Ты крутись, крутись, колечко...

Пять лет назад — Не нагулялась, королевна? — ехидно поинтересовалось кольцо у возбужденно порхающего от одного дерева к другому Трандуила. Страшно довольный тем, что наконец удалось вырваться из душного дворца в лес, король проигнорировал колкость. Как приятно оторвать нос от бесконечных неотложных дел, которые не могут разрешиться без его личного участия… и вдохнуть сохранившуюся тенистую свежесть от утреннего дождя. Жара, от которой Трандуил так страдал в кабинете, в чащу почти не проникала. Был в этой прогулке и другой важный плюс — возможность отдохнуть от постоянного внимания и одергиваний… Ещё б кольцо куда-нибудь на время закатилось… — Эй! — протестующее воскликнуло Единое. — Сейчас так тебе закачусь, так закачусь… Что твои обглоданные пауками косточки никто и не сыщет! — Но и само ты канешь где-нибудь в пасти у неразумной твари. Потому, один-один, — решительно испортить настроение владыки не могло ничто. Все-таки плановый обход леса — отличная вещь, почти роскошь, для которой он в своем расписании мог выделить лишь один день в месяц, и то тот имел досадное свойство постоянно откладываться… Что не могло не сказываться на настроении Трандуила, потому во дворце делали всё возможное, чтобы в лес владыка отправлялся вовремя. Однако накладки всё равно случались, и тогда худо приходилось всем: и без того тяжелый характер короля начинал играть новыми красками. Зато возвращался потом Трандуил в превосходном расположении духа, отдохнувший и полный сил и энергии, чем тоже нагло пользовались те придворные, кому нужно было что-то пролоббировать. Впрочем, с появлением в жизни лесного короля Единого кольца это у них не особо выходило. Ещё один плюс… Хотя и минусов было не мало. С тоской Трандуил провёл по почерневшему, скрюченному стволу… Там, под внешне мёртвой корой всё ещё билась жизнь, но знал об этом лишь он один. Всё остальные, в том числе звери и птицы, бежали прочь от пораженной тьмой части леса. Немногие отваживались остаться в местах, где обосновалась тьма. Но вопреки расхожему мнению, та не убивала, обволакивала своими щупальцами — да, изменяла то, к чему прикасалась — тоже, но пораженный лес нельзя было назвать мёртвым. Он жил, но жил иначе, по другим правилам и законам. Взгляд лесного короля пробежал по кроваво-красным листьям, что сменили собой привычную зелень. Они тоже были по-своему красивы, эти темные, почти угольно-черные извилистые стволы с багровыми кронами. Были у них и плоды. Шишки с пораженных деревьев Трандуил отправлял в исследовательский отдел, какие-то шли на яды, а некоторые нашли применение в нестандартной медицине. Благодаря кольцу пауки обходили его стороной. Единственным уродливым напоминанием об их существовании была то и дело встречающаяся на пути паутина, которую приходилось перерубать. Союз с Единым позволил ему укрепить истончившуюся связь с пораженной частью леса, Темнолесье вновь принадлежало ему, а не Саурону, однако… без Его кольца этого бы не произошло. Владыка вздохнул: думы о собственном решении порой посещали его, но другого выхода он не видел… или же это тьма Единого так ловко застила ему взор. — Не надо всё валить на меня! — не преминуло возмутиться последнее. Привычная пикировка так и не началась, потому что до слуха владыки донеслось тонкое постанывание. Внутри что-то оборвалось: Трандуил знал этот звук. Это был благородный олень, раненый, возможно, умирающий. Сколько таких стонов он уже слышал от своих верных… даже не скакунов, друзей. Время, отпущенное им, было коротко, но и без того не поворачивался язык назвать скакунами тех, кто отдал за него жизнь и на поле битвы, и в орочей засаде в лесу. После битвы пяти воинств он так и не выбрал себе нового, довольствуясь лошадьми. И беда была не в том, что Трандуил устал их терять. Нет, благородные, светлые животные презрительно фыркали при виде короля, замаранного якшайством с кольцом Врага… Они бы служили ему — да, но это была бы уже именно служба, а не дружба. Серый конёк был менее восприимчив к тонким материям… хотя и тот стал более настороженным. Обнаруженный олень умирал. Трандуилу хватило одного взгляда на распоротые бока и множественные рванные раны по всему телу. Следы зубов и когтей указывали на крупного хищника. Впрочем, тот безнаказанным не ушёл: о борьбе свидетельствовали обломанный острый рог с запекшейся темной кровью на изломе, да и сам благородный олень был превосходным мощным экземпляром, на который не рисковали нападать обычные волки. — Это не обычный волк. И не медведь, — кивнуло кольцо. — В моем лесу ещё не было той твари, что убивала бы ради удовольствия, а не пропитания! Даже пауки… — возмущение лесного короля стихло, когда он приблизился к страдающему животному, доставая меч, дабы точным ударом избавить того от страданий. Уж на это он был способен. — Вряд ли нападавшему сейчас до еды… И раз уж ты такой весь из себя правильный, пойдем и другому поможем. Всё ж живое существо, верно, королевна? — кольцо забавлялось, наблюдая реакцию Трандуила. Тот с неохотой, но пошёл по темному кровавому следу. Открывшаяся картина заставила его прерывисто вздохнуть. И дело было вовсе не в том, что раньше волколаки так близко к нему не подбирались, нет… Огромная серая волчица была, в отличие от своей жертвы, уже мертва. Из массивной шеи торчал обломанный олений рог, а вокруг неё сгрудилось пятеро волчат. И пока трое все также бесполезно тыкали носы в соски матери, двое — пушистые коричневый и серенький комки шерсти настороженно воззрились на замершего Трандуила. — Не бойся, не загрызут, — безрадостно подначило его кольцо. — Не ту добычу себе выбрала серая дурочка, не ту… — Она без узды и не заклейменная, — задумчиво пробормотал король, со смешанными чувствами наблюдая, как волчата тыкаются ему в сапоги. — А ты думал, все волколаки служат тьме? Бесспорно, дрессура орков делает их злобными тварями, но они не глупы… И понятию преданности не чужды. Но эта умерла свободной, а зашла так далеко на север. Наверное, оттого, что на юге туго с пропитанием. Пауки — не самая питательная пища для растущих организмов. — То ли дело оленина, — хмыкнул Трандуил, беря одного из волчат за шкирку, чтобы получше рассмотреть. — Да уж… Без неё они погибнут. Бросишь на произвол судьбы или добьешь? — поинтересовалось кольцо. — Маленькими они не похожи на исчадия Мордора, верно? — Ни то, ни другое, — осторожно погладив мягкий мех, ответил Трандуил. — Договорюсь с ближайшей стаей… Против моего приказа они не пойдут, примут дальних родичей. — Не боишься, что всех белок да ежиков пожрут? Хотя если они случайно закусят Айвендилом, то я не против… — Белок да зайцев у меня в лесу достаточно: пять особей особого вреда сложившейся экосистеме не нанесут, а вот незваных гостей из эдайн и детей Дурина отпугнут только так. О моем лесу и так какие только слухи по Средиземью не гуляют… Ещё одна страшилка лишней не станет, — говоря это, лесной король сгребал попискивающих волчат в охапку. Те не сопротивлялись, успокоенные властным, уверенным голосом, а также легкой долей магического внушения. — А вон того альбиноса, может, себе оставишь? Вырастет здоровенная зверина — будешь ездить, как истинный… Ой, молчу! — кольцо мерзко хихикало, представляя эту картину маслом. Внимание владыки привлек указанный кольцом субъект, которым оказался шестой, незамеченный ранее, волчонок белоснежного окраса. Видимо, заслышав шаги, он спрятался в кустах смородины, но сейчас, убедившись, что опасности пришелец не представляет, вышёл к ним. Временно опустив пушистую ношу на землю, Трандуил склонился над альбиносом. — Значит, ты в помете самый умный, да? — зачем-то спросил он, вздыхая. На волколаках, конечно, ездят только орки, но… Волчонок прямо перед ним был и в самом деле смышленым — это лесной король прочёл в его глазах. И белая шерстка… И желание приручить в будущем огромного, могущественного зверя вдруг стало так велико, что Трандуил сдался. — Может, тебе ещё паучка вырастить? И объездить? Чтоб Галадриэль, узрев это однажды в своей чаще, точно чувств лишилась, а? Как бы там не было, паука ручного Трандуил себе не завел и по прошествии пяти лет. А вот белый волколак был пригрет под королевской мантией и взят во дворец под видом песца. Морок мог держаться до тех пор, пока животное не обогнало в размерах среднестатистическую белую лисицу, но к тому времени волчонок успел окрепнуть и привязаться к своему владыке. Зверь, действительно, оказался культурным и, кроме кур, никого во дворце не тронул. Гулял свободно, спал в королевской опочивальне и часто убегал в лес. Потому, когда Трандуил объявил, что «лисица» отпущена в дикую природу, никто сильно не удивился. Сложнее было запретить «питомцу» наведываться во дворец, но волю короля, подкрепленную силой кольца, никто не осмеливался нарушать. Даже большой и страшный белый зверь по имени Пирожок… История появления имени была неоднозначной. Владыка долго бился над этим вопросом, типичные для волколаков клички отметались сразу, благородные поэтичные имена тоже не вязались. В результате к волчонку приклеилось неосторожно брошенное Тауриэль: «Пирожок». Рыжая пакостница сначала сама разбаловала зверя пирожками с кухни, а потом подтрунивала над его лишним весом и готовности всяко разно извернуться ради любимого лакомства. Справедливости ради, пирожки были с печенью, а с не капустой… Тяжело было убедить зверя и держаться подальше от Тауриэль, а ведь та часто наведывалась в лес и звала его. Знала бы она, что милого песца никогда не было… Приходилось владыке самому ночами навещать Пирожка с угощеньем, дабы не одичал, да и ночная прогулка в виде дикой скачки по лесу, причем такой, что сам старина Радагаст со своими знаменитыми кроликами нервно курил в сторонке, была отличным релаксантом… для сумасшедшего вроде Трандуила, разумеется. Кольцо на это только посмеивалось. Сегодня, правда, Единому было не до смеха да и сама скачка носила не праздный характер. Мрачный лесной король несся на важную деловую встречу… с назгулами. Последнее откладывалось до последнего. Кольцо уже всячески шипело и крысилось на упорное нежелание Трандуила заключать союз ещё и с этими… Пятнадцать лет назад от уговоров и шипения Единое перешло к нанесению пока не тяжких телесных, но ожог на месте носки кольца был ощутимым… Владыка тогда, рассвирепев, в отместку поместил кольцо в глухой винный тайник на любимой полянке в дупле тысячелетнего ясеня на недельку. На большее Трандуила не хватило, ибо к кольцу тянуло зверски. Но и за это время Единое присмирело, и они помирились. До следующего раза, когда спустя ещё шесть лет кольцо разогрелось добела и прожгло палец едва ли не кости. Правда, Единое быстро опомнилось и травму залечило, но злопамятный Трандуил сбросил его в заброшенный колодец, естественно, снабдив цепью и зачаровав, чтоб никто не уволок. На сей раз король продержался только четыре дня; от такой тенденции становилось не по себе, но сделать он уже ничего не мог. Сегодня дело приняло совсем дурной оборот. Леголас мог умереть, и хотя проклятое кольцо клялось породившим его пламенем, что оно здесь не причем, и что оно только воспользовалось ситуацией, потому как глупо было не взять то, что лежало так близко… Трандуил все равно не особо ему верил. Но нарушить клятву не мог, да и не хотел, ибо кто знает, что после очередного отказа выкинет Единое. С тремя назгулами, присланными в Дол Гулдур Сауроном, стремилось наладить отношения именно кольцо, упирая на то, что пока они только дурят им голову, а могут переманить на свою сторону, пообещав избавление. Ведь держит их в этой плоскости не только воля Саурона, но и часть сил, заключенная в кольце. Избавившись вместе от ставшего неугодным господина, они станут зависеть лишь от кольца, которому осталось лишь убедить их, что они будут ему ни к чему… Ибо про такую вещь как доверие в темной компании и речи идти не может… — Ты уверено, что это хорошая идея? — сквозь сжатые зубы, осведомился Трандуил, перед глазами у него всё ещё стоял бьющийся фонтан крови из шеи сына и жуткое смирение, которое он прочитал в его глазах. А ведь Леголас закрыл его собой… Желание утопить кольцо стало почти нестерпимым. И только бьющий в лицо ветер и встречающиеся на пути ветки немного трезвили его воспаленный разум, вцепившись в густую шерсть Пирожка, король старался вернуть самообладание. — Нет, но иного выбора нет. Незамеченными для Дол Гудура нам до Мордора не дойти, сцепившись же с теми силами, что есть там, мы понесем большие потери, а самое главное — лишимся эффекта неожиданности. Потому лучше договориться, прежде чем выступать, что на время Дол Гулдурские орки усиленно займутся изучением купола Галадриэль, а Саурону доложат, что тамошняя эльфийская ведьма собирает войска, в том числе и из Имладриса… — То есть твой морок действует на назгулов сейчас и не будет действовать потом, почему? — Это древний лес, источник силы да и по большей части — ты и так всё неплохо спрятал. На открытой же местности мы растянемся караваном — такую длинную цепочку не прикрыть — ни от воронов, ни от осмотров назгулов с воздуха никакой магией. Потому для нашего плана нужна лояльность всех девятерых — они отвлекут око, сколько смогут. Но для этого ты должен быть убедителен, показать, что у нас есть шанс, и что он не так призрачен как их тела… — Нелегкая задача. — Но и ты хвастался, что кого угодно заговоришь… Или без бутылки слабо? — Иди ты, интриган проклятый! — Да всё в порядке с твоим оболтусом! Не я эту заварушку устроил, но я его спас, не ты, эльфийская ты неблагодарная морда! — Лучше молчи, — зло прошипел Трандуил. — Долго ещё? — Так молчать или отвечать? — недовольно прошипело кольцо. — Нет, вот они. Это было дико, осознавать, что трое назгулов, в том числе и правая рука чародея из Ангмара — Кхамул здесь, в Темнолесье, в трёх часах бешенной скачки к югу… И всё же — три черных балахона стояли не ровно в ряд, а один чуть впереди. Ощутимо повеяло холодом разбавившим эту теплую летнюю ночь. — Темной ночи вам, господа! — с трудом вернув себе нахальство и высокомерие, осклабился Трандуил, кольцо одобрительно молчало. — Полагаю, вас не вполне устраивает работа двадцать четыре на семь с бессрочным контрактом длинною в вечность на страдающего моноглазием господина, что засел в Мордоре на высокой-высокой, черной-пречерной башне? Есть предложение, которое дарует вам покой, а меня от необходимости развязывать с вами войну. Назгулы молчали. Король старался не показывать этого, но по спине у него потихоньку спускались мурашки, с кольцом ему так жутко не было… Стиснув единое в руки, он слегка успокоился. В этот момент Трандуил почти простил ему все грехи… Почти. И всё же, когда далекий, словно эхо голос раздался у него в голове, владыка вздрогнул: — Дай нам поговорить со своим хозяином, эльф. От возмущения Трандуил позабыл о страхе, и об осторожности, и вообще обо всем… Не обращая внимания на окрик Единого, он безоружным ринулся вперед на трёх куда более сильных врагов сразу. Впрочем, у него были десяти сантиметровые клыки Пирожка и кинжал… и это не потребовалось. С пугающей ясностью лесной король с особой силой ощутил присутствие искаженных деревьев, они, как и он были в гневе, они помнили ту, другую жизнь и знали, кто их этого лишил… Они были готовы отомстить. Вскоре все трое назгулов были плотно спеленатые меж ветвей. — Оригинально, — сдержано отозвалось кольцо. — Теперь можешь договариваться. — Подожди, — прерывисто вздохнул Трандуил, с глухим отчаянием глядя куда-то в сторону от качающихся стволов с зажатыми пленниками. — Мы не одни.