, и всё катиться по наклонной. — В этом я тебя понимаю. — Проблемы в семье? — Родители на грани развода. Отец вдруг исчез куда-то, прикрывшись долгосрочной командировкой. А мама, кажется, уже нашла другого мужчину. Ситуация – дерьмо, – так странно говорить о своих проблемах вслух кому-то. Кому-то, с кем я знакома меньше часа. Какой чёрт меня побрал трепаться о таком? — Ты держишь обиду на родителей? – его вопрос буквально застаёт меня в врасплох. Я даже не думала об этом, боялась что ли, не могла признаться самой себе. Мне обидно. Мне чертовски обидно. — Думаю, да, – честно отвечаю я. — Знаешь, а этого делать не стоит. Если им не суждено быть вместе, значит, так нужно. Они не будут счастливы в попытках сохранить семью только потому что слишком долго вместе. — Неужели веришь в судьбу? — А неужели, ты не веришь? — Я считаю, что всё в руках человека. Только слабаки прикрывают свои неудачи словами «видно не судьба». — А как тогда объяснить наше с тобой знакомство? — О чём ты? – прикидываюсь дурочкой я. — Оказаться вдвоём запертыми в школе без света в Хэлуин. Не находишь в этом ничего странного? — Я уже ненавижу Хэлуин. — Ты так не рада нашему знакомству? А вдруг всё не зря? Вдруг, это начало чего-то большего? — Чего например? – я ловлю себя на мысли, что впервые со мной флиртуют, и я флиртую в ответ, о чёрт. Или это не флирт? И как перестать улыбаться? — Например, как насчёт крепкой дружбы? — Думаешь, милый романтик и жёсткий реалист смогут дружить? — Погоди, ты назвала меня милым? – смотря на меня в упор и ухмыляясь, спрашивает парень. Я благодарю Всевышнего за то, что мы сидим в плохом освещении, ведь так не видно, что я начинаю «превращаться» в сеньора-помидора. — Вообще-то, я говорила не в том смысле. — Жаль, очень жаль. Но вернёмся к вопросу о дружбе. Конечно мы сможем дружить. Ведь противоположности притягиваются. — Ты опять со своими ванильно-сопливыми словечками? — Вообще-то, я говорил не в том смысле, – пискливо передразнивает меня русоволосый. — Мой голос не настолько ужасен. — Я бы сморозил какую-нибудь ванильно-сопливую глупость, но ты же против. Я широко улыбаюсь и замечаю боковым зрением красивую улыбку своего соседа на его пухлых губах. Совершенно забыв о времени и мысли о том, как поскорее бы выбраться из четырёх стен, мы открываемся друг другу в разговорах по душам. Между нами не нависает неловкой тишины, от которой хочется избавиться. Мы говорим об увлечениях, друзьях, нередком желании бросить всё и сдохнуть, планах на будущее и желанных профессиях, вопреки уговорам родителей передумать. Говорим о детстве, о погибших питомцах и других потерях, уходах родных из жизни, предавших друзей. Говорим о разбитых коленках, о неудах и маленьких победах. Говорим о любви и ненависти. Говорим обо всём. Я узнаю, что Никиту хотели назвать Валентином, и раньше он горел желанием стать астрономом. Он ходил в музыкальную школу, потому что так хотела мама, а ночью втихаря лазил на крышу дома, чтобы полюбоваться звёздами. У него был хомяк Жора, смерть которого очень расстроила восьмилетнего мальчишку. У Никиты есть шрам на руке, потому что в четырнадцать он скатился на велосипеде с крутого спуска прямо на железный забор. Теперь я знаю, что его первую любовь звали Катей. Она приезжала на каникулы к бабушке, которая жила по соседству, и Никита долго не решался познакомиться с ней. Однажды он всё-таки отважился и пригласил ту на речку. Там он захотел показаться бесстрашным, поэтому прыгнул с высокого пирса, хотя и не умел плавать. К счастью, мальчишки постарше успели вытащить его. Теперь я знаю, что его любимый цвет – зелёный, а глаза у него светло-карие. Он слушает рок и умеет играть на гитаре. Пару лет назад у него были волосы до плеч, но в один день он решил избавиться от них, хотя так тщательно отращивал. Никита родился летом, но его любимое время года осень. Он не любит футбол и совсем не разбирается в политике. А ещё ненавидит самолёты, и за это его призирает отец, ведь хочет, чтобы тот пошёл по его стопам. Я знаю о нём много. Но хочу ещё больше. Он как интересная книга, его жизнь – страницы, каждая из которых захватывает тебя с новой силой. Мы сидим на подоконнике напротив друг друга и смотрим на звёзды, которые исчезают одна за другой с приходом утра. Это волшебно – наблюдать за тем, как кто-то будто бы выключает огоньки на небе, словно это не необъятные звёзды, а простые светильники. — А что насчёт вот той звезды? Она отсюда кажется самой яркой, – указывая пальцем в небо, спрашивает Никита и переводит свой взгляд на меня. Мы даём имена звёздам. И я никогда бы не подумала, что это может стать интересным занятием. — Мне кажется, ей бы подошло Монтана. — Почему Монтана? — Не знаю, первое, что пришло в голову. А твои варианты? — Я бы назвал её твоим именем. — Почему? — Потому что она ярче всех. Всё просто. Мы улыбаемся друг другу, и я чувствую, как внутри меня разливается тепло. Мне уютно, как в любимом свитере. Мне хорошо, потому что я знаю, что рядом человек, способный сделать меня чуточку счастливее. Возможно, эта «чуточка» размером в целую вселенную. Наши пальцы переплетаются. Я наблюдаю за тем, как его ладонь сжимают мою, и этот волшебный момент хочется запечатлить в памяти. Я не думаю, что когда-нибудь смогу забыть его. Другая ладонь гладить меня по щеке. Кожа вмиг покрывается мурашками. Я смотрю в красивые глаза и не могу оторваться. Словно гипнотизирует. Между нами не остаётся расстояния. Мы легонько сталкиваемся лбами. Дыхание немного сбивается к чертям. Его губы находят мои и накрывают в поцелуе. Движения губ аккуратные и нерезкие сперва и переходящие в страстный танец языков позже. Он притягивает меня за талию к себе, переставая целовать. Я оказываюсь на коленях парня, решаю сомкнуть руки на его шее. Мы возвращаемся к поцелую, и язык кареглазого умело пробирается к моему, прежде чем проходится по нёбу. Холодные руки шарят под моей рубашкой, заставляя дрожать. Кусает мою нижнюю губу и тихо рычит, ловя мой стон в ответ. Спускается к шее и оставляет на ней мокрые поцелуи. Ещё немного, и я взорвусь на миллионы атомов. Мы встречаемся взглядами. Глаза парня темнее обычного. Зрачки расширенные до предела. Губы слегка опухшие от поцелуев и приоткрытые. Томное дыхание и хриплый голос сводят с ума окончательно. — Всё ещё ненавидишь Хэлуин? – целуя меня в нос, спрашивает Никита и улыбается. — Ненавижу ли я праздник судьбы? Я его обожаю.