Леголас задержался у неё гораздо дольше, чем требовалось горничным, чтобы успеть убрать его залежалые покои. Разговор со странностей короля как-то перескочил на странствия принца. Тауриэль и в самом деле было любопытно, а Леголасу было чем поделиться, благо неловкость между ними постепенно исчезала.
Она уже и забыла, как здорово просто поговорить вот так с кем-то. Выслушать нечто совершенно иное, не вписывающее в мир строгих отчетов и правил, в который секретарь была теперь погружена. Начать разговор не потому, что того требовали приличия, обязанности или необходимость добыть информацию, в том числе и не официальную. Поделиться своими соображениями и не бояться быть осмеянной, униженной или как ещё владыка любил над ней поиздеваться. Порой королю взбредало в голову поинтересоваться её мнением, но лишь затем, чтобы потом его со смаком раскритиковать. Иногда, правда, это у него не выходило, и тогда Тауриэль имела счастье лицезреть, как в тихом бешенстве подрагивают его высокие скулы…
Ближе к середине ночи Рыжая стала незаменимым источником информации для своего короля, вот только предавать друга Тауриэль не собиралась. А лгать Трандуилу в глаза, конечно, чревато, но… Она справится. Не съест же он её в самом деле!
Остаток ночи уже Тауриэль посвятила введению принца в курс очень странных дел, творящихся в Темнолесье. Настала очередь Леголаса удивленно моргать и переспрашивать. Да уж, навряд ли, уходя, он ожидал, что дом может настолько измениться.
Рассвет подкрался незаметно, Тауриэль стала всё чаще бросать тревожные взгляды на стену, отделяющую её от королевских покоев. Скоро совсем скоро раздастся так раздражающий её стук, а Леголас всю ночь провёл у неё. Этот факт уже никак не скрыть. Стража их видела. Её чести уже всё равно, но вот принц… Король будет недоволен. Недоволен вдвойне, учитывая, как вчера закончилась его встреча с Леголасом, крайняя же будет Тауриэль.
Рыжая обреченно вздохнула. Леголас понял это по-своему и, сокрушенно взглянув на светлеющее небо, тихо извинился и ушёл к себе.
Ложиться спать смысла уже не было. Кое-как освежившись, попросту вылив на себя побольше ледяной воды и выпив для бодрости какую-то темно-коричневую бурду, подсунутую ей в прошлую встречу сердобольным Радагастом, Тауриэль могла признаться себе, что не жалеет. Проговорить ночь напролет с лучшим другом после первой серьезной разлуки — бесценно.
Владыка всё не спешил её будить. Вряд ли из соображений внезапно проснувшегося милосердия. Легкая тревога успела закрасться ей в разум, однако сон оказался сильнее всех предпринятых мер и опасений, а потому вскоре Тауриэль прикорнула прямо на стуле.
Разбудил её стук в дверь, но не знакомый пинковый от короля, а тоже знакомый, но уже слегка подзабытый вежливый стук. Леголас выглядел не на шутку встревоженным.
— Он назначил мне встречу на утро. Уже половина одиннадцатого. Раньше он так поздно не вста…
Тауриэль уже не слушала. Что-то случилось, а потому, аккуратно оттеснив друга с прохода, она уверено направилась к страже. Те также озабоченно переглядывались между собой, ещё больше уверив её в том, что короля не видели и они.
Двадцать четыре года её будил король. Независимо от того, в какой поздний час они оба легли спать. Или в какую рань… А ведь порой Трандуил засиживался дольше, отпуская секретаря. Притом на утро владыка как-то ухитрялся выглядеть неприлично бодрым и работоспособным, отчего у Тауриэль невольно возникало острое чувство зависти. Может, королю Радагаст поставляет действенное средство? В отличие от плацебо для неё…
И вот сейчас тишина кабинета нахлынула на неё. На столе уже возвышалась стопка дел, которые, вероятно, принесли сегодня, пока они оба спали. Леголас наступал ей на пятки, а потому Тауриэль ничего не оставалось, кроме как пересечь привычный кабинет и подступить к опасной территории. Спальня владыки получила такое название после того, как на четвертый год службы в качестве секретаря она оплошала. Крепко так. Настолько, что увиденное и через века не перестанет мучить её по ночам.
Донесение было срочным, настолько, что Тауриэль, промчалась по коридорам огненными вихрем, с особым удовольствием сбивая с пути зазевавшихся придворных, ибо сейчас у неё на это было полной право. Жаль только, нельзя было остановиться и посмотреть на их лица. Не притормозила она и у кабинета, ни даже у спальни, а стоило.
Секретарь знала, что король вернулся со смотра, но она не думала… точнее даже не задумывалась о том, что этот морготов чистюля полезет мыться лишь слегка, слегка прожарившись на солнышке!
С тех пор Рыжая всегда стучала и на всякий случай поднимала глаза к потолку, даже получив дозволение на вход. Да, так можно было избежать новой травмы, потому как после смотреть спокойно на короля она смогла лишь через месяц. И то с оговорками, до пояса. Даже сейчас, обернувшись на топтавшегося позади Леголаса, в голове у Тауриэль проскочила жуткая мысль, что, будь её друг сложен как его отец, то, возможно, всё разрешилось бы иначе.
Ужаснувшись самой себе, Рыжая решительно постучала. И ещё. И… её покрасневший кулак остановила твердая рука друга. Тауриэль вздохнула: придется входить так. Хорошо, что с ней Леголас, хотя… От «лишнего» её это не спасёт.
Дверь оказалась заперта. Дело усложнялось. Тауриэль отошла в сторону, давая принцу самому уже отнюдь невежливо заломиться в дверь и покричать. Безрезультатно.
— Стой, — вдруг хлопнула себя по лбу Рыжая. — Кажется, у меня где-то был запасной ключ как раз на этот случай.
Конечно… Ей ведь и в голову не приходило им воспользоваться. У секретаря были копии ключей едва ли не от всех дверей в замке. Огромная преференция и ответственность. Её трижды пытались ограбить. Не вышло. Не зря Тауриэль была капитаном стражи…
Наконец ключ был подобран, и они оказались внутри. Тяжелый аромат гномьей водки объяснил всё. И, похоже, не только ей, судя по тому, как дернулось лицо Леголаса: он был знаком с этим «продуктом» не понаслышке.
Отвлекшись на запах, она едва не наступила на владыку. Точнее Тауриэль и так совершила святотатство! Носок её правого сапога на долю секунды придавил серебристую прядь роскошных волос. Рыжая ахнула и посерела. Леголас позади сдавленно охнул.
Король Темнолесья распластался ничком прямо на полу у двери, пусть и прикрытом медвежьей шкурой. Стремясь реабилитироваться, Тауриэль аккуратно перевернула того на спину. Трандуил от её манипуляций даже не пошевелился да и вид имел такой ужасный, что пальцы Рыжей сами потянулись к жилке на его шее. Найти которую оказалось непросто, что только усиливало и без того непомерно растущую в ней панику… Пока владыка не пошевелился и по-хозяйски не подмял её ладонь под щёку. Этим дело не обошлось. Не раскрывая глаз, король сонно пробормотал: — Бретель не ерзай… Давай поспим ещё немного.
Тауриэль обмерла. Её ладонь так и осталась в заложниках у Владыки, а уши горели так, что, казалось, на них можно пожарить яичницу. Скорее всего, она оказалась первой эллет, коснувшейся его так после смерти жены и матери Леголаса, на минуточку.
— Отойди, — скомандовал незаметно вернувшийся принц. Тауриэль подчинилась быстрее, чем успела подумать. И потому просто смотрела, как её друг окатывает короля водой.
Дикий взгляд, перекошенные брови и дрожащая верхняя губа не предвещали ничего хорошего… Радовало только, что кувшин был в руках Леголаса, а не в её. Сына он хотя бы не убьет. Наверное.
И все-таки мокрым владыка ей нравился больше. Вода словно смывала с него часть величия и делала более… досягаемым. Действительно, его влажные и от того слегка вьющиеся волосы уже не выглядели так роскошно и не сводили Тауриэль с ума. Зато сводило другое. Маленькие капельки воды, что застряли между густыми черными ресницами. Она всё смотрела и смотрела, как одна за другой те медленно покачиваются и срываются вниз, не думая, как это выглядит со стороны.
Спасло положение лишь то, что, набрав в грудь воздух, явно для того, чтобы начать отповедь, Трандуил вдруг закашлялся. Наваждение спало, и вроде как, прошло незамеченным… Вот только кашель не унимался. Тауриэль отлучилась буквально на минуту за вином, а когда пришла… Кубок покатился по полу, заливая шкуру темно-красным пятном. Впрочем, оно там было не единственным.
Короля рвало желчью, била крупная дрожь и… Так не должно было быть. С Даином он выпил больше. Куда больше. Такого у эльфов она ещё не видела. Леголас стоял истуканом, видимо, и он не видел.
«Он же нам никогда не простит, что мы это видели!» — мелькнуло и тут же пропало у неё из головы. Трандуилу, будь он хоть трижды гордым владыкой, сейчас требовалась помощь. Их помощь.
Рвота прекратилось, высокая фигура всё также сгорбилась на полу, а мокрые, слегка пострадавшие от желчи волосы застилали лицо, но… На полу начала появляться кровь. И судя по засохшим пятнам на появившемся в руке короля платке, не в первый раз.
Это подтолкнуло Тауриэль преодолеть страх и подставить плечо. То, что Владыка молча принял помощь и позволил довести себя до ванной, уже говорило о многом.
Леголас слегка отмер только, когда хлопнула дверь. Потерянно посмотрел на Тауриэль, затем на дверь ванную, а после на шкуру, но всё равно промолчал, упрямо поджав губы.
— Здесь нужно убрать до прихода прислуги! — решительно объявила Тауриэль и отправилась скатывать шкуру. Одной больше — неважно… Не так, как слухи о здоровье владыке. С запозданием принц принялся ей помогать.
— Это я виноват, — тихо проговорил он, когда они закончили, а король так и не вышел. — Раньше он гномью водку не пил. Не в таком количестве.
— Ты не… — Тауриэль замерла. Ложь бы принц почувствовал. — Это не только из-за тебя, — наконец нашлась она.
— Слабое утешение, — криво улыбнулся Леголас.
— Это из-за Саурона! — резко, так что потерявшие бдительность эльфы подпрыгнули, заявил невесть как объявившийся Радагаст. — Думаю навещу-ка я вас, ребятки, проведаю, как тут… Бальзамчику и снадобий подкину, в том числе и для лаборатории рецептик, может что обменяю… А тут такая новость принц вернулся! И король на радостях из покоев завтрак пропускает… Теперь, похоже, что уже и обед. Ну как, нагулялся, голубчик? — хлопнув Леголаса по спине, поинтересовался истари.
— Я…
— Правильно, в родных краях оно получше будет! Пусть это и потемнел лес сильно. Потому-то и худо ему, — кивок на ванную. — Связан Трандуил с ним, сильно связан, плохо эльфы тьму переносят, природа такая. А он ещё и травиться этой гномью гадостью придумал! Выходи, владыка! Знаю ведь, что отошёл уже.
И, правда, выглядел Трандуил лучше. Пусть в халате и с полотенцем на голове, но уже с привычным цветом лица и выражением на нем, с идеально ровной спиной.
— На иллюзию силы не трать, — устало разрушил картину Радагаст.
— Не помню, чтоб отдавал распоряжения страже на твой свободный вход, — проигнорировал его король. — Похоже, стоит перевести их на охрану нужника.
— О, не суди строго… Что они могли против сонного порошка? — хитро улыбнулся Айвендил.
— Ты их вырубил? — бровь Трандуила задергалась.
— Очнутся минут через пять, и не вспомнят, что я здесь был. Вряд ли кто-то их успеет здесь увидеть. Лучше завязывай с алкоголем, если не хочешь, чтобы сочетание с тьмой прикончило тебя. Знаешь, Гэндальф передавал мне, что леди Галадриэль беспокоится за тебя. Твой лес сильно потемнел, но ты не ослабил с ним связь, а словно наоборот упрочил.
— Пусть переживает за свой лес. Тьма вовсю точит зубы и на её завесу, пусть и пройти к ней она пока не может. Но взять в кольцо… — король горько улыбнулся. — Вполне.
— Я следую нашему уговору, не сказал даже Олорину о том, что ты здесь готовишься к войне. Решил, что тот непременно расскажет Галадриэль, а та Совету, а Совет теперь не вполне благонадежен… И лишняя огласка не к чему, но, Трандуил, имей совесть! Ты это начал и вряд ли эти, дети, — кивок на Леголаса и Тауриэль, — Смогут закончить! Я и в тебе-то не уверен, но…
— Договаривай уж, — проворчал владыка, опускаясь в кресло и делая приглашающий жест. — Смелее.
— Ты сумасшедший, тронутый искажением эльф, но кто, если не ты способен разобраться с другим сумасшедшим в Мордоре? — то ли в шутку, то ли всерьез заявил Радагаст. — Ладно, детки, сходите-ка займитесь делами, тебе, Леголас, давно пора начать вникать, а мы здесь владыку подлечим.
***
Чуть ранее
После памятной попойки у горы, Трандуил к гномьей водке притрагивался только на официальных мероприятиях с гномами, и то чисто символически. Разбереденные же воспоминания можно было погасить только этим жутким средством, чем он, ничтоже не сомневаясь, и воспользовался. Видимо, зря.
Потому как чудесный сон, где он был с Бретель, сменился жестокой реальностью в виде окатившего его ледяной водой неблагодарного сына. Мало этого. Самочувствие вдруг резко ухудшилось. Если его даже под горой не рвало до желчи, то здесь… Это было неправильно, гнусно, мерзко и несправедливо! Он избегал смотреть на Леголаса, но… Тауриэль сориентировалась и помогла ему, сын же стоял в стороне. Наверняка, он видел, как подобным образом выворачивает напившихся до скотского состояния смертных…. Сегодня он упал ниже некуда.
А ещё проклятый нос, поврежденные сосуды незамедлительно среагировали на перенапряжение. Кровь остановилась только в ванной. Как же его достало…
— Брось, всё идет по плану! — преувеличенно бодро заверило его кольцо.
Трандуил насторожился, а ведь в этом был смысл…
— Ты специально это сделало?
— Твой совестливый сопляк уже винит себя. В следующий раз будет думать прежде, чем…
— Ты намерено ухудшило моё состояние? Опозорило перед сыном? Перед Тауриэль?
— О, ты всё-таки о ней думаешь! Она о тебе тоже. Кстати, они с Леголасом проговорили всю ночь у неё в комнате, увы, ничего такого… Но тебе нужно знать. Наверное.
— Визит Айвендила тоже в твои планы входил? — вдруг прошипел Трандуил. Настала очередь Единого сдавленно молчать.
— Если отставишь самодеятельность, он ни о чем не догадается. Снова.
— Только если ты сделаешь тоже самое! В следующий раз ты, что сделаешь? Выставишь меня пускающим слюни идиотом?
— Это можно провернуть, если нас накроет весь Белый Совет, но никак не раньше… А что? Уж и пошутить нельзя.
***
Во дворце объявили, что у владыки совещание с Радагастом по вопросам магической безопасности леса. На неопределенный срок. Потому большую часть текущих дел пришлось взять на себя Тауриэль. И Леголасу. Благо право подписи у него было, в отличие от скромного секретаря. Они решали только самые срочные дела, и то, опасливо озираясь на закрытую спальню. Оттуда не доносилось ни звука, — не иначе, как без магии не обошлось.
И всё же к концу дня на лбу у Леголаса залегла морщинка, а голос становился всё более и более безжизненным. Более привыкшая к бюрократии Тауриэль сочувственно на него смотрела, но помочь не могла.
Она и себе-то не могла. Потому как не думать о вредном владыке оказалось куда сложнее. Кто же знал, что, работая в его кабинете, Тауриэль будет постоянно спотыкаться об отсутствие поблизости такого привычного, такого раздутого… такого непомерного эго. Его здесь не хватало.
Уже совсем стемнело, когда Радагаст наконец вышел. Устало прошел к ним и развалился в кресле владыки, которые они с Леголасом не посмели занять.
— Как он? — наконец не вытерпел и спросил прямо принц.
— Проспится и будет не как новенький, но… — не обращая внимания на замерших эльфов, не спеша раскурил трубку Айвендил. — Трандуил упрям и силен, но он далеко не железный. Ещё пара таких срывов и можете думать, как будете управляться тонущим королевством без него. Поберегите нервы и свои, и его. Леголас, я рад, что ты вернулся, но…
— Лучше бы я не возвращался, — тяжело вздохнул принц.
— Он ждал тебя. Так что ты там, где должен быть сейчас. И не вини себя… не вини его, что проку в том? Лучше попробуйте начать заново, — и на прощание похлопав Леголаса по плечу, попутно обдав травяным ароматом, Радагаст исчез также внезапно, как и появился.
— Опять вырубил стражу, — нервно усмехнулась Тауриэль. Взгляды их невольно встретились на двери спальни.
— Я…
— Думаю, нам лучше проверить, не обкурил ли наш кудесник своими травами владыку, — подсказала Рыжая, понимая, что друг ищет повод зайти. Она ободряюще улыбнулась ему, хотя у самой на душе скребли лисы.
Тихонько постучав, они не ожидали услышать ответ, буквально приняв слова волшебника: «проспится». Но им ответили.
В спальне горел только один светильник, и пахло, как и в шутку опасалась Тауриэль, травами. Король полулежал на кровати. Кожа его была бледной, слегка желтоватой, но твердый взгляд остановился на них, а подбородок привычно двинулся вверх. Даже в таком положении он ухитрился вернуть себе королевский вид.
— Значит, весь день королевством управляли вы двое… — протянул король, чей голос заметно окреп. — Странно, что дворец до сих пор цел, — на последнем слове Трандуил улыбнулся одними уголками губ. — Но раз так, значит, теперь принцу не придется рассчитывать отсидеться где-нибудь на рубеже. Нет, солдат у меня достаточно, а вот сын один. И раз уж и Тауриэль сгодилась на бумажную работу, то сможешь и ты, Леголас. Тебе будет выделен отдельный круг вопросов, ответственность и полномочия по ним. Само разумеется, ещё и кабинет. И Тауриэль, чтобы помочь в первую неделю. Помимо этого, мне и Совету всё ещё нужен твой отчет, -Трандуил надеялся быстро закончить этот разговор, повелительно махнув рукой: — Всё, можете быть свободными. Завтра утром жду обоих за завтраком.
Тауриэль, коротко поклонившись, сразу вышла, но Леголас за ней не последовал.
— Тебе что-то не понятно? — слегка сдвинув брови, напрягся король, глядя на молчавшего сына. Когда-то он мог легко читать его, но… Не сегодня. Сегодня он слишком устал. От кольца с его «заботой», оказавшейся пострашнее некоторых куда более кровожадных затей Единого… От Радагаста, также беспокоящегося и явно что-то подозревающего. От тревог за явно считавшего его бездушным сына.
— Я только хочу знать, почему… — медленно-медленно, словно сомневаясь начал принц, но с каждым словом его голос обретал уверенность. — Всё, что я знаю о маме, я узнал от других, сегодня ты впервые произнес её имя в моем присутствии, в пьяном угаре приняв за неё Тауриэль. Неужели я не заслужил правды о собственной матери? Все кого, я спрашивал о её смерти, говорили одну заученную фразу. А раз так, значит, это одна большая ложь. Твоя ложь. Что ты скрываешь от меня?
— Я… — Трандуил тяжело дышал, вряд ли принц знал, но он вновь резал его по живому. И сейчас, в отличие от вчера, к гномьей водке прибегать было нельзя. — Знаешь, твоя Тауриэль чем-то похожа на Бретель. Такая же по-своему гордая, непокорная жительница южных окраин… Только Бретель не огонь, она скорее вода — глубокая, тихая, принимающая любую форму и везде становящаяся своей, заполняющая тебя без остатка, так что нельзя помыслить о жизни без неё. Но стоит ей вбить в голову что-то, ты не переубедишь её, не удержишь на месте — она просочится сквозь пальцы и ускользнет, сделав всё по-своему.
— Неудачная попытка сменить тему, — хмыкнуло кольцо.
— Что случилось? — повторил свой вопрос Леголас, практически нависая над ним. Он изменился. Стал жестче, непримиримее и… совсем утратил страх перед ним. Сейчас его повзрослевший вдали от дома сын требовал правды. Правды, которая могла его убить.
— Он почувствует ложь, — коротко предупредило Единое.
Выход был только один.
— В её смерти виноват я, — честно признался король, чувствуя, как вопреки ожиданиям от признания становится чуточку легче дышать. — Только я. И орки, но они бездумные порождения тьмы, а я… Мудрый король не только предугадал бы беду, но и уговорил бы несговорчивых подданных, тем более родичей жены, покинуть небезопасный дом. Хороший муж, не сумев убедить жену на сносях отложить визит, сопровождал бы её. Но я пытался совместить эти роли. Результат тебе известен.
— А я? — упрямо сжав кулаки, интересуется принц.
— Ты успел родиться, — уклончиво ответил Трандуил. — Мы отбили её, но слишком поздно, — он замолчал, надеясь, что на том сын закончит допрос и не станет копать дальше.
— Скажи ещё что-нибудь. Что угодно, но сбей с толку, — резко посоветовало кольцо.
— Быстрее!
— Прости меня! — выпалил Трандуил прежде, чем успел подумать. — Я… Заменить её я бы всё одно не смог, как и стать хорошим отцом… Не с моей ответственностью за королевство, но я мог бы хотя бы попытаться. А не отдаляться сразу, как только осознал, что избавиться от чувства… От мысли… Нет, прости! — резко оборвал себя король. — Он не помнил, когда в последний раз просил прощения. Когда вообще хоть что-то просил. Наверное, в прошлой жизни, когда ещё не был королем. Даже принцем.
— Ты ни в чем не виноват, — сделав над собой усилие, продолжил он. — Только я, но день твоего рождения стал днём её смерти. И… Я не смог справиться с собой. Потребовалась так много времени… И только твой уход заставил меня очнуться. Осознать, что всё это время я сам мешал себе, не давал исцелиться, цеплялся за прошлое, и тем самым почти лишил нас будущего. У тебя было всё, кроме родительской любви, и исправить это уже невозможно. И Я благодарю Эру за то, что ты вырос таким… Лучше меня, но не таким безрассудным как Бретель.
— По тебе Драматический театр имени Мелькора плачет горючими слезами, ты знаешь? Могу рекомендацию набросать… Молчу-молчу! — злорадно покивало Единое.
— Может… тогда отменишь мою ссылку на бумажные работы? — с надеждой поинтересовался принц.
— Вот это поворот, — вовсю ухахатывалось кольцо.
— Может, все-таки контролируемый приступ устрою? Чтоб наглый мальчишка осознал?
— Достаточно ты от меня по лесам бегал, — покачал головой король, прибавив едва слышно: — Посидишь немного во дворце, хоть отъешься, а то, вон, даже щёки отощали.
— Значит, ты оставляешь меня при себе, но в тоже время отделяешь стенами другого кабинета, откуда я, погребенный делами, вероятно, почти не буду выбираться. Ничего ведь не изменится. Всё те же неловкие встречи за приемами пищи и допрос о делах от тебя. Ты говоришь, что осознал… Даже попросил прощения, но притом оставляешь всё по-старому, — на лице Леголаса наконец начали проявляться эмоции, а в голосе вспыхнула горечь.
— Что ты предлагаешь? — в горле у короля пересохло.
— Разгрузи Тауриэль. Она справляется, но я лучше пойму, как управлять делами, если буду наблюдать за тобой непосредственно. Возьми вторым помощником. На время, но быть может это пойдет нам на пользу, — осторожно предложил принц.
— Не соглашайся! Он не Тауриэль, может и заметить, да и знакомства его… Ещё чего доброго Полуэльфу напишет! Или Гэндальфу! Не смей, Трандуил, слышишь! — надрывалось Единое, но того было уже не остановить. Сын дал ему шанс.
— Если ты этого хочешь, — пожал плечами владыка. — И погоди, Леголас! — остановил Трандуил сына уже в дверях. — На столике, под крышкой должны остаться лимонные пирожные. Вряд ли точно такие ты встречал ещё хоть где-то.
— Не встречал, спасибо, — впервые за день по-настоящему улыбнулся ему принц, захватывая любимое лакомство.
