Ты в эпицентре боли моей.

Шастун нервно звонил в квартиру, переминаясь с ноги на ногу и кусая губы в кровь. Он был полон чего-то страшного, чего-то необъяснимого и чего-то решительного. Дверь открылась, и на пороге появился удивлённый Арсений. Боже, как Антону повезло, что тот оказался дома.  — Привет, — сказал хозяин квартиры, пропуская парня. Шастун застыл в коридоре, прикрывая глаза и восстанавливая дыхание.  — Что случилось? — спросил Арс, закрывая дверь и вставая напротив гостя. Антон открыл глаза, молча обвёл взглядом лицо мужчины, ныряя в сапфировую синеву. Глаза Арсения лихорадочно блестели, а зрачки расширились до предела. Шастун резко подался вперёд, прижимаясь своими губами к губам Арсения. Попов растерялся всего на пару секунд, но тут же обхватил Антона за шею, приподнимаясь на носочках. Антон целовал его страстно и требовательно, прижимая к себе за талию. Он чувствовал так много в этот момент, что боялся разорваться. Во всём теле был такой бешеный жар, что Шастун просто горел. Сердце билось у самого горла, а руки предательски тряслись, сжимая тонкую ткань футболки Арсения. Влажные губы брюнета отвечали на все поцелуи Антона, а его руки прижимали парня как можно ближе. Мозг совершенно отключился, поэтому Антон, прерывая поцелуй, молча прислонился своим лбом ко лбу Арсения, дыша так часто, словно запах шоколада заменял ему кислород. Шастун понимал лишь, что отпустить Арсения — значит пойти ко дну, а держаться за него — продолжать жить. И Антон держался изо всех сил, из тех последних сил, что у него остались. Держался, собирая воедино все кусочки своего разбитого сердца.  — Я, походу, влюблён в тебя, — тихо сказал он, выдыхая эти слова в лицо мужчины напротив и чувствуя, как внутри всё переворачивается.  — Я, походу, тоже, — слегка улыбнулся Попов, опуская ладонь на щёку парня. Так они и стояли в полутёмном коридоре, боясь разорвать объятия и отпустить друг друга. Антон наконец-то почувствовал себя целым. Ни он, ни мир вокруг больше не казались ему разбитыми. Всё стало таким, каким должно быть. Всё стало правильным. И всё это время дело было не в Ире. Дело было в Арсении. *** Они сидели на кухне и медленно попивали зелёный чай с мелиссой, то и дело глупо улыбаясь и смущаясь, как влюблённые школьницы.  — Что было с тобой всё это время? — негромко спросил Арсений, внимательно смотря на парня. Антон вздохнул, жалостливо посмотрел на мужчину, но, встретив уверенный и настойчивый взгляд, обо всём рассказал. И про голодовку, и про бессонницу, и про кровь из носа, и даже про врача.  — Мне… Жить не хотелось, — выдавил Шастун. — А я даже не понимал, почему. Мне было так паршиво.  — Мне тоже, — вдруг сказал Попов. — Через несколько дней после нашего телефонного разговора я был в театре. Он замолчал, видимо, собираясь с мыслями. Антон выжидающе молчал.  — Я был в театре, и у меня случился нервный срыв. Шастун широко распахнул глаза, рвано выдыхая.  — Я даже выходной взять не мог — каждый день спектакли. Директор к тому же решил устроить мини-тур по нескольким городам через месяц. Покидать театр не было возможности, — Попов вздохнул. — Выходил на сцену и играл принца, а приезжал домой и напивался в дрова.  — Арс, — Антон взял руку мужчины и прислонился к ней своим лбом. — Боже, прости меня.  — За что? — ласково спросил брюнет. Антон долго не отвечал, видимо, задумавшись и перебирая в голове какие-то мысли.  — За то, что ты оказался в эпицентре моей боли.  — Мы оба должны были через это пройти, — ответил Арсений, нежно проводя пальцами по скуле Антона. Парень чуть улыбнулся от приятного прикосновения, а затем принялся аккуратно целовать Арсения в щёки, в нос, в лоб, в губы, а потом опять в щёки, и опять в нос…  — Господи, — выдыхал он, с трудом сдерживая слёзы. — Господи… Так много копилось в нём всё это время. Столько Антон не чувствовал никогда в своей жизни. И его начало прорывать. Арсений взял его лицо в свои ладони и нежно поцеловал в губы, а потом аккуратно прижал к себе, утыкаясь парню в шею.  — Что будет дальше, Арс? — спросил Антон дрожащим голосом, глотая слёзы.  — Не знаю, — ответил Арсений, поглаживая спину парня. — Поживём — увидим… *** Прошла ещё неделя. За это время жизнь Антона Шастуна полностью поменялась. Нет, он продолжал работать менеджером в крупной компании, всё так же копил на машину, любил смотреть футбол с Димой, по-прежнему тискал любимую крестницу и пытался научиться готовить человеческую пищу. Всё словно бы было по-старому, но в то же время это была уже другая жизнь. Антон потерял человека, которым очень дорожил, но получил нечто большее — он получил любовь. Антон любил запах шоколада. Антон любил вкус противного зелёного чая с мелиссой. Антон любил Арсения. Они могли лишь только догадываться, через что им предстоит пройти, с какими трудностями столкнуться. Но когда Арсений был рядом, Антон не боялся этого так сильно. Безусловно, его пугало большое количество вещей, которое несли с собой отношения с другим мужчиной, но Шастун чувствовал себя сильнее и увереннее, когда чужие руки заботливо обнимали его, а мягкие губы целовали в макушку.  — Ничего не бойся, — однажды сказал ему Арсений. — Потому что любовь сильнее, чем мир. «Любовь», — завороженно думал Антон каждый раз. И ведь правда, разве можно назвать то, что он чувствовал, как-то иначе? Он знал Арсения буквально месяц, и за это время успел его возненавидеть, избить (за что неоднократно извинялся, целуя холодные длинные пальцы), понять, простить и в итоге полюбить. Он чувствовал это с самого начала. Чувствовал, но просто не понимал. Это была история не про измену. Это была история про любовь.