Любишь меня? Люби мою собаку!

Примечание: Стеб, стеб, стеб... После ну очень крутого второго тура, когда из воды разозленные чемпионы вытащили продрогших русалочьих заложников, Гарри и Невилл чуть не возненавидели все человечество… в частности homo magiсus, за столь бесцеремонное обращение с особенными детьми. Вытащив Гермиону, Витя, Барти и Седрик подзависли, поняв, что девушку нельзя поставить, а на мерзлую землю её нельзя сажать тем более. Но тут, к счастью, раздались крики «Р-р-разойдись!» и к месту дислокации братья Криви лихо подкатили коляску, в которую парни с облегчением посадили Гермиону. Невилл тут же закутал её в плед и начал энергично растирать. Щелчком пальца сшиб с её волос зеленого жука, осмотрел голову на предмет прочих водяных паразитов и, не найдя, стал вытирать ей волосы, сквозь зубы бурча ругательства в адрес недоумков, посмевших посягнуть на самое святое… Гермиона слушала и млела, согреваясь любовью Невилла. Точно так же ругался Барти, аккуратно растирая плечи Минервы, та лишь молча морщилась от вспышек боли в больных суставах. Седрика Диггори рвали на части две девушки — Флер и Чжоу, они никак не могли его поделить и тихо рычали друг на дружку, периодически дергая парня каждая в свою сторону. — Мой! Руки убери!.. — С ума сошла? Он мой, я за ним ныряла! Голова Седрика моталась туда и сюда… А судьи застопорились, не зная, кому сколько баллов начислять, все чемпионы действовали сообща и одной командой, было совершенно непонятно, кто первый, а кто второй. Они бы ещё долго спорили, пока Дамблдор не вынес вердикт, что все чемпионы заработали равное количество баллов. А учитывая первый тур, первое место занял Барти, что, конечно же, было справедливо. Несколько дней спустя у Гарри выдалась свободная минутка и он решил наконец-то зайти к Рексу. А пока он спускается в подземелья, мы с вами отвлечемся на Миссис Норрис и Пивза. Начиная с конца каникул, когда дети вернулись и окунулись в школьную рутину, эти двое с какими-то целями начали преследовать Гарри. То и дело мальчик натыкался в разных местах то на кошку с веночком на голове, то на Пивза, играющего кукольной короной. Вот и сейчас, проходя по коридору мимо дверей в класс зельеварения, Гарри снова увидел Миссис Норрис с венком из омелы на пушистой голове. Венок забавно висел на одном ухе, а сама кошка восседала в стенной нише, освещенная факелом. Гарри притормозил, поглазел на кошку, потом, украдкой оглянувшись — не видит ли кто? — легонько погладил кошку. Миссис Норрис хотя бы не вызывала в нем той неприязни, которую вызывали кошки старухи Фигг. Кошек Гарри вообще-то боялся, и не без оснований, особенно с тех пор, когда тётя и дядя рассказали, что именно кошки его чуть не сожрали. Поправив веночек на кошачьей голове, Гарри отправился дальше. Дошел до тайного хода, постучал по раме Корвина Мракса и шепнул ему пароль: — Величайший из хогвартской четвёрки. Нарисованный мужчина в пышном жабо покосился по сторонам, подмигнул мальчику и отъехал вбок, открывая неширокий проход. Скользнув внутрь, Гарри бросил привычный взгляд в комнате Салли на старую мебель, порванные шелковые обои, паутину по углам и вздохнул — апартаментами никто не пользовался уже много десятилетий, а ведь на столе стоит кубок с гербом Блэков, когда-то здесь жил Финеас Найджелус, последний директор-слизеринец. Отогнав печальные мысли, Гарри пересек комнату и шагнул в камин, потянул за крюк для котлов-чайников, что-то негромко щелкнуло, и камин начал поворачиваться вокруг своей оси вместе с Гарри внутри. А когда он остановился, Гарри вышел из него в коридор, который вел в Тайную комнату, созданную специально для василиска. Ту самую, с бассейнами, статуей и колоннами. Этот проход мальчикам показал сам василиск, когда они задумались, как подняться по трубе обратно в туалет Плаксы Миртл. Балрейн встретил Гарри радостным свистом. Гарри ласково погладил огромную морду и тепло поздоровался: — Привет, Рекс! Не скучал? А я тебе кое-что принес… Извини, что так долго не заходил, так много уроков задают, а я ещё и предметов добавил, чтобы вместе с Гермионой и Невиллом учиться… понимаешь? Продолжая болтать ни о чем, Гарри достал из поясной сумки шкатулку, завернутую в тряпицу, развернув её и открыв, вытряхнул на пол медальон, из осторожности не прикасаясь к нему. Балиониск наклонил узкую голову, так похожую на голову велоцираптора, и с любопытством посмотрел на маленький круглый предмет. Потом опустил морду и, высунув язык, лизнул медальон. Зашипел. В этом шипении Гарри узнал знакомые звуки и, поняв, поспешно отступил за колонну. Медальон раскрылся, и прекрасные карие с вишневым багрянцем глаза Тома Реддла глянули на… вот не знаю, кого они рассчитывали увидеть, может быть того, кого собирались проклясть, или того, в кого хотел бы вселиться крестраж… В общем, кого-то другого, а не внимательную морду василиска. Обманутые в самых лучших своих ожиданиях, крестражеские глазки возмущенно покраснели, не в силах прищуриться (век-то нет!), потом сузили зрачки, видимо, для пущего какого-то эффекта, но все визуальные усилия пропали даром, потому что Балрейн Рекс откровенно чихал на его потуги. И даже более того, он плюнул. Сцедил капельку своей слюны и капнул на медальон, прямо в красные зенки, полностью залив их ядовитой лужицей. Ой… как он орал. Без голоса и без тела, и даже безо рта, он орал так, что казалось, потолок сейчас обрушится. Гарри зажмурился и крепко обнял колонну, Рексу крик тоже не понравился, он недовольно съежился кольцами, терпеливо дожидаясь гибели крестража. Крик стих. Гарри приоткрыл один глаз, потом распахнул оба и отлепился от колонны, подошел к Рексу и осторожно тронул мыском ботинка обезвреженный медальон. *** Далеко-далеко от Шотландии и Хогвартса всколыхнулась холодная вода в мрачной пещере. Здесь было темно, очень-очень темно, но существо, вылезшее на берег, как-то ухитрялось видеть. Распихивая всплывших дохлых инферналов, оно, хватаясь за камни, вскарабкалось на скалу, выпрямилось, оглядело свои руки и пробурчало: — Сдох ты в кои-то веки… Фух, наконец-то я могу уйти отсюда. И пленник пещеры инферналов, оскальзываясь на влажных камнях, поплелся к выходу. Пора было возвращаться домой. Такова была плата Регулуса Арктуруса Блэка, он заключил договор с карниворумом — он отпускает крестраж с домовиком, а до тех пор, пока он не вернет его обратно, Регул остается в заложниках у умертвий. Ну, как-то так, просто о том, что домовику было поручено уничтожить крестраж, Регул деликатно умолчал, собираясь провести в плену весь остаток своей жизни. Но медальон был наконец-то обезврежен, и распалась связь между ним и ядом, удерживающим пленника в пещере. Регулус обрел свободу… *** Точно так же далеко-далеко от Хогвартса, в центре магического квартала Лондона, в недрах банка Гринготтс в сейфе Лестрейнджей, крестраж, заключенный в чаше Пенелопы Пуффендуй, тревожно заворочался, чувствуя, что его становится все меньше. Год с половиной назад был съеден кусок из дневника, затем сгинул в никуда кусок из кольца. Теперь исчез третий, из медальона… о четвёртом — в Нагайне — он ничего не знал, но хозяину лучше бы беречь то, что осталось, а не крошить свою душу дальше. Кусок-сидящий-в-чаше заворочался сильнее, да что же делать-то? Их же двое осталось! И он, подчиняясь слепому инстинкту, той всесильной незрячей силе выживания, не придумал ничего лучшего, как притянуть к себе оставшийся кусок. Почему именно из диадемы? А потому что Чаша была старше. Не верите? Вот список последовательностей создания крестражей: 1) Дневник Тома Реддла — был создан Реддлом в шестнадцать лет после смерти Плаксы Миртл (1942–1943 г.г.) 2) Кольцо Марволо Мракса — создан после убийства собственного отца и бабушки с дедушкой с его стороны в 1943 году. Убийство свалено на родного дядю с материнской стороны Морфина Мракса. 3) Медальон Слизерина — спрятан Темным Лордом в пещеру при помощи Регулуса Блэка и почти сразу же выкраден последним. Все это происходило в 1979 году 4) Чаша Пенелопы Пуффендуй — создан после убийства Хэпзибы Смит в 1946 году, которая питала чисто женскую слабость к молодому Тому Реддлу и у которой чаша была украдена. 5) Диадема Кандиды Когтевран — крестраж сделан не позднее 1956 года, поскольку закладка его в Выручай-комнату состоялась в первый год директорствования Дамблдора. 6) Гарри Поттер — создан Волан-де-Мортом случайно во время убийства Джеймса и Лили Поттер при попытке убить их сына Гарри в 1981 году. Тёмный Лорд даже не догадывался, что его неустойчивая, много раз рваная душа раскололась самостоятельно и часть её вошла в ребёнка. Из-за того, что Гарри носил в себе часть души Волан-де-Морта, он мог разговаривать со змеями и имел доступ к сознанию Того-кого-нельзя-называть. 7) Змея Нагайна — создан после убийства Берты Джоркинс в 1994 году. Вот, теперь верите? Чаша старше! Итак, поехали дальше… Душа, она, конечно, нематериальна. Но это не значит, что её не могут почуять нематериальные объекты, например, призраки. Пивз не призрак, но полтергейст, существо очень даже эфирное. И он уже о-о-оч-чень давно точил на него зуб, очень хотел им подзакусить… а как же? Чтобы эфирное тело да пролетело мимо бесхозного эфирного тела? Не тронув и не поглотив его? Пфы… да не смешите мои лапки. Да вот незадача, Пивз не мог до него добраться! Все-все эти годы он безуспешно летал вокруг куска и облизывался, глотая эфирные слюни. Не имея понятия, как называется эта штуковина в диадеме, голодный полтергейст пытался донести эту мысль до остальных, надевая на голову то шутовский колпак с бубенчиками, то корону игрушечную, а однажды, на каком-то балу в 1960 году, он пролетел среди гостей и стащил с головы одной леди диадему и прямо, голосом, попросил достать такую же из чулана. Но увы и ах, его не поняли, отобрали украденное украшение и отругали за шалость. Единственный, кто его понимал, была Миссис Норрис, но она, к сожалению, была кошкой и разговаривать не умела. Но она помогала Пивзу по мере своих сил и возможностей — соглашалась носить веночки, которые тот надевал на неё в робкой и наивной надежде, что кто-нибудь поймет… Призвал, значит, кусок из чаши кусок из диадемы — разберетесь? — и выбрался кусочек из «чулана», а точнее, из Комнаты Спрятанных Вещей, и устремился на зов в банк Гринготтс. Миссис Норрис проводила взглядом улетающее эфирное тельце и вздохнула — так и не получил его Пивз, сбежало его лакомство. Прибыл. Просочился сквозь многочисленные стены, потом сквозь стенку сейфа, и воссоединились два кусочка в один. Крестраж облегченно расслабился в чаше, чувствуя себя немножко полнее. Здоровее и целее, угу… медвежья услуга потому и медвежья, что делается во благо. А благими намерениями… сами знаете что. Страж сейфа не дремал. Украинский железнобрюх, приставленный к службе, в свое время получил очень четкую инструкцию — стеречь сейф от всего постороннего, а по всему, что проникнет в сейф, открыть огонь на поражение. То, что много лет находилось в сейфе, дракона не волновало, а вот то, что прилетело снаружи… В его честном драконьем мозгу включилась сигнализация — что-то чужое, постороннее проникло в сейф! — а значит… Сняв клапаны с предохранителей, дракон зажег свой огнемет на полную мощность, щедро поливая сейф всесокрушающим драконьим пламенем. Титановый слой сейфовой двери оплавился нафиг. Жарко блестя, потекло золото. И тихо сдох самонадеянный крестраж. Исполнив свой долг, украинский железнобрюхий дракон удовлетворенно кивнул головой — все в порядке, чужак уничтожен, золото на месте, слегка оплавленное, конечно, но ведь… ничего не украдено, верно же? Освобожденная душа взлетела в эфир, забирая в себя часть души из мыши… Тут бы и конец Тому, как ему Смерть и предрекала, но у высших сущностей тоже есть чувство юмора, как оказалось. Несколько специфическое, конечно, но не хуже военно-медицинского или патанатомического… А уж как может отжечь простой солдафон — книги написаны… В общем, отловив сущность, Смерть, возможно, хихикая, вложила её в человека. Маггла. Это ли не ирония? Том открыл глаза. Что-то было не так. Странные ощущения заполонили его естество и вылились в, судя по всему, подгузник. «Неужели я опять ребенок?», — подумал кошмар волшебного сообщества. Эта мысль была неприятной. С трудом подняв тощую руку, он осмотрел ее и испугался — это была рука умертвия. В этот момент ощущение полета и некоторой расслабленности исчезло и пришла боль. Будто он снова оказался в блоке 46 и над ним ставят опыты. Боль все усиливалась, и он хрипло застонал. — Томас Реддл, сирота, саркома Юинга, четвертая стадия. Прогноз отрицательный, — донесся голос откуда-то сверху, и сквозь пелену боли Том увидел ненавистный белый халат. Врач, уже пожилая, с лицом, напоминающим Сару, склонилась над Томом. Он очень четко увидел ее лицо. То самое лицо, которое иногда приходило к нему во снах. От ужаса он закричал и попытался перенестись, но… даже искры магии не откликнулось на его усилие. Теперь он маггл. — А правду говорят, что он убийца? — молодой девчачий голос донесся как будто издалека. — Правда, Соня, но укол он все-таки получит. — Правильно ли это? Пусть бы помучился во искупление! — Мы не палачи, Сонечка. Это он — палач, а мы — нет. Боль резко усилилась, затмевая разговор, который он слышал краем уха, заполняя собой все, и, уже теряя сознание, он услышал: — Я прощаю тебя. Эта фраза сделала боль еще более нестерпимой и горькой. Он осознал себя палачом и в этот момент раскаялся, но было уже поздно. Его дела переполнили всякую чашу терпения, и в миг, когда боль стала вечностью, он почувствовал ответ… Он снова был избитым, искалеченным ребенком в объятиях Сары. Снова происходящее вокруг было реальнее реальности и они находились в дезинфекционном блоке. Проще говоря — в газовой камере. Только на этот раз свет не гас, а двери распахнулись, и их куда-то поволокли. — Tod muß nicht so leicht sein! — кричал какой-то офицер. Сара была в глубоком обмороке, а Том от ужаса не мог даже пошевелиться. Их крепко привязали друг к другу и уложили… Нет, этого не может быть! Он не заслужил этого! И когда лоток подачи втягивался в огненный зев топки крематория, в его ушах звенел последний крик Сары… А после огонь объял его, унося в бесконечность. — Время смерти — три часа десять минут после полудня. Можно увозить.