Любишь меня? Люби мою собаку!

Гарри был очень доволен, всё-таки он смог сделать это, навестил василиска! И при ближайшем рассмотрении убедился, что он гораздо ближе к динозаврам, чем к настоящим змеям: голова, украшенная костяной короной, имела явные черты велоцираптора, да и передвигался он не по-змеиному — не в горизонтальной плоскости, а в вертикальной. Гарри тщательно зарисовал и подробно описал внешность василиска, чтобы показать Гермионе, она давно спрашивала про чудовище из Тайной комнаты. Ну что сказать… девочка впала в экстаз, вытаращила карие глаза и на целую минуту утратила дар речи, а когда обрела… её не могли остановить ещё часа два, она всё сыпала латинскими названиями, датами, фактами, фактами и ещё раз фактами. Из бурного потока её речи удалось только понять, что василиск на самом деле балиониск, какой-то дальний сородич барионикса, мелкого динодракона, с которым сражался Георгий Победоносец! Дальше Гермиона слишком разогналась, начав мечтать и вещать о том, какая это будет здоровская сенсация, если… Вот тут её и притормозили, осторожно напомнив, что змей живет в Хогвартсе, а не в водоеме общего доступа, подобно водному чудовищу Несси в озере Лох-Несс. Девочка опомнилась, осмотрелась и, поняв, где находится, остыла. А находились они в самой лучшей зрительской ложе, ряды ниже и выше вокруг них постепенно заполнялись народом. Люди собирались смотреть первый тур. Гарри и Невилл сидели по обе стороны от Гермионы, чья коляска была поставлена в некое подобие балкончика. Выше расположились профессора, остро пахло базиликом от мантии профессора Снейпа, ниже блестела лысина Филча. Арена выглядела странно — гигантская каменистая площадь, на ней на равном расстоянии друг от друга стояли огромные кубы, накрытые брезентом. Крайний слева куб дрогнул, зрители присмотрелись и увидели, как с него снимают полотно семеро рослых человек. Над головами разнесся усиленный Сонорусом голос Людо Бэгмена: — Внимание! Начинаем! Встречайте первого чемпиона — Флер Делакур! Полотно упало вместе с клеткой, её четыре решетчатые стены легли вокруг маленькой горки, на вершине которой восседал некрупный дракон. Гарри непроизвольно вцепился в подлокотник гермиониной коляски. Невилл громко сглотнул: — Ой… дракон?! Валлийский зеленый? Из палатки, поигрывая кнутиком, вышла Флер в кожаном прикиде амазонки а-ля Зена — королева воинов. Девичью грудь подпирал стальной корсет, белокурые волосы стягивала кожаная повязка, не доставало только шакрама, кольца-диска, которым направо-налево кидалась греческая воительница… Но вряд ли Флер о ней знала. Она мягко шагнула навстречу дракону, который чесал спину о камень. Не видный глазу прыжок, и девушка буквально сцепилась с драконом, который достал ее лапой. Трибуны потрясенно замерли. Флер летала буквально по всей спине дикого, необузданного животного, желающего ее уничтожить, но в какой-то момент оказалась возле яйца, схватив которое, побежала. В последний момент дракон успел навредить ей — дыхнув огнем вслед. Обожженную девушку внесли в медицинскую палатку. Трибуны неистовствовали — она смогла, победила дракона в честном бою. У дикого необузданного животного чесалась спина. То ли съела что-то не то, то ли летать хотелось, но спина чесалась, и это было единственное, о чем она могла думать. Почесать! И тут на поле перед ней выступила человеческая самка, что было заметно по двум отличительным особенностям, хотя дракон самке под хвост не заглядывала. Особенность конкретной самки была в том, что на ней было что-то, отливающее металлом на солнце. «Чесалка!» — возликовала валлийская зеленая и, схватив самку лапой, принялась отчаянно чесать ею спину, игнорируя попытки сопротивления. Самка тоже, видимо, что-то поняла и потому принялась насылать своей палочкой чесательные лучики. Наконец зуд прекратился и дракон, в благодарность, усадила самку рядом с золотым яйцом, которое та сразу же схватила и убежала, драконица же облегченно выдохнула ей вослед. Настала очередь второго чемпиона. Открыли вторую клетку, в которой оказался шведский тупорыл пепельно-стального цвета, или, проще говоря, цвета карандашного графита… Он не стал дожидаться атаки чемпиона, а сразу начал плеваться огнем во все стороны, оплавляя ближние камни, жар его огня был таков, что некоторые булыжники за считанные секунды превратились в лужицы расплавленного камня. Виктор Крам, набычившись, вышел, сразу же сотворив большой красный баллон. С криком: — Банзай! — Виктор прыгнул навстречу дракону и пустил из свежесотворенного баллона пенную струю, которая попала дикому зверю прямо в пасть. Тупорыл подавился и замер, Виктор пульнул заклинанием. Дракон пустил дымок в сторону парня, заскулил, попробовал еще раз с тем же результатом, развернулся к Виктору хвостом и, скуля, уполз в клетку. Виктор спокойно забрал яйцо и строевым шагом вернулся обратно. Трибуны визжали от восторга. Судьи решали вопрос правомерности использования чемпионом маггловского оружия «огнетушитель» против дракона. Дракон тихо плакал в клетке. Китайский огненный шар, предназначенный для третьего чемпиона, встретил врага с поистине даосской мудростью — притворился крепко спящим. А когда Барти доверчиво подошел и протянул дрожащую ручку к золотому яйцу, китаец просто выскользнул из цепей и мягко воспарил в небеса своим особенным левитирующим полетом, плавно изгибаясь кольцами. Барти на грани обморока смотрел на парящего дракона, на его прищуренные узкие, монгольские глаза, на оттопыренные длинные усы и судорожно проглотил комок в горле. Он был обречен. Китаец же решал, кого ему привела судьба — мясо или собеседника? Решив для начала поделиться своей мудростью, он опустился пониже и поинтересовался у неопределенного пока объекта, как тот относится к конфуцианству. Объект молчал, поэтому Огненный Шар перебрал еще пару языков — от Мандарина до Парселтанга. Объект молчал и, кажется, не дышал. Странный объект, с точки зрения дракона. Огненный Шар задумался, а объект в это время попытался произнести что-то на чем-то, напоминающем парселтанг. Дракон прислушался: «хотеть», «шар», «уединиться». Огненный Шар помотал головой и удивленно посмотрел на объект, выразивший пожелание спаривания. Посмотрев на вожделеющего его, дракон различил какую-то грязь на человеческом самце и искупал его в своем пламени. Существо закричало от восторга. Барти, различив знакомое шипение в реве дракона, попытался что-то прошипеть в ответ. Мозги работали медленно, жить хотелось страшно. Вдруг дракон как-то оценивающе посмотрел на Барти и плюнул в него огнем. Огонь был снежно-белым и почти совсем не обжигал, только все сильнее горела рука и голова. Барти закричал от страшной боли. «Очищающее пламя! Очищающее пламя!» — загомонили трибуны. Легенды говорили, что это пламя очищает от всех клятв и клейм, обновляет магию и… много еще других сказок рассказывали о дезинфекции пищи перед едой. Когда пламя опало, перед всеми предстал совсем другой Барти — голый, но безо всяких меток. Стыдливо прикрыв орган размножения от жадных взглядов восхищенно замершей женской половины аудитории, Бартемиус с тоской посмотрел на дракона. Дракон же, удовлетворившись видом существа, решил начать период подарков и задабривания, для чего выкатил странное блестящее яйцо прямо в руки будущему партнеру и пожелал приятной прогулки. Барти, не веря себе от счастья, быстро побежал к драконоводам, широко размахивая причиндалами. Те от неожиданности попятились. Трибуны шокировано наблюдали инсталляцию «Барти и яйцо», а на Барти тем временем накинули мантию, дабы не вызывал ненужные чувства. Кстати, исчезновение метки видели все и теперь задерживать его было не за что, так как трудно доказать… Однако Министра такая мелочь не волновала, и Барти увели под скандирование зрителей: «Свободу Краучу!» Пришедшие в себя судьи озвучили оценки и все двинулись в замок. Взрослых ждали спиртные напитки, а детей никто не спрашивает. Дракон же, проводив Барти взглядом, повернулся к своей кладке и, выбрав пару яиц покрепче, снова воспарил в небеса, бросив ехидный прощальный взгляд на драконоводов. Возвращаться в неволю она не собиралась. Выразив эту мысль выразительным телодвижением, Огненный Шар растворилась в драконьем портале. Брошенные яйца оказались болтунами… *** Оксана с интересом разглядывала прилетевшую ей с очередным букетом книгу. Так как книга касалась магической медицины, то она сделала вывод о том, что ухажер знает ее основную специальность. Сотворив ловушку, Оксана принялась терпеливо ждать. Бабушкины методы не подвели, и неуловимый домовик попал в ее цепкие коготки. Ноги Кикимера вмиг увязли в «липучке», некой субстанции на основе липовой смолы и березового дегтя, щедро сдобренной русской магией, малознакомой и практически неизвестной англичанам. Поняв, что он в ловушке, Кикимер обреченно сжался, с опаской глядя на суровую и неприступную ведьму. Увидев же недобрые желтые искорки в глубине зеленых глаз, он чуть не отправился на Серые Земли. Помурыжив домовика зловещим молчанием, Оксана столь же сурово вопросила, пригвоздив беднягу к полу тонной презрения: — Чё те надо? Вопрос, как ни странно, был понятен. Кикимер от страха ответил правду: — Госпожа нравится господину. В руке Оксаны сама собой возникла скалка, а за ней последовал ледяной вопрос: — Какой господин? — Си… Сириус, госпожа… — еле прозаикался Кикимер, со страхом смотря на жуткую волшебную палочку в руке ведьмы, странно толстую посередине, с двумя тонкими рукоятками. — Мы знакомы? — ко льду в голосе прибавилась сталь, а скалка угрожающе хлопнула по ладони. Кикимер громко сглотнул и, съежившись, стал ещё меньше, хотя это казалось уже невозможным… — Брод-д-дяга, он пёс Бр… Брод-д-дяга, ик… Оксана тут же сложила в уме два и два, получила пять, и двадцать пять, и опять. От удивления опустила скалку и растерянно уточнила: — Перевертыш? Кикимер замотал головой так, что уши хлопнули, и поправил: — Анимаг. Скалка вновь взлетела в исходное положение, и возмущенно прозвенела булатная сталь в голосе оскорбленной ведьмы: — Так чего же он тут… кобелем шнырял, скотина?! Кикимер от ужаса рухнул на колени в «липучку» и истошно завопил: — Он не нарочно, госпожааа-а-а! Его заколдовалиии-и-и!.. Пощадите… Дальше Оксана в течение получаса слушала известную сказку Аксакова «Аленький цветочек» на современный и английский лад, а под конец звонко хохотала, слушая сбивчивый пересказ Кикимера про макаку, то бишь про африканскую принцессу с копьем. Ну а смех, как известно, самое главное разоруживающее средство против всех невзгод. Вот и Оксана тоже — просмеялась, прохохоталась, утерла счастливые слезы со щек и чисто по-бабски пожалела несчастного узника материнского заклятия. А жалость русской бабы — это синоним любви, как издавна повелось… К тому же Оксаночка всё ещё помнила, что именно этот пёс спас её от бандитов, к которым она совершенно случайно угодила в лапы, возвращаясь от приболевшей подруги. Она снова звонко засмеялась, поняв, что узник в собачьей шкуре выбрал её после целой вереницы породистых невест. Ой сказка, сказка, сказка… оказывается, ты есть в реальной жизни! Ну что ж, она согласна примерить на себя шкурку прекрасной Белль и готова отправиться в Замок Чудовища, чтобы снять древнее проклятие! Окончательно подобрев, Оксана освободила ноги Кикимера от липкой ловушки и велела возвращаться к господину и не беспокоить её пару дней. Подумав, она добавила, что любит горький шоколад и пусть господин Сириус не присылает больше молочного, он слишком сладкий. *** А Волан-де-Морт разлагался. Распадался, гнил… ну что вы так смотрите? Лучше в памяти покопайтесь, господа читатели, вспомните, как он с помощью Квиррелла прибил пару единорогов в Запретном лесу при Хогвартсе… А теперь откройте книгу номер один и прочитайте в пятнадцатой главе на триста пятнадцатой странице «Запретный лес», там написано, что убийство единорога считается чудовищным преступлением. Только тот, кому нечего терять и кто стремится к полной победе, способен совершить такое преступление. Кровь единорога спасает жизнь, даже если человек на волосок от смерти… Но человек дорого заплатит за это. Если он убьет такое прекрасное и беззащитное существо ради собственного спасения, то с того момента, как кровь единорога коснется его губ, он будет проклят. Вот и настигло это проклятие Волан-де-Морта. И будет настигать его и впредь, сколько бы личин и тел он ни сменил, везде, всегда и повсюду его будут преследовать неудачи, ни в одном теле он не задержится теперь надолго. И якоря-крестражи теперь ничем не помогут ему, это всё равно что мертвому ставить припарку, если верить одной мудрой пословице. Или, к примеру, это так же бесполезно, как молодящейся бабке делать подтяжки и малевать своё морщинистое личико тонной косметики, всё равно моложе она не станет. Волан-де-Морт злился, ругался, круциатил ни в чем не повинного Хвоста и шипел: — Ты что-то не так сделал, гаденыш. Круцио! Ты что-то неправильно… Круцио… сварил, крыса! Круцио! Это тело… Круцио... не доживет до конца полугодия! Иди делай нового голема, скот голохвостый! Кр-ррруцио!.. Бедный Пит, прикрывая ладошками толстый зад, вприпрыжку понесся в подвал за ингредиентами и котлом, не понимая, с чего господин так бесится. Ни он, ни Лорд даже понятия не имели, что Томаса Марволо Реддла просто-напросто настигает древнее единорожье проклятие, природное наказание, падшее на голову человека, так самолюбиво и самозабвенно, так высокомерно и чванливо лишившего жизни невинное волшебное создание ради спасения себя любимого…