Перед казнью

Руки немеют, а ноги сделать не могут шаг. Красным пропитана грязная одежда. Перед глазами гуще и гуще кажется мрак, где-то в душе ещё трепещет надежда. Страшно ожидать, ну, знаешь, следующих пыток… Всё равно, что танцевать на красных углях. А время… Ползёт быстрее умерших улиток, заставляет думать о ножах и пулях. Истерзанная плоть прочна, как ледяная сталь — сравнить точнее, я не знаю с чем и как. Одно могу сказать, мне очень, очень, очень жаль! Я вряд ли лично пожелаю вам «Всем благ!» Кровит во рту. Знаешь… Вкус уже совсем приелся, смирением отдаёт и чем-то странным. Ты, отвечая на вопрос «Куда я делся?», соври — ушёл. Зализывая раны. Я из истории совсем исчезну точно так, как испарится маленькая лужа в зной. И со всех сил пытаюсь крепко-крепко сжать кулак, ругая жизнь, за то, что нас свела с тобой. И кто бы знал, что ты окажешься такой паскудой! Сдала меня на казнь. Без тяжкого греха…я. Моя душа была больна только простудой! Я не хочу за невиновность подыхать! И сколько же ещё мне можно лезть из шкуры вон?! Как будто нервы обнажили до предела! Ты ведь не слышишь ничего — будь то хоть крик, хоть стон! Чёрт возьми! Что мне прикажешь с этим делать?! Устал! Смертельно. От ожидания расправы, и хоть бы кто подал на блюде пистолет! …Уже давно остыл мой след, иссиня-кровавый, и от тебя ни весточки. Ответа нет. Руки немеют. Это смешно даже, ты знаешь… Обида жрёт и сердце травит. Больнее… Намного больнее пыток, когда понимаешь, что, ненавидя тебя, люблю лишь сильнее.