A Good Purchase

В руках Сехуна маленький пакет, весил он не так уж много, а содержимое его было не так уж легко распознать. Но Сехун знал, что именно было внутри. И от этого ему не сиделось на месте. Он положил пакет на прикроватную тумбочку в их с Чунменем спальне, тот все еще был на работе, его смена заканчивалась лишь через час, так что все, что Сехун мог сделать — это ждать. Технически, он мог бы уже открыть пакет, глянуть, что там внутри, может даже попробовал его, если бы захотел. Но нет, он ждет, пока Чунмен вернется домой со смены, хочет открыть вместе. Так намного лучше, намного волнительное. Это как разворачивать подарок. Потому он ждал. Попробовал отвлечь себя и заняться чем-нибудь полезным: сперва это был сериал, который он давно хотел глянуть, да никак руки не доходили, но ничего не вышло. Потом он попробовал позаниматься, на носу были выпускные экзамены, но и это провалилось — он попросту не мог сосредоточиться, его мысли вновь и вновь возвращались к тому пакету, потому что он лежал вон там, его глаза то и дело натыкались на него. Все, о чем он мог думать, так это о его содержимом и о том, как они с Чунменем используют его. Часы проходили как вечность, долго и мучительно, казалось, каждый раз, когда он смотрел на часы, находил, что прошло меньше, чем он думал. Прошло, как он считал, как минимум три часа, хоть и часы говорили об обратном, как в дверном замке, наконец, послышался звон ключей. Волна радости окатила его тело, вот он, звук открывающейся двери. Парень вскочил с кровати и прямиком бросился в холл. Чунмен закрыл дверь за собой, чтобы повернувшись застать своего бойфренда прямо перед собой. На Сехуне были лишь боксеры да футболка оверсайз, которые были его привычным образом для "сегодня нет лекций и я остаюсь дома". Это каждый раз ударяло Чунмена в самое сердце. — Эй,— улыбка старшего яркая, радостная, Сехун подходит ближе, обвивает руками его шею, их губы встречаются в приветственном поцелуе. Они так и стоят, пока младший, наконец, не отвлекается. Когда спустя пару минут они отстраняются, Чунмен нежно проводит ладонью по щеке Хунни: — Как твой день, малыш? — Скучно,— руки младшего тут же оказываются в волосах Чунмена, зарывается пальцами. Они уже отросли, и Сехун знал, что, к сожалению, Чунмен подстрижется скоро, чтобы выглядеть "более профессионально", что бы там это ни значило. Жалко, потому что младший любил, когда они были длинными, хотел, чтобы они остались такими или же еще немного отросли. — Слонялся вокруг. Попытался посмотреть новую серию Американских Богов. Не смог сосредоточиться. — А не должен был ли ты учить конспекты?— Ким выгнул бровь, довольный. Скоро был последний экзамен Сехуна в выпускном году, а он находил все новые причины отлынивать от подготовки. Каждый день, когда Чунмен возвращался домой, он находил младшего за занятиями, которые вряд ли назовешь подготовкой к экзаменам. — Я... отвлекся,— О отвел взгляд в сторону, выглядя виноватым. Он знал, что ему стоило бы заняться учебой, если он хоть когда-нибудь хочет найти работу, вместо того, чтобы зависеть от Чунмена, чтобы тот заботился о нем. Ким смеется, снимая обувь и оставляя свою сумку рядом с вешалкой. — И что же тебя отвлекло на этот раз, м?— как всегда, Чунмен идет в их спальню, чтобы переодеться из рабочего костюма во что-нибудь удобное, домашнее. Сехун остановил его, когда он взялся за галстук, чтобы снять, младший накрыл его руку своей, пальцы на миг сжали его. — Ну... я ждал тебя,— его руки медленно заскользили по рукам старшего и оказались на его плечах. Улыбка Кима смягчилась. — Ты каждый день меня ждешь, ты не можешь продолжать оправдываться этим, отлынивая от учебы,— слова были дразнящими, но вот тон его был ласковым. — Ну...— глаза младшего невольно остановились на пакете, что лежал на прикроватной тумбочке, Ким любопытно проследовал за его взглядом. — Я думаю, на сегодня у меня уважительная причина. Мён подходит к тумбе, берет в руки пакет: — Это...?— посмотрел на Сехуна, во взгляде вопрос, угадал ли он содержимое пакета. — Я почти на 100% уверен, что да. Ким хмурится немного, прокручивая в руках коробку: — Ты не открывал его, чтобы проверить?— он садится на кровать, сбрасывая пиджак с плеч, скидывая его в сторону. Стало значительно душно. — Нет, я... подумал, что мы могли бы открыть его вместе,— младший кусает нижнюю губу. Чунмен посмотрел на него прежде, чем похлопать пустому месту рядом с собой. — Тогда иди сюда. Сехун слушается, подходя и садясь рядом с бойфрендом. Оба уставились на пакет. — Ну, давай,— начал подначивать своего парня Сехун.— Открывай его. Мён облизывается, начав вскрывать пакет. И вот они. Красные, кожаные наручники. Внутренняя сторона была пушистой (Сехун не мог терпеть боль) и цепь, которая соединяла наручники, заканчивались легко раскрываемой застежкой. — Должны ли мы их опробовать... — Хочешь надеть их... Говорят одновременно, после чего замолкают. — Ты хочешь опробовать их?— Чунмен сглатывает, глаза скользят по обнаженным длинным ногам Сехуна и потом обратно вверх. Это посылает волну возбуждения по телу младшего — он любил, когда Чунмен разглядывал его всего.— То есть...? — Да,— Сехун кивает нетерпеливо. Когда они заказывали наручники, это было скорее идея Сехуна. У него была задумка, он хотел отдать полный контроль над собой Чунмену, позволить ему творить с ним, все что тот только захочет. Он доверял своему парню, знал, что тот не сделает ничего, что навредит ему, что нравилось Сехуну. — Позволь мне тогда переодеться и...— Чунмен поднялся с кровати, но Сехун не дал ему уйти, поймав его за галстук. — Нет,— он притянул Чунмена к себе за него.— Ты такой горячий в этом костюме. Чунмен усмехается на это, соединяя их губы в чувственном поцелуе. Сехун первым игриво скользнул языком в рот Мёна, на что старший поймал его зубами и присосался, вызывая стон младшего. Мужчина снимает с О футболку, укладывая того на спину, поднимая его запястья высоко над головой. — Ну..— начал он, голос изменился, стал таким, каким Сехун так любил. Он всегда звучал по-другому, когда заводился, было что-то в том, как он говорил, что сводило Сехуна с ума. — Давай тогда тебя привяжем. Он забирает наручники с постели, где он их оставлял, и раскрывает кожаные ремешки. — Давай сюда свои руки,— Сехун слушается, протягивая вперед руки. Он чувствовал, как с каждой секундой все больше заводится, от одного только вида, как Чунмен обматывает вокруг его запястий кожаные ремни, пух на внутренней стороне так приятно чувствуется на коже. — Не слишком туго? — Нет, в самый раз. Чунмен поднимает его руки за цепь, у Сехуна сбивается дыхание. Чунмен не мог винить его, он тоже считал горячим то, как легко мог поднять руки Сехуна, заставляя следовать своим движениям. Он открывает застежку сбоку, чтобы прикрепить цепи к железному изголовью кровати. Сехун пробует подвигать руками, шумно выдыхает, когда они не поддаются с фиксированной точки. Боже, он реально сейчас пристегнут наручниками к кровати. Это действительно случилось. — Можешь дотянуться до застежки?— спросил Мён. Он убедился, что у купленных наручников все было предусмотрено, Сехун с легкостью мог бы открыть их сам, если вдруг почувствует, что все зашло слишком далеко. Младший крутит запястьем, дотянувшись до застежку. Без сомнений он сможет открыть их, если действительно захочет. Но он не хотел. — Да,— он смотрел на своего парня, который нависал над ним с серьезным выражением лица.— А сейчас, пожалуйста, сделай со мной все, что захочешь. Чунмен всегда был деликатным во время секса, и да, Сехуну это нравилось, он любил то, каким заботливым бойфрендом тот был, любил, как он делал все, что хотел Сехун. Но сейчас все, что хотелось Сехуну, так это то, чтобы Чунмен сейчас думал только о своих желаниях. И, с тех пор, как младший узнал, что Ким заводился еще больше, когда он держал его за запястья или как-то прикреплял их, идея не покидала его маленькую головку. Чунмен отстраняется немного, чтобы иметь лучший обзор на тело Сехуна целиком. Его взгляд скользил по длинным, стройным ногам О, по уже образовавшемуся бугорку на его боксерах, задержался на секунду на его обнаженной груди и под конец — на полуприкрытых глазах Сехуна. Тот чувствовал, как пылает под голодным взглядом Чунмена. Он отчаянно нуждался в каком-либо контакте, но сдерживался, чтобы не просить об этом, зная, что сегодня очередь Чунмена решать, что и как делать. — Боже, ты просто чертовски хорошо выглядишь так, Сехунни... — Мён льнет ближе, прижимаясь губами к ямке за ухом, и прикусывает слегка мочку. Младшего пробирает дрожь, с тихим, судорожным вздохом.— Как я заслужил такого бойфренда? Сехун хочет выпалить что-нибудь дерзкое, но Чунмен не дает, всасывает кожу под подбородком, самое чувствительное местечко на шее младшего, заставив того забыться. Волна удовольствия, что проходится по всему телу, зацикливается в паху, заставляя член в боксерах дернуться. Губы мужчины скользят вниз, сантиметр за сантиметром, он осыпает поцелуями каждый участок шеи Сехуна, оставляя красные отметины с обеих сторон. Все тело О старается быть ближе к Чунмену, компенсируя то, что он не мог притянуть его ближе к себе руками. Его спина выгибается, бедра терлись о бедра Чунмена, позволяя уже затвердевшему члену получить хоть какое-то давление. Чунмен прижимает его бедра к поверхности кровати одним резким движением и продолжает скользить вниз, теперь доходя до ключиц, оставляя все больше и больше засосов по мере продвижения. Парень чувствует, как дыхание отказывается подчиняться, вес тела Кима сейчас полностью лежало на бедрах Сехуна, руки пригвождали их к постели. Сейчас, он не только не мог двигать руками, но и все его остальное тело было обездвижено. — Аххх... Хен...— он почти молит его коснуться, хоть какое-то подобие фрикций на его члене, но он затыкает себя прежде, чем его ненадежный рот вымолвит хоть какое-то слово. Он чувствует ухмылку Чунмена на своей груди, как будто точно знал, что Сехун хотел сказать. А в следующую минуту язык старшего касается его сосков, сперва рисуя круги вокруг ореолы, а после играясь с уже затвердевшими сосками. Сехун шумно выпускает воздух из легких вперемешку с первым стоном, его соски так чувствительны сейчас, особенно тот, с которым Чунмен игрался, прикусывая слегка, но не причиняя боли. Мужчина знал пределы Сехуна, у него были годы, чтобы изучить, чего тот хотел, что было для него слишком и что сводило его полностью с ума. — Хммм... — Ким одобрительно хмыкает на реакцию младшего. — Люблю, когда ты такой чувствительный,— он переходит к другому соску, и О пытается поднять бедра вновь, но Мён вновь силой прижимает их к постели. Его член сейчас уже полностью каменный, он уверен. Казалось, Чунмену хотелось покрыть поцелуями каждый сантиметр его кожи, скользя по его мышцам на прессе, оставляя засосы под пупком, прикусывая прямо рядом с тазовой косточкой. Когда Сехун думал, что, наконец, получит желанное прикосновение, когда Ким скользит языком по краю резинки боксеров, как вдруг переходит сразу к ногам Хунни. Сехун хнычет. — Хен, я... да ладнооо... Он делает попытку поднять бедра, но тщетно, не на что коснуться, ибо лицо Чунмена было уже между его бедер. — Что такое, Сехунни?— в его голосе отчетливо слышно веселье. Он точно знал, чего тот хотел. — Когда ты уже собираешься меня коснуться?— Сехун ненавидел, как отчаянно сейчас звучал, но он был уверен, что предэякулят уже успел намочить ткань на передней части белья. — Так я и касаюсь тебя,— он прикусывает кожу, так близко от паха, что это заставляет младшего громко застонать. — Я все делаю в своем темпе. Просто будь терпеливее, малыш,— очередной укус, следом слизывает. Сехун теряет рассудок, он был уверен, что, скорее всего, собирается кончить позорно быстро. Ему было интересно, может, это и было задумкой Чунмена? Заставить его кончить больше, чем один раз. У них такое уже было раньше и Сехуну это определенно понравилось. Казалось, прошла вечность, вечность отчаянных скулежей и ощущений рта Мёна по всему своему телу, когда его парень, наконец, начинает стаскивать с него боксеры. Сехун испускает вздох облегчения, когда чувствует прохладу на своем члене. Он уже полностью возбужден, член ударяется о пресс, издав мокрый звук, головка блестела от предсемени. — Воу, посмотри на себя, детка. Ты готов уже кончить,— в глазах Чунмена изумление, что отдается в члене младшего, заставив его вздрогнуть. Сехун никогда в своей жизни не был так возбужден. — Я собираюсь кончить постыдно быстро,— хнычет он, и Чунмен только ухмыляется в ответ. Младший не понимает, что тут смешного. В глазах старшего был опасный огонек. — Мы на это еще посмотрим. Хунни теряет дар речи, как только губы Чунмена обхватывает головку его члена. — Ах, черт-! Ахх..— старший умело скользит вниз, вбирая в рот всю длину, его язык чертит круги под нижней частью органа, сводя О с ума,— Боже, хен... Ким еще больше смелеет от реакции Сехуна, присосавшись к головке члена младшего, скользя языком вдоль пульсирующих вен. Сехуна хватало только на то, чтобы издавать звуки. Он не мог даже пытаться и двинуть бедрами так, как Мён вновь пригвождал его руками вниз, пальцы надавливали на тазовые кости. Пальцы Хуна начали дрожать, и он только сейчас заметил, что дергал наручники, перекрывая на руках кровоток. Парень попытался расслабить их, но его тело жило сейчас в собственном ритме, его руки отчаянно хотели коснуться головы Чунмена, вплести пальцы в его волосы. Он чувствовал, как оргазм приближается, знал, что он накроет его бурно, потому готовился. О знал, что его голос становится все громче, грудь вздымалась и опадала в быстром темпе. Давление начало возрастать, скапливаясь внизу живота, а потом... Все исчезло, губы Чунмена, все его прикосновения, оргазм медленно угасая. Сехун отчаянно двигал бедрами, хныча, желая догнать свой ускользнувший оргазм вновь. Он был так близко, почти кончил, но сейчас все ушло, и ему требовалось некоторое время, чтобы успокоить свое тело от тщетных попыток получить такое нужное сейчас прикосновение. Он надувает губы, глядя на своего парня. — Я был так близко, хен. — Правда~?— темные глаза наблюдали за младшим, на то, как тот отчаянно метался по кровати,— Не заметил, извини. Сехун знал, что это ложь. После стольких раз, что у них был секс, Чунмен знал тело Сехуна от и до. Он знал, когда Сехун был близок, потому не было ни малейшего шанса, что тот не заметил в этот раз. Это разочаровывало — то, как Мён сидел между его раскрытых ног, выглядя безбожно горячо в своем костюме, и не касался парня совсем. И член Сехуна вздрагивает, все его тело молило о прикосновении, об оргазме. Чунмен вновь возобновил свою игру, его руки начали скользить по бедрам Сехуна вверх, а после — вновь вниз, к его коленкам. Он целует кожу, так нежно, едва касаемо, губы задерживаются на внутренней стороне бедра младшего. Сехун был твердо намерен больше не умолять, пытался не показывать, как отчаянно он сейчас нуждался в его прикосновении. Прошла вечность (по крайней мере, в голове Сехуна), когда Мён вновь взял головку в рот. Стон удовольствия, что вырвалось с губ младшего, был постыдным, но ему все равно, облегчение от долгожданного прикосновения окатило его, пусть и бедра его вновь были крепко прижаты к поверхности постели. На этот раз Чунмен заглатывал глубоко, пропуская член в глотку, издавая мелкие звуки и мычания, что добавляло вибрацию к ощущениям на органе. О дышал тяжело, его стоны едва успевали выходить изо рта. Волна удовольствия накрывало его с каждой вибрацией, что дарил головке его члена горло Чунмена. Он вновь был близок. — Я собираюсь кончить,— скулит младший, просто чтобы Ким знал, чтобы в этот раз уже не отстранился. И сперва Мён и не отстраняется, наоборот, ускоряет движения, и Сехун отпускает себя, готовясь словить свой оргазм, так близко... Все вновь прекращается, Хунни подкидывает бедра, тщетно мечась по постели, вверх, в поисках хоть какого-нибудь трения, но ничего. Тепло рта Чунмена исчезло, оставив его стонать и скулить сокрушенно об упущенном оргазме. На этот раз ему потребовалась минута, чтобы прийти в себя и перестать метаться, хныканье сошли на нет. — Господи, Сехун. Ты даже не имеешь понятия, каким горячим ты выглядишь сейчас, малыш. Чунмен держал бутылочку смазки, но Сехун не мог понять, откуда тот ее взял. Он и не заметил, когда он поднимался с кровати, слишком занятый метаниями в поисках своего оргазма. — Хаа...— он не может даже ответить, боже, он просто хочет, чтобы Мён вновь коснулся его, на этот раз должным образом, доведя его, наконец, до оргазма. Он не был против того, чтобы Чунмен вдоволь насладился им, его телом, столько, сколько захочет. Но сперва, пусть даст ему хотя бы один раз кончить. Едва раздался звук открывающейся крышки бутылки смазки, ноги Сехуна невольно раскрылись еще шире. Ничего, все равно, не последовало, О взглянул вниз, и нашел Чунмена любующимся им темным, чувственным взглядом. Боже, этот взгляд. Он не знал, как старший это делал, но его глаза менялись основательно. Он мог в один момент быть милашкой, выглядеть невинно, сладкий и заботливый, но бывали моменты, когда он смотрел на младшего так, как будто хотел поглотить его, глаза голодные, переполненные желанием. Член Сехуна вздрагивает. Палец мужчины аккуратно проводит по ложбинке, по кольцу мышц, они, вместо того, чтобы противиться, мигом расслабляются, пытаясь получить его палец в себя как можно скорее. Чунмен все равно не торопится, один палец скользнул лишь на секунду, а после добавился еще и второй. Для них это было привычно - начинать растягивать с двух пальцев, они достаточно часто занимались сексом. Это было почти мучительно — то, как пальцы Кима чертили круги на простате, медленно и с устойчивыми движениями. Удовольствие сейчас было другое, зарождаясь где-то глубоко внутри, все его тело согревалось от наслаждения, волна приближалась, он мог буквально чувствовать, как физические эндорфины проносятся по всему телу. Его стоны теперь больше не прекращаются, они вырывались с губ наравне с тяжелым дыханием. Голова кружилась от кислорода и от нехватки оргазма. О попытался двинуть бедрами в желании насадиться, но Чунмен лишь гладил по его заветной точке. — Хен, пожалуйста... Ким, по всей видимости, сжалился над ним, потому что сразу же пальцы начали набирать темп, выходя, и тут же входя обратно, раз за разом ударяя по простате. — Ах..! Ах...!— с губ младшего срывались громкие скулежи, с каждым движением, с каждым попаданием его пальцев по железе. На этот раз никакого прикосновения на его члене, но он все еще мог чувствовать, как оргазм подкатывал все ближе. На этот раз это чувствовалось даже лучше чем в прошлый, и Сехун знал, что если он кончит сейчас, то это будет один из самых лучших оргазмов, пусть и от двух пальцев в себе. Его член тек уже так сильно, образовалась небольшая лужица там, где головка прижималась к животу, становясь больше и больше, так как, кажется, он не мог перестать выделяться. Он знал - хватит всего пару движений, еще немного, чтоб... Его дырочка судорожно сжалась вокруг пустоты так как пальцы были быстро вытащены из него. — Ахх... пожалуйста, пожалуйста, хен!— он молил, его руки тянутся вперед, потянувшись на наручниках, но кожаные ремешки держали его запястья крепко, не позволяя выскользнуть. О знал, он звучал сейчас слишком жалко. — Я хочу кончить, Чунмен, хен, пожалуйста...! Ноги мечутся, пытаясь получить хоть какую-нибудь фрикцию, и у него почти получается, но Чунмен ловит его за колени и останавливает. — Ты хочешь кончить?— спрашивает он, голос глубокий, оседает прямо в паху Сехуна. — Да-да-да, хочу,— младший смотрит на своего парня сквозь полу прикрытые веки. — Мммм.... может мне стоит тебе позволить? Сехун чуть не расплакался от облегчения. — Да, пожалуйста, позволь мне, поз... Теперь три пальца входят в него, продолжая прерванное занятие — вновь растягивать его. — Да, аххх, хен... Чунмен двигается медленнее, но все еще в хорошем темпе, пальцы вновь зацикливаются на его простате, глаза Сехуна закатываются в блаженстве, а рот приоткрывается. Он вполне уверен, слюна не привлекательно вытекает из уголков рта, но сейчас, в этот момент, ничего не имело значения, кроме одного — он, наконец, собирается кончить. Палец внутри него заставляет чувствовать звезды, бедра двигаются, насаживаясь на палец, делая трение еще сильнее. Он так близок, закрывает глаза, чтобы встретить оргазм, чувствует, как волна приближается, вот сейчас, вот... И вновь пусто. В отчаянии он хнычет, чувствуя себя почти безумно. О не мог думать ни о чем больше, кроме потребности кончить. Все его тело подбрасывает на кровати, дрожит от нехватки оргазма. Парень никогда не чувствовал себя таким разрушенным, его член течет и вздрагивает в нужде. — Хен, хен, пожалуйста. Я умоляю тебя, пожалуйста. Я хочу кончить, так сильно, мне нужно кончить...— он не знал, что несет, бормотал как в бреду, в попытке разжалобить своего парня, чтобы тот позволил ему получить оргазм. — Может, хену трахнуть тебя?— спрашивает Мён тогда, и дырочка Сехуна судорожно сжимается вокруг пустоты, отчаянно желая Чунмена. — Да, пожалуйста, заставь меня кончить своим членом, пожалуйста...— продолжает умолять Хунни, пока Чунмен приспускает свои штаны и боксеры к коленям. Его член уже полностью твердый, Сехун стонет с одного только вида его, не может дождаться, когда получит всего его в себя, чтобы двигался в нем, жестко вытрахивая его и попадая по простате. Ким входит, и вздох облегчения Сехуна смешивается с громким стоном. Но вместо того, чтобы трахать его, он выскальзывает из него, ждет пару секунд и вновь входит. Он повторяет это пару раз. Сехун чувствует, как будто сейчас умрет. — Да трахни ты меня уже! Господи, пожалуйста, просто трахни меня! Я хочу твой член так сильно...— он порой пользовался грязными словечками в постели, но не так много, никогда так отчаянно умоляя Чунмена просто вытрахать из него всю дурь. — Пожалуйста... Пытка продолжается некоторое время, каждый раз, когда член Мёна выскальзывал из него, дырочка младшего сжималось вокруг пустоты, так нуждающе. Он был уже твердо уверен, что его слова были бессвязны, мозг просто выпаливал рандомные вещи. Наконец, Чунмен начинает трахать его как надо, и Сехун незамедлительно обвивает своими ножками его бедра, чтобы быть уверенным, что Чунмен больше не сделает такое с ним. — Да! Да! Вон там, трахни меня, трахни меня, хен, заставь кончить, ах! ах! Т-твой член т-так хорошо ч-чувствуется, хен! Чунмен трахал его так хорошо, попадая прямо по простате. Комната была заполнена мокрыми звуками наравне с мольбами и стонами Сехуна. Удовольствие становилось невыносимым, он более не мог держать ноги на поясе Чунмена, они упали, он надеялся, что пытка Чунмена закончится скоро, ибо тот тоже выглядел на грани. — Ты хочешь кончить сейчас?— старший спрашивает между вздохами, его бедра двигались в неумолимом быстром темпе, вдолбиваясь в Сехуна, трахая его жестко. — Да. Я собираюсь кончить, так сильно, Я... — Хммм, нет, ты не кончишь. Сехун всхлипывает, настоящие слезы разочарования заполняют его глаза, все его тело дрожит и дергается, ему вновь отказали в оргазме. Всхлипы не перестают выскальзывать из его рта, он чувствует, будто сейчас сойдет с ума, все, что он хотел — это кончить. Он бормочет слова, которых сам не понимает, слюна течет с края рта, перемешиваясь со слезами. — Хен, Чунмен, пожалуйста... Ах, пожалуйста, мне нужно кончить. Я так сильно хочу кончить...— на этом моменте его член дернулся, грозясь излиться. — Пожалуйста, трахни меня, трахни сильно, твой член так хорошо чувствуется во мне, только твой член может заставить меня кончить так хорошо, мне нужно это, мне нужно так сильно... — Господи, Хунни...— рука Мёна на лице младшего, он убирает слюну с его подбородка, с губ, и затем целует его, только это не затыкает Сехуна, тот продолжает молить его в губы, отчаянно пытаясь заставить Чунмена обратно вставить член в него, трахая его... И тот так и делает, скользит в Сехуна, пока его губы всасывает кожу на его шее, оставляя засос, и на этот раз, не отстраняясь. Бедра набирают темпа, ударяясь о мягкие половинки младшего, с губ срываются рычания, но они заглушены за поскуливанием и стонами Сехуна. С каждым движением бедер Чунмена, тот умолял его позволить ему кончить, плача по тому, как это офигенно чувствуется — быть жестко трахнутым Чунменом. Он близок, так близок, и по звукам Чунмен тоже на грани, его бедра беспорядочно двигаются, руки держат бедра Сехуна, приподнимая. — Я собираюсь кончить, пожалуйста, позволь мне, пожалуйста, хен, я хочу кончить, дай мне кончить,— он чувствует себя обезумевшим, как будто его мозг может думать только об одном чувстве, как будто единственная вещь, он когда либо хотел в своей жизни — это кончить от того, что Чунмен трахал его. — Я так близок, так чертовски близок, пожалуйста, дай мне, пожалуйста... Перед глазами все белеет, когда мощный оргазм накрывает его. Все его тело дрожит в конвульсиях, удовольствие бьет через край, все слишком, голова кружится, нечем дышать. Все его тело покалывает, такое чувство, что он не лежит на постели, а скорее парит, позволяя волнам оргазма проносится сквозь себя, пока он кончает и кончает, как будто это не закончится. Где-то краем сознания он замечает оргазм Чунмена, но он не может никак реагировать. Он дрожит, наслаждение слишком ошеломляюще, он не может сфокусироваться, не может даже попытаться и подумать, пока его тело успокаивалось. Ему понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя. Первое, что он заметил — его руки больше не были в наручниках, пытается пошевелить пальцами, и чувствует, как они онемели. Мигает, он в их с Чунменем спальне, теплое тело рядом с ним. Он оборачивается, и встречается взглядом с Мёном, что наблюдал за ним осторожно. — Ты в порядке? Сехун мог только кивнуть, тело слишком слабое, чтобы попробовать и заговорить. — Я принесу тебе немного попить, малыш. Медленно тело возвращалось в норму, его бедра так сильно дрожали, оргазм оставил его тело в полном беспорядке. Ему было так чертовски хорошо, у него определенно такого сильного оргазма еще не было в жизни. Чунмен возвращается с бутылкой воды и помогает парню сделать глоток, прикладывая горлышко к его губам. Тот пьет, опустошает почти половину бутылки, пока не почувствовал, что пришел в чувства. — Воу,— первое, что он выпаливает,— черт. Ты буквально вытрахал из меня все мозги. У меня их не было на целых полчаса, ибо ты вытрахал их из меня своим членом. Чунмен смеется на это, обеспокоенность медленно спадает с его лица. — Мне показалось, что я немного переборщил. Но ты был таким горячим, молщий и отчаянный, что я не смог с собой ничего поделать. Он убрал бутылку, и прижал все еще дрожащее тело Сехуна к себе ближе. — Ты подарил мне самый лучший оргазм в жизни, тебе не стоит сомневаться в этом. Чунмен с улыбкой целует его в висок: — Я рад,— он укрывает их обоих одеялом,— мне тоже очень понравилось. Ким кое-как снимает с себя рабочую одежду и выпихивает прочь из под одеяло, выкидивая на пол спальни. С этим он завтра разберется. А пока, Сехун обнимал его, медленно уплывая в сон, расслабленная улыбка расцвела на его лице. Наручники все же были хорошим приобретением.