Прямо в яблочко!

      Мужчина смотрит в окутанное метелью небо, пытаясь высмотреть хоть что-то.       Голову посетила слепая надежда на то, что мисс Уолкер приземлилась удачно и с ней всё хорошо, потому что наблюдать за ней он с вершины холма не мог. А потом остался думать…       Господи, и что же делать дальше? Лётчик-космонавт ненадолго застыл, переваривая в голове всё произошедшее. Вот уж судьба-шалунишка, свела его с юристкой во второй раз! Звучит очень забавно.       Шаров вновь наклонился над летательным аппаратом, продолжив в нём копаться. Из-за невыносимой вьюги и усилившегося снега у Бориса пошёл мороз по коже, чей он сначала пытался вынести, но быстро в силу низкой выносливости сдался, залезая в летающее крыло и поджимая ноги к себе. Он собирался пережить непогоду здесь, потом попробовать хотя бы отчасти восстановить систему и послать сигнал SOS… Хотя если честно, то какая спасательная бригада в этой глуши? Ой, залетел же он… Мужчина погрузился в отчаянные раздумья.       Вот, ещё недавно он получал аттестат в школе, заканчивая выпускной класс. Ещё не так давно был в училище, ещё недавно был примерным и старательным учеником: сначала октябрёнком, потом пионером, комсомолом! И, казалось, ещё только вчера попал на космодром.       Помнится, перед ним тогда раскрылись огромные перспективы! Родители им безумно гордились. Борис регулярно писал им в деревню письма, рассказывая, что да как здесь происходит (с капелькой хвастовства, ведь они о таких вещах не знали!), передавал привет братьям и сёстрам, чьих у него было достаточно, присылал и получал подарки — одним словом не жизнь, а сказка! И Форальберга как раз в молодости своей встретил. Чудной парнишка рассказал Шарову о своих увлечениях и мечтах, показал несколько своих проектов и предложил мужчине быть лётчиком-испытателем одного из них. Что, между прочим, значило выбиться из серой массы (не только в своей успеваемости), оставить след в истории, да такой, чтобы все запомнили! И восхваляли его в песнях, сочиняли стихи, баллады да повести. Борис, или же Борька тотчас же согласился. Они отправили проект на рассмотрение комиссии.       Комиссия Ганса недолюбливала, одним словом. Лелеяла его талант, но как человека опасалась. Придуманное чудаком летающее крыло было воистину грандиозным, так что отказаться от него было недопустимо — если бы они это сделали, то Форальберг наверняка обратился бы к кому-то другому, а кто-то другой расценил бы это тоже по другому, со всем бы согласился… И прощай, слава! А выделиться из всех хотел каждый. Каждый хотел отличиться. Такой шанс упускать нельзя было.       И вот, несколько дней до запуска. Мужчина ждал их, как собственного Дня рождения в раннем детстве. Каждый день писал родителям, следил за календарём, сверлил его взглядом. С нетерпением докапывался до Ганса, всё никак не дожидаясь своего звёздного часа в перерывах между работой.       И вот, чудо-изобретатель испарился. Пух — и нету! О, господи, каким же это стало ударом… Без паренька нету запуска, а ещё нету одобрения комиссии. Главный инженер испарился? Без него начинать операцию нельзя. Отделались от Форальберга, и всё забросили. Прислали отрицательный ответ.       Вот тут-то Шаров и покатился по наклонной: забился где-то у себя, ничего не делал, ничего не ел, не пил, только изредка тяпал с сотрудниками. Маме с папой больше не писал, не мог пережить позор… Ну и свинью же ему этот чудак подложил! Знал Борька, что ненадёжный это человек. Что надолго он не задержится, что что-то обязательно сорвётся… А потом и Союз развалился. О, прощай, окончательно убитая карьера! Всё, что куда-то годилось вывезли, все всё покинули, как оно и было, а он остался. Отрастившего пивное пузо неудачника оставили охранять всякий мусор. Спился мужчина… Спился от горя. Не знает он, как там матушка, как отец, как родственники. Живы ли ещё? Через пару дней после отмены программы его старого друга ещё приходило пару писем, но конверты Шаров не распечатывал, так они там и остались. А бумага вся, что на космодроме была пропала. И ручки все исписались или чернила высохли. Может, они адрес сменили. Или уже на том свете… — Вот дурак! -Громко выругал мужчина сам себя. Потому что даже перед полётом письма не захватил, не посмотрел. Тоска зелёная…       Именно тогда он с Бородиным и познакомился. Странный, подозрительный тип это был.       Боря и раньше, бывало, слыхал о каком-то важном директоре того комплекса неподалёку, но дела ему никакого до него не было. Ну, поболтали с коллегами о нём немного, да и забыли… Да, не до того им было.       А началось всё с того, что однажды к небритому, поросшему щетиной и изрядно выпившему несостоявшемуся лётчику-испытателю постучались в дверь. Проревев грозное «Ты кто?», он дождался открытия двери, и вскоре увидел странного чудика в бардовом ободранном плаще и вонючей одеждой. Ужасный запах горелого и бензина сразу же ударил Шарову в нос, это он с первой встречи запомнил точно.       Выпили немного, познакомились и почти сразу же разошлись. Оказывается, Сергей пришёл на космодром при помощи монорельса.       Потом не виделись ещё чёрт знает сколько времени (ибо за временем в этом забытом краю уже никто не следил). А потом Серёга снова заявился, уже сам с выпивкой. Тяпнули.       Короче говоря, «Серёгой» его называть или давать какие-то прозвища строго запрещалось. Он хоть и был директором ржавых развалюх, да гордыня его придушила чуть ли не насмерть: Желал сохранить свой статус. Даже перед слепым, словно крот мужиком. А сам на клички не скупился — называл и просто Борисом, и Борькой, когда хорошо затягивался то и Шаром (от фамилии) мог назвать. А лётчику уже было всё равно. Это ничего для него больше не значило. Всё равно спился. И сразу же прознал, ради чего Бородин его так часто навещает…       Как-то разговорились они, уже без водки с яркими звёздочками на этикетке. Фабрикант мастерил странный орган и пианиста для него, всё говорил про какую-то Романскую (на самом деле, Борис её помнил, но очень плохо, размыто. Алкоголь, господа, алкоголь…), знаменитую русскую певицу. Жаловался на то, что его письма к ней не доходят, возвращают. И показывал альбом с вырезками. Короче говоря, ещё давно успел влюбиться.       Шаров же слушал без особого интереса. Ну, певица? Ну, орган, и что?       Правда, один разок Бородин всё-таки вытащил его из своей конуры и потащил хвастаться своим творением. Но и тут невзначай добавил, что для его пианиста не хватает рук (а на вопрос «почему ты не сделал их сам?» раздражённо отвечал, что они должны быть сделаны виртуозом). А мужчина всё смотрел, смотрел… Брови густые свои хмурил, ничего не понимал. Просто никогда он личной жизни своей внимания не уделял, женщинами не интересовался и что это за существа такие знать не знал. Но говорил, что Елену это явно впечатлит. Должно, по крайней мере.       И за разговорами особо своей жизнью не делился, сколько бы Сергей его не уговаривал. Директору это и самому явно не особо интересно было, но с кем здесь ещё поговоришь, кроме как с неудачником-алкашом, который тебя хочет он, или нет, но обязан выслушать? Да и разговор поддерживать надо было, как-никак. А Шаров рассказал только о том, как у него карьера загубилась (и то не в густых красках, чтобы фабрикант не дай бог чего подумал или на носу зарубил).       И вот тебе, появилась американка! Бородин уже не приходил тоже чёрт знает сколько, было лётчику скучно. Много выпил. А она, шаловливая, когда он упал догадалась водой облить. Башка трескается…       В любом случае, она мужчине понравилась. Наивная такая, красивая, стройная! Аж загляденье. Но закалённый космонавт на такое не позарится, ты его хоть убей. Вот. А ещё эта Кейт была довольно сообразительная, да и ума ей хватает… Быстро она у него кровь взяла, в центрифугу усадила, раскрутила, на летающее крыло усадила. Жизнь шла полным ходом, кувырком. У Борьки даже голова закружилась от такого изобилия диалогов, вопросов и заданий. Долго он нагрузки не испытывал, аж забыл, как такой штуковиной управлять.       И полетел!.. Туманное небо затянулось дымом, но увидеть ему космос это не помешало. Мисс Уолкер оставил, аж стало тоскливо… Но он понадеялся, что она со всем справится. Мысленно пожелал удачи.       Позже, Борис словит себя на мысли, что жизнь его шла кувырком именно при встречах с ней, чьих было всего лишь две (однако этого хватило). Так-то всё шло медленно, спокойно, размеренно, тихо… А как только она появляется на горизонте, сразу происходит что-нибудь необыкновенное. Вот в первый раз пришла, и мужчина уже летит в небо к своей мечте, пусть и без признания окружающих. Второй раз, и он уже катапультирует американку с горы и смотрит в невидимое небо. Красота…       Холодно, уже состоявшийся лётчик-космонавт не вытерпел. Ноги отпустил, выпрямился, встал, потянулся. Снег всё ещё шёл, но уже меньше — работать можно.       Вот он и прокрутил у себя в голове всю свою жизнь, вот и подумал. Ещё раз взглянул на небо, поддавшись мыслям о своих родных, которые могли смотреть на него неба… Но удивившись своей глупости резко дёрнул головой, опять наклонился и принялся работать. Тоска зелёная-я-я-я!.. Но ничего. Шаров возложит на спасательную бригаду (в которой он не уверен) все надежды и будет считать, что его спасут. Скоро пошлёт сигнал SOS.       Позже, за чашкой горячего кофе он расскажет о своём приключении Емельянову.